Antigène

Свидания вслепую — это явно не про Чую. Он, будучи реалистом, никогда не верил в чудо как таковое, не примерял на себе образ мечтателя, легкомысленного человека, живущего сегодняшним днем. Говоря о подходящей партии, Накахара раздраженно уводит взгляд и пилит им несчастную стену, участь которой — заиметь в себе дыру, ведь Чуя в жизни не сможет поговорить о женитьбе серьезно, намеренно, уверенно смотря собеседнику в глаза. В его возрасте, как старательно уверяет мама, уже давно пора задуматься о собственном семейном счастье, о детях, в конце концов, но никак не о повышении, которым Чуя неприлично сильно грезит. Он довольно неплох собой, прост в общении и легок на подъем, приятен внешне, всегда ухожен, вежлив и осмотрителен. При всем уважении к дражайшей матушке, он все же согласился «попытать удачу» на специальном сайте знакомств, где и удалось отрыть анкету какой-то девушки. Накахара знает одно лишь имя, знает, что собеседница чрезмерно любит использовать в переписке смайлики, восклицательные знаки и сконструированные из символов мордашки непонятно кого. То, что Чуя ошибся с выбором, стало понятно в самом начале их общения, но деваться было некуда — уж лучше сходить и отмучиться, чем продолжать расстраивать мать своей полнейшей безынициативностью в любовных делах. — Несколько минут назад ты говорила то же самое, мам, — одним плечом и ухом Чуя держит телефон, оставаясь на связи, а в руках держит сковородку с тушеным мясом и деревянную лопатку, перемешивая высыпанные к мясу макароны, — мы можем хоть раз поговорить не о моей будущей семье и ее судьбе? Пожалуйста? — Совенок, — ах, это ласковое прозвище из детства, звучащее, как ультиматум, — ты же знаешь, как мне тяжко на душе: все мои подруги уже внуков говорить учат, и наверняка в твоем рабочем штабе все юноши обзавелись семьями! Тебе целых тридцать четыре, Чуя, ты с головой в своей работе, будь она проклята. Живешь один, без девушки… О здоровье хотя бы подумал… — Мама! — испачканная в соусе лопаточка летит в раковину, плита выключается, а нервы Накахары претерпевают крах, — Вот именно, мне тридцать четыре года, и я могу распоряжаться своим временем так, как посчитаю нужным! Не останешься ты одна, хватит уже… — на последних словах приходится понизить тон, чтобы не перепугать пожилую женщину своей вспыльчивостью. — Если у тебя проблемы и ты стесняешься начать их решать, дай мне знать. Я знаю замечательного врача... — Мама! Я абсолютно здоров, прекращай! — Не торопись отказываться, сынок! Ты же знаешь, я всегда желаю тебе только лучш- Звонок оборвался, как только Чуя ощутил, что натурально закипает. Нет, он уважает старших, а материнские стремления взаправду улучшить жизнь — тем более, но иногда его словно не хотят услышать, понять, дать возможность распорядиться ресурсами и временем так, как того захочет сам Чуя. Несколько секунд он стоит с телефоном в руке, точно вкопанный, с шумным выдохом открывает мессенджер и кратко извиняется, сразу после объявляя новость о завтрашнем походе на свидание. И правда, он совсем позабыл об этой безнадеге. Отложив телефон в сторону, Чуя подхватывает тарелку и зажимает губами вилку, устало ища глазами, куда бы ему приземлиться — мягкий диван пришелся как нельзя кстати не только для ужина, но и для скорейшего сна, настигшего Накахару слишком неожиданно. ;;; Время икс — вечер субботы, и погода удивительно хорошо совпала с нежеланием Чуи покидать сегодня квартиру — дождь заливает так, что никакой упертый доставщик пиццы не преодолеет его, на небе ни намека на солнце. Пришлось даже специально взять выходной за свой счет, чтобы не задержаться по привычке допоздна и не заставить даму ждать. Кто она вообще такая, чтобы Чуя так пекся о ее чувствах и ожиданиях? Нет, разумеется, воспитан он хорошо, ко всем людям относится нейтрально, и попавшая под раздачу девушка не может быть виновата в возникновении проблем, не имеющих к ней никакого отношения. Просто… Чуя не уверен, что сейчас — это именно то время для знакомств, совместного будущего, наполеоновских планов, за воплощение которых он ручаться не хочет. Накахара стряхивает пепел с почти докуренной сигареты и наблюдает за капающими с крыши тяжелыми каплями, одну из которых даже повезло словить высунутым больше положенного носом. Такой опыт он точно будет помнить долго, — и нет, речь не о упавшей на нос капле, — ведь далеко не каждый встречный расскажет тебе, когда и как ходил на свидание вслепую, чем закончилась эта встреча, стоили ли все переживания того. И правда: у кого Чуя может попросить адекватного совета? Во времена обучения в университете он часто назначал девушкам встречи, но контакт как таковой обрывался без промедлений, обычно после пары-тройки совместных ночей. Чуя на практике знает, как вести себя с девушками, но они его словно не цепляют настолько, чтобы позволять себе мечтать с ними о большем. Или он просто слишком много думает, одновременно с этим волнуясь за огорченную его одиночеством мать. Накахара бегло поправляет прическу, глядя на себя через зеркало из подарочного набора в цветочном магазине, сухо благодарит за скромный букет красных роз и спешит поймать такси, чтобы не опоздать и не промокнуть под дождем окончательно. Чуя даже решает отвлечь себя разговором с довольно веселым таксистом, украдкой смотрящего на букет в чужих руках, но, как только он расплачивается и хлопает дверью авто, все содержание диалога моментально выветривается из головы. Ресторан для встречи захотела выбрать девушка, Чуя и не препятствовал ее рвению, уже убедив себя в неудаче вне зависимости от локации, и, как оказалось, пришел он первым. Время шло, ресторан понемногу заполнялся людьми, в то время как забронированный даже не на собственное имя столик оставался наполовину пустым. Чуя успел с ног до головы осмотреть каждого официанта, попадающего в его поле зрения, успел заказать бутылку красного и два бокала — как последняя капля надежды на то, что девушка все же соизволит явиться и объяснить, какого черта Накахара впустую потратил уже несколько часов бессмысленных ожиданий. Поставленный в воду букет роз смотрелся до слез, как комично, Чуя подумывал оставить их здесь, быть может, отдать более удачливому кавалеру, хоть бы не видеть это позорище. Привстав с места и уже собравшись покидать зал, рыжий осекся и уселся обратно, устремив взгляд на картину перед собой: к нему за стол в спешке уселся незнакомый парень, жеманно заулыбавшийся, закинувший ногу на ногу и взявший второй бокал вина в худощавую руку, сквозь зубы произнеся шепотом:: — Притворись моим парнем. Чуя словно не расслышал, прищурившись и оставшись сидеть с уложенными на подлокотнике ладонями, все еще намереваясь поскорее смыться отсюда. — Прошу прощения? — Быстрее, сделай мне комплимент, подними за меня бокал. Ну же, расслабься и сделай это. — Вы… Ты… — Накахара заикается и пытается вглядеться в чужое лицо, внезапно распознавая практически мастерски скрытую тревогу, — Ты так.. красив сегодня, дорогой? — он понятия не имеет, что делает, но незнакомцу явно требуется помощь, он не вызывает недоверия совершенно, — И эти цветы для тебя, я же знаю, как тебе нравятся красные розы, и.. хочу выпить за твою обворожительность. И Чуя действительно выпивает из чуть поднятого единым жестом бокала, расплываясь в не менее напряженной улыбке. За ними кто-то следит? К нему подсел бандит, обокравший этот ресторан? Что вообще, черт возьми, сегодня происходит? Увы, но обеспокоенные чем-то неизвестным карие глаза не говорят, откуда такая спешка и внезапность, и Накахара обязательно выяснит все причины, как только нужда притворяться влюбленной парой испарится сама собой. Появившийся из ниоткуда парень наверняка искренне благодарен ему, но приятно ошарашенный вид не позволяет высказать эту благодарность вслух. Забавный такой. И весьма симпатичный, смешно растрепанные волосы выглядят притягательно мягкими, шоколадные кудри обрамляют аккуратную форму лица, по-детски украшенного завитками заправленных за уши волос, а глаза — при всей преобладающей в них обеспокоенности — запоминаются быстрее всего остального, что удается поверхностно разглядеть. Чужие пальцы свободной руки постукивают по столу и «подзывают» взяться за них, чтобы придать их взаимно смущенному и удивленному виду еще большей романтики, если такая встреча вообще может называться романтичной. Чуя кратко прокашливается в кулак, протягивает руку и берет чужую ладонь в свою, отпивая довольно много вина за один глоток. У стола резко оказывается на вид явно не трезвый мужчина, практически ровесник Накахары, он обиженно и одновременно злобно смотрит прямо на появившегося из ниоткуда любовника, пьяно икая и, видимо, намереваясь что-то сказать. Чуя, ощутив, как чужая рука сжимает свою, чуть вгоняя от страха ногти прямо в кожу ладони, опережает шатающегося на месте посетителя, заговорив заметно громче, чтобы намеренно привлечь к себе внимание. — Какие-то проблемы, уважаемый? Вам нездоровится? Вы смущаете моего спутника, пожалуйста, отойдите от нашего столика. Да и… несет от вас неясно чем… — для пущего эффекта рыжий морщит нос и помахивает перед лицом ладонью, краем глаза замечая, как прямо к ним направляется хостес. Продинамившей его девушке все же стоит отдать должное: ресторан она выбрала весьма солидный, и любой конфликт, происходящий в его стенах, старательно заминается администрацией. — Ты что.. променял меня на этого.. рыжего мудака? — мужчину взаправду лучше остановить раньше, чем Чуя захочет подняться и заставить отвечать за «мудака» по заслугам, — А говорил, что навсегда.. Что до гроба любишь.. Да чтоб ты!.. — рука подошедшего администратора плавно ложится на чужое плечо, побуждая обернуться, и между ними завязывается краткий диалог, конец которого венчается грубым толчком в грудь, а там и поспешным покиданием ресторана. Проблема решилась скоротечно, и держащиеся за руки незнакомцы позволяют себе выдохнуть синхронно и облегченно. ;;; Чуя, закинув ногу на ногу и отпустив чужую руку, что в собственной уже ощущалась, точно родная, тянется за сигаретами во внутреннем кармане пиджака, поспешно закуривает и всем телом откидывается на спинку удобного кресла, провожая взглядом медленно вытекающих из заведения посетителей. Часы совсем недавно пробили одиннадцать, слежка за временем атрофировалась у обоих, ощущать приближение ночи в том числе мешал и приятный взору полумрак в той зоне, где и расположен их столик — столик, так необычно познакомивший двух закадычных «друзей по несчастью». Хочется заговорить, расспросить и выяснить причину произошедшего, и незнакомец, что удивительно, даже не собирался уходить: без спроса взялся за бутылку вина, наполнил свой бокал и опустошил его наполовину практически за раз, с шумным выдохом прикрывая веки. Глаз не оторвать. — Мы все еще притворяемся или представление окончено? — произносит на выдохе Накахара, расслаблено поднося сигарету обратно ко рту, — Если нет, самое время объясниться. — А что тут объяснять? — ясно, шатен с игривой улыбкой встает в позу, — Ты очень помог мне с одной «пьяной» проблемой, преследовавшей меня несколько последних недель. Не волнуйся, ты не ввязался ни в какие неприятности, будем считать твой поступок исключительно жестом доброй воли. — Тебя высматривал незнакомый тебе же человек? — взаимный переход на «ты» заставляет Чую заметно успокоиться. — Не совсем. — Подробнее. — В каком тоне ты разговариваешь со своим «парнем»? — и правда, они так хорошо смотрелись, взявшись за руки, что не пошутить было просто невозможно, — Бывший он мне, мы давно знакомы, но дать согласие на отношения я смог относительно недавно. Мы и месяца не провстречались, а скандалов на годы вперед успели зачинить. Я ушел, он отпустить меня не может, — в словах ни капли сожаления и тоски, видимо, настолько они не подходят друг другу, — не бери в голову, не твои заботы. Значит, он гей. — А ты… — напрямую спрашивать о таком как-то неловко, они и дня не знакомы, чтобы интересоваться личной жизнью друг друга аж на таком интимном уровне, и Чуя слегка мнется, затягиваясь вновь, — Фактически, и ты мой вечер спас. На твоем месте должна была сидеть девушка, свидание с которой мне как кость поперек горла, но она не пришла. Получается, все же не зря я так вырядился и взял цветы. Можешь забрать их себе, кстати. Накахара вообще не был уверен, что поступает сейчас правильно, ведь человек перед ним совсем недавно вышел из отношений, и принимать цветы на его месте было бы слишком опрометчиво, но и Чую можно понять: после отыгрыша роли парня неизвестного ему юноши не стоит вести себя отстраненно и холодно. Скорее всего, лучшей позиций для обоих является нейтральная, не намекающая на повторную встречу — если таковой вообще суждено сбыться — и уж тем более не заманивающая к себе домой за очевидно какими вещами. Чуя в целом не уверен в своей бисексуальности, грузить этим голову ему хочется в самую последнюю очередь, точно не сейчас. Он обязательно вернется к этому вопросу, ответ на который и направит, и поставит, наконец, точку в поисках кого-то, кого рыжий сам для себя представляет очень плохо. Но не сейчас. — Выходит, ты должен поблагодарить меня? — А ты меня. Первостепенно, причем, — признаться, легкая наглость сидящего перед ним человека цепляет, и Чуя не сдерживает улыбки, когда говорит. Но с благодарностями шатен не спешит, только водит указательным пальцем по стеклянному краю бокала, наполовину наполненного вином, платить за которое будет точно Чуя, и лишь в момент, когда глаза их встречаются, решает открыть рот. Не успевает: рыжий по-джентльменски «перебивает» задержанной в воздухе ладонью, тушит сигарету в пепельнице и тянется за чудом оказавшейся в кармане пиджака ручкой, кладя ее на середину стола, а рядом оставляя сложенную треугольником белую салфетку. Просит номер телефона, почту, адрес чего угодно, с помощью чего будет возможным связаться снова. Это что, вино настолько крепкое, чтобы туманить разум и заставлять действовать слегка неоднозначно? Чуя понятия не имеет, для чего ему это, он даже не уверен, что позвонит или напишет хоть раз, но их встреча явно не случайна. Чуя хочет верить в это. — Вот, только не потеряй, — незнакомец медленно выводит каждую цифру, разглаживая салфетку и щелкая ручкой по окончании, — второй раз так точно не повезет. В это время скромный официант приносит счет за одно лишь вино, Накахара расплачивается на месте и принимает салфетку из рук, ненароком ловя себя на мысли о том, что почерк у юноши чуть кривоват, забавно округлен, но оттого не менее разборчив. Под номером не было указаний, как Чуя может обращаться к нему, и приходится снова встретиться взглядами, чтобы задать более чем очевидный вопрос. — Осаму Дазай, — теперь его черед опережать и перебивать, не обессудьте, — а тебя? — Чуя Накахара. Рад знакомству, Дазай. — Взаимно рад, Чуя. Бери с собой вино, будешь должен проводить меня до дома, — смотрите-ка, а он не теряет ни минуты. Чуя же, помотав слегка головой и убрав салфетку в бумажник, — там надежнее — безмолвно ухмыляется и приподнимается с места, задвигая за собой стул. Вино он, разумеется, оставит Дазаю, роз и не подумает касаться, так как больше они ему не принадлежат, а после себя оставит один лишь шлейф мужских строгих духов, протянувшийся до самого выхода из ресторана. К сожалению, следом за субботой сразу же следует воскресенье, и врачам, работающим в главной больнице города, такая роскошь, как выходные, почти не позволительна. Почти.