Хрупкая вечность

— Милый, ты уже готов? Хёнджин мягко засмеялся, когда руки подобравшегося к нему со спины Феликса обхватили его талию, а дыхание защекотало шею. Он бросил взгляд через плечо и, смотря своему возлюбленному прямо в глаза, кивнул головой в знак согласия. — Тогда у нас есть ещё целых двадцать минут, — расплылся в свойственной ему широкой улыбке Феликс, заботливо поправляя пару непослушных прядей волос, что спали Хёнджину на глаза, — Чем хочешь заняться? — Покажи мне ещё что-нибудь в твоей... — Хёнджин усмехнулся в ответ на наигранно недовольное выражение лица Феликса, но тут же поправил себя, — нашей квартире. То, чего я ещё никогда раньше не видел. Ох, это однозначно была непростая задача. Они съехались пару дней назад, и Хёнджин, пусть он уже и бывал дома у Феликса, даже далеко не раз и не два, постоянно просил познакомить его с квартирой поближе. Теперь можно было сказать наверняка, что весь дом, от входной двери до самых дальних уголков их, теперь общей, спальни, был ему знаком. Видеть, как твой возлюбленный обживается в твоей квартире, и осознавать, что теперь это ваш дом — было в этом что-то, так сильно греющее сердце. Вырванные из скетчбука страницы и мишки из разноцветного бисера, прикреплённые к рамке зеркала, старомодный плеер на прикроватной тумбочке, краски, забытые на столе — всё это были следы, что оставлял за собой Хёнджин, маленькое доказательство того, что он действительно тут жил. И Феликс любил их всей душой. Что же ещё не видел Хёнджин? Казалось, он знал всё не только про квартиру Феликса, но и про него самого. За год их отношений (и за год предшедствующей этому дружбы) Феликс успел рассказать Хёнджину всю свою биографию во всех подробностях. Точно — в голову внезапно пришла идея — что если показать то, о чём раньше только рассказывал? — Хочешь посмотреть вместе мои фотоальбомы? Да, хранить фотографии в облаке намного удобнее, но Феликсу нравилось время от времени заходить в типографию, распечатывать свои любимые снимки, а потом раскладывать их по альбомам, украшая страницы стикерами и рисунками. Это было его маленьким хобби уже долгое время. Успевшей накопиться у него коллекции было достаточно, чтобы заполнить целую полку на шкафу, начни они с Хёнджином рассматривать фотографии, им хватило бы чем занять себя не просто на ближайшие двадцать минут, а на ближайшие пару вечеров. Хёнджин с энтузиазмом поддержал идею Феликса, он никогда не упускал возможности узнать своего парня ещё ближе, особенно когда дело касалось чего-то такого личного, чего-то, чем тот искренне дорожил. Феликс же правда старался не останавливаться на каждой фотографии слишком надолго, но всё равно к моменту, когда им уже нужно было выходить, на столике у кровати всё ещё лежала целая стопка непросмотренных альбомов. — Давай продолжим вечером, — предложил Феликс, откладывая небесно-голубую книжку сторону, — Пора выходить. — Хорошо, я сейчас вернусь, буквально минутку, — Хёнджин поднялся с кровати и покинул комнату. Феликс поднялся следом и окинул взглядом кровать — какой же тут теперь был беспорядок! Они с Хёнджином вернутся со своего свидания поздним вечером, если вообще не ночью, последнее, что им будет хотеться делать — так это убираться на кровати. Собственные ошибки научили его, что после насыщенного дня хочется сразу упасть на подушки и завалиться спать. Усмехнувшись, Феликс спешно собрал разбросанные по кровати альбомы в одну стопку и направился к шкафу, где они большую часть времени хранились. Он уже был готов уйти, выйти из комнаты к Хёнджину и тут же забыть про все эти фотоальбомы, но что-то заставило взгляд задержаться на той книжке в самом дальнем углу полки чуть дольше обычного. Задумайся Феликс хоть на секунду, он даже мог бы догадаться, что именно, но нет, этого не случилось: подсознательно он отгонял от себя все лишние мысли. И всё так же, по неосторожности не раздумывая излишне много, он взял альбом в руки. Его тёмно-синяя слегка потрёпанная обложка была покрыта пылью. Феликс аккуратно провёл пальцами по золотистым буквам, чувствуя, как подобно надписи, становившейся всё чётче и ярче, одновременно кадр за кадром прояснялись и его воспоминания. Те самые, которых он столь долго избегал, предпочитая просто игнорировать рану, вместо того, чтобы попытаться по-настоящему её залечить. Может, при других обстоятельствах Феликс и не обратил бы такого большого внимания на какую-то вещицу из прошлого. Никто уже не узнает. Случилось то, чему, возможно, и было суждено случиться. Можно проигнорировать один удар по старой ране, проигнорировать второй — уже трудно. Особенно когда один из них был, пусть и ненамеренно, нанесён твоим возлюбленным. — Солнце, пойдём гулять? — удивлённый растерянному и даже немного испуганному выражению лица Феликса, Хёнджин сразу переспросил, — Тебе не нравится такое обращение? Прости, я не хотел... — Нет, всё в порядке, — попытался было начать отнекиваться Феликс, — Хотя, на самом деле... Не мог бы ты меня так не называть? Это не что-то такое, просто не надо, пожалуйста. Солнце, солнышко, солнечный лучик — ведь так когда-то называл его он. Тот, чьими фотографиями был заполнен этот дурацкий альбом. И если вчера Феликсу не потребовалось и нескольких минут, чтобы забыть то маленькое происшествие, ведь эйфория от того, что они с Хёнджином наконец-то съехались, перекрывала собой всё остальные чувства, то сегодня уже становилось как-то не по себе. Почему именно сейчас, в такой важный для него момент его жизни? Не успел он как следует прожить начало новой главы своей уже новой истории, как на него громом среди ясного неба посыпались воспоминания из прошлого. Феликс сделал глубокий вдох в надежде успокоить своё сердцебиение, но сказать, что это как-то улучшило ситуацию, было трудно. Делать ли то, что было сейчас у него на уме, или не делать? На раздумия уходило уже непозволительно большое количество времени. "А, к чёрту всё," — подумал Феликс, перед тем как одним решительным движением открыть альбом. И тут же пожалеть об этом. На первом же развороте его встретил  коллаж, состоящий из множества фотографий разного размера и качества, но что объединяло их все — на каждой из них был изображён один и тот же человек. Он. Чанбин. В горле внезапно запершило. Сильно зажмурившись и покачивая головой из стороны в сторону, Феликс принялся мысленно корить себя. И зачем вообще он взял в руки, а уж тем более открыл этот несчастный альбом прямо перед их с Хёнджином свиданием? — Милый, я готов! — донеслось из коридора. Феликс вздрогнул и спешно захлопнул альбом и задвинул его обратно на полку в шкафу, после чего, похлопав себя пару раз по щекам, чтобы немного прийти в себя, натянул на лицо свою привычную улыбку и выбежал в коридор к Хёнджину. Всё будет в порядке. Ничего, абсолютно ничего, не могло испортить их свидания в столь прекрасном месте, продолжал повторять себе Феликс. Для сегодняшнего вечера он выбрал свой любимый ресторан, один из тех, что одновременно отличаются уютной атмосферой и замечательной едой, но и не заполнены всегда людьми, когда в них не зайди. Он нашёл это место уже давно, почти два года назад, когда ещё только-только переехал в Сеул, но как-то так вышло, что у них с Хёнджином за всё это время ни разу не было свидания именно здесь. — Не смотри на меня так, — смущённо начал причитать Хёнджин, когда заметил на себе пристальный взгляд Феликса. — Почему я не могу этого делать? — засмеялся в ответ Феликс. Он не мог отвести глаз от Хёнджина, который сейчас выглядел по-особенному счастливым и будто весь сиял изнутри. С того самого дня, когда они впервые встретились, Феликс старался как можно чаще водить Хёнджина по новым уютным и живописным местам, чтобы ещё раз увидеть тот огонёк, что каждый раз загорался в его глазах. Хёнджин был из тех людей, что романтизируют каждую мелочь жизни, и именно это нравилось в нём Феликсу. Вечер, казалось, длился одновременно и целую вечность, и всего несколько минут. Они успели обсудить столько тем, спланировать наперёд несколько своих следующих свиданий, а также поездку к родителям Хёнджина. К счастью, близилось лето, а значит и куча тёплых солнечных дней, которые можно провести вместе. Конечно, даже летом было непросто выбраться куда-то надолго, ведь им обоим приходилось одновременно учиться и работать, но даже тех редких дней, которые принадлежали лишь им двоим, было достаточно. — Это будет уже второе лето, которое мы проведём вместе, — радостно говорил Хёнджин, — И твоя вторая встреча с моими родителями. — Да уж, время летит. Как думаешь, они скучают по мне? — Да они тебя обожают, — засмеялся Хёнджин, — Я уже даже начинаю бояться, что тебя они любят больше меня. Феликс бросил взгляд на время на телефоне. С заставки на него смотрел улыбающийся Хёнджин. — Нам уже пора? — Думаю да, мой принц, — Феликс встал из-за стола и, улыбнувшись Хёнджину, подал ему руку, — Давай я провожу тебя, где ты живёшь? — В районе Хондэ, такой девятиэтажный зелёный дом, — отвечал Хёнджин, прижимаясь к руке Феликса и счастливо смеясь. — Не может быть, я ведь тоже там живу. А какой этаж? — Пятый. — Невероятно, может, мы ещё и в одной квартире... — Феликс? Этот голос, звучавший немного неуверенно, такой знакомый, но одновременно и очень-очень далёкий, заставил всё внутри вмиг сжаться, а сердцебиение ускориться в разы. Ещё до того как обернуться, Феликс почувствовал, как странное ощущение растёт в животе, разъедая его всего изнутри. Перед ним стоял Со Чанбин. Всего в нескольких метрах от него стоял тот человек, которого он меньше всего ожидал встретить, которого, если быть честным, он не ожидал встретить больше никогда в жизни. Чанбин стоял, неловко переминаясь с одной ноги на другую, он видимо тоже не был уверен, что ему следовало делать. Хотелось бы сказать, что он выглядел совсем как в тот день, когда они расстались, как им тогда казалось, навсегда, но Феликс понимал — это была бы сладкая ложь. Когда прощаешься со своим родным городом или близким другом, кажется, что там, где тебя нет, время останавливается, что как только ты вернёшься, всё будет как прежде, но увы, это не так. В его памяти сохранился восемнадцатилетний Чанбин, его ещё совсем юное лицо, подростковое телосложение. Сейчас же перед ним стоял совсем взрослый человек. Взрослый человек, одетый в непривычный Феликсу деловой костюм, а ещё... А ещё рядом с ним стояла девушка. Она прижималась к его руке, прямо как Хёнджин сейчас прижимался к руке Феликса, улыбалась самой счастливой улыбкой и недоумённо смотрела то на Чанбина, то на Феликса с Хёнджином. В груди почему-то похолодело. — Привет, так неожиданно тебя тут видеть, — Феликс надеялся, что его взгляд, направленный лишь в пол, не выглядел слишком странно, — А это... это мой парень Хёнджин. — Приятно познакомиться. Я Чанбин, — заулыбался Чанбин, — Это моя девушка Юна. Она качнула головой в знак приветствия. Красивая. И выглядела такой счастливой рядом с Чанбином, как, впрочем, и он рядом с ней. Как же так вышло, почему именно сегодня, когда они с Хёнджином только-только съехались, когда он наконец почувствовал себя по-настоящему счастливым? Всё складывалось так идеально, и вот давно забывшиеся воспоминания ворвались в его жизнь, вместе с самим Чанбином, руша с таким трудом построенную идиллию. 2 августа 2017 Он любил ночёвки. Но иногда шума, бесконечных разговоров, носившихся туда сюда подростков — всего этого становилось слишком много. В такие моменты Феликс обычно предлагал поиграть в прятки, ведь так он мог заполучить себе достаточно времени на то, чтобы сделать передышку, но и не вызвать подозрения у друзей своим долгим отсутствием. Но на этот раз его план дал сбой. Не успел он и полминуты отсчитать в своём укрытии, как из темноты шкафа, в котором он прятался, послышалось тихое: "Привет". От неожиданности Феликс чуть было не выдал себя, но прежде чем он успел издать хоть звук, он почувствовал, как кто-то закрыл ему рот рукой. "Тише," — прошептал парень, и Феликс наконец смог разобрать, кому принадлежал этот голос, но от осознания этого сердце забилось лишь сильнее. Это был Чанбин. — Мы думаем одинаково, — улыбаясь, прошептал Чанбин. — Да, наверное... Между ними снова повисла тишина. Было настолько тихо, что казалось, позволь он этой тишине продолжаться ещё хоть минуту, и Чанбин бы услышал бешеный стук его сердца. Феликс ещё не понимал, тогда он многого ещё не понимал, поэтому уже хотел начать глупый диалог о чём-то столь неважном, что сейчас и не вспомнить вспомнить о чём точно, но Чанбин вновь его опередил. — Ты не устал? — Что, прости? — Ты не устал? Я имею ввиду тут находиться. Феликс искренне первые несколько мгновений не понимал, о чём говорил Чанбин. Никто не спрашивал его об этом раньше, он сомневался, что кто-то хотя бы задумывался. — Немного... Если честно. — Правда? — Чанбин замолк на пару секунд, когда откуда-то снаружи донёсся звук голоса, — Я тоже. Это также была одна из тех вещей, которую Феликс не мог понять долгое время. Почему вдруг Чанбин, душа компании и любитель просидеть за разговорами с друзьями до утра, говорил ему, что устал находиться на вечеринке? — Хочешь выберемся через окно? — Что? — Феликсу всё больше казалось, что Чанбин внезапно сошёл с ума, так необычно он вёл себя, — Это же против правил. — Да ладно, мы будто выйдем из игры, пойдём ко мне домой или к тебе, или просто погуляем одни, — было совсем не похоже, чтобы Чанбин шутил, но что-то в Феликсе до сих пор заставляло его сомневаться, — Хочешь? Глаза уже привыкли к темноте. Чанбин заулыбался, и Феликс увидел его улыбку такой, какой никогда раньше её не видел. — Хочу, — внезапно он понял, что готов сейчас поверить во всё, что скажет Чанбин, — Очень хочу. — Пошли, — Чанбин резко встал и, схватив его за запястье, потянул за собой. Феликс даже не ожидал, что всё начнёт происходить так быстро, но секунда — и вот они уже стояли перед распахнутым окном. Прохладный ветер, пробежавшийся по коже, будто очистил его голову, заставляя вернуться в реальность из странного сна. Неуверенно протянув руку вперёд, Феликс дотронулся до плеча Чанбина, пытаясь ещё раз убедиться в том, что тот действительно стоял перед ним в этот момент. — Что такое? — тихо засмеялся Чанбин. — Ничего, я просто... — Чанбин и Феликс попались! — весёлый голос Чонина раздался у них из-за спины, — Эй, а зачем вы открывали окно? 18 сентября 2017 — Ты всегда будто светишься изнутри, — Чанбин смотрел в землю, словно стеснялся того, что говорил, — Можно я буду называть тебя солнышком? После того случая с прятками в доме Чонина они с Чанбином значительно сблизились. Теперь они ходили гулять вместе не реже, чем пару раз в неделю, даже после того как началась школа, они находили время, чтобы увидеться друг с другом. Феликс любил их прогулки. Им всегда было о чём поговорить, и их разговоры не состояли из одних лишь бесконечных обсуждений учёбы, чему Феликс был очень рад. Ему больше нравилось говорить про что-то более личное, и Чанбин, как никто другой, с искренней заинтересованностью выслушивал все его рассказы. — Да, конечно, мне очень нравится. — Как думаешь, другие не сочтут это странным? — внезапно спросил Чанбин. — Почему это было бы странным? — Ну знаешь, просто, — Чанбин замялся, всеми силами избегая взгляда Феликса, — так обычно называют друг друга... парочки. От этих слов сердце в груди тут же забилось быстрее, а по телу пробежалась волна мурашек. Они к тому времени были уже очень близки, в этом не было сомнений, Феликс часто засыпал в объятиях Чанбина, они любили ходить держась за руки, но ни разу ещё никто из них не произносил ничего подобного вслух. И Феликс был слишком нерешителен и боязлив, чтобы поднимать эту тему первым. — Ну и что, мне всё равно, что другие подумают, — Феликс старался как мог сдержать дрожь в своём голосе, — Мне главное продолжать общаться с тобой, только ты меня всегда понимаешь. Чанбин ничего не ответил и, всё так же не говоря ни слова, притянул Феликса ближе к себе. Так они и сидели, в обнимку, любуясь спокойным закатным пейзажем. Мимо них по небу проплывали розоватые облака, летели спешившие на юг птицы, и Феликсу казалось, что этот момент будет длиться вечно. — Кстати, — вдруг прервал тишину Чанбин, — помнишь тех двух парней из моего клуба танцев, про которых я тебе постоянно рассказывал? — Не разлей вода которые? Конечно, помню. — Да, Минхо и Джисон. Так вот, недавно стало известно, что они действительно начали встречаться. И даже все это как будто нормально восприняли, никто не стал их задирать... — Неудивительно, я тому, который старший, даже слово лишнее побоялся бы сказать, — тихо засмеялся Феликс. — Не думаю, что это бы остановило хулиганов. — Да я понимаю. Я понимаю о чём ты. Снова молчание. Обычно Феликсу нравились такие моменты между ними, Чанбин был тем человеком, с кем можно просто уютно помолчать, но сейчас чувствовалось непривычное напряжение. Феликсу было сложно понять, что именно он ощущал, это напряжение было не неловким, а скорее даже наоборот: ему оно нравилось, хоть по какой-то причине одновременно и пугало его. — Феликс, а ты боишься? Дыхание вмиг перехватило. Может, это был тот самый момент? Они сидели в таком романтичном месте, руки Чанбина обхватывали его талию, и разговор как раз зашёл в нужное русло. Когда ещё признаваться, если не прямо сейчас? В тот день так ничего и не произошло. Никто из них не признался. Ни розовые облака, ни пролетавшие мимо птицы не смогли придать Феликсу достаточно смелости. Он попытался было сделать жалкую попытку сказать хоть что-нибудь, но так и  не смог выдавить из себя ни звука. Когда солнце окончательно зашло и стало совсем холодно, им пришлось уйти со своего уютного места и отправиться домой. Чанбин в тот день проводил его до самого крыльца, несмотря на то что его самого уже обыскались родители. Банку из под подаренной тогда Чанбином газировки Феликс хранил на полке ещё очень долгое время. 24 октября 2017 Кровь из носа крупными тяжёлыми каплями капала на белую рубашку, оставляя яркие бордовые пятна. Смех парня из старшего класса, только что ударившего его, затихал, постепенно теряясь где-то в коридорах. Слёзы невольно катались из глаз. Голова закружилась, от накатившей слабости ноги вдруг подкосились, и Феликс упал, еле успев схватиться рукой за подоконник, чтобы хоть как-то смягчить падение. Он даже самому себе не мог ответить, плакал ли он больше от боли или от обиды, ощущения беспомощности и злости. — Феликс? — внезапно донёсся откуда-то сверху голос. Чанбин забежал на лестничную площадку и, увидев Феликса, тут же опустился рядом на пол, — Солнце, что с тобой? Кто это с тобой сделал? Феликс попытался что-то ответить, но слова будто застряли в горле, и всё, что он смог сделать — это уткнуться лбом в плечо Чанбину и тихо всхлипывать, пока тот поглаживал его по волосам в попытке успокоить. Феликс вдруг осознал, что из его носа, которым он сейчас прижимался к рубашке своего друга, ручьём текла кровь, и уже было отстранился, произнеся тихое: "Прости", но Чанбин остановил его, лишь прижав к себе ещё крепче. — Это они... за волосы. — За волосы? — Чанбин чуть отстранился. В его голосе слышались одновременно и ярость, и разочарование, — За то, что они у тебя по плечи длиной? Феликс молча покачал головой. Чанбин взял его за плечи и, смотря прямо в глаза, самым серьёзным голосом спросил: — Кто это, солнце? Скажи, кто это был? — Не надо, Чанбин, — всхлипнул Феликс, — Всё равно ничего тут не поделаешь. А я не хочу, чтобы ты хоть как-то с этим всем был связан. — Но это ведь я виноват. Я сказал тебе, что у нас в школе нормально к этому относятся. Если бы не мои слова, ты был бы более осторожным. И вообще, — казалось, что Чанбин сейчас сам заплачет, — Прости, что посмел надеяться на то, что между нами... между нами может что-то быть. Я перестану об этом думать, обещаю. Я дурак, что подвергал тебя такой опасности ради собственных эгоистичных желаний, прости, прости меня. — Чанбин, прекрати, — слёзы сыпались градом, но теперь уже совсем из-за иных чувств, — Как ты не понимаешь, мне же наоборот с тобой легче всё это пережить, да я вообще что угодно переживу, если ты будешь рядом со мной. Он снова упал в объятия Чанбина, и, со всей силы схватившись за его рубашку,  всхлипывал тому в грудь, в то время как сам Чанбин не произносил ни слова. Феликс был уже на грани, в шаге от того, чтобы действительно потерять рассудок, он уже не боялся, не обдумывал все свои действия. — Чанбин, ты и правда дурак. Я люблю тебя. Я люблю тебя больше, чем кого-либо во вселенной. Чанбин тихо зашмыгал носом. Феликс решился поднять взгляд и увидел покрасневшие блестящие глаза старшего. Чанбин был не из тех, кто часто плачет, но в тот момент он выглядел так, будто был готов разрыдаться. Внезапно лицо Чанбина оказалось очень близко. Слишком близко. Настолько, что Феликс мог почувствовать каждый его вздох. От неожиданности он даже перестал плакать, лишь удивлённо хлопал ресницами. Чанбин поднёс свои слегка дрожащие руки к лицу Феликса и принялся вытирать оставшиеся слезинки, медленно проводя большими пальцами по его щекам. Феликс больше не плакал, и его щёки больше не были мокрыми, но Чанбин не убирал своих рук. — Можно? — наклоняясь ещё ближе, прошептал Чанбин настолько тихо, что Феликс не сразу понял, что тот сказал. Может быть, конечно, дело было не только в этом. Всё ещё под впечатлением, словно его разум покрыт туманом, Феликс кивнул. Глаза закрылись сами по себе, и через секунду всем, что он мог почувствовать, были губы Чанбина. Он не замечал окружающего шума, не замечал своего бешено колотящегося сердца, а события, произошедшие всего несколько минут назад, будто полностью исчезли из его памяти. Сейчас для него существовал лишь Чанбин и его, солёноватые от вновь предательски начавших стекать вниз по лицу слёз, губы. Голова кружилась. Таким был вкус его первого поцелуя. — Как... как жизнь? — Всё в порядке, сам как? — Я тоже, — глаза несвойственно для Феликса забегали от Чанбина с его спутницей к кроссовкам на полу и обратно, — Тоже в порядке. Феликс не знал, что ему нужно говорить. Хотелось сказать что-то намного большее, но в голове было так пусто. И вдруг от осознания этого стало так невыносимо больно, что слёзы невольно подступили к горлу. Он стоял перед тем человеком, с которым когда-то мог общаться часами беспрерывно, и был не в состоянии придумать ничего, что помогло хотя бы избежать этого жалкого неловкого молчания. Им было абсолютно не о чем говорить. — Ты переехал в Сеул? — А, нет-нет, я всё так же живу в Пусане, — Чанбин посмотрел на свою спутницу, и они улыбнулись друг другу, — Мы с Юной приехали навестить её родителей. — Так значит, — Феликс, вдруг вспомнив про то, что рядом с ним тоже стоит его возлюбленный, взял Хёнджина за руку, — Я также больше никуда не переезжал. До сих пор в Сеуле. Феликс понимал — как только этот разговор, каким бы ничтожным он ни был, закончится, Чанбин уйдёт, и в этот раз уже точно навсегда. Однажды встретить того, кого ты давно потерял в толпе двух огромных городов, — само по себе невероятное совпадение, надеяться на то, что это случайно произойдёт во второй раз, было делом пропащим. А за эти три года Феликс стал убеждённым реалистом. И всё же этого момента никак нельзя избежать, и вот они уже всё так же неловко и сухо прощаются, Чанбин берёт свою девушку под руку и оставляет на её щеке быстрый поцелуй. Они вдвоём направляются к двери, ведущей в соседний зал, и его силуэт отдаляется всё дальше и дальше, пока в одно мгновение не скрывается за дверью полностью. И вот его уже нет. Феликс снова остался один. Они с Хёнджином направились в противоположном направлении, к выходу. Хёнджин положил голову ему на плечо и, когда Феликс сжал его руку немного сильнее в ответ, спросил: — Милый, кто это был? — Это? Парень из моей старшей школы. — Просто парень из твоей старшей школы? — с ноткой недоверчивости в голосе переспросил Хёнджин. — Ладно, это мой бывший, — сразу сдался Феликс, — Встречались с ним около двух лет, когда ещё учились в школе. — А-а, первая любовь, значит, — усмехнулся Хёнджин, расслабляясь в его объятиях. Феликс позволил разговору на этом и закончиться и лишь грустно улыбнулся. Не было смысла рассказывать Хёнджину что-то большее. Чанбин был его первой любовью, первым поцелуем, первым разом, задумываясь об этом сейчас, он понимал: всё, что когда-то было у него впервые, произошло с Чанбином. Все те близкие сердцу воспоминания из юности, того времени, когда всё для тебя ещё ново, были у него связаны с этим человеком. Едкое чувство продолжало пожирать его, все другие эмоции, что были в нём, внутри уже не осталось почти ничего, кроме пустоты. Лишь бы не заплакать сейчас... Феликс всегда считал своё детство, проведённое в небольшом уютном городишке, счастливым, да и те два года, что они с Чанбином встречались, были на самом деле чудесным временем. Но, как сейчас внезапно для самого себя понимал Феликс, за те несколько лет после их расставания он практически никогда не вспоминал этот период своей жизни, просто чтобы избежать боли от осознания того, что всё это уже закончилось и стало лишь воспоминанием. Он начал делать это неосознанно, спустя примерно три месяца непрерывных нервных срывов. Так было проще. Дома его встретило тепло, которое ему теперь было с кем разделить, но вот холод на душе никак не проходил. Хёнджин лежал на их общей кровати со слегка растрёпанными волосами, закутанный в большой розовый плед, всем своим видом вызывая умиление. Не удержавшись, Феликс протянул руку вперёд и потрепал своего парня по волосам. А из головы в это время не выходили их с Чанбином старые, по-детски наивные обещания жить вместе в одном коттедже, когда они вырастут. Обещания, которым не суждено было сбыться. Хёнджин поймал руку, которой Феликс гладил его по волосам, и принялся беззаботно играть с его пальцами. Феликс нервно закусил губу. Каким же ужасным человеком он был. — Эй, — прошептал он, — Я люблю тебя. Хёнджин поднял на него свои яркие глаза, что казались в этот вечер ещё выразительнее обычного, и заулыбался: — Я тебя тоже очень люблю, — нет, Феликс был уверен, ни у кого не было улыбки красивее, чем у Хёнджина. Так ведь? Хёнджин постучал пальцами по раскрытому развороту альбома, отвлекая Феликса от его размышлений, — Давай дальше смотреть? Кто на этой фотографии? — Ребята из нашего танцевального клуба, это Чанбин, которого ты сегодня видел в ресторане. А вот эти двое, кстати, — он указал на стоящих практически в обнимку парней, — Мне сегодня стало интересно и я нашёл их в соцсетях. Оказывается, они до сих пор вместе и теперь замужем. — Получается, со школы встречаются? Мощно. — Да, помню, как все шутили, даже ещё до того как те начали встречаться, говорили, что они выглядят, как замужняя пара. А теперь вот, они уже замужем по-настоящему. Уже пять лет вместе, выходит. Хёнджин внимательно разглядывал фотографии на развороте, ничего не говоря. — Завели котов штук десять, наверное, — продолжил Феликс, — Называют их своими детьми. Так мило. Почему же у них получилось, а у... А у других не получается. Ну обычно же. — Действительно, почему, — усмехнулся Хёнджин. В воздухе снова повисла тишина, и на этот раз Феликс не решился её прерывать. Спустя некоторое время Хёнджин сделал это сам. — Ну и почему же вы расстались? — Кто? — от неожиданности вопроса переспросил Феликс, — А, мы с Чанбином? Да это такая неинтересная история, что от этого даже грустно. Он закончил школу на год раньше меня и поступил в университет в большом городе. Сначала мы пообещали часто созваниваться, переписываться и приезжать к друг другу, но, видимо, отношения на расстоянии штука слишком сложная. Всё происходило постепенно, в какой-то момент мы просто начали с каждым днём общаться всё реже и реже, и вот, однажды мы поняли, что пришло время всё прекратить. От этого и было больнее всего: они не ссорились, не было какого-то критического момента. Просто медленное затухание. Феликс прекрасно помнил, как обидно ему было в то время. Как он плакал ночи напролёт, как не мог перестать вспоминать дни, проведённые с Чанбином. Как он мечтал, чтобы всё закончилось как угодно иначе, лучше бы они поссорились, лучше бы Чанбин сказал, что ненавидит его и видеть больше никогда не желает. Он не хотел слушать никого из своих друзей и продолжал повторять, что никого в жизни больше не сможет полюбить так же сильно, как Чанбина. — Собственно, кстати, из-за нашего расставания я всё-таки переехал в Сеул, куда планировал переезжать изначально, а не в Пусан, куда поступил Чанбин. — Значит, это судьба, — заулыбался Хёнджин, прижимаясь головой к его плечу, — Всё сложилось наилучшим образом. Ведь если бы ты не переехал сюда, мы бы не встретились. — Да, — Феликс не врал, но всё равно чувствовал, как слабеет его голос, — Да, я не могу представить жизни, в которой не встретил тебя, милый. — Хочешь расскажу про свои первые отношения? Феликс кивнул, и Хёнджин принялся рассказывать. Он звучал расслабленно, время от времени посмеивался над своими словами, было видно, что он давно отпустил этого человека и их отношения для него теперь — лишь забавная история из прошлого, которую можно рассказать друзьям. Время близилось ко сну — Хёнджин ушёл в ванную принять душ и почистить зубы, а Феликс остался в комнате наедине с мыслями, которые пугали его самого. В его голову то и дело проникал образ Чанбина. Наверное, они с Юной уже вернулись домой и сейчас смотрели вместе фильмы или просто болтали о чём-то своём, о чём-то, что Феликс бы уже и не понял: так долго они с Чанбином не общались. Руки Юны, должно быть, в эту минуту обнимали Чанбина, её губы целовали его в щёку, и теперь она была человеком, чьё присутствие делало Чанбина счастливым. Феликс знал, что был не прав, но всё равно не мог перестать спрашивать самого себя — разве не он должен был быть тем, кто обнимает Чанбина, единственным, чьи губы касаются его? Ему вспоминались их с Чанбином долгие прогулки, тот раз, когда они попали под дождь и бежали вместе домой, заливаясь радостным смехом, тот день, когда они впервые поцеловались, все те два счастливых года их отношений — всё то, по чему он на самом деле по-прежнему так сильно скучал это долгое время. Вся тоска, что накопилась за долгие годы попыток подавить свои чувства, навалилась на него волной воды, прорвавшейся через оковы сковывавшей её дамбы. Феликс оторвал от лица руку, что прикрывала его глаза от света, проникающего из коридора через щели в двери, и потянулся к отброшенному в сторону телефону. На загоревшемся экране появилась соцсеть, в которой Феликс чуть ранее уже искал знакомых из своей школы. Пальцы то и дело набирали одно имя в строке поиска, но каждый раз Феликс заминался и зажимал кнопку "стереть". Ему так хотелось написать Чанбину, и в этом не было бы ничего такого, так ведь? Они были старыми знакомыми, которые встретились впервые за долгое время, вполне нормально было бы немного пообщаться, расспросить друг друга о том, что нового произошло в их жизнях. Из ванной донёсся тихий, заглушаемый звуками падающей воды голос — Хёнджин напевал песню, которую они часто слышали по радио. Феликс уже давно заметил, что у его возлюбленного была такая привычка, они съехались всего пару дней назад, но ночевать друг у друга начали намного раньше. Первый раз это произошло, кстати, по чистой случайности, Феликс немного заигрался, в шутку не отпуская Хёнджина домой и упрашивая остаться ещё на пять минуточек, и в итоге, когда они добежали до остановки, свет от фар последнего автобуса уже почти растворился где-то вдалеке. После этого они ещё долго со смехом вспоминали этот случай. Феликс часто заморгал, так он обычно пытался остановить слёзы, что вот-вот собираются упасть с глаз, но в этот раз ничего не смогло помочь ему. Его голова разрывалась от шума, звуки воды и пения перемешивались с детскими голосами, как будто соревнуясь в том, кто кого перекричит. Он наконец нашёл в себе смелость снова взглянуть на экран, но в ту же минуту заблокировал телефон обратно и отбросил его на подушки. Всё затихло. Так и не включив свет, Феликс встал и подошёл к прикроватной тумбочке. Тот самый синий фотоальбом с золотыми буквами на обложке лежал посреди груды других альбомов, так сильно выделяясь среди них, что руки невольно потянулись вперёд, чтобы исправить картину перед собой. Феликс заулыбался, он ещё раз провёл пальцами по золотым надписям, прижал альбом к груди и, подойдя к шкафу, положил его на самую верхнюю полку по соседству со стопкой так и не пригодившихся дипломов со школьных олимпиад и его первым билетом в Сеул. Он вернулся на кровать, вновь взял в руки телефон и принялся набирать сообщение: "Госпожа Хван, будете ли вы и ваш муж свободны в следующие выходные? Мы с Хёнджином хотели бы вас навестить." — Милый, я всё, ты пойдёшь в душ? — вслед за голосом Хёнджина послышался щелчок выключателя и комната залилась ослепляющим светом, — Феликс? Всё в порядке? Хёнджин подбежал к кровати и, нежно обхватив лицо Феликса руками, оставил лёгкий поцелуй на его лбу. Когда он немного отстранился назад, Феликс рассмотрел в его глазах что-то, ранее ему никогда не знакомое, что-то далёкое и уже совсем не беззаботное. — Хёнджин, — он прижался к груди своего парня и крепко-крепко обнял его, — Хёнджин, я так люблю тебя. — Милый, я тоже люблю тебя, — Хёнджин вздохнул, поцеловал Феликса в макушку и принялся тереться носом о его волосы, — Очень сильно. — Я просто, — Феликс отстранился, чтобы посмотреть Хёнджину в глаза, и широко улыбнулся, — хотел сказать, что очень благодарен тебе за сегодняшний вечер. Хёнджин заулыбался в ответ. Он встал, бросив тихое: "Сейчас", выключил свет, и вновь вернулся к Феликсу, наваливаясь на него своим весом и заставляя повалиться на кровать вместе с собой. Они лежали так, в обнимку, не двигаясь, минут с десять, прежде чем Хёнджин вдруг не нарушил тишину своим уже полусонным голосом. — Кстати, мне этот твой Чанбин написал. — Что? — удивление от услышанного вмиг избавило его собственный голос от какой-либо усталости. — Да, — тихо засмеялся Хёнджин, — Знаешь, что написал? — И что же? — с опаской переспросил Феликс, слегка напрягшись. — "Позаботься о нём за меня," ну разве он не милый? А днём казался таким строгим... Хёнджин продолжал что-то говорить, но смысл его слов уже едва достигал разума Феликса. По лицу наконец покатились настоящие слёзы, были это слёзы печали, радости — он уже не мог разобрать, всё было для него одним и тем же. — Забыл сказать в ответ, я тоже благодарен тебе за сегодня, — Хёнджин потянулся вперёд, и его губы коснулись губ Феликса. На языке заиграл соленоватый вкус. 18 июля 2019 года — Я буду любить тебя вечно, — сказал он, отдаваясь тёплым объятиям целиком. — Я тоже буду любить тебя вечно, всю свою жизнь, моё солнце.