***
Прошло всего несколько дней, а под дверью квартиры Дэйва валялись несколько писем — все от одного адресанта. Мастейна это раздражило. Он пнул конверты ногой и захлопнул дверь. Джеймс был упёртым бараном, раз такой тупой и не понимает, что не получит ответа. Никогда. Потому что такие придурки не получают ответных писем. Впрочем, Хэт всегда был немного припизднутым. А после смерти Бёртона свихнулся окончательно. Прошёл всего год с момента аварии, но даже Дэйв всё ещё сидел охуевший. Не то что Джеймс. Отчасти его было даже жаль, но только отчасти. На деле Мастейн хотел, чтобы какое-то непредвиденное обстоятельство сломало Хэта. Это не значит, что Дэйв ненавидел Джеймса, нет. Он просто хотел «хлеба и зрелищ». Мастейн открыл дверь и снова взглянул на письма. Осмотревшись, как преступник, Дэйв воровато поднял помятые и в некоторых местах порванные толстые конверты. А затем он вернулся в квартиру и заперся на верхний замок. Ничто и никто ему не мешали. На письмах было написано одинаковое «Дэйву Мастейну, классному музыканту.», а внутри что-то шелестело. Рыжий демон кинул их на стол, прямо к фотке, на которой стояли они с Джеймсом, молодые и красивые. В груди у Мастейна ныло, на душе скреблись кошки. По окну с силой бил дождь. Дэйв смотрел на то, как капли воды стекают по стеклу и почувствовал, как слезы потекли по его щекам. Он стоял и молча наблюдал за дождём, который не хотел успокаиваться. Мастейн чувствовал себя собственной квартирой, а Джеймса видел ливнем, который упёрто бился о невидимую преграду, пытаясь пробраться внутрь.***
Прошла неделя. Ёбанная неделя. Дэйв уже начал думать о том, что ему стоит ответить (вернее будет сказать «послать нахер») и покончить со всем этим. Иначе Хэтфилд никогда не успокоится. Мастейн увидел письма, когда вернулся домой с репертиции. Он поднял их — всего конвертов было немного, штук пять, но они все были набиты чем-то. Казалось, что помимо бумаги в них ещё что-то лежало. Дэйв открыл дверь, зашёл в квартиру и положил письма на стол у зеркала. Одно он захватил с собой, начиная изучать его, параллельно закрывая дверь. Оно было самым толстым, на нём было написано : «Дэйву Мастейну. Хорошему человеку.», поэтому демон сразу заинтересовался, каким таким образом они пришли от «Рыжего Говнюка» до «Хорошего Человека». Мастейн врубил телевизор и кинул письмо на тумбочку. Пусть там полежит. Всё равно читать его никто не будет. Дэйв быстро отрубился. Он увидел сон, в котором смотрел прямо на стоящего перед ним Джеймса. Парень улыбался с распростёртыми объятиями. Он что-то бормотал себе под нос, что-то про извинения и прошлое. Всё хотел подойти к Дэйву, извиниться, прижаться виском к его плечу. Но Мастейн толкнул Хэта, да с такой силой, что парень полетел вниз, неизвестно куда — в темноту. Всё, что он выкрикнул, было именем Дэйва, а звучал его крик как бульканье воды. Джеймс внезапно превратился в человекоподобную массу, но уже не в себя. Вместо рта у него образовалась огромная дыра, глаза выпали словно шарики, а голос продолжал молить Дэйва и булькать. От увиденного во сне Мастейн вскочил на ноги сразу же. Телевизор всё работал, в новостях рассказывали о каком-то пожаре в отеле, произошедшем по вине очередного обдолбыша. Мастейн стоял и смотрел на экран, распахнув рот. «В результате возгорания погибло более двадцати человек...» — гласило объявление. В груди у Дэйва ëкнуло. Как же ему повезло, что ни ребята, ни он сам не жили в этом отеле. Но тут же в голову Мастейну пришёл сон, поэтому он кинулся к телефону и начал звонить. Нервно постукивая пальцами по столу, Дэйв кусал губу и ждал, пока ему ответят. Ведь, блядь, Металлика во время своего тура остановилась именно в этом отеле! На том конце провода была тишина. Дэйв громко сматернулся и побежал за ключами от машины. Он быстро закрыл дверь квартиры, выскочил на улицу, запрыгнул в авто и погнал прямо к горящему отелю. Либо он успеет, либо просто уёбок — это всё, о чем думал Мастейн.***
Машина Дэйва остановилась прямо около здания отеля. Демон кинулся ко входу — там уже столпились люди, а спасители вытаскивали найденных людей, выживших и уже почивших. Внезапно Мастейн увидел знакомый нос, кудрявые волосы и чёрную фенечку на руке. FEMA'шники тащили парня за руки и ноги, а затем стали паковать его в пакет. — Пропустите! Пропустите, блядь! — завопил Мастейн, пытаясь пролезть к спасателям и Хэту. — Какого чёрта? Что происходит? Зачем вы его, блядь, пакуете? FEMA'шники посмотрели на Дэйва как на сумашедшего и стали объяснять, что Хэт мёртв. Он просто задохнулся. Джеймс пытался вылезти из своего номера, но не успел. Его вытащили из дверного проёма уже мёртвым, но со стопкой писем, которые он прижимал к груди. Спасатели отдали конверты Дэйву и сказали, что забрать тело Джеймса можно будет из морга. А затем выразили свои соболезнования и застегнули пакет на молнию. Вот и всё. Мастейн остался стоять как идиот и смотреть на то, как Джеймса куда-то кладут, куда-то увозят. Дэйв упал на колени. По его щекам потекли солёные слезы, а в глазах встала картина, как он стоял перед окном, а письмо от Джеймса валялось где-то на столе. По стеклу стекали слезы дождя.***
Мастейн уже две недели ходил только в чёрном, репетиции благополучно пропускал, придумывал отговорки, а сам сидел дома и бухал. Беспробудно. Тело Хэтфилда всё лежало в морге. Ни родственников, ни друзей. Никто не хотел забрать его. А Дэйв боялся идти туда один. Если бы ещё Ларса или Кирка, да даже Джейсона с собой взять... А тут... Нахер надо? Письма, которые Хэт не успел отправить, валялись на столе. Мастейн запивал горе вискарём, топил чувства в стакане. Как вдруг ему кто-то позвонил в дверь. Дэйв быстро открыл и отошёл, шатаясь после запоя. На пороге его ждал Ларс. Он был одет в чёрную майку и длинные тёмно-серые джинсы. — Уёбок! Ты виноват во всём! Ты, ты и только ты! — завопил Ульрих, ударяя Дэйва по груди кулаками. — Если бы ты ответил хотя бы на одно его письмо, то ничего этого не было! Он тебе только и писал! Только о тебе и думал! Он каждый день обкуривался, каждый день! Каждый, блядь, чёртовый день! Ты ему жизнь разрушил! Подавись теперь этими письмами! — Ларс с силой кинул Мастейну в лицо письма, вытер слезы и тихо произнёс: — Похороны в субботу в десять. И ушёл. Дэйв остался один. Он снова разрыдался как ребёнок. А затем вернулся в квартиру и достал оставшиеся письма из конвертов. Сел на пол, принялся читать всё с самого начала. «27 апреля 1989 года. Моя жизнь становится всё хуже. Нет, всё и так шло под откос последние пару лет, а начало превращаться в дерьмо со дня, как ты ушёл из группы. Я очень скучаю. Ты так и не ответил на моё предыдущее письмо, а я жду. И буду ждать. Дэйв, ты, наверное, не знаешь... Я всё ещё храню твой медиатор, который ты потерял у меня дома. Кстати, держи, он прямо в этом письме. Надеюсь, ты рад, что я отдал тебе текст механикса. И да, прости за то, что даже не указал тебя в «Kill 'Em All». Сделаю это при первой возможности. Залезь в предыдущее письмо, там текст, если ты его не заметил.» Дэйв вспомнил, как он, придурок, сжёг первое письмо. А там лежал текст, который сам Дэйв когда-то писал на листочке карандашом. Из конверта, который он держал в руке, выпал медиатор с буковкой «M», неаккуратно вырезанной. Так Джеймс реально хранил его... Так долго... Дэйв открыл второе письмо, затем третье, и так далее, до самого последнего. Чем больше он читал, тем больше рыдал. «Это последнее, Дэйв. Самое последнее. Я понимаю, что надоел тебе, ты никогда не ответишь мне. Почему? Ну, я просто это знаю. Не нужно много слов. Я просто хочу отдать тебе кое-что. Это фенечка, которую я сделал сам, ещё в далёком детстве, когда мама и папа были вместе. Ты... Прости меня за всё. Я больше тебя не потревожу. Прощай, Дэйв. Я люблю тебя.»***
Мастейн уронил письмо вместе с конвертом. Оттуда выпала чёрная фенечка, точно такая же, как была на руке у Джеймса. Дэйв почувствовал, что ему нужно выпить, ему нужно напиться и забыться. По тихо работающему телевизору передали, что скоро будет похоронен фронтмен «Металлики» — Джеймс Хэтфилд. Любое упоминание его имени добивало Мастейна. Он херачил виски прямо из бутылки и смотрел на окно — по стеклу стекали капли дождя.