тёмные ангелы

      Когда-то давно, многие миллионы лет назад, тогда ещё Исилиель, младшая из пятёрки архангелов, была так одержима идеей подняться в глазах отца выше безусловно послушного Михаила и явного любимчика Люцифера, что нарушила все запреты небес, обратившись за знаниями к своей заточенной в вечной клетке тётке Тьме. Очерствевшее, по отношению к брату Богу, сердце забилось с новой силой, предвкушая шанс отомстить за своё пленение и сильно раненое самолюбие.       А братья ей всегда говорили, что она ничего не добьётся. В общем и целом, они были более чем правы, да вот только молодая и гордая Исилиель лишь задрала нос и представляла, как отец погладить её по головке, когда увидит, насколько она превзошла всех своих братьев.       Долбоебка, не иначе.       Уж сколько уроков дала Исилиель Амара, — а лучше бы давала уроки полового воспитания младшим ангелам, глядишь, больше толку было бы — было не сосчитать, и все, как один, были наполнены мраком. И вот, когда белоснежно белые крылья молодой Божьей дочери потеряли свой привычный лоск, окрасившись чёрным, Бог разгневался — хотя казалось бы: чего тут гневаться? Ну подумаешь, принесла в жертву пару носорогов, так чего звереть сразу!       Ошалевшая, хотя тут вернее было бы сказать охуевшая, от дикой ненависти, полыхающей в глазах родного отца, она приняла решение, о котором не жалеет и жалеть не собирается — сбежала с небес, — не бегство, а тактическое отступление… Ну так, на всякий случай — трусливо поджав хвост, да затаилась среди разной животинки. Как показала история, сделала она это весьма своевременно: Люци, вон, не повезло, за что он собственно и получил вечное «лошара» на лбу, и отбывает он теперь наказание в адских чертогах, запертый за шестью сотнями, и шестьюдесятью шестью печатями, вечно зависящий от двух смертных братьев, знатно потрепавших крылышки её пусть и не любимому, но все-таки брату.       Тут уже лох в кубе, не иначе.       Помочь она ему не пыталась, а потому что зачем? Сам проебался, пусть сам все и расхлебывает, а то ишь, привык выезжать из воды сухой, да на чужом горбу. Исилиель, в простонародье уже давно как Конни, тихо-молча отсиживалась в безопасном месте, даже не думая вновь вступать в семейные дрязги: она уже достаточно наигралась в игру под названием «Разозли папочку-Бога и получи харакири в подарок», спасибо, получать дополнительных родительских пиздюлей не хотелось.       Опустим факт того, что именно разочарование Бога в своей младшенькой и заставило его углубиться в создание людей, и последующей за этим внутриусобской ангельской войне. Кхм.       Хотя с другой стороны, посмотрите-ка, какие мы нежные!       Потом не преминула воспользоваться услугами другого и гораздо более любимого, — скорее всего, даже единственного любимого из всех четырёх братьев — Гавриила. По доброте душевной тот, конечно, нихрена не делал, слишком уж был мелочной и гадкой натурой для божественной сущности, — и где только понабрался?! И без неё! Предатель! — но чего не сделаешь для любимой сестрёнки, пусть даже если она и отхерачила его розгами по самое небалуйся, когда архангел начал свою палку гнуть, со оплатой в виде всяких ништячков. Избитый и так тщательно лелеющий свою уязвленную гордость Гавриил обиженно сверкал на Исилиель глазами, но прикинув в голове риски, поспешил избавиться от проблемы в виде неуравновешенной сестрицы.       Хотя учитывая их общую историю, то в ангельском семействе вообще адекватных не было, так что грех на не жаловаться! Она ещё ого-го!       Опять же, опустим факт того, как были счастливы обитатели вселенной, когда сумасшедшая покинула их и как дрожали от ужаса, когда хитровыебанный ангел угрожал им вернуть Исилиель, если те не метнутся кабанчиком до ближайшего магазина и не притащат архангелу шоколадных батончиков.       Настырная задница.       Так и появилась Хела, богиня Смерти и Владычица Хельхейма. Последней, конечно, она стала задолго после того, как овладела телом асгардской девы, — слишком уж нрав этой глупышки, не понимающей всей той силы, что даровал ей титул единственного наследника Одина Всеотца — хотя Исилиель и сама не понимала, что он вообще давал, но не в этом суть, — был похож на Михаила. Всё то тёмное, что разбудила и взрастила в ней Тьма, — а лучше бы вырастила коноплю, не так скучно бы было в каморке два на два квадрата, — вырвалось наружу, презирая прошлую Хелу и так и случилась война. А после и заточение в это чудеснейшее место — Царство мёртвых, в котором она, ни много ни мало, а провела всего лишь пару столетий, отдыхая от городской суеты и все ещё долетающих до неё слухов из другой параллельной реальности: братья Винчестеры-то молодцы, и нового Бога себе вырастили, и старого на незаслуженный покой отправили. Жалко только, что всех почти братцев перехерили, да Амару вокруг пальца, как какую сопливую школьницу обвели.       Впрочем, Хелу это сильно не ебало. Главное, что мы сыты, а остальное уже мысли второстепенные.       Говорить о том, как же охренели Хеймдаль и ещё пару минут назад жёстко бравший его сзади Один, — а уж как охренела сама Исилиель, узрев все это собственными глазами, когда зашла попрощаться с очередным божественным папочкой, так это вообще пиздец. Нет, она конечное всякое за свои годы повидала, но такое… — это ничего не сказать: когда печати, — куда более слабые и ничтожные, по сравнению с теми, что были наложены на клетку Люцифера, что уж говорить, лошара в кубе, — были сорваны и в Хельхейме обнаружили лишь бесцельно шатающуюся оболочку грозной богини Смерти, ведущей себя, словно ребёнок.       Мозги ей, Исилиель, кстати, случайно поджарила. Уж больно ретивая козочка. Была.       Сама она была уже на пути к новой цели, представляя, как на славу повеселится в новом теле. Тут ей и Гавриил не нужен был, чтобы занять другое — пусть и менее могущественное, но свободное от всех цепей тело.       «Три» было её любимым числом, но вот незадача, не срослось у неё отношения с хрупкие детским тельцем, пережившим такое трагичное, по меркам смертных, событие и осталось сильнейшее существо своего мира на задворках. Наблюдать за постепенно взрослеющей Вандой было скучно, даже так любимый солёный попкорн не доставлял удовольствия.       В общем, мораль такова — не любите цифру три, иначе вас нагнут и жёстко выебут. Без всякой смазки и подготовки.       Как говорила эта странная рыжая русская, очень повеселившая своими фразочками на этом странном, немного диковатом языке: наёбка для уёбка, и Исилиель была с ней полностью солидарна.       Как тут быть не солидарной!       Впрочем, контроль над телом и магией ей удалось взять, пусть и не надолго: малышка Ванда сама обратилась за помощью к сущности, — какая наглость, однако! Сначала, словно псину, на короткий поводок, а теперь кратковременный контроль над телом, чтобы помочь смертным! Абсурд! — которую сама сначала пустила в себя, а потом заковала в прочные, но не настолько, чтобы сдержать архангела, цепи. Последней было плевать на сохранность этой вселенной и жизни друзей смертного тела. Быстро проведя необходимый ритуал, божественная сущность, которая все время забывает, что благодать находится за сотни тысяч миль от неё, унеслась далеко за пределы вселенной «199999», оставляя за собой полностью разрушенную Ваканду, тысячи мёртвых тел и расщепленных до атомов Таноса и Камни бесконечности.       Как никак, а обещание данное дочери Хаоса она сдержала, а все остальное лишь последствия нестабильности Алой ведьмы.       Она за это ответственности не несёт.       Прошло много сотен лет, прежде чем Исилиель подошла к концу своих приключений и поисков, или проще говоря, устала беспробудно пить. Она нашла способ стать самым сильным существом во всей мультивселенной, — звучит всё также, как наёбка для уёбка, но уже более осуществимая — с которым может сравниться только самое древнее и первозданное — Смерть.       Бояться старого друга архангел не спешила, — совсем инстинкт самосохранения атрофировался. Ну или был настолько ветреной дамой, что приказал долго жить и смотался, пока не стало совсем поздно, — да и не чувствовала от него какой либо угрозы. Сам по себе, он был вполне тихим и милым, до такой степени заебанным всей это рутиной, — как же она его понимала… — что сам желал на заслуженный покой, да вот не задача, никак не мог найти достойную замену.       Примерно так и появился новый кандидат на звание тройного лоха, но самому Смерти об этом знать не стоит.       Лучше она как нибудь потом Люци обрадует, что он теперь не главный лошара их вселенной.       Все косые поглядывания в свою сторону Исилиель стоически игнорировала, а стоило Смерти один раз набрать в лёгкие воздуха, как она тут же обрубила все его планы на корню лаконичным:        — Отрублю яйца.       Смерть замолчал, надулся, но принял во внимание нестабильную психику молодой, — по сравнению с ним — девушки и продолжил поиски.       И нашёл ведь! Правда этот некий Гарри Поттер тоже сего слал далеко и надолго, но такой же хитровыебанный, — сразу видно, у кого Гавриил учился хитрожопости! — Смерть обязал мальчика таким количеством обетов, что тут у него не было права голоса — да здравствует рабовладельческий строй! Мальчишку, словно щенка, посадили на цепь, с каждым годом лишь уменьшающую свою длину и с тугим ремнем на шее. Ей даже стало жалко этого несмышленыша — хотя тут ещё подумать надо, кто из них несмышленыш… Сама же на подобную удочку Ванды попалась! Озаботившись своими отношениями с будущим Смертью, она из раза подкидывала мальчонке ту или иную штучку.       В общем и целом, всё шло довольно гладко, но его историей и вселенной она не сильно интересовалась — чего можно ожидать от палочковых, откровенно слабенькие магов? Какая от них польза? Явно больше чем от неё. Да и у них целая вечность впереди, чтобы поделиться друг с другом подробностями своих жизней, и Исилиель чувствовала, что все равно будет впереди.       Было мелочно и эгоистично радоваться победе над восемнадцатилетним мальчишкой, когда ей самой, дуре, перевалило уже за первый миллиард, но разве совесть её хоть раз остановила? Конечно нет, эта ветряная особа, под ручку с инстиктом самосохранения, пропала, миллионов этак восемьсот назад и с тех пор, о ней ни слуху ни духу.       Что же происходит теперь, это совсем другая история…        — Джо-о-ози-и-и… Джози, детка, где же ты? — нараспев зовёт девушку Исилиель, временно занимая тело младшей из близнецов, так панически боявшейся предстоящего обряда слияния, что даже обратилась к чёрной магии за помощью в этом нелёгком деле.       Настолько чёрной и могущественной, что архангел не могла пройти мимо и наконец нашла то, что та долго искала.       Хоуп Андреа Майклсон.       ХоупАндреаМайклсон.       ХоупАндреа.       Хоуп.       Хоупхоупхоуп.       Черт, а ведь так и двинуться можно, если на повторе одно и тоже имя крутить…       Её личный билет в один конец, — слава богу, не до личных апартаментов Люци, который тот любовной обклеил плакатами и пометил каждый угол, пока дрожал в экстазе от хитов Тейлор Свифт — который может ей дать как невероятную силу и мощь, так и невъебических пиздюлей дать стать погибелью. В конце концов, этот чудо-ребёнок был куда более могущественным, чем тот же сынок Люцифера, ставший новым Богом на небесах родной вселенной. Это был идеальный вариант.       Только вот вариант был откровенно против, но разве жертвенных ангцов спрашивали?       Нет, им полагалось лишь послушно бекать, когда потребуют.        — Джози, сестрёнка хочет поиграть.       Исилиель слышала это загнанное дыхание и мельтешащие всполохи воздуха, и думала лишь обо одном, как же её все заебало и что нужно срочно выпить но никак не могла уцепиться за сучку и вытянуть из неё все, до чего только могла добраться. Ей нужно было три жертвы, и если изначально задумывались ведьма, вампир и трибрид нашумевшего в этой реальности семейства Майклсон, то сейчас, быстро выходящая из себя архангел плюнула на изначальные планы, прям как на свою печень, решила использовать то, что даёт судьба.       В конце концов, близнецы-сифоны тоже были неплохой добычей.        — Джози, если ты не появишься сейчас же, я начну избавляться Элизабет от ненужных органов! — сумасшедшая улыбка расплылась на лице близняшки Джозетт. Она поверила, но до последнего сомневалась, что эта неизвестная, насильно завладевшая телом её сестры решится на это. Это же каким безумцем нужно быть, чтобы осознанно уничтожать оболочку, держащую на этой земле?       Очевидно, нужно быть старым архангелом с поехавшей крышей, и манией стать чем-то большим, чем творением Бога.       Стать самим Богом, к примеру.       Исилиель вонзает охотничий нож в белоснежный бок, и охает от боли. Лишенная своей благодати, — на время, конечно. Нужно лишь найти мерзавца Гавриила, затаившегося в разломах между вселенными и забрать то, что принадлежит ей, а иначе ждать ему новых розг — она прекрасно чувствовала боль своего сосуда. Тянет рукоятку вниз, ощущая бегущую рекой тёплую кровь и слыша, как под натиском острой стали расходятся мышцы и кожа.       Но и это ещё не конец.       Исилиель откладывает нож в сторону и ни секунды не раздумывая, раздвигает пальцами плоть, погружая хрупкую ладонь в недра брюшной полости чужого тела. Тут крика, полного боли, сдержать не удаётся. Тело Элизабет бьётся в конвульсиях, мозг кричит и подаёт сигналы немедленно вытащить руку, но тут же оказывается заткнут. Удаление селезенки никак ей не навредит, но окажет необходимый эффект.        — Хватит! — снимая с себя маскировочное заклятие, не менее громко кричит Джозетт, со слезами на глазах наблюдая за страданиями близняшки. На секунду, глаза Лиззи приобретают знакомый голубой оттенок, но тут же уступают место кроваво-красной радужке. — Прекрати! Перестань мучать её!       Исилиель с трудом вытягивает одеревеневшую конечность из тела Элизабет, и встаёт с колен. Ошалевшая от боли, она даже не заметила, как опустилась на пол. Но сейчас, ситуация вновь под контролем.        — Вот видишь, как все просто Джози, — абсолютно спокойно произносит архангел, выравниваясь. Едва слышным щелчком пальцев, она разносит по всей комнате мутную серую материю, быстро оплетая стены и потолок, заточая их в своеобразный кокон. Войти может кто угодно, а вот выйти… Это её территория, здесь и сейчас, она главенствует над смертными. Всё происходит, так как и должно быть. — И нужно было столько наблюдать за страданиями дорого твоему сердцу тела, чтобы решиться на этот шаг?        — Забери мою жизнь, только оставь Лиззи в покое! — воинственный крик срывается на полушепот, когда точенным движением указательного пальца Исилиель разрезает плоть на груди Джозетт, а потом, резким движением всей кисти, вырывает из девичьего тела тёплое, активно бьющееся сердце. Оно приятно вибрирует в руке, даруя Исилиель высшую степень наслаждения.        — Я пришла сюда за Хоуп Майклсон, но и твою жизнь я с радостью заберу, — усмехаясь, подмигивает опавшему телу Исилиель. — Точнее, уже забрала.       Малышка трибрид в считанные секунды оказывается со свернутой шеей, а после исчезает с тихим хлопком и снопом чёрных искр, не успевая сделать абсолютно ничего. Прогрессирующий идиотизм, а чего ещё ожидать от ребёнка выросшего в такой неблагоприятной для таких одарённых, как она, среде? Подавляющая свою магию и кровавую метку своей семьи, Хоуп намеренно ослабила себя, но ничего. Это поправимо. Ничто не ушло бесследно, оно лишь затаилось в глубине и ждёт своего часа. И он пришёл.       Глядя в глаза упавшего на колени Аларика, Исилиель с дерзкой ухмылкой повторяет ту же процедуру, что и с Джозетт, только теперь с телом Лиззи.       Прежде чем оказаться в своих чертогах, она слышит растерянное «папа» и полный боли нечеловеческий крик.       Что же, не стоило им всем стоять у неё на пути. Они с Элизает заключили сделку — она забирает Хоуп Майклсон, а в замен разрывает кровную связь с кланом Паркеров, даруя девочкам возможность не сливаться. Это был первый раз, когда она не сдержала собственного слова. Хотя… В какой-то степени, от слияния она их освободила? Освободила.       Всё должно было быть почти готово.       Она чувствовала, как магия бежит по её венам, оседает на сердце сладкой посыпкой. Разум, как никогда светлый и ясный, — эх, зря не выпила припрятанную на чёрный день бутылочку — явно торжествовал: ещё буквально пару минут, и не будет во всей мультивселенная существа более могущественного, чем она.       Весьма самоуверенно, но факт.       Рунический круг начерчен без единой ошибки, все условия ритуала соблюдены и теперь, осталось только дождаться возвращения Хоуп Майклсон в мир живых и и завершать всё это. И отдохнуть. Хорошенько так отдохнуть, потому что вся эта беготня за чудо-дитём жуть как утомила Исилиель. А потом она отправится на поиски Гавриила, и тогда, вся мультивселенная содрогнется от того, насколько она превосходит их всех в силе и могуществе. И в крепкости печени, разумеется.       Малышка трибрид не успевает придти в себя, как ей тут же насильно вливают в рот человеческую кровь, для завершения обращения и в ту же секунду вырывают сердце из груди. Хоуп Майклсон умирает, так бесславно и глупо, в руках сдуревшей дочери Бога.       Не отрывая взгляда от посеревшего тела девушки, Исилиель подносит сердце в губам, и нетерпеливо слизывает загустевшую, прохладную кровь. Извращение, да и только. Брезгливо морщится от неприятного вкуса и самого осознания того, что ей придётся сделать, но делать ничего. Тяжело вздохнув, архангел делает первый укус на пробу и тут же чуть ли не выплевывает с таким трудом найденный орган. С трудом проглатывая колом вставший в горле кусок мышцы, Исилиель не медля открывает зубами второй кусок. А за ним ещё, и ещё, и ещё.       Наконец, сила начинает наполнять истинную оболочку, к которой она так прикипела, что всегда таскал за собой на прицепе: через время, расстояние и миры. В конце концов, что может быть лучше проверенного старого?       С последним проглоченным куском плоти, Исилиель падает на колени и ритуал завершается. Тело дрожит от наполняющей его энергии, а сама архангел безудержно, безумно смеётся. Теперь всё встало на свои места. Теперь всё правильно. Так, как должно быть. Триумф длится недолго — лишь до того момент, когда багряная радужка на мгновение уступает место золоту, а обретенный волк внутри жалобно скулит, в поиске своей родственной души.       Её обуревает такая ярость, какой мир ещё не видывал. А может и видывал, Исилиель понятия не имеет, что творилось на небесах, после её тактического отступления. Казни Египетские по сравнению с тем, что она делает с крохотной комнатой в пространственном кармане между вселенными, кажутся милыми шалостями.       Она злится, бесится, кричит, — прочем, обыкновенное для неё состояние, ничего нового, — не своим голосом, проклиная чёртовых волков и их драгоценные отпечатки. И продолжает крушить комнату, не замечая открывшегося за спиной портала.       Всё начиналось вполне невинно, если их кампанию можно таковой названить: очередное, давно запланированное собрание близкого круга Вальпургиевых Рыцарей, — хотя Пожиратели Смерти им всем нравилось больше, хоть какое-то оправдание неуемному желанию жрать двадцать четыре часа семь дней в неделю — уже подходило к концу. Лорд Мракс вынес в свет стоящие идеи по облагораживаю магического мира, и все дружно согласились, — как будто у них был выбор. Всё ещё довольно напряжённо глядели на умиротворенного Лорда, ожидая, когда полетит уже такой родной красный луч Круциатуса — с их срочной реализацией. А потом появился этот проклятый разлом реальности, и взору всех несчастных предстала ведьма, а никем иным эта взъерошенная женщина быть не могла, с перепачканным кровью подбородком и безумным взглядом.       Том Реддл, в простонародье больше известный как Лорд Марволо Мракс, никогда не признается, но даже он наложил в штаны задержал дыхание и постарался слиться с темно-зелёной обшивкой, лишь бы эта безумная перевела взгляд на кого нибудь другого.       Неизвестная внушала страх и ужас в сердца всех присутствующих и только стоило ей посмотреть на удивлённого происходящим Рабастана, одичавший взгляд немного прояснился, но вслед за ним появилась ярость. Таких масштабных размеров, какой никогда не было в глазах их Хозяйна в его не самые лучше годы, в образе гомункула из-за неправильного ритуала, проведённого идиотом-Хвостом.       — Тебе пиздец! — весело сообщил Долохов, балансируя на задних ножках резного стула, в поместье Малфоев. Глаза русского горят не поддельными весельем, ведь все слышали её бормотание о волчьих отпечатках. По нему видно, что ещё немного, и понесутся разного рода и степени морали шутки.       Исилиель на заднем фоне все ещё общалась со своей шизой о том, как она вырежет сердце каждой особи этого богомерзкого вида, в каких бы мирах они не находились.       — Мне пиздец, — мрачно согласился Рабастан, поглядывая на плотоядно глядящую на него женщину. Она скалится, обнажая окровавленные зубы, а жуткая смесь золотого и багряного в её глазах напрягает даже сиятельного Лорда Мракса.        — Я найду тебя, Гавриил, и поверь, месть моя будет страшна! — ох, не стоило всё же соглашаться на сомнительного рода авантюры псевдо-трикстера и отдавать ему на хранение свою благодать. Заприметив новую территорию, Исилиель переносит свой гнев на ни в чем неповинное поместье Люциуса, судорожно подсчитывающего убытки, пока волк внутри радостно тявкает и старается пробиться к своей паре, шкребя когтями по тонкому стеклу, доставляя Исилиель головную боль.       Как же Рабастану повезло, что он находится на другом конце комнаты, прикрытый вставшими перед ним Рудольфусом и сгибающимся по полам от смеха Антонином.

Где-то, в одном из разломов от души веселится один архангел, наконец отомстил дражайшей сестрице за её резкий отказ платить за его помощь.

И за горящий от розг зад.