О вкусовых привычках и равноценном обмене в любви

Тайлеру нравится их новая жизнь. Его удаленная работа, позволяющая находиться дома большую часть времени и слышать, как щелкают клавиши печатной машинки, когда Уэнсдей сидит за написанием очередного своего романа. Его несколькичасовая подработка в кафе, где он погружается в нечто размеренное из своей прошлой жизни, и где Уэнсдей периодически навещает его. Их прогулки с Элвисом – и, честно, он до сих пор не может поверить, что она так легко согласилась взять пса с собой, учитывая, что он довольно дружелюбен и как ни крути требует к себе внимания. А еще, разумеется, ему нравится то, что они могут строить свою жизнь как хотят – опираясь только на свои собственные желания, только на присутствие друг друга рядом. Они неуловимо меняют друг друга – и ему очень интересно, что думает об этом Уэнсдей. Разумеется, спроси он ее прямо, она скажет, что это неизбежная часть долгосрочных отношений, но Тайлер уверен, что подобный исход так или иначе будоражит в ее душе какие-то чувства. Со своей стороны он пытается делать все, чтобы любые изменения входили в их жизнь как можно более безболезненно. Наиболее занимательным, на его взгляд, становится изменение ее вкусовых привычек. Скажем, сперва он просто замечал, как она перестает морщиться чему-то, на что раньше отказывалась смотреть. После – когда он предлагал попробовать, вся пылала смущением, изредка соглашаясь, а потом... Потом он стал замечать, как она пытается воспроизвести его "ужасные вкусовые привычки" за его спиной, чтобы попробовать и решить, заслуживает ли это ее внимания, подальше от его внимательного и всепонимающего взгляда. Он не знает, почему даже учитывая его открытость, даже их очевидные успехи в поисках компромиссов и то, что он попросту ее любит и примет любые ее заскоки, она периодически прячется в свою раковину и показывается оттуда только когда пребывает в особом расположении духа. Все, что ему остается – только ждать, когда это произойдет. И он ждет. Разумеется, ждет. Именно поэтому, когда Уэнсдей наконец вместо того, чтобы искоса поглядывать на него, спрашивает "Можно?" и берет картошку фри с его блюда, что макнуть в "нешаблонный" сырный соус вместо кетчупа, он всеми силами старается вести себя как обычно и не сиять от счастья. Вместо этого он фокусируется на заискивающе глядящего на их еду Элвиса – пожимая плечами и констатируя: "Извини, дружище". Ему стоит больших трудов не ляпнуть "Уэнсдей все съела", чтобы не спугнуть ее окончательно. Все это происходит робко и неуверенно, но в какой-то момент – Тайлер не успевает даже понять, в какой – она начинает спокойно брать еду из его тарелки и даже не всегда удосуживается взять себе отдельное блюдо с закусками. Ему нравится легонько провоцировать ее, периодически открывая что-то новое: так она постепенно учится есть оливки на пицце (хоть и не всегда), шоколадно-вишневый десерт и запеченного лосося. Но верхом его извращения, разумеется, становится пицца с ананасами, которую она лишь кусает единожды и полгода не притрагивается к ней, смеряя его снисходительным взглядом каждый раз, когда он ест что-то подобное… только вот спустя какое-то время Уэнсдей, внезапно, меняет свои вкусовые пристрастия настолько, чтобы съедать чуть ли не половину его пиццы. О, как ему нравится дразнить ее за это. Ну, или, может и не прям дразнить... Но хитро смотреть – обязательно.

***

Это не единственный аспект их питания, который меняется. В какой-то момент Элвис начинает храпеть, и Уэнсдей, прежде выражавшая свое отношение к его привычному рациону лишь неодобрительными взглядами, наконец, констатирует: – Его все же стоит пересадить на корм. Тайлер задумчиво проводит рукой по волосам, но соглашается. В конце концов, она права – он и сам прекрасно понимает, что животному куда лучше со сбалансированным питанием, но если уж быть откровенным, раньше они с отцом просто не могли себе позволить покупать его. Теперь у него есть возможность обеспечить Элвиса нормальной едой, и раз уж Уэнсдей сама готова заняться тем, чтобы переучивать его (о чем она, возможно, еще не подозревает), Тайлер не собирается ей отказывать. В конце концов, он ценит ее заботу, да и зрелище обещает быть… интересным. Последующие недели протекают забавно, но нелегко – они покупают все необходимое и начинают постепенно добавлять корм в еду, уменьшая количество натуральной пищи. Элвис, явно не очень этим довольный, все чаще жалобно заглядывает ему в глаза, когда они с Уэнсдей ужинают, но Тайлер держит себя в руках, игнорируя безмолвные просьбы. Что правда стоит ему больших усилий – но он знает, что так будет лучше. Когда Элвис, наконец, понимает, что от него ничего не дождется – он просто лежит на полу во время их трапез и грустно смотрит в их сторону. От Тайлера не укрывается, что Уэнсдей в такие моменты смеряет его одобрительным взглядом, а после даже снисходит до того, чтобы дать Элвису лакомство – в качестве позитивного закрепления. Какая приятная ирония: девушка, которая даже не хотела собаку, заботится о ней куда лучше, чем двое мужчин, которые ее завели. Когда Элвис, наконец, привыкает к корму, Тайлер чувствует, что Уэнсдей начинает скучать по вниманию пса. Разумеется, они гуляют вместе, но, кажется, ей нравилось лишний раз получать подтверждение того, что ее слушаются – что она может достичь чего угодно, пусть даже цель столь маленькая, как работа над привычками животного. Во время очередной прогулки он решает поучить Элвиса командам – в чем, как и ожидалось, ничуть не преуспевает, потому что более чем уверен, что хозяйкой к тому моменту становится Уэнсдей. Та насмешливо смотрит на все его попытки объяснить псу, чего он хочет, и добиться какой-нибудь реакции, но когда она сама присаживается рядом и начинает говорить, Элвис поднимает голову и заинтересованно ее слушает. Предатель. Уже через два дня он начинает выполнять первую выученную команду. Тайлера забавляет мысль о том, что Уэнсдей может выдрессировать кого угодно, и он, чувствуя поднимающуюся волну ревности в груди, напоминает себе, что пока она с ним, ему не о чем волноваться. То, что они нашли свое подобие рутины, не значит, что он может стать ей неинтересен. Не отрывая взгляда от Элвиса, преодолевающего полосу препятствий, словно угадывая его мысли, она с легким подрагиванием губ замечает: – А ты свою кость получишь позже. Он усмехается этому комментарию и обнимает ее сзади. Если она захочет, для нее он даже высунет язык и будет часто дышать. Что… технически он делает и так. Неважно.

***

Достойной кульминацией всех усилий Уэнсдей по воспитанию Элвиса становится тот момент, когда Тайлер, вынужденный на несколько дней уехать в Джерико, чтобы помочь отцу починить крышу, наконец возвращается домой – уставший, но готовый принять душ и наконец оказаться в ее объятиях. Гостиная встречает его тихим звуком работающего телевизора и безупречной картиной: Уэнсдей спит, вытянувшись на диване, в ее ногах лежит свернувшийся Элвис – заметивший Тайлера и виляющий хвостом, но не решающийся уйти, а на журнальном столике стоит коробка остывшей пиццы с ананасами. Явный знак того, что его ждали. Знак того, что это правда его женщина, его собака и его дом. В подобные моменты он не понимает, как возможно чувствовать столь переполняющее чувство любви. В конце концов – думает Тайлер чуть позже, решив пока не будить Уэнсдей и отправившись в душ – с его стороны это более чем достойный обмен. Это глупое и некорректное сравнение, но рядом с ней он безнадежный романтик, так что ему нравится мысль о том, что он впустил Уэнсдей в свою еду, а она его – в свою жизнь. В конце концов, кажется, с Элвисом произошло то же самое.