Подозреваемый

Уэнсдей неспешно шла по лесной тропе. Новый семестр Невермора начинался менее захватывающе чем в прошлый раз, но ещё не терял своего потенциала. Сталкер в телефоне стал активнее проявлять себя в сообщениях, чему, очевидно, послужил её приезд в академию. И она начала своё расследование, собирая попутно информацию об окружающих, ожидая новых ходов преследователя, которые пыталась предугадать. Так Уэнсдей приближалась к месту, где планировала обнаружить новые зацепки и проверить некоторые теории. Сарай, который Ксавье использовал в качестве мастерской, всё также одиноко смотрелся среди высоких деревьев, что предавало этому месту дар уединения. Интересно, Торп понимал, как ему повезло при желании удаляться от всех, оставаясь лишь со своим искусством? Уэнсдей открыла дверь тихо, незаметно для парня проникая в помещение. Ксавье, казалось, действительно не смог бы уловить хоть какие-то изменения в окружении, будучи погружённым в сотворение новой картины под звучавшую сквозь динамик музыку. Его вкус в последнем, на удивление, не вызывал желание разбить источник звука, как бывало с кошачьими воплями из телефона Энид. Она даже могла найти такой выбор терпимым. Аддамс сделала шаг ближе, смотря на наброски будущей картины Торпа, которые, к его благу, являлись очертаниями мрачного пейзажа гор, а не её портрета, что стало бы неприятной деталью к его облику… Ксавье наконец замер, заметив чужое присутствие. Медленно обернувшись, он чертыхнулся, чуть отскочив. Приятная реакция, подпитываемая осознанием, как люди не ожидают её появления. Торп быстро пришёл в себя, отложив кисти, и отключил музыку. На его лице появилась улыбка: — Итак, Уэнсдей, чем обязан? Без лишних словесных прелюдий она достала подаренный им телефон. Ксавье этот жест приободрил: — Славно, что начала им пользоваться. — Ты это знал и так, — Он вряд ли мог бы забыть их переписку на каникулах, небольшую, скудную на эмоции, но всё же ставшую мостом их неформального общения между семестрами. Ксавье кивнул, чуть поведя плечами: — Просто я рад, что ты продолжаешь его изучать. Появились вопросы? Уэнсдей кивнула, оценивая, как недалеко от неё он стоял на фоне своих незаконченных картин. — Может ли человек посылать сообщения другому с разных номеров? Ксавье нахмурился, задумавшись: — Не с одного устройства, такое вряд ли возможно. Скорее всего, для подобного нужно приобрести новый телефон, чтобы использовать его параллельно. Уэнсдей вновь кивнула. То же ей сказала и Энид. Торп же начинал подозревать неладное: — Тебя теперь интересуют технологии? — Стали интересны с появлением первого персонального сталкера, — Честно ответила она ему, раскрыв на экране смартфона переписку с упомянутым. Аддамс внимательно наблюдала за Ксавье, что осторожно взял у неё устройство, читая сообщения и вложения, и становился всё мрачнее. Вернув ей телефон, он обеспокоенно произнёс: — Чёрт, Уэнсдей, это ужасно! Нужно сообщить… Она прервала, качнув головой: — Это не будет иметь смысла. — Этот псих тебе угрожает! И давно следит за тобой. Это не какая-то игра. Ей хотелось усмехнуться его наивности: — Отнюдь. И раз уж этот человек решил начать подобное со мной, то вряд ли нормисы смогут его поймать сами. Ксавье вздохнул, закрыв глаза. Конечно, ему следовало понимать, что она не останется в стороне, тем более находя в таящейся опасности некое извращённое удовольствие. И она не отступит. Он знал это и был вынужден принять. Торп посмотрел на неё, нервно спрашивая: — У тебя уже есть подозреваемые? Уэнсдей подняла к нему взгляд. Она не собиралась скрывать свои мысли: — Лишь теории: это может быть кто угодно и даже не в одиночку. Возможно, фотографом является лишь посредник, а само лицо находится очень близко. Ксавье застыл. Конечно, такой намёк сложно не понять. И он был поражён: — Снова я? Серьёзно, Аддамс? Она с той же отстранённостью ответила: — Это могло бы иметь смысл. Ксавье засмеялся: но этот смех был вызван не плохим юмором девушки, а неприятным, едва не режущим душу осознанием. — Скажи… — Сипло проговорил он. — Почему ты так хочешь видеть меня злодеем? Уэнсдей замерла, замечая горечь в его голосе, подпитываемую подступающим гневом, с которым Торп теперь смотрел на неё: — Ты сам своим поведением подставляешься. Иначе зачем это? — Она кивнула на стоявший в отдалении небольшой рисунок с её изображением, который уже заметила, хоть и не сразу. Многое подтверждало теорию его причастности. Тем более снова она чувствовала в отношении Торпа то гложущее подозрение на уровне инстинктов, которое сейчас было намного глубже и сильнее. Хотя сомнения оставались, ведь в прошлый раз она ошиблась. — В этот раз без полиции? — Едко бросил Торп. Он был зол, смотря на неё с горечью, что быстро перетекала в нечто более хищное, и это не ускользнуло от Уэнсдей, что оставалась с ним наедине. — Я могу справиться и сама. Тем более, слишком мало известно. Торп покачал головой: — Но достаточно, чтобы начать бросать обвинения. Или… Аддамс собиралась возразить, что ещё вовсе не начала обвинять: она всего лишь подтвердила наличие теории… Но Ксавье сделал шаг к ней, и его взгляд… Глаза парня словно потемнели, хотя это была обычная игра света в сарае, однако мрачность его взора отвлекала… напоминая тот его взгляд перед арестом: столь же тёмный, почти дикий, будто Торп раскрывал в себе нечто всегда им сдерживаемое. Что всегда и подталкивало её к подозрениям… Хотя была ли это только мысль о виновности в преступлениях? Ведь ощущаемая ею дрожь от виденного казалась куда глубже и… интимнее. Торп неотрывно смотрел на неё, продолжая: — Или ты планируешь лишить меня сознания, чтобы привязать к стулу здесь и применить любимые пытки, повторив то же, что и с Тайлером? Отчего-то Уэнсдей затаила дыхание, представив такой вариант событий, хоть с ним она бы лучше применила несколько иную тактику. — Что ты можешь об этом знать? — О, ребята поделились, — Его губы изогнулись в хищной улыбке. — Особенно про шок, когда ты фактически превратила мою мастерскую не просто в место допроса, но и в пыточную. Хотя, согласен, место удобное. Уэнсдей уловила блеск в его глазах, который от него ей был совсем незнаком, но при этом он влёк своей таинственной неизвестностью и мрачностью. Аддамс сделала шаг вперёд: — А тебе бы этого хотелось, не так ли? Привязать бессознательное тело к стулу, чтобы верёвки туго впивались в кожу, пока ты будешь наблюдать… Прямо сейчас. Со мной… Наблюдать за беспомощностью, а затем провести через тело тысячи-вольтовый разряд под глухие стоны боли, пока плоть краснеет от истязаний? Ксавье был близко к ней. Очень. Непозволительно близко. Настолько, что она могла видеть, как мимолётное удивление от её слов почти тут же сменилось влекущим тёмным взором хищника сквозь зелёный оттенок его глаз. Тихо, но отчётливо он ответил: — Разве что верёвки и стул… Методы мучений у нас разные, Уэнсдей. Её имя он произнёс с очевидным выделением, за чем последовала реакция сбившегося с ровного ритма её сердцебиения. И Уэнсдей поняла, что вовсе не подозрение всегда побуждало её прийти к нему… Все эти подсказки тела вели к иному выводу — возбуждение: томное и сильное. Особенно сейчас. Когда между ними было убийственное напряжение, а Ксавье уже не скрывал своих тайных желаний, которым она дала повод выбраться. Его взгляд к её губам, которых он мог коснуться всего за секунду, заставил её ощутить дрожь в теле… Она ждала, когда он сделает последний шаг. Но Ксавье закрыл глаза, покачав головой: — Тебе лучше уйти, пока… Торп отвернулся от неё, облокотившись руками на стол, сжав его деревянную поверхность. Стараясь сдержать себя… Всё выходило из-под контроля. Ему нужно было, чтобы Аддамс скорее ушла, и без того увидев слишком многое… Он ждал, когда дверь закроется. Но Уэнсдей не собиралась уходить. Она была полна любопытства к его «пыткам», раззадорена новыми чертами Торпа, чью мрачность хотела познать на себе, раскрывая в собственном теле нечто незнакомое и неутомимое, что заставляло жаждать именно его. Медленно девушка подошла к нему, смотря на скорченную спину, словно он был как животное в попытке заглушить тестостерон. Но это было безуспешно. Аддамс чуть нагнулась к нему, уловив аромат терпкого мужского одеколона, и произнесла: — Я всё ещё здесь. Ксавье спешно обернулся к ней. Его взгляд горел от очевидного желания, но он продолжал стоять, осознавая, что она действительно осталась. И знала, что тем самым принимала его страсть, мрачные фантазии, о которых она знала лишь малую часть, но в нетерпении жаждала испытать его. Он сделал шаг вперёд, оказываясь всё ближе, словно давал ей последний шанс. Но это было глупо — думать, что она сбежит от того, что так её влекло. Обратного пути у них уже не было. Каждый совершил свой шаг, зная, что выбор сделан. В следующий миг Уэнсдей почувствовала, как ладонь парня охватила её за шею и притянула к нему. И он наклонился к ней, поцеловав. Это было грубо и жадно, совсем не походило на прошлый опыт… и это захватывало и возбуждало. Испытываемое лишь усилилось, когда он прикусил ей губу, пусть и так слабо цепляясь зубами в мягкую плоть. Это раздразнило её, и ладони Аддамс ухватили его за шею, сдавив аккуратными ногтями, чем оставили свои следы, что вызвало глухой стон парня. Это было интересно. Уэнсдей пришлось встать на цыпочки, чтобы получить удобный доступ к ещё чуть ли не поедавшему её рту, и укусила парня за нежную кожу нижней губы, с удовольствием ощущая любимый металлический привкус, добавлявший пикантности их поцелую. Ксавье же чуть отстранился, обратив на неё голодный взгляд, напоминая отчаявшегося хищника, что вот-вот потеряет свой контроль со своей добычей. Вот только Аддамс сама воспринимала себя в роли охотника. А сейчас, казалось, не лучшее время для подобного противостояния, ведь… Ксавье оглядел её и неожиданно усмехнулся: — Тебе было бы удобнее на каблуках. Уэнсдей презрительно ответила: — Хочешь проявить патриархальные замашки, так как сам превысил норму роста твоих особей, а сейчас желаешь ещё и обеспечить себе удобство в близости? Этого недостаточно для того, чтобы применить такое орудие пыток. Его глаза вернули тот блеск хищника, что почти служил предупреждением, когда он тихо проговорил: — Разве ты не любишь пытки? Уэнсдей невольно ощутила дрожь от его голоса, полного намёков… И почему Ксавье так влиял на неё? До этого никогда её не привлекала мысль об интимной близости с кем-то, но Торп слишком… каким-то образом он вызывал в ней то самое желание, и её влечение уже было бесполезно пытаться побороть или скрыть. Только загасить утолением этой жажды, что становилась лишь сильней, особенно при раскрытии новых черт художника, предвещающих нечто дикое и тёмное. И теперь он уже не пытался скрывать столь привлекательные мрачные детали своего характера. Этот блеск в его глазах, дерзость в улыбке и быстрые движения рук, сильно схвативших её за талию и бёдра — продолжай он в той же неспешной манере и это грозило обернуться для неё мучительной и превосходной пыткой. Это подтверждало и то, как в следующий миг эти же руки подхватили её, усадив на твёрдый стол. Уэнсдей с замиранием смотрела на Ксавье. Теперь его лицо было на уровне с её. Так было уж точно удобнее. В желании подтвердить гипотезу девушка потянулась к нему с намерением поцелуя, но успела лишь провести языком по местам укуса, лизнув ещё свежую кровь, когда он отстранился, захватив её за ладони, что только дошли до его шеи. Торп отвёл их назад, и резко одной рукой сумел зажать запястья вместе в, на удивление, крепкой хватке. Прижатая к столу в ощущении напора его тела, Уэнсдей оказалась почти обездвижена. Ксавье выглядел довольным своей маленькой победой, чего не скрывал в дерзком тоне: — Хотела пыток? — Взгляд устремился в сторону. — Жаль, сейчас веревки слишком долго искать. Она чувствовала, что ровно дышать становилось труднее… Он же что-то упоминал про желание привязать к стулу? Мысль была хороша. Но после, потому как сейчас не хотелось тратить время. Уэнсдей наклонилась к нему, опаляя дыханием его губы, и, глядя ему в глаза, произнесла: — Оставим игры на другой раз. Или тебе так нужны сподручные средства? Ксавье издал глухой рык, усилив хватку на её запястьях, что грозила оставить синяки. Превосходно. И пускай она не привыкла уступать главенство, но ей доставлял удовольствие его контроль, и Аддамс решила дать ему насладиться этой возможностью, пока сама изучала его поведение, которое ещё не разочаровывало. Свободной рукой Ксавье неспешно обвёл контуры её шеи, спустившись чуть ниже, и расстегнул верхнюю пуговицу чёрной блузки. Он обвёл тело перед ним глазами, словно оценивал и уже мысленно раздевал. Очевидно, ему повезло, что сегодня из гардероба её выбор пал на классическую блузку с длинной юбкой. Их взгляды встретились, сталкиваясь с нескрываемым взаимным желанием. Ксавье, чувствуя свой контроль, не тратил впустую свой шанс, опускаясь к девичьей шее, к чьей отдающей холодом коже прижался губами, попутно продолжая манипуляции с блузкой, уже раскрыв её до выпирающих ключиц. Торп проявлял интригующие способности сосредотачиваться в разных направлениях: его губы жадно целовали её шею, заставляя учащённо дышать, в дразнении успевая оставлять следы укусов, будто в отместку за давнее обвинение… в это же время ладонь парня уже покончила с блузкой, оставляя горячие следы трепетных касаний по линии живота, переходя к груди. Уэнсдей чувствовала, что почти пылала от избытка новых ощущений, которые разжигали лишь желание большего. Но Торп не торопился, занимаясь дразнящими движениями, словно намеренно её изводя. Действительно походило на пытку. В нетерпении она дёрнула бёдрами к нему, и Ксавье засмеялся. Он с довольной улыбкой посмотрел на неё: — Ты нетерпеливая, как я вижу. Аддамс гневно глядела на него: — Дорожимая тобой прелюдия переоценена. Это заставило его усмехнуться и бросить новый вызов: — Неужели, Аддамс? Дерзкий взгляд наполнил её гневом, и она уже собирался сбросить с себя его руки, взяв контроль сама, доказав, как опасно было с ней так играть, но в тот же миг рука, очерчивающая ткань плотного бюстгалтера была им перемещена к её ноге, проникая под юбку, скользя вверх. Ощутив касание на чувственной коже бёдер, она всё же ещё дала ему шанс. Уэнсдей и не сразу заметила, как Торп перестал держать её запястья, отчего она чуть откинулась на стол, что похоже и было в его планах. Он не давал ей сосредоточиться, отвлекая новым жадным поцелуем. И она отвечала, в отместку кусая за губы, что только усиливало хватку его рук на её теле. Одной он уже почти снял с груди лишние детали, путаясь в ткани блузки, борясь с искушением попросту порвать ткань, что казалась тонкой. Второй же ладонью он пока крепко сжимал её правое бедро, способствуя тому, чтобы быть ближе к ней. И когда их бёдра столкнулись, даже сквозь одежду она могла ощутить сколь сильно и твёрдо было его желание. Это вызывало любопытство, а создавшееся трение только раззадорило. И напомнило, что её руки уже не были скованы. Ладони Аддамс резко поднялись к его ссутуленным плечам. Она сильной хваткой склонила Ксавье ближе. Уэнсдей ухватила его за шею, чтобы не дать отстраниться, хотя Торп и не выказывал к этому признаков, наконец открывая для голодного вожделенного взгляда вид её груди, к которой тот сразу прикоснулся губами, попутно сжимая и массируя особо чувствительные места, которые определял с удивительной точностью. Уэнсдей хоть и читала, что эта зона являлась для женского тела эрогенной, но испытать подтверждение на практике оказалось весьма познавательным. Продиктованные инстинктом желания похоти брали верх над исследовательским интересом. Ей становилось труднее фиксировать мысленно свои реакции на проявление близости с ним, ведь ощущения начинали восприниматься острее, привлекая едва ли не всё внимание сознания, что подталкивало пока оставить анализ происходящего и просто наслаждаться новым опытом, что действительно воспринимался как пытка: слабая по боли, сладкая, со вкусом метала в поцелуях — нечто совсем новое и очень запечатлевающееся в её памяти. Её руки сильнее сжались на его шее и предплечье, оставляя заметные царапины, заставившие парня зашипеть и чуть прикусить отвердевший сосок. Уэнсдей сжала губы, сдерживая зарождаемый стон. Любопытно… Она и не думала, что её тело могло быть настолько чувствительно, особенно из-за манипуляций внешней среды, точнее именно этого субъекта… который по своему виду казался слишком довольным. Уэнсдей решила, что ему хватило времени насладиться данным ею шансом обладать контролем над ней, и она уже не видела прелести в пассивности, лишившись жесткой хватки. В упоении свободы её руки провели путь по телу парня, доходя до края футболки. Намеренно дразня, она опустила их ещё ниже, чуть затрагивая выпирающую под тканью отвердевшую плоть, чем вызвала рык парня, больше походящий на стон. Меняя его внимание, быстрым движением она стянула с него футболку, хотя в конце вышло несколько нелепо, когда его руки поднялись вверх, нехотя с сопротивлением отпустив её тело, что почти привело к разрыву ткани. Ей было то безразлично, взгляд уже исследовал новую область ещё незнакомую в нём, да и в целом касаемо обнажённых парней по части возбуждения, а не в качестве трупов для вскрытия. Хотя торс Ксавье мало чем мог отличаться от последних, лишь тем, что под этой бледной кожей билось живое сердце и функционировали другие органы. Уэнсдей протянула руку к области его грудной клетки. Под ладонью билось сердце, что выдавало неспокойствие своим нечётким ритмом, не совпадавшим со стабильным. Было… интересно чувствовать эту реакцию столь близко находившегося к ней человека, тем более раз её тело отзывалось на столь малую, но значительную деталь, казавшейся столь интимной… Как и в целом их положение. Ксавье стоял перед ней, и в таком ракурсе, сидя на столе, она имела возможность внимательно рассмотреть открывшиеся участки кожи, с которыми можно было бы столько сотворить. Но Уэнсдей решила пока лишь исследовать. От его груди её ладонь медленно поднялась, следуя по гладкой коже, к шее, и она столкнулась с цепким взглядом парня, что молча стоял, позволяя ей продолжать. Заметив, как он вздрогнул, когда её ногти провели по незажившим царапинам, Уэнсдей испытала желание коварно улыбнуться его чувствительности, что открывала столько возможностей. Рука девушки провела дугу по горлу, ощущая его пульс, и затем начала опускаться, затрагивая ключицы. Взгляд Уэнсдей следовал за своими пальцами, что остановились у выпирающих из-за возбуждения сосков парня. Судорожный вздох Ксавье прозвучал так дразняще, что она с интересом провела по чуть выпирающей малой плоти и слегка сжала, наслаждаясь тем, как лицо Торпа поморщилось, кадык дёрнулся, а руки сжались, словно он сдерживал свой порыв вновь захватить её в крепкой хватке. Это интриговало, и Аддамс пустила ладонь ниже, замечая, как горячо становилось его тело, что остро реагировало на холод её пальцев. Когда после дорожки неспешных прикосновений она достигла низа живота, где дальше путь преграждала грубая ткань джинсов, девушка начала водить рукой с большим давлением, и Ксавье сорвался, издав рык и сделав резкое движение вперёд, сильнее вжимаясь бёдрами в её тело, отчего дыхание Уэнсдей прервалось от растущего тянущего тепла в той области тела, где он ощутимо чувствовался, хотя они даже ещё не были обнажены. Это желание… действительно было сильным и туманящим даже её трезвый рассудок. Что уж говорить о Ксавье, который зашипел: — Надо было всё-таки тебя связать. Уэнсдей ответила ему довольным взглядом: — Вспоминая твои узлы в прошлый раз с Белладонной, могу указать, что столь примитивные навыки узлов я распутаю за минуту. Ксавье хищно усмехнулся: — Вот только тогда тобой занималась Йоко. Мои узлы, — Он провёл пальцами по её запястьям. — Более крепкие. Аддамс, хоть и ощущала, как начинала гореть кожа от мест его прикосновений, язвительно проговорила ему в лицо: — Как самоуверенно. Действительно сноб. Он не поддался на уловку, лишь ближе к ней наклонился, соприкасаясь нагой кожей с её, а губами почти коснулся острых скул, вызывая вновь незнакомую, но будоражащею дрожь в теле, и затем прошептал: — Оставим доказывание на следующий раз. Ещё успеешь потренироваться. — Я освобожусь минуты за три, максимум, от твоих пут. Что бы ты себе не надумал, не считай, будто подобное поможет меня удержать. Её голос звучал твёрдо в уверенности, а Ксавье же рассмеялся, не скрывая хитрый взгляд: — О, я и не рассчитывал, что мои верёвки тебя остановят. Но они задержат достаточно, чтобы я тебя убедил не уходить. Она дёрнулась в волне жара, что уж точно не относился к болезни, лишь к жажде познать обещанное им… Но она отреагировала словами: — Звучит, как стокгольмский синдром. Не ожидала увидеть в тебе задатки психопата, Ксавье. Он уже знал её достаточно, чтобы уловить признаки комплемента, и шире улыбнулся. — Разве ты хочешь уйти? — игриво спросил он, видя в её глазах и без того очевидный ответ. Конечно нет: она хотела его, разделяла его желание, что становилось сильнее… Как невыносимо было терпеть, однако нельзя и упустить возможность подразнить, тем более что она позволяла, хотя и определенно готовила месть. И Уэнсдей правда уже представляла себе воплощение идеи, как он беспомощно будет привязан к стулу, когда она возвышается над ним… О, сколько было приятных замыслов, что впервые заключались не в пытках, точнее не в тех традиционных формах, что Аддамс обычно использовала. Эти казались больше похожими на эксперимент. Как и их положение сейчас: она, сидящая на столе, с разведёнными ногами, в раскрытой, но не снятой блузке с пиджаком и бюстгалтером, и он, что тесно прижался к ней, пока её кожа ощущала дуновение тёплого дыхание на щеке и губах. И от столь ярких деталей жар тела усугублял и без того сбившееся дыхание, а ещё Уэнсдей ощущала, как внизу живота всё сковывалось, словно в завязке очень тугого узла… И желание большего имело слишком пагубное последствие, проявляясь в жгучем нетерпении. Уэнсдей потянулась к парню, инициируя жёсткий поцелуй. Ксавье отвечал ей с не меньшим напором, очевидно, уже совсем перестав держать над собой контроль. И прекрасно. Его решительные действия сдвинули их с паузы: руки уверенными жестами сдернули висящую на плечах девушки одежду, и он не скрывал, что один её вид, особенно в подобной близости, производил на него неизгладимое впечатление. Зелёные глаза прошлись по полунагому телу, и Торп улыбнулся: — Теперь я знаю, что нарисую в следующий раз: твой образ слишком вдохновляет, — Ладонью он коснулся её шеи, став медленно вести ниже. — И каким же удовольствием будет делать штрихи тех мест, которых сам касался. Пальцы крепко сжали грудь, и Уэнсдей от неожиданности была готова издать стон, перетёкший в раздражение: — Твои руки могут оказаться не целыми, если продолжишь в том же темпе, — Она сглотнула от его голодного взгляда к ней, горя предвкушением большего, чем предварительные ласки. — Тебе лучше перестать болтать. В подтверждение её ладонь обхватила его горло, чуть сжав, что вызывало расширение зрачков и скованное дыхание парня. Не страх в глазах, а возбуждение. Интересно, но эту деталь она тоже оставит на потом. Ксавье обещался стать занимательным объектом для неожиданного и даже оригинального исследования. Но сейчас её больше интересовало познание основ. Ладонь, по его примеру, она стала опускать по мужскому худому телу, ногтями оставляя новые царапины, ещё совсем слабые, но так эстетично краснеющие на бледной коже. — У нас начинается борьба за доминирование? — Его голос звучал хрипло, когда её рука уверенно прошлась по ткани джинс, упирающейся к ней. Уэнсдей сжала выпирающий член, заставив Торпа зашипеть и схватиться за стол, рядом с её бёдрами. — Свой шанс ты уже использовал, — Она вскинула к нему довольный взгляд и дотронулась до ширинки джинс, медленно расстегнув. — Ты так уверена, Аддамс? Наглый тон оправдался резким захватом её бёдер, которые он притянул ближе. Усилив хватку, он стал водить большими пальцами по гладкой коже, находя весьма чувствительные места на внутренней стороне бёдер, что Уэнсдей при этих касаниях ощущала, как жар становился всё более неутолимым, как языки дикого пламени при костре, а его руки делали всё только хуже. Особенно когда ладони под юбкой очень близко провели по области, граничащей с её бельём. С губ Уэнсдей вырвался рванных вдох. Она осознала, насколько близко оказалась к познанию сексуальных теорий на практике, и ещё никогда в ней не было желания действительно совершить это. Вожделение оказалось достаточно сильным, чтобы поддаться… Она замерла, в предвкушении ожидая его новых действий, не сводя взгляда с наклонившегося к ней парня, глаза которого были направлены к чёрной ткани её одежды, скрывавшей их наиболее интимный контакт, словно представлял… Уэнсдей чуть изогнула губы в коварной усмешке и уверенным жестом подняла длинную ткань, располагая её так, чтобы та не мешалась, а также не скрывала, как пальцы Торпа находились очень близко к желанным участкам её тела, ещё скрытыми за нижним бельём. Зрачки парня расширились, и его глаза встретились с её уверенным взглядом, негласно призывающими продолжать. Словно стоило спрашивать — и без того всё было ясно. Ксавье вновь опустил взгляд, и его руки уже более уверенными жестами зацепились за тонкую ткань, которую медленно опустили и сбросили на пол, открывая новые интересные детали. Уэнсдей с любопытством наблюдала за его реакцией: глаза обрели хищный блеск, горло дёрнулось, сердце явно сбилось снова с обычного ритма. Его возбуждение и без того было очевидно. Однако он всё так же медлил, ладонями водя близко, но не там, где ей хотелось их ощутить. Словно намеренно дразнил её. Что было опасно. Уэнсдей вернула руку к его уже раскрытым в ширинке джинсам, у которых расстегнула металлическую пуговицу, вдавив в податливое туловище, оставляя заметный след, сорвав с его губ новый стон. Парень нагло ущипнул её в тех местах, где касался, посылая по телу сильную волну желания… действий, а затем она почувствовала, как один из его пальцев стал продвигаться к её половым губам, но замер, став водить близко, совсем едва касаясь, отчего Уэнсдей с трудом сдержала стон. Всё-таки дразнил. Отлично. Её руки быстро сбросили джинсы и боксеры парня, несмотря на отсутствие опыта, и взгляду предстал новый объект для изучения. Выраженный в эрекции член казался стандартным для такого телосложения и весьма отличался от пассивных образцов мужчин при вскрытии. И сейчас взаимодействие с живым парнем представлялось всё более перспективным. Её ладонь опустилась к горячей вытянутой плоти, проводя по всей длине, чем вызвала у замершего Торпа глубокий стон. Она чуть сжала его, выбрав радиус посередине органа, и Ксавье закрыл глаза, делая глубокий вдох, словно он старался на чём-то сосредоточиться. И затем уже губы Уэнсдей раскрылись в тяжёлом дыхании, когда он резко проник в неё пальцами. Она встретилась с его горящим взглядом, анализируя ощущения столь желанного проникновения, малого, но чувственного… Создававшего точку невозврата. Аддамс подняла подбородок, давая ему понять: он не должен останавливаться. И Торп последовал неозвученному приказу, добавив ещё палец, интересным образом растягивая её, пока каждое касание отражалось огнём внутри холодного тела. Ловкие пальцы художника умело задвигались, сумев отвлечь от мыслительных процессов, так как сознание стал опутывать неестественный туман, вызванный интимным контактом, и теперь половое влечение выходило совсем уж за границы разума, но она не желала останавливаться, действительно наслаждаясь этими ощущениями. Ксавье издал стон, касаясь её лба и прошептал: — Такая мокрая и узкая. Уэнсдей заметила его самодовольство в лице и не желала, чтобы оно испортило ей процесс. И в её арсенале оказался метод, делавший его столь же открытым. — Полагаю, мне следует сказать, что-то по поводу твёрдости, — её губы чуть изогнулись в усмешке, пока пальцы Уэнсдей вновь сжали его член, заставив парня ускорить темп в ней. После пары дразнящих движений по уязвимой плоти от неё уверенным жестом он направил другую ладонь к её клитору, что после уже первых касаний открылся ей с новой стороны. И она позволила ему продолжить быстрее нещадящим движением, что словно подводили её к тому самому ещё неизведанному, к чему так сильно сейчас стремилось её тело, пульсируя и покрываясь дрожью. В один миг Уэнсдей застыла, испытывая… как непривычное тепло наполняет всё тело в сильном физическом удовлетворении, что заслоняло остальные ощущения. Она словно растворилась в этом мгновении. Липко. Отвратительно. Ей хотелось ещё. Уэнсдей потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и вернуть возможность сосредоточиться на настоящем. Она сфокусировала взгляд на Ксавье, чьё лицо было так близко, опаляя её кожу своим дыханием. Его глаза давали понять сколь сильно он был доволен происходящим, и что уж точно Торп не собирался останавливаться. Уэнсдей оценивала раскрытые в ней ощущения тела после первого полноценного оргазма с интересом и жаждой нового. Она потянулась к Ксавье, оттягивая его нижнюю губу, которую снова подвергла укусу, что вызвало в нём стон. Ей всё больше нравился этот звук, доказывающий, как сильно могла Аддамс на него влиять. О, каким соблазном было помучить его в форме ожидания прикосновений, пока он будет лишён возможности двигаться, а она воспользуется его беззащитным положением, но позже… Сегодня основу они только закрепляли. Ксавье медленно провёл по её спине линию на позвоночнике, чей путь отразился покалыванием на разгорячённом теле, кое охватывала новая волна возбуждение. Этого было мало. Хотелось большего. Его пальцы бегло коснулись шеи и охватили её за щёку. Взгляды устремились друг к другу. Уэнсдей наблюдала, как его взор выдавал всё большее желание, когда её… уж точно не мог показаться холодным и пустым в эти минуты. Тёмные глаза горели пожирающей страстью и глубокой жаждой овладеть. Она уверенно потянула ладонь к его члену, не без удовлетворения ощутив под пальцами разгорячённую гладкую плоть. Вот только Ксавье покачал головой, чуть ущипнув её за запястье, что позволило ему сбросить руку, вызывая любопытство Аддамс. Уэнсдей смотрела, как его губы изогнулись в хищной улыбке, а затем он стал опускаться перед ней, устраивая голову на уровне её ног. Уэнсдей замерла, наблюдая, как его губы касались кожи над коленом, продвигаясь к бёдрам, явно следуя к… — Нет. Голос девушки прозвучал тихо и с несвойственным смятением. Ксавье тут же отстранился и поднялся, с беспокойством смотря на неё: — Я сделал что-то… Его голос был полон тревоги. Уэнсдей покачала головой, стараясь распутать клубок мыслей. Ей нравилось всё, что он делал? Да. Аддамс не была непосвящённой в стандартные техники секса: суть орального удовлетворения ей была известна. Но подумать, что его язык, которому она только сейчас позволила оказаться во рту, будет в более интимных местах её тела… Это возбуждало, но… Она не была к этому готова. Дьявол, даже классический половой акт казался ей менее интимным. Видя напряжение парня, что в беспокойстве ждал ответа от неё на незаданный вопрос, Уэнсдей подняла руки к его плечам и притянула к себе, желая почувствовать контакт с ним, и проговорила: — Я бы хотела оставить оральные ласки на последующие… встречи. Ксавье чуть усмехнулся от выделения последнего слова, но серьёзно ответил: — Конечно. Значит ли это, что нам стоит… Хватка Уэнсдей на его плечах усилилась, а в её глаза мелькнул огонёк гнева: — Не смей предлагать отложить секс. Торп, к её удивлению, улыбнулся и с нежностью положил ладонь к щеке. И столь не похожее на страсть касание в проявлении очевидной заботы она не отвергла… не отстранилась от того, что обычно предавала презрению, ведь… нечто внутри неё это затрагивало настолько, что даже не выдавало ожидаемого раздражения. Торп действительно влиял на неё мистическим образом… И ей не хотелось отстранять его. Она принимала его страсть, как и его нежность. Ксавье же после долгого проникновенного взгляда сказал: — Уэнсдей, я же понимаю, что для тебя эта близость впервые, и нам не стоит… Аддамс закатила глаза, грубо перебивая: — Оттого, что меня ожидает процесс дефлорации, ничего не меняется. Меня это не волнует, — Она вызывающе посмотрела на него. — Я хочу тебя, Ксавье. Сейчас. Подозрение, что он вновь сумел взять контроль над собой, распалось, когда Ксавье жестко поцеловал её, опустив ладонь к шее, которую чуть сжал, и это почти вызвало в ней стон. Да, это тот темп, который был ей нужен. Затем он отстранился, прошептав: — Одна минута. Уэнсдей хотела возразить, но всё же дала ему эти малые секунды, наблюдая, как парень спешно повернулся к тумбе, в которой стал искать необходимый элемент для юных людей, обуреваемых половым влечением. Достав маленький пакетик и чуть запнувшись об край штанов, опущенных к низу ног, он спешно вернулся к ней в последние из данных ему секунд с новым страстным поцелуем, на который она ответила ему с тем же жёстким напором. Последовал новый голодный взгляд, и вновь его улыбка: — Полагаю, задержись я… — Он не окончил фразу, застонав от крепкой хватки её руки на своём члене. Она окинула его довольным взглядом и, став применять технику растяжки пальцев, каждый из которых поочерёдно поднимала и возвращала к горячей плоти, начала говорить: — Я бы заставила тебя молить о смерти, заставь ты меня ждать ещё секунду. — Уэнсдей… — Хриплый голос перетёк в громкий стон, и его глаза стали закатываться. И Аддамс отняла руку. О, она не даст ему кончить так просто. Уэнсдей встретила его горящий взгляд с вызовом, ответ на который отразился в ней жаркой волной, пока они были в столь опасной близости, что пьянила… Аддамс в отместку взяла его руки, положив их к себе на талию, вызвав у него хищный взгляд. — Раз мои губы не могут коснуться тебя здесь, — Он провёл ладонью меж их телами на краю её влагалища. — Значит ли это, что я могу целовать другие места? Ладонь поднялась к её груди, и она кивнула, закинув голову, когда он опустил голову к ней. Столь доходящая до первобытных инстинктов жажда полового соития поразила даже её при всей неопытности и основными знаниями лишь в теории… Ксавье же вызывал в ней нечто необъяснимое на уровне сознания, нечто то томное, кое поглощало разум в тумане… давая первенство страсти. И они оба уже были почти на грани. Торп направил к ней полных тьмы желания глаза, а затем опустил руки к её бёдрам, сжав в достаточно сильной хватке, что отразилась в её теле сильным приливом жара, в нетерпении которого она и так сгорала. Уэнсдей уже была готова начать угрожать, чтобы скорее побудить его к действиям, но затем ладони парня спешно потянулись к презервативу, лежащему на столе. Аддамс не без любопытства следила, как парой манипуляций Ксавье отбросил обёртку и натянул бесцветную латексную деталь на свой орган. Она задержала дыхание, когда его ладони вернулись к её бёдрам с приятной хваткой. Затем он опустил их к лодыжкам, которые подтянул к себе, чуть сдвинув тело девушки к краю стола, развёл их и завёл так, что теперь её ноги буквально обвивали его бёдра. Уэнсдей бросила на него горящий нетерпением взгляд. Всё. Она больше не могла ждать. Близость с ним заслоняла все оставшиеся в ней остатки выдержки и если он только попробует спросит о том, уверена ли она, Аддамс точно его прикончит… Чрез мгновение все потенциальные угрозы и планы расправы были уничтожены, когда она ощутила, как кончиком себя он уже пристраивался к её телу, от горячего касания которого она задохнулась будто от тока, пронзившего всё тело. Уэнсдей крепко уцепилась ладонями за его плечи, а Ксавье неожиданно поднял руку крепко сжал её за заплетённые волосы, заставляя смотреть на него, прибавляя её телу новую дрожь. О, ей определённо не претила его попытка доминировать — он вполне неплохо себя проявлял. Но она хотела большего. Ксавье поцеловал её вновь с жестким напором, затем опустив губы к шее. Другой рукой он крепко сжал левое бедро и наконец сделал движение вперёд. Неспешно он вошёл в неё, глубоко и твёрдо, пульсируя в узких стенках, разрывая последние границы… Уэнсдей застонала, закрыв глаза, охватываемая чувством незнакомой полноты и волны также неизвестной, но вполне удовлетворяющей боли, почти как растяжка на дыбе, только направлено не на всё тело, а лишь на конкретную его часть… которая ещё никогда не проявляла себя так полноценно. Теперь же внимание уделялось только этой точке… Привыкая к новым ощущениям, она и не заметила, как Ксавье просто замер в ней… продолжая дышать, кусая губы и пожирая глазами полунагое тело. Торп сам с трудом осознавал реальность происходящего и давал освоиться им обоим. Уэнсдей резко открыла глаза, встречая его взгляд. Она усилила хватку на плечах парня и попыталась двинуть бёдрами вперёд, желая начать движение, что вышло не так умело, но Аддамс не собиралась сдаваться из-за подобной мелочи, связанной с отсутствием опыта. Поняв её желание, Ксавье снова сжал оба её бедра в ладонях и сделал первый толчок, вызывав в них обоих сильную реакцию настоящего пламени… Второй сдвиг был замедлен её попыткой двинуться ему навстречу, уже более успешно… В третий попытке они смогли найти совместный темп, зафиксировав который стали ему следовать уже вместе и это… Ксавье застонал, более не в силах сдерживать звуки под искусанными губами, пока Уэнсдей сохраняла хватку на его руках, усиливая её, и учащённо дыша. Всё было… как в огне… словно ток проходил сквозь слияние их тел, сжигая и уничтожая в столь прекрасной пытке. Чувствуя, как напряжение в ней нарастает, Уэнсдей попробовала ускорить их темп без особого успеха при всём неудобстве выбранной ими позы для первого раза, учитывая, что возможностей у Ксавье контролировать процесс оказывалось больше. К его счастью, он сразу понял её намерение и в ответ тоже стал двигаться быстрее, усилия толчки постепенно, но не менее ощутимо, уже сам чувствуя, как он близок… Они продолжали двигаться. И с предвкушением приближения столь желанной разрядки каждое телодвижение воспринималось всё ощутимее: будь то ладони, сжимающие податливую белоснежную кожу, или ноги, бьющиеся друг о друга при каждом толчке… испытываемое словно усилилось, и Уэнсдей позволила второму низменному стону сорваться со своих губ. И этот звук, тихий, чувственный и столь немыслимо желанный, вызывал в Ксавье нечто дикое. Он впился в её губы глубоким поцелуем, постаравшись ускорить темп, ведь он видел, как она была близка, чувствовал, как сильнее её мышцы сжимали его в тугое кольцо, пока руки девушки сильнее впивались в мужские плечи, словно в попытке притянуть парня ближе. Ксавье ощущал, что задыхается. Со стоном оторвавшись от мягких губ, он поцеловал её в шею, хрипло прошептав: — Хочу услышать, как ты кричишь. У Уэнсдей не было возможности протестовать и противиться, когда с новым резким движением его в ней, она ощутила, как всё тело охватило непревзойдённой волной острого наслаждения. Поддаваясь ему, она действительно издала громкий протяжный стон, откинув голову, чем дала более удобный доступ Ксавье для нового поцелуя, оставлявшего тёмные метки, за которым он скрывал хищную улыбку. Торп и сам был на грани… Сделав пару неровных толчков, он ещё мог чувствовать, как проходил её оргазм, сам достигая долгожданной кульминации. Ему тоже не удалось сдержать стон от последовавшего удовольствия. Они рвано дышали с полузакрытыми глазами. Осознание приходило постепенно, смешиваясь с негой потных тел. Ксавье заворожённо глядел на её лицо, не скрывающим испытываемое блаженство. Он знал, что столь прекрасный облик навсегда запечатлеет в своей памяти. Уэнсдей открыла глаза, встречая его взгляд с явным… это был не шок, но признание удовлетворения, которое она явно до этого воспринимала с большим скептицизмом. И уже от этого взгляда он мог снова ощутить прилив крови к своей нижней половине… Ксавье рвано выдохнул, осознав, что они до сих пор находились друг в друге. Торп неспешно отстранился от неё, сумев не заметить, как она сглотнула, пока снова следила за его действиями. Стараясь не поддаваться смятению, Ксавье развернулся, снимая с себя использованный презерватив и выбрасывая его в ближнее мусорное ведро. Парень вернул в традиционное положение свои штаны с бельём, чуть не запнувшись. Уж ему было бы не особо удачно сейчас падать. — У тебя страдает координация после полового акта? Ксавье усмехнулся. Конечно, его неловкость не ускользнула от её цепкого взгляда. Он обернулся к ней, чуть поведя плечами. Едва ли он мог дать точный ответ. Всё его тело могло потерять контроль уже только от одного её вида… Особенно, когда Аддамс совсем не спешила одеваться, разве что пригладила опущенную юбку на коленях. Ксавье резко вдохнул, осознавая… Как, чёрт же его подери, он оказался так неаккуратен? Ведь её первая близость уж точно не должна была происходить так: дико и грубо на столе в сарае… Пускай и она сама настаивала, он должен был… — Ты… — Оставь это, Ксавье, — Она грубо прервала его скомканное предложение заботы и призывно подняла подбородок, подзывая подойти ближе. И Ксавье не мог противиться, сделав к ней шаг, замирая, когда её рука цепко ухватила его за шею, грубо приближая к себе. О, стол действительно давал им преимущество в исключении неудобства от разницы в росте. Хотя, глядя в глубокий омут глаз Аддамс, он понимал, что это не стало бы для неё препятствием. Конечно, Ксавье готов был склониться по любому её желанию… Она его пьянила и сводила с ума. А он и хотел этого безумия, в кои-то веки ощущая себя полноценным в своей пустой жизни. Уэнсдей внимательно смотрела на него, различая черты покорности, немного нежности вперемешку ещё таившейся толикой желания… И её это устраивало. Она даже испытывала удовольствие от этого. Что уж говорить про процесс соития. Секс её теперь интересовал больше, чем в теории. По крайней мере, с конкретным партнёром. Торп ощутил усилившуюся на шее хватку, и сам склонился к ней, вглядываясь в столь задумчивый взгляд. — Что дальше? Уэнсдей незаметно сделала вдох. Дела выстраивались в цепочку будущих задач. У неё всё ещё было дело… в котором, она знала, Ксавье не играл роль подозреваемого. И вывод был не из сентиментальной глупости, а потому что она… знала это. Все прошлые подозрения просто были отговоркой, чтобы избежать признания слабости, к которому она всё же пришла. Но отрицать больше не было смысла. Пока она не могла дать чёткого ответа на его вопрос. Пламя между ними только разожглось, чтобы ограничивать его социальными нормами, вызывавшими в ней лишь раздражение. И ей не хотелось пока тратить на них время. Потому Уэнсдей лишь одарила Ксавье чуть приподнявшимися уголками губ в подобии редкой улыбки. А затем она притянула его к себе в поцелуе, оставляя оставшиеся вопросы на потом.