О людях без надежды

— Отдыхаешь? Себастьян медленно обернулся, надеясь, что ему послышалось. К сожалению, он еще был слишком трезв, чтобы не соображающий мозг выдавал ему слуховые галлюцинации, и детектив, к своему недовольству, обнаружил позади себя знакомую худощавую женскую фигуру, благополучно портящую ему уже как полгода на работе нервы. Несносная, назойливая, вечно из себя строящая непонятно что и сующая свой нос куда не надо Рейчел Адамс — юный детектив, только недавно начавшая познавать все прелести профессии. — Чего пришла? — бросил Себастьян, уже поворачиваясь обратно к своему стакану. Ответа не послышалось, и мужчина он даже успел понадеяться, что докучливая девчонка ушла, но тут эта самая девчонка заняла соседнее место за барной стойкой, удобно устроившись на высоком стуле, и повернулась в его сторону, подперев подбородок рукой. — Слушай, мне тоже не особо хотелось тащиться через весь город поздно вечером в какой-то плешивый бар, чтобы найти тебя, — на последнем слове она сделала акцент. — Но я тут, потому что у меня возникла одна прекрасная идея по нашему делу, и ты мне нужен. Кстати, откуда она узнала, что Себастьян будет именно здесь? Неужели всему отделу известно, где конкретно он обычно проводит свое свободное время? — Никто тебя не заставлял совершать такой подвиг, — ничуточку не скрывая своего настроения, Себастьян похлопал по карманам куртки и выудил помятую пачку сигарет. — Рабочий день кончился, Адамс, и вне его проводить время с тобой у меня нет желания. — Когда ты меня в последний раз будил в три часа ночи, стоя у порога моей квартиры, почему-то график рабочего дня тебя не особо интересовал, — парировала Адамс, сверля взглядом детектива. Вот же пристала… Себастьян, не обращая на девушку никакого внимания, достал из другого кармана зажигалку и поджег кончик сигареты. Курить и так хотелось, но особо сильный приступ возник, когда его приятно-тоскливый вечер бесцеремонно нарушили. — Хорошо, раз на контакт через человеческий язык ты идти не хочешь… — Адамс щелчком пальцев вытянутой руки подозвала бармена. — То попробуем на твоем языке. Себастьян, слегка удивленный, поднял глаза на девушку. — Мне того же, что и ему, — она указала большим пальцем в сторону детектива, и бармен достал из-под стойки бутылку с черной этикеткой и граненый стакан. Адамс и алкоголь? Да она не пьет ничего крепче своих энергетиков, разноцветные банки которых он Себастьян вынужден наблюдать каждый день у нее на столе. Говорит, что любое спиртное для нее хуже горького шоколада — такое же противное на вкус. Себастьян, продолжая делать вид, что не обращает на собеседницу никакого внимания, налил себе еще полстакана и осушил его одним глотком. Та, глядя на него, потом на свой стакан, мрачно вздохнула и неохотно поднесла напиток к губам, затем, резко запрокинув голову, выпила все содержимое, крепко зажмурившись, когда алкоголь обжег горло. Опустив стакан с громким стуком на барную стойку, Адамс уткнулась носом в плечо, пробормотав: — Господи, как ты это пьешь… «Вот только тебя в собутыльники мне не хватало», — досадно-раздраженно подумал Себастьян и отвернулся. Тактичности у Адамс всегда было, как у комара, а упрямства — хоть горы двигай. Даже старина Мадс не выдержал, и ее перевели из отдела по розыску пропавших в отдел убийств. Но за что приставили к нему-то? Вопрос, уже стоящий поперек горла, настолько часто Себастьян им задавался. Бутылка рядом с детективом, неспешно пустела. Мысли вязли в болоте воспоминаний, так некстати выплывших на поверхность. Воспоминаний, которые должны были остаться на дне стакана, потонуть в крепком напитке. Пожар в семейном доме. Уход жены. Смерть верного друга… — Знаешь, я уже встречала таких людей, как ты. Себастьян, резко вытащенный из мрачных раздумий, нахмурился. Уже разнесло? Молодежь нынче такая хлипкая: от одного стакана крепкого уже еле язык вяжут. Он украдкой взглянул на девушку, но по движению ее пальцев, машинально крутящих граненый стакан, и глазам, задумчиво уставившемся на предмет, он не смог определить, пьяна ли уже Адамс или нет. — Каких? — Людей, потерявших надежду, — она мельком усмехнулась, поняв, насколько пафосно прозвучали ее слова. А, нет, все-таки разнесло… Себастьян тяжело вздохнул, уже понимая, что одним предложением ответ не ограничится, а его хорошо проведенное время в компании себя только что помахало ему ручкой. — Когда мне было шестнадцать, я сбежала из детского дома. Опять. Я наконец-то смогла залезть на дерево, растущее у забора, и перепрыгнуть на ту сторону. Район я хорошо изучила, когда сбегала в предыдущие разы, и знала, где перекантоваться, чтоб меня перестали искать. Ну, неплохо я так перекантовалась… Меня не могли найти почти год. Как он до такого докатился? Некогда начальник отдела, гордость полиции Кримсон Сити, уважаемый сотрудник, сам берущий себе стажеров, теперь слоняется по барам, не находя более умное применение заработной плате, и выслушивает о жизни напарницы, которую ему просто всучили, как гранату. — Я не подумала о том, где и как буду жить, когда сбегу. Я подумала об этом уже тогда, когда я поняла, что моя третья попытка внезапно, — на этом слове Адамс кисло усмехнулась, поражаясь собственной тогдашней логике, — оказалось удачной. У меня быстро кончалась еда, а приют был все дальше и дальше… Я вообще планировала уйти за черту города или даже штата. А потом я наткнулась на бедный район, где в закоулках между домами жили бездомные, — она пожала плечами. — Пришлось остаться, ведь у них была хоть какая-то еда и место для ночлега. Приложив полупустой стакан ко лбу и переведя изучающий взгляд на Себастьяна, поникшего головой и задумавшегося о чем-то своем, Адамс продолжила: — Они научили меня, как выпрашивать у добрых людей мелочь, а у злых — таскать ее из карманов. Каких мест нужно держаться подальше, около каких магазинов и ларьков можно купить дешевую еду и не получить при этом по физиономии. Показали, как защитить себя один одним единственным матерным словом, как не попадаться полиции, а если уж попался — как ее разжалобить, чтобы при этом еще получить пару долларов. А еще мне не страшно остаться без квартиры, ведь я могу сделать себе дом из нескольких больших коробок и пары тряпок. Вся его жизнь покатилась под откос после пожара в доме. Бедная Лили… Если бы он только успел, если бы ему вовремя сообщили, если бы… Он бы спас свою малышку. Себастьян опрокинул ещё один стакан. — Знаешь, мы смотрим на них брезгливо, а они такие же люди, как мы. У них всех разные судьбы, разные характеры. Только пьют много, из-за этого сложно иногда предугадать, как они поведут себя. Вот был старина Фред, — она Адамс сделала глоток, практически не изменившись в лице. — Озлобленный мужик, меня недолюбливал, как только не обзывал. А выпивший сразу добрым и разговорчивым становился. Любил обсуждать кулинарию. Или мистер Джордж. Всегда меня подкармливал, помогал приспособиться к жизни на улице, как мог. А однажды я ему пьяному под горячую руку попалась. Бутылка пролетела рядом с головой и разбилась об стену, осколки едва не рассекли висок. Правда, извинялся он потом долго. Внимание детектива заострилось на слове «пьют», и он стал вслушиваться в слова Адамс, мучительно пытаясь уловить нить разговора, чтобы понять, где эта нить заканчивается. — Они любят рассказывать истории. Больше всего из своей той, прошлой жизни. И смотрят так жалостливо, как побитые собаки. И никто, никто почему-то не думает о том, как вернуться к этой самой лучшей жизни. Даже не мечтают. «Тебе так легко говорить об этом Адамс, потому что не доводилось видеть, как твоя жизнь рушится прямо на глазах», — во вспышке раздражения почти озвучил вслух Себастьян, но вовремя прикусил язык, решив, что это вызовет лишь волну споров на пол ночи. — Я убежала весной, а зимой, когда стало холодно, я ушла в поисках места потеплее. Это вот зря. В то время случилась самая холодная ночь в штате, и ничего не найдя, я ночевала на улице. Может, если б осталась с ними, не оказалась бы при смерти. А если бы меня не нашел полицейский патруль, то не сидела бы я с тобой и не пила это… Что это вообще? Не отстанет. — Виски. Она поморщилась, посмотрев на содержимое стакана так, будто там плескалась отрава. — Ну и вкусы у тебя, Себ. — После выраженного недовольства Адамс тут же изменилась в лице. — Странно, что даже тогда я не приобщилась к алкоголю, а? — Она расплылась в довольной лисьей ухмылке, с вызовом глядя на Себастьяна, следом за ней одним глотком осушившего свой стакан. Детектив вытащил из кармана брюк несколько помятых купюр и бросил на стойку. Бармен тут же подхватил их и ушел обслуживать других посетителей, таких же недолюбленных миром и брошенных на краю жизни. Себастьян поправил плащ и направился к выходу, проматывая в голове как назло застрявшие в ней обрывки монолога Адамс. Вспомнив что-то, он обернулся у двери и посмотрел на девушку, выгнув бровь: — Так, прости, с кем ты меня сравниваешь? — Ни с кем. Ты единственный и неповторимый суровый, вечно пьяный детектив. — В отличие от тебя, я еще трезвый. Она медленно слезла со стула и, потягиваясь, начала заваливаться в бок вбок, но вовремя облокотилась рукой о барную стойку. — Стоять-то хоть можешь? — резонно заметил Себастьян. — Щас… — Адамс закрыла руками лицо и сладко зевнула. — Меня не так просто споить. Наверное.