Красные розы

Каждый четверг он покупает в цветочном магазине напротив торгового центра красные розы и идет на свидание. Каждый четверг маленький спортивный автомобиль останавливается у дома Усаги. Каждый четверг он с замирающим сердцем стучится в украшенную изображением кролика дверь. Каждый четверг, услышав изнутри звонкое: «Входи, Мамору-чан», переступает порог маленькой, залитой солнцем комнаты. — Розы! — Усаги вскакивает с кровати ему навстречу, — Для меня? — Нет, — он прячет букет за спину, хитро улыбаясь, — веник домой купил, домработница вчера уволилась. Продавец не говорил, что это можно дарить девушкам. Меня обманули! Некоторое время они оба смеются, а потом он целует ее в теплую щеку и осторожно отдает хрупкие цветы. Она обнимает букет обеими руками, не обращая внимания на то, что шипы ранят кожу (полиэтиленовой упаковки они оба не признают), и кружится с ним по комнате, как будто танцует вальс — раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. Он стоит, прислонившись к стене, и любуется ею — синие глаза светятся нежным внутренним светом, солнечные лучи путаются в золотистых волосах, и от этого кажется, что она вся сияет. Сейлор Мун. Прекрасная звезда, которая должна была светить вечно. Он глотает ком в горле. Позже, когда они сидят бок о бок на широкой кровати Усаги, он машинально пересчитывает розы в вазе и хмурится. Двадцать. Он всегда берет двадцать одну, а тут двадцать. Наверное, новенькая продавщица перепутала. Смешно, но он почему-то верит в эти глупые европейские традиции. — Четное число, плохая примета, — поясняет он, аккуратно выдергивая один цветок под удивленным взглядом Усаги, — считай, я и себе сегодня цветы купил. Она кладет голову к нему на колени и болтает ногами в смешных пушистых тапках. — В следующий раз я сама тебе цветы куплю, вот! И плевать, что не положено! Он гладит ее по голове, нежные локоны обвиваются вокруг пальцев как живые. — Тогда имей в виду, что я предпочитаю гладиолусы. Усаги кивает с самым серьезным видом, как будто прямо сейчас собирается в цветочный магазин. — Мамору, как твоя учеба? Ты почти ничего о себе не рассказываешь в последнее время. — Устал, — произносит он, потирая переносицу, и ведь не врет. Он действительно чудовищно, адски устал. Он единственный защитник, который остался у Земли. Все их друзья — аутеры, иннеры, старлайты, даже Луна с Артемисом — погибли во время нападения Галаксии. А вместе с ними очень много невинных людей. Объединив силы, они с Усаги сумели запечатать врага, но это стоило им всего, что у них было. Серебряный кристалл окончательно канул в небытие и уже никого не мог вернуть. Сначала пришлось оттаскивать Усаги от изломанных дымящихся тел ее подруг, она кричала, плакала и била его наотмашь по лицу. Потом он тащил ее на спине через дымящийся горящий ад, в который превратился концертный стадион,навстречу спасателям. Потом - некоторое время спустя - сидел перед разными людьми и деревянным голосом отвечал на вопросы. Да, он и его девушка были на концерте Трех Огней. Нет, он не помнит, что произошло. Нет, он не видел ничего подозрительного. Нет, ему не требуется помощь психолога. Все что ему нужно — это увидеть Усаги и убедится, что с ней все в порядке. Расследование длилось почти месяц. По телевизору сообщили, что причиной трагедии стал террористический акт. Целую неделю СМИ только об этом и кричали — как же так, столько людей... И эти музыканты, талантливые, молодые, могли бы жить и жить...Со временем трагедия забылась, поросла быльем, уползла в газетные архивы. А они с Усаги остались. — Мамору, — она заглядывает ему в глаза, трется щекой о кольцо на безымянном пальце, — я знаю, что девушки не должны первыми спрашивать такие вещи, но… Он берет ее ладонь в свою, подносит к губам, целует по очереди каждый пальчик. Она задает этот вопрос каждый раз. — Мы очень скоро поженимся, Усаги, обещаю. Усаги радостно взвизгивает и обвивает руками его шею. — Куда мы поедем в свадебное путешествие?— спрашивает она и быстро добавляет,— Только не в Америку, ладно? Мне там не нравится. — Почему?— машинально спрашивает он. — Потому что ты был там слишком долго, — по-детски обиженно отвечает Усаги, — и не отвечал на мои звонки. Я думала, ты меня разлюбил. Он отводит глаза. Она не помнит, почему именно молчал телефон. И не понимает, почему Мако, Ами, Рей и остальные не берут трубку, когда она им звонит. — Поедем, куда хочешь, любимая. — Давай в Лондон? — энергично предлагает она, — Минако говорит там здорово. У англичан даже есть своя королева. Прямо как на Луне. — В Лондон так в Лондон, — соглашается он, — Мне все равно. С тобой я везде буду счастлив. Она прижимается к нему всем телом, и он обнимает ее крепко-крепко, как будто хочет стать с ней одним целым. — Я так тебя люблю, Мамору. Очень-очень сильно люблю. И знаешь что? — она заговорщицки шепчет ему в ухо, щекоча ресницами кожу, — я очень хочу побыстрее увидеть Чибиусу. Ты не представляешь, как сильно я соскучилась по этой вредной девчонке. Ему приходится напоминать себе о необходимости сделать вдох. И прилагать все усилия, чтобы улыбка вышла искренней. Мир кружится перед глазами. — Обязательно, — говорит он уже в дверях, — обязательно увидишь. Свидание окончено, и ему пора возвращаться домой, чтобы умереть и воскреснуть к следующему четвергу. Эти встречи —единственное, что имеет для него значение, но после них каждый раз хочется выть в голос. Потому что мир на Земле дался им слишком дорогой ценой. Потому что все, кого он любил, мертвы. Потому что Усаги уже сорок пять, и она никогда не покинет эту психиатрическую клинику — единственный дом, который может у нее быть после того как ее рассудок угас, не выдержав страшной потери. В коридоре его останавливает медсестра. Совсем молоденькая, худая, с короткой стрижкой и большими серьезными глазами. Наверное, так бы выглядела Ами — если бы дожила до своей первой практики. — Я знаю, что вы сердитесь, когда вас узнают, — заикаясь от собственной храбрости , шепчет она, теребя выбившийся из-под шапочки локон, — и что группа давным-давно распалась, но знаете, мои родители познакомились на вашем концерте и я тоже большая ваша поклонница. У меня есть все ваши записи, даже старые. И... — она зажмуривается как пловец перед прыжком в ледяную воду и выпаливает: — прошу вас, оставьте мне свой автограф! Одну долгую минуту он внимательно всматривается в ее раскрасневшееся лицо и думает — вот оно, будущее, за которое его возлюбленная отдала все. Люди, которые будут мечтать, любить и жить. — Это вам, — он протягивает слегка помятую, но все еще источающую аромат красную розу и оставляет на протянутом листке бумаги размашистую подпись: Сейя Коу.