Безусловные

      За этот вечер Ксюше пришлось уже как минимум три раза взаимодействовать с врезавшимся в неё парнем по имени Лёша Агапов: за столиком, когда он не нашёл лучшего места, чем рядом с ней, по пути в уборную, где она опять чуть не отдавила ему ногу, а он посмотрел на неё как на нелепого ребёнка, и теперь за разговорами в компании. То, что это именно он в неё врезался, было очевидным, особенно после того, как он решил, что простого извинения ему будет недостаточно. Нет. Теперь это точно он в неё врезался, а не она по случайности на него налетела с пивом в руках. Его подпорченная — к слову, так же по случайности, — хмелем рубашка — плата за хамство.       Она таких не любила. Чопорных.       Отпивая из своего бокала, Ксюша отвлекалась на короткие диалоги с Мишей или Дианой, сидящей напротив неё, пока остальные ребята обсуждали насущные проблемы. Кажется, что-то про баскетбол и планы на осенний сезон.       — Через неделю местные соревнования, готовы надрать всем задницы?       — Ты так говоришь, точно мы выходим на городской уровень, — закатил глаза Кирилл, переглядываясь с другим их не очень разговорчивым другом. — Ваши ставки, Алексей. Мы берём первенство западного округа?       Он точно не услышал, что-то печатая в телефоне. Внешне спокойного молодого человека выдавали напряжённые челюсти и постукивающие по деревянному столу длинные пальцы. Если бы ей было хоть чуть-чуть интересно, она бы намекнула его друзьям, чтобы они чаще водили его в парк развлечений: может это бы разгрузило его чем-то удручённое лицо. Однако сейчас, ей больше было интересно не дать Мише стащить её креветки, поэтому она просто чуть толкнула вбок хмурого баскетболиста. Тот в ответ вопросительно поднял бровь.       Ксюша кивнула на сдерживающих смех Захара с Кириллом, которых эта сцена видимо очень занимала, параллельно стукая по руке обнаглевшего в край коллегу, успевшего запихнуть последнюю креветку себе в рот.       — К тебе друзья обращались.       — И? — Он убрал телефон, и теперь они смотрели друг на друга.       Она не могла понять, как можно было быть настолько неприветливым.       — Что «и»?       — И как это тебя касается? Я слышал, что у меня спросили, спасибо.       — Да не за что. Ты всегда такой вежливый? — Ксюша медленно поставила на место своё пиво, не разрывая зрительный контакт. Это означало бы поражение.       Они же в какой-то момент тут друг другу войну объявила, по всей видимости? На кой-то чёрт.       Его холодный цвета кофе взгляд вдруг с вызовом и почти неверием стал бегать по её лицу, поднимая в ней желание огрызнуться, но она пока была способна сдержать этот порыв. Пятница, бар, они случайно познакомились в компании, и он зачем-то весь вечер её провоцировал, точно она в той жизни чем-то ему насолила. Или что? С кем бы он там не выяснял отношения в переписке, не обязательно становиться таким козлом сейчас, в общей компании.       Но он видимо так не считал.       — А ты всегда такая…?       — Лёх, хорош, остынь, блин! Выйди и реши уже своё дерьмо, окей? — закончил этот цирк Кирилл, на что тот тихо ругнулся, достал пачку ментоловых сигарет и только она видела его широкую спину за толпой гостей заведения.       Захар беспомощно смотрел, то на выход из бара, то на девушку, с которой у друга по какой-то причине не сложились отношения, будучи знакомыми от силу час. Он также видел, что кое-кто опять трепал ему нервы, однако никто из ребят не думал лезть и спрашивать. В такие минуты Агапова лучше оставлять без внимания, и всё сходило на нет, он не любил делиться слишком личным и разбирался со своим дерьмом сам.       Однако Ксению, коллегу Миши, никто об этом не предупреждал, и она сорвала чеку. Она к тому же оказалась не из робкого десятка и отбилась от всех попыток Агапова её задеть.       Белобрысый парень пододвинул своё пиво девушке, неловко и извиняюще улыбаясь.       — За моего друга-придурка. Как только он вернётся разрешаю лично надрать ему зад.       Она же только допила своё светлое и легко направилась в сторону стола с красными стаканчиками.       — Есть дела поинтереснее. Кто со мной в бирпонг?

***

      Где-то в начале первого и далеко не одного бокала пива, Ксюша поняла, что лучше всего сейчас было взять курс домой. Ребята уже разошлись, а она прислонилась к стене бара, чтобы её меньше шатало. Сколько же они сегодня выпили.       Последний раунд в бирпонг был явно лишним, но соперником ей стал вернувшийся с улицы, уже вновь собранный Агапов, и она всё-таки не могла не надрать тот самый его зад, как посоветовал ей её новый знакомый. Как человеку за рулём ему налили только безалкогольное, в то время, как пила в основном она. Его это видимо забавляло, но девушка до последнего не давала ему одержать лёгкую победу. Дело принципа. «Я же говорил», — с ухмылкой обошёл её он, отдавая последний стаканчик, на что она только показала ему средний палец и до конца вечера тусовалась с Мишей и другими ребятами. Она была пьяна, и дело не дай Бог могло дойти до драки, и лучший расклад — им просто не разговаривать лишний раз.       — Ну давай же! Чёрт, почему? — девушка ещё раз обновила приложение, но ни одно такси не хотело её забирать. Аншлаг. Она вымученно простонала, мечтая только о тёплой кровати и возможности снять с себя всю эту одежду, пропахшую сигаретами и душным баром.       А ещё она была вновь расстроена. Стадия веселья сменилась осознанием своей суровой реальности, от которой она убегала. В обычные дни, погружаясь в работу — убегала. В пятничном баре — вновь убегала.       Она не могла, просто не могла принять мысль, что она… всё ещё не смогла перешагнуть. Начать заново. Слабачка.       Покачав головой, она упрямо продолжала искать возможность вернуться домой, пока её буквально не вынудили подскочить. Черный гелентваген стоял прямо перед её носом, а за его рулём сидел мужчина, которого она сейчас хотела бы видеть не больше, чем своего бывшего.       — Что? — Она поёжилась от холодного ветра, но на её лице не дернулась и мускул. — Мне кажется, я не мешаю тебе проехать.       — Почему ещё здесь?       — Хочу. Люблю холод, — ответила она себе под нос, бесполезно ожидая поиска водителя какого-нибудь эконома. А этот придурок всё ещё стоял и чего-то ждал. Это начинало раздражать: она хотела найти это чёртово такси, она хотела домой и поплакать. Она устала. Девушка сжала кулаки от отчаяния. — Езжай куда собирался, твою мать, просто отвали от меня… ладно? Хватит смотреть на меня. — Садись в машину, — просто, но твёрдо сказал он. — Я отвезу тебя домой.       Ксюша посмотрела на него, как на умалишённого. Ещё чего.       — Я не сяду к тебе.       — Сядешь, если не хочешь отморозить задницу.       — Думаешь такой высокий и можешь всем указывать? Мне плевать с высокой колокольни.       Он взглянул из-за открытого окна машины на непомерно дерзкую и колючую леди.       — Посоветовал бы тебе.       — Что?       — Спрятать свои коготки, — его взгляд заставил её сильнее впиться отмёрзшими пальцами в дублёнку, а сам мужчина показал жестом на сидение рядом так, точно сам разговор отнял у него драгоценные минуты жизни. — Даю последний шанс.       Теплее ей не становилось, и на улице был не май месяц. Она его убьёт, если позже выдастся такая возможность, но гелик и полчаса дороги были явно лучше ночи с местными алкашами. К чёрту.       Она молча залезла в огромную машину, встретившись в окне заднего вида с тем же холодным, но до противного довольным взглядом.       — Не вздумай играть в шашки.       — Я хорошо вожу, — услышала она, почувствовав на себе его взгляд, пока закидывала назад дублёнку. Он дождался пока она посмотрит на него в ответ: вероятно, чтобы она точно заметила, как он самодовольно ухмыляется. — Со мной никого не укачивает.       — Мы этого не знаем наверняка.       — Ну и дерьмовый же у тебя характер, — вынес он вердикт, качая головой и входя в поворот.       Ксюша проследила, как костяшки его пальцев методически постукивали по коробке передач, и тут же подняла на него скептический взгляд. Он ответил ей взаимностью. Осторожные и колючие.       Несмотря на скрипучее раздражение от их знакомства, отчего-то его эта «колючесть» заставила её весело приподнять бровь: возможно она нашла свою мужскую версию.       — Прямо как твой, да, Джордан?       То, что она не ожидала услышать это его искренний смешок. Но это был именно он. Ксюша поражённо покачала головой, отвлекаясь на вид за окном и предпочитая не нарушать хрупкий, который они построили на эти полчаса.       Дорога была свободной, перед глазами мелькали огни трасс и небоскрёбов. Девушка расстегнула верхние пуговицы блузки, когда достаточно согрелась, откидывая голову на сидение. Она думала. Опять. Из колонок играли старые песни, тексты которых точно озвучивали воскресшие под влиянием эмоций и алкоголя воспоминания последнего года. Наверное она просто спала, всё не могло быть таким глупо очевидным, а она такой слепой. Упорно пыталась не видеть.       Упорно шла против шестого чувства, душила его крик.       А он кричал: не верь.       — Не верю, не верю, то что было не было словно унесла река. Только дни перелистала как дожди по ветру да по небу на закат. Может до рассвета, что и переменится я забуду холода. В листья следующего лета осенью одеться наступила череда.       Ксюша прикрыла глаза, сглатывая ком в горле. Ей надо прекратить себя винить, но почему всё утыкалось именно в это? Она заметила, как сосредоточенно смотрел на дорогу парень, чем-то по-идиотски похожий на неё: она слишком хорошо знала этот взгляд. Когда пытаешься держаться в этом мире, делать как надо, но тебя всё относит дальше. Где сидят на корточках твои демоны, нарушители сна и спокойствия.       — Я вот думаю.       — Да, и довольно громко.       — Не будь таким язвой, — вздохнула девушка, проводя пальцами по каёмке стекла. Она лишь почувствовала необходимость сказать. — Если сейчас спрошу, ответишь? Только смотри, чтобы честно.       — Я ещё даже не согласился, и уже условия, — хмыкнул он.       На это девушка лишь пожала плечами.       — Так согласен?       — Допустим.       — Это не ответ.       — Хорошо, я согласен.       — Я даю тебе на выбор цвет, в который будет окрашена твоя жизнь, ну как если бы всё вокруг можно было разукрасить, как тебе хочется, — сказала девушка, по всей видимости сбивая с толку мужчину за рулём. Он какое-то время задумчиво смотрел на дорогу. — Так какой бы ты выбрал?       — Не думаю, что смог бы выбрать один, — честно признался парень. — Возможно несколько, но они в одной цветовой гамме. Белый, чёрный, серый, что-то в графите.       — Звучит серьёзно и немного грустно.       — Возможно.       Лёша не стал исправлять девушку, но только вновь задумчиво потёр подбородок. Не находя ни на мужчине, ни в его машине что-то за пределами этих цветов, девушка согласно кивнула. Он выполнил обещание, по всей видимости, сказав правду.       — А ты.       — Я?       — Да. Что бы выбрала ты? — из взгляды вновь пересеклись в окне.       Тогда Ксюша вспомнила, как подолгу могла рассматривать мамины цветы. Она любила родендроны. Цветом северного заката они точно сочетали в себе две противоположности: страстность красного и спокойствие и холодность синего. И в разные периоды жизни, как говорила мама, ей было мало то одного, то другого.       Ксюша знала, что первое — это что, она не могла найти, как бы ни искала. Чувствовала в себе, чувствовала, как это копилось в ней, но едва ли слова, которые она прокручивала по ночам оставляли для этого места. Слова, которые разрушали её самооценку, слова внушавшие недоверие к миру и всему. Он и его слова загоняли её в собственный кокон, где она всё не так понимала, где она была слишком наивной и глупой.       И ведь она действительно была глупа и по-детски наивна.       В то время, как сердце тянулось к теплу, которого рядом с ней за это время так и не было.       — Фиолетовый, — Ксюша посмотрела на мужчину, — Я бы выбрала фиолетовый.       Она хотела бы.       Хотела бы хоть раз в жизни узнать, что это.       Когда горит и пылает, когда не надо думать. Когда мурашки. Когда сдвиг по фазе. Когда хочется плакать, от того, как хорошо.       Внимательный кофейный взгляд встретился с её, и он не сразу ответил, точно примерял на неё невидимые разливы лиловых родендронов.       — Тебе он идёт.       — Мы друг другу не нравимся, но слушаем Валерию и говорим о психологии цветов, — поражённо говорила девушка, облокачиваясь о свою руку на холодном окне гелинтвагена, — Ты такой же чокнутый.       Уголок его губ дернулся вверх, она улыбнулась. Огни улиц, такие вдруг поразительно мерцающие аметистами, отразились на его плечах в белой рубашке и лице неоновыми разливами. Хм. Она чуть нахмурилась, в голове вдруг вспыли полу размытые образы. Цвета и простыни. Кажется, она видела такой сон когда-то. Белая постель, судорожные вздохи и отчего-то такой неоновый свет вокруг. Она не могла вспомнить лиц, она не знала с кем была, но помнила сильные руки и низкий голос в ушах. Такой, от которого по спине те самые мурашки.       Этот человек не был Никитой, он не был тем, кого она знала.       Она сама себе покачала головой, хмыкнув. Забавно.       Дождь за окном стал белым шумом на перебой их мыслям, каждый сидел в своих. В клетки неоправданных ожиданий от того, что гложило. Экран его телефона зажёгся сообщением, которое он прочитал. Его челюсть на мгновение напряглась, как тогда в баре, но он просто убрал устройство на парапет, не ответив.       — Каждый раз по ночам Молча плакать и хотеть кричать От своих обид       — Ты… ты когда-нибудь жалела о чём-то?       Его глаза всё так же прикованы к мокрой от ливня трассы, но он точно ждал её ответ.       — О том, что чувствовала? — Девушка неопределённо пожала плечами. — Нет. Нет, я слишком… нет, я не хочу больше винить себя в своих чувствах. Винила. Может всё ещё виню. Но это жестоко. Так не должно быть, я разве заслуживаю такое? Разве человек заслуживает быть пристыженным за то, что он может… испытывать эмоции? Нет.       — Нет, — повторил он. — Но что если эти эмоции так пиздецки убивают? — он сглотнул, невесело улыбаясь. — Что если, я пытаюсь, я всё ещё, как идиот, пытаюсь, не знаю… удержать это? И что если мне кажется, что кроме меня это никому не нужно?       Она посмотрела на мужчину, который точно пытался подобрать нужные слова, его глаза потеряли былой холодный налёт. Он переживал то, о чём говорил, и она бы соврала, если бы не узнала в этих отчаянных поисках свои.       Поиск ещё одного оправдания собственной слепоты.       Потому что так проще.       Она грустно улыбнулась, чувствуя лёгкое жжение в носу, вновь обращая взгляд на такой манящий неоновый отсвет.       — Как тогда не жалеть, как..?       — … перестать себя обманывать? — закончила она его пропитанную обидами мысль. Девушка заправила за ухо короткую прядь, почти до крови кусая губу. — Принять. Принять, что возможно, то, что считали одним, таким вовсе не являлось. — Была любовь Была, но только все прошло Была ли любовью твоя любовь?       — Мой дом за этим переулком.       — Подъезд справа? — он получил ответный кивок и свернул во двор, а их разговор горькой правдой осел на промокших от осеннего дождя стёклах машины.       Отчего-то вид тёмной комнаты из окна и тот факт, что эту пятницу она провела в ещё более странных мыслях, чем обычно, позволили девушке только едва заметно улыбнуться и благодарно кивнуть молодому человеку головой за помощь. Кончено она не могла пригласить его домой, не могла, потому что она, как и он, справлялась со своим дерьмом сама.       — У тебя… есть пазлы? Серьёзно? — он с искреннем удивлением смотрел на шкаф в её гостиной, в его руках наборы из разных коллекций, которые она покупала за последние полгода.       Руки никак не доходили собрать.       Она передала ему кружку с дымящимся ромашковым чаем.       — Выбирай.       — Я бы предложил пятнадцать тысяч деталей, но на него нужен не один день. У меня был со «Звёздными войнами» такой, три дня нужно? Или четыре? — он достал очки из маленькой сумки, читая этикетки на коробках. Они ему до ужаса шли, вызывая у девушки непроизвольную улыбку.       Теперь этот парень абсолютно точно ассоциировался у неё с неисправимым занудой.       Она со знанием дела взяла один пазл, который недавно планировала начать собирать.       — Думаю, что сто деталей для одного вечера вполне достаточно, — она также нашла свои очки и переместила их на большой ковёр посередине комнаты.       Пазл был с одной из её любимых картин: «Поцелуй» Климта, и как оказалось, её новый знакомый, был более чем знаком с творчеством этого художника, параллельно делясь интересными фактами о нём и его жизни.       Они успели два раза поспорить, почти до драки, просто потому что парень любил раскладывать детали по цветам, а девушка сначала собирала боковушки, и, кажется, первое впечатление и правда может быть ошибочным.       — Вся картина в золоте. Твои цвета здесь — чушь.       — А вот и нет, — возразил парень, поправляя спавшие на нос поистине профессорские очки, вдруг обращая внимание на саму комнату, по которой были развешаны разные наброски и скетчи. — Ты рисуешь?       — Да.       — Красиво, — признался он, его глаза сверкнули в свете лампы. Он чуть нахмурился. — Родители моей… девушки, они тоже художники. Кажется, это вносит тех самых красок в жизнь.       Девушка пожала плечами, прикладывая пазл к незаполненному краю, но он точно был не из этой истории.       — Не всегда. Ну, думаю, это зависит от того, как видишь мир в тот или иной момент своей жизни. То, что ты видишь на стенах, — она кивнула головой на мрачноватые скетчи, — вероятно, не самые вдохновляюшие краски, правда?       — Расстанься с ним. Кто бы это ни был, он не справляется со своей чертовой работой.       — Уже, — кивнула она, не поднимая глаз с картины, которая складывалась на полу. — Он был козлом. В этом ты прав.       — Прости.       Ксюша помотала головой, обнадёживающе улыбнувшись.       — Не стоит. Я… я рада, что мы расстались.       — Это про него было? — спросил он, намекая на разговор в машине. Она кротко кивнула в ответ, и в его глазах разлилось до боли знакомое понимание. — Но всё же прости.       — За что?       — За то, что был грубым в баре, — пояснил он. — Это мои проблемы в отношениях, которые я не должен вываливать на всех вокруг. Прошу прощения за это.       Она посмотрела на мужчину, сидящего напротив её. Его волосы спадали ему на лицо, но он не старался их поправить. Он был сейчас совсем не таким, как в баре, он слушал, он точно разгадывал её, и девушка не знала, почему так легко с ним было говорить. И это было не так важно. В конце концов, через час она уже должна была выпроводить его домой и посоветовать придерживаться не однобоких стратегий в сборке деталей, но сейчас она просто была благодарна за разговор и этот чёртов пазл.       — Мне нужен с одной прорезью, эти все не те. Ты могла бы тоже поискать.       — Ищу, — она нашла ещё один похожий кусок, и с улыбкой посмотрела, как мужчина всё снова и снова натыкался на неподходящие детали, упорно пытаясь их прислонить к картине. — А что если просто продолжить делать с другой стороны, и пока оставить как есть? Пока не судьба.       — Я не верю в Судьбу.       — Я тоже, — она задумчиво повертела пазл в руке. — Но почему-то одни кусочки не сходятся, как ты их не верти. И как только находится тот самый, тот самый кусочек… больше никакой другой. Понимаешь? Я пока нет.       — Я тоже, — тихий его ответ.       Мягкие ореховые глаза друг друга окутали их такой необходимой сейчас надеждой. Надеждой, что ещё всё впереди.       Что не сейчас, но однажды, когда утихнут страсти прошлых обид, когда станут другими. Когда научатся отпускать и позволять новому тихо постучаться в дверь.       Тогда и произойдёт чудо.       — Вот и он, смотри, — он аккуратно дотронулся до её плеча. На них смотрела пара в золотом одеянии и итог их полуночных споров о деталях, которые наконец нашли свои места.       Тогда и сойдётся, и тогда больше ни с кем другим.