the inhale that makes the exhale so much better

— Свободная касса, — низко бурчит Кори, подперев щеку ладонью; выхлопа тут никакого, последний клиент ушел вот как с полчаса назад, а самому Тейлору предстоит проторчать здесь до девяти утра, пока не придет сменщик. Сначала он ни в какую не хотел брать ночные смены, потому что ночью Де-Мойн превращается в ад на земле, это сейчас без шуток. Но Джоэл ему сказал, что ему все равно нехер делать, по ночам особенно, и поработать на благо самого же себя — дело ратное, полезное, это куда лучше шатаний по району в поисках непонятно чего, чаще кого. Кори говорит, что он должен заниматься музыкой, это его ебаное призвание, но товарищ даже слушать его не стал. С каких это херов ты займешься любимым делом, если на его должную реализацию не в состоянии нашарить ни цента у себя в кармане? Кори тогда потер бороду, нахмурил брови и сдался, потому что мужик прав, хоть у кого-то мозги все еще варят в нужном русле. Он продает хот-доги. Его тошнит теперь от одного только вида сосисок, кетчупа, горчицы и тем более от их комбинации. Он уже не впервые предпринимает попытку слинять с рабочего поста посреди ночи, потому что ловить тут нечего, а вся крупная рыба ошивается на самой глубине, пока Кори тухнет на берегу. Сбежать не позволяла совесть, потому что ночные монстры тоже нуждаются в подпитке. Кори называет это альтруизмом со своей стороны, он, можно сказать, заботится об окружающей среде. Ну, почти. Во всяком случае, он делает для демографии Де-Мойна больше, чем здешняя мэрия. — Какое у нас самомнение, — а тебя, Джоэл, вообще не спрашивали; но и выгонять его Кори не спешит, потому что если никто не будет жужжать над ухом, он точно вырубится, и тогда ему отвесят знатных пиздов элементы покрупнее. — Хочу сдохнуть, — не хочет, на самом деле, ибо опыт обнаружения самого себя в мусорном баке, скажем так, оставил после себя осадок. — Только бабуле не говори. — У нее хотя бы есть легитимное право на то, чтобы дать тебе по зубам, — Джоэл щелкнул его по лбу, потому что, видать, посчитал, что именно это и приведет его в чувство. — Охуел? — Без горчицы, пожалуйста, — любезно проговорил Джоэл; иногда Кори подозревал в своем друге шизофрению, но, впрочем, каков был он — таковым и стало его окружение. — Хуй тебе, — вместо этого Кори уткнулся мордой в лежащий перед ним журнал и показал фак, чтоб тот смог понять без слов, но понял Джоэл по-своему: — Слово клиента — закон, — после этого Кори со страдальческим видом признал капитуляцию. Кори вымученно простонал, зыркнул на часы и снова простонал. Но что поделаешь: работа есть работа. Бабуля говорила, что ее надо уметь отделять от всего остального. Выяснять отношения на данном поприще бесполезно, это сулит похеренной репутацией и всем прочим, от чего его пытаются предостеречь. Ты можешь сколько угодно противостоять внешнему миру, слать нахер его законы, лелеять свои собственные каноны, жить своими хрестоматийными понятиями, но между этим важно сохранять инстинкт самосохранения, чтобы твоя же хрестоматия тебя в итоге не проглотила. Кори медленно отключается. Джоэл уже давно заполз к нему в будку, самозабвенно и с неприкрытым удовольствием прожевав свой хот-дог, безрадостно переключая радиостанции и жалуясь на то, что ничего путного нет, да и к тому же связь здесь отсасывает. Кори уже хотел было махнуть рукой и закрыться к чертям, потому что уже солнце почти взошло, и все бесы уже давно зарылись под землю, так что пора на волю. В смысле, отсыпаться. Но если на Кори нет никакого проклятия, то тогда чем можно объяснить: — Вы открыты еще, да?.. — голос едва слышный, бархатный. Кори поднимает голову и видит перед собой парня. Высокого парня. Высокого парня с завидной шевелюрой. Завороженно отвечает: — Ну, типа... Парень едва улыбается. — Подскажите, а-ам, — он выдыхает, зачесав мешающие волосы назад, — минеральная вода.. осталась? Кори продирает глаза и зевает, кивает парню и поворачивается к Джоэлу: — Достань минералку. Но прежде чем Джоэл двигается, Кори решает на всякий уточнить: — Вам, кхм, — прочищает горло, то ли не до конца проснувшийся, то ли... да думать об этом неохота, ему не шестнадцать, — с холодильника или.. — С холодильника, пожалуйста, — парень чуть проводит языком по нижней губе, и Кори прямо там прошибает током; ну это пиздец какой-то, сна теперь как не бывало. Чуть дрогнувшим голосом он скомандовал: — Ты слышал? — в то же время глянул на Джоэла так отчаянно, что после всего тот вряд ли станет отвешивать ему подзатыльники за превышение полномочий или открытую эксплуатацию, так что когда Экман кивает, Кори опять обращается к парню и бурчит, чтобы тот слегка подождал. У него руки слегка дрожат, когда он пробивает товар. Парень кладет мелочь, и Кори сглатывает, когда их пальцы слегка соприкасаются. И тут раздается голос Джоэла за спиной: — О как, Джим, — это еще что за блядство такое? — Как жизнь? Кори хочется задать вопрос. Много вопросов. Например, откуда они друг друга уже знают. Джоэл шатается не так активно и не так настойчиво, как это делает Кори, у него в принципе круг знакомых достаточно узкий, они знакомы с ебаной начальной школы, и Кори думал, что между ними никаких секретов нет. Он даже знает о том, сколько девок у него в постели побывало. А теперь этот самый друг интересуется у какого-то перца, как у него жизнь, и Кори чувствует себя не просто третьим лишним — охуевшим тоже. Парень, то есть уже Джим, опять приглаживает волосы, а Кори без всякого стеснения таращится на его пухлые губы. Ну охереть можно, разве можно быть таким слепым, чтобы не заметить этого... — Живу, — смущенно улыбнулся Джим. — Сам как? — Пойдет. Этому вот помогаю, — Джоэл кладет ладонь на плечо Кори, и тот подпрыгивает на месте. — Кори. Я тебе о нем уже рассказывал. Наш, как его... вокалист, да. — Сволочь, — низко шипит Кори, хмуря брови, на Джима уже стараясь не смотреть. — То есть, я хотел сказать, привет, да, — но парень в этом дерьме никак не замешан, портить впечатление о себе нельзя, тем более если Джоэл уже успел заочно их друг другу представить Джим приветливо улыбается, и Кори думает, что ему пиздец. Поэтому ему крайне сложно отпустить протянутую ему руку, он сжимает ее дольше, чем надо. Джоэл кашляет в кулак рядом с ним, и это тут же отрезвляет, Кори буркнул: — Пардоньте, сэр, — он наверняка сейчас весь красный, ему хочется поскорее съебаться отсюда, запереться в своей конуре и наконец отвести душу хорошей дрочкой перед тем, как уйти в астрал на весь оставшийся день до следующей смены. Джим прочищает горло: — Я должен... я должен идти. Репетиция, все дела. Думаю, да... Кори не знает, что чувствовать: облегчение от того, что горячий парень оставит их в покое и Кори сможет выдохнуть и не выглядеть больше дебилом; либо желание узнать, что за репетиция, где, когда, во сколько... ...и, кажется, он слегка так поинтересовался этим вслух. — Атомик Опера, — тот ответил, и Кори подумалось, что он нечто такое припоминает, он же должен знать абсолютно каждую банду здесь! — Я играю на гитаре. Вот. Кори ничего не ответил — просто кивнул тому, Джим замотал головой в ответ. — У нас, кхм, концерт в клубе Сафари в четверг в девять. Сможете придти? Кори не уверен даже в том, что его родные ноги дотащат его до дома хотя бы сегодня, но его язык — не ноги: — Вполне. Джоэл оживляется: — Прошу простить, господа, но я не смогу. И хорошо, что не сможешь, подумал Кори и охуел с того, что ему вообще пришло подобное в голову. Ночь выдалась херовой, в кассе почти ни цента, какого хрена он тут вообще работает. Какая тут работа. Он крышей съезжает быстрее. — Как знаешь, Джо, но а мне пора идти, — Джим вот уже был к ним обоим спиной, но напоследок решил добить Кори, повернувшись к нему с каким-то даже блеском надежды в ореховых глазах: — Что ж, буду ждать. И улыбнулся так лучезарно, скотина. Кори ответную ухмылку решил попридержать. — Так вот... Не успел Джоэл вообще хоть что-то внятное сказать, Кори тут же дернулся с места и, схватив того за ворот, прижал к стене и даром что не прорычал: — Что у вас с ним? Джоэл на него посмотрел. — Ты ебу дал? Совсем попутал? Кори оставался непреклонен, хотя хватку ослабил: — Почему ты ничего не сказал? Что, решил забить на меня? Когда ты стал таким кидаловом, а, Джоэл? Джоэл знает, как Кори боится оставаться один. Знает, сволочь, что ему и дня не прожить без чьей-то компании, потому что он попросту сдохнет. — Отпусти для начала, — спокойно, но твердо произнес Джоэл, — либо я тебе сейчас всеку, Кор, не вынуждай, не доводи до греха. — Не всечешь, — да Кори уверен в этом! — Хочешь проверить? — в злющих глазах напротив читался открытый вызов, Кори на сей раз счел нужным, что пора остыть. Кори послушался, пожевав щеку изнутри. Проверять ему не хотелось. Равно как и портить какую-никакую, а все-таки дружбу. Им же еще в одной группе играть дальше. И доверять Кори может только Джоэлу на данном этапе. — Без обид, мужик, но ты ебанутый во всю башку, — Джоэл прокашлялся, переводя дыхание. — Как я такого долбона одного оставлю? Ты кого-нибудь зашибешь, либо тебя кто-нибудь прихлопнет. Одно из двух. — Ба говорила, что я хороший мальчик, — Кори ухмыльнулся, подмигнув. — И я почти ей верю в этом, — Джоэл улыбается в ответ, и Кори может теперь полагать. что конфликт исчерпан. Но кое-чего его все равно мучает: — У вас, кхм, бля... — и как бы еще подобрать слова так, чтобы Джоэл реально ему не всек, — у вас с этим Джимом... было что-то?.. Он не совсем уверен в том, что хочет знать ответ. Джоэл же прост и краток: — Скажи: ты дебил? — Есть немного, — Кори пожал плечами, но решил в последний раз убедиться: — Значит, не было, так? — Кори, — тот закатывает глаза. — Ну извини! — проговорил Кори раздраженно. — Просто, блядь, я не хочу, чтобы получилось, как с Шоном... лучше сразу, знаешь... — Знатно он тогда тебя, — усмехнулся Джоэл. — Я тоже его нормально зацепил, — Кори отзеркалил ухмылку. — И вообще, она же блядью была, я всего лишь-то хотел... — Он ее вроде как любил и вроде как не совсем хотел видеть ее в постели с тобой. Кори шмыгнул носом: — Я свою тоже любил, — выдохнул, — а ребенка так до сих пор и не увидел. Два года прошло. Джоэл положил ему ладонь на плечо, сжав его: — Значит, не время еще. Надо будет — и десять подождешь. Ты здорово накосячил. Кори процедил: — Утешил. Пока они ждали, когда придет сменщик, Кори решил все-таки довести тему Джима до конца: — А почему я его не знаю? Почему вот ты знаешь, а я нет, а? Какого хрена, а? Джоэл откинулся на спинку кресла, потерев лоб ладонью и зевнув в кулак: — Знать места надо. Или хотя бы мимо проходить, это тоже полезно. Кори тоже на грани отключки, но усталость нарастающего недоумения не умаляет: — Да я, блядь, я во всех барах, во всех... клубах... — посмотрев на Джоэла, понял, что ни бары и ни клубы тут ни к месту. — Он работал в кафе официантом, — вымученно выдохнул Джоэл. — И кондуктором еще работал. И в сервисе еще какое-то время работал, с машинами возился и с байками. Да много где. А теперь, вот, в группе местной играет. — Издеваешься? Тут этих кафе... да их до ебени матери! — И многие, если не все, помещения сдаются в аренду, — справедливо подметил Джоэл, и Кори признал поражение. — В том, что ты обычной чашке кофе предпочитаешь какую-то херню паленую, сомнительного состава и уж тем более сомнительного производства, я не при чем. — У меня нет денег на кофе, — Кори прикусил губу, уже всем своим видом крича о том, что сдается он, сдается! — А могли бы быть. Кори передает сменщику Грэму ключи от магазина, говорит, что ему как раз сегодня фактуру придется принимать, и что списывать придется дохера чего, еще в кассе ни гроша, а тот был и так взбешен, но спорить с почти таким же взбешенным, хоть и пиздец каким укатанным, Кори не стал. Пока они с Джоэлом шли, Кори, опустивший голову, пробурчал: — Ненавижу, когда ты прав. Тот расслабленно усмехнулся: — А я обожаю, когда я прав. Уже у себя дома Кори возлеживал на диване в одних трусах и смотрел на потолок, сон предательски не шел. Перед глазами вновь всплыла картинка с высоким парнем. С длинными волосами. И с ореховыми глазами. И собственная рука ему уже не подчинялась.

***

Тут дохера народу. Это бесило. Кори не любит посещать чужие концерты отчасти потому, что он ненавидит столпотворения. Здесь людей нет; здесь есть откровенное стадо, которое как будто бы сливается в одного огромного монстра, и в объятиях такого монстра тут ссышь не то что находиться, но и сдохнуть. Как минимум. Он уже слышал кучу историй про давку на гигах, которая для кого-то заканчивалась смертью. И он знает, какими беспечными могут оказаться люди. Он уже был брошен в канаву, он знает, какова смерть на вкус. Собственные же, он думал, друзья, не зная, что с его телом делать, решили его предать естественному течению жизни. Но жизнь не строится на одном «авось», жаль только практически никому недостает мозгов на то, чтобы понять это. Но он пришел сюда повеселиться, наверное. Он успел догнаться еще у себя, поэтому прибыл в относительно адекватном расположении духа. Грэм пообещал ему, что как только Кори вернется, он обязательно намотает его же кишки на кулак за то, что вынудил его проторчать на работе дольше. Грэм вообще мужик каких-то своих железных принципов, которыми доселе не поступался. Кори не спешит благодарить его, ибо не жертва это вовсе, а компенсация за моральный ущерб, нанесенный, впрочем, еще когда Кори только устроился на работу, но время-то его пришло, нехер отсиживаться. Теперь пусть страдает. А сами ребята из Атомик Опера звучат очень даже ничего. Мужики и даже девки не чураются того, чтобы трясти башкой. Но что ж это за предрассудки, они же играют трэш — а трэш шлет конформизм нахуй. Тут в равной степени ебанутые все, толпа хорошо подстраивается под общее настроение музыки, вокалист у них, конечно, не промах, но Кори с ухмылкой для себя подмечает, что он его одним только чистым вокалом раскатает, про что-то экстремальное и речи нет. Джим хорош. Кори в основном наблюдал за ним, потому что, еб твою ж мать, он конкретно ему пообещал прийти сюда. Вряд ли бы он решился посмотреть на каких-то выскочек, они ж не успевают собраться в кучу — уже ноги делают, каждый для себя решая, что он либо имел в рот индустрию, либо что ему стоит заняться чем-то реальным, потому что де-мойновские проходимцы сгниют как раз в Де-Мойне, а не, скажем, в Городе Ангелов, где каждый друг друга готов в клочья порвать. А Кори имеет свои виды на Лос-Анджелес. Хотя лучше Вегас, да. Раньше он мог мечтать о вегасской тюрьме, знаете, романтизированная такая история про парня, которому захотелось ухватить удачу прям за хвост. Теперь же он хочет, чтобы это сама мадам Фортуна хваталась за него как могла. Кори показалось, что он спятил, потому что среди такой толпы ну никак его не разглядишь: он же в футболке с Вороном, на нем обычные такие серые шорты, волосы собраны в хвост, еще и бейсболка с логотипом Суисайдал Тенденсис, но он готов на поклясться на звезде Давида в том, что Джим его видел. Они смотрели друг другу в глаза, прямо как в кино. Только в кино это выглядит вылизано, Кори от этого гламура откровенно тянет блевать. А здесь тянет кое-что другое и в кое-каком другом месте. На людях как-то неудобно будет, решает он. Точнее это рассудок за него решил, сам-то он готов если не на все, то во всяком случае на многое. Оппортунист. Они завершают сет-лист, толпа то расходится, то, напротив, кучкуется, чтобы урвать кусок, ибо, Кори уверен, многие приперлись сюда за тем, чтобы удовлетворить свой недотрах. Нет, серьезно, а на кой хер нужно еще глазеть на выступления какой-то локальной банды? Тут у кого ни спроси, чисто вот навскидон, чье это сейчас творчество вы имели удовольствие созерцать, тот и закономерно ответит — а хуй его знает, пришел и все. Я даже не понял, что произошло. И вот пока никто не изволит хоть сколько-нибудь врубиться в суть дела, реально достойные и способные мальчики и девочки бросают поприще, не успев даже пронюхать, каково это. Кори их искренне жаль, но выживают-то один хрен сильнейшие. Невелика потеря, выходит так. Кори собрался было уходить, потому что ему особо делать нечего, да и порадует в конце концов Грэма, который истошно вопит на работе и наверняка отпугивает уже не первый десяток клиентов, ибо, алло, не его ж смена, он дома должен быть! Либо у него реально чердак течет, потому что недосып никому еще на пользу не шел, либо с ним реально пытаются заговорить: — Привет, — Джим застенчиво улыбается, и у Кори внутри вообще все переворачивается от этого, ему явно не хватало их секса с приличной дистанции, а это был именно секс, во всяком случае со стороны Кори, хочет того Джим или нет. — Будь здоров, — парирует Кори в ответ. — Ну... как? — Джиму интересно его мнение? Занятно. — Пойдет, — пожал плечами Кори, постаравшись выглядеть важнее, хотя, блядь, да кто ж его, слегка еще и поддатого, в таком достаточно цивильном прикиде, воспримет всерьез? — Пойдет? — Джим посмотрел на него, вскинув бровь; Кори мог на собственном же языке ощутить вкус чужой тревоги, поэтому кивает: — Ну да, пойдет. Что-то не устраивает? — Да нет, все устраивает, — нет, ему точно не кажется; Джим явно далеко не рад тейлоровой рецензии, но если бы Кори сказал все как есть, то тут хер бы знал, что было бы дальше: или постель, или Джим бы посмотрел на него, как на поехавшего фаната, в которые, впрочем, Кори уже себя записал. Но он знает, что тревога способна жрать свою жертву со зверским аппетитом, выполняя условную функцию паразита, поэтому: — Это было пиздец как круто, — признался он с блестящими глазами. — У меня нет литературных слов, прости, но то, что я видел, мне безумно понравилось. И хотя в большей степени он имеет в виду Джима с его шевелюрой, гитарным скиллом и в принципе сценическим своим образом, эти подробности он намерен опустить до определенного момента, иначе тот точно пошлет его, и оставайся же ты потом, Тейлор, без охуеть какого горячего парня с собой же в постели. Но ему и тут очень даже везет. Джим буквально запихивает его в свой черный корвет, производства, кажется, года так восьмидесятого, но вылизанного до такого блеска, что и не подумаешь, будто этой детке уже есть четырнадцать. — Шикарна, правда? — мечтательно вздохнул Джим, нависнув приличной такой тенью над Кори. — Может, мне оставить тебя с ней наедине? — Кори даже привстал, хотя уходить теперь в его планах нет, но почему и не раззадорить этого машинного торчка? — Я и так с ней постоянно, — Джима их дебильный диалог не смущает вот совсем, поэтому Кори берет ситуацию в свои руки: — Теперь со мной будешь, — он тянет Джима на себя обратно, они соприкасаются лбами и носами, потому что подобрать подходящий угол крайне сложно, — ты понял? — прошептал у самого уха. — Понял, — и когда Джим сокращает расстояние между их губами, Кори готов славить Христа, Антихриста, еще кого бы угодно, религий дохера, но практически каждая упирается в одно и то же... Ему весь вечер этого хотелось, весь вечер он к этому шел, теперь добыча сама просится в руки, Кори еле сдерживает себя, у него в принципе извечный сдвиг на сексуальной почве, но тут ему кажется, что он накален просто до невозможных температур; он вообще раньше не думал, что люди способны нечто такое испытать. Но вот это можно. И если бы Джим знал, что Кори чувствует... а он и понятия не имеет, во что именно влип. — Попался, — Кори произносит это вслух и не стыдится, пускай дальше не понимает, их так или иначе связывает одна и та же цель этой ночью, и для ее достижения не так много мозгов и надо. Все происходит смазано и ни разу не грациозно, это вот как раз тот момент, который в кино не покажут. А Кори считает, что такое стоило бы транслировать куда более широким массам — для общего же просвещения, можно сказать, если не всестороннего, то вполне исчерпывающего для еще не созревших умов человеческих, чтобы суметь понять, что в этой жизни и куда. Они с Джимом знать не знают друг друга, но он одним своим видом всколыхнул внутри у Кори такое, о чем тот и подозревать в себе не мог. Поэтому он уделяет внимание каждому месту, где бы ни блуждали его руки или губы, удовлетворяет свое едва не детское любопытство изучать и запоминать, потому что ему это дают, а кто он, собственно, такой, чтобы отказываться. Его, правда, приятно поражает то, как легко Джим поддается, как с не меньшим же пылом пытается ответить тем — прямо здесь и сейчас завязалась какая-то своя борьба, этот акт обретает нотки соперничества, в нем теперь куда большая осмысленность, чем он со стороны мог бы выглядеть. У Кори и близко не было ничего подобного. И хотя всем, чем они сейчас занимались, было обоюдной дрочкой, потому как для того, чтобы было все по-взрослому, следовало бы зайти дальше, чем знание имени друг друга, это все равно было нечто куда более интимным, чем Кори рассчитывал. Вообще, если быть совсем открытым — он ни на что и не рассчитывал, ничего бы и не произошло, если бы Джим вовремя не остановил его. Если бы не остановил, Кори занялся бы этим же самым прям на работе — всем не то что насрать, всех просто нет. А касса свободна всегда. То, чем они сейчас занимаются, это объективно грязно и низко, но Кори не против будет сгореть в аду, если всем, что он когда-либо будет чувствовать, будут руки Джима, потому что он даже самого себя хоть и знает вдоль и поперек, что немудрено, но вот именно так ему все равно никто никогда не дрочил. Может, дело в том, что как раз к самому себе он привык, а вот чтобы кто-то кроме — это редкость. Но опять же, с Джимом сравнить никого не получается. И поэтому Кори с ним предельно честен: — Это пиздец, блядь, еще ни разу... не было, ох, блядь... не было такого... со мной... Он стонет, и это для него достаточно редкое явление, но чтобы уж совсем не сорваться на крик, Кори решает все-таки раз-другой куснуть Джима за плечо, тот и не почувствует ничего, наверное. Но целоваться с Джимом куда приятнее, чем бестолково жевать его кожу, потому что губы у него просто охрененные. У девок как бывает: тонкие, средние, тоже пухлые, иногда надутые, но про них одно и скажешь — губы как губы, и то Кори, как убежденный христианин (почти что самый воцерквленный, не беря в счет того, что в церкви не был лет с четырнадцати, когда его стошнило прямо во время службы), целоваться лез неохотно, потому что все же считал, что лизать каждого подряд — это заработать себе какую-нибудь херню еще раньше, прежде чем он успеет высунуть. Едва Кори успел от этих губ оторваться, с них тут же слетело абсолютно фееричное: — А лет-то тебе сколько? Меня не посадят? Кажется, Джим это всерьез. Очень кстати. Этот вопрос органично вписался вообще во все то, что происходит. В черном корвете стало жарче. — Двадцать. Не должны, — сразу двух зайцев убил Кори, ему сейчас церемониться ой как не фонтан, но Джим продолжает болтать и дрочить ему, как ни в чем оно и не бывало, будто они чай за одним столом пьют: — А выглядишь лет на двенадцать, — вот это нихеровый такой чай вырисовывается, но Кори нуждается в разрядке сильнее, чем в перепалке: — Ты не первый, кто мне такое говорит, — на кой ему врать, ему до сих пор по ошибке скинхеды или просто панки любят пиздов отвесить, а порядком вещей интересуются уже после, Кори уже привык и воспринимает данных субъектов как должное. — Больше не буду, — Джим оказался понимающим; Кори ощутил его губы у своего уха, и ему башню сносит вообще все, что он этими самыми губами там с ним делает. — А тебе?.. — а когда, собственно, знакомиться, если не сейчас? Кори как никогда прочувствовал подлинный смысл высказывания «совместить приятное с полезным». Вот они и совмещают. — Двадцать два, — Джим целует его шею, его руки шарят под футболкой, а Кори крайне завидует его терпению, потому что в его стиле было бы низвести каждый сантиметр ебучей ткани. — А вот ты как раз на двенадцать не выглядишь, — будь рядом Джоэл, он бы над ними не переставая ржал как конь, потому что Кори реально не ведает, как себя сейчас вести, но Джим с ним в этом солидарен, ведь тоже не особо врубается, но одно для Кори все равно еще мутное: — А что тебе Джоэл про меня успел растрепать? — Просто... — дышит часто, Кори дает ему время, ему самому не в привычку пиздеть во время близости или что у них там сейчас, — вещи... кое-какие... — Говори, — Кори выдает это тверже, чем хочет; он тут соблазнить Джима пытается, а не напугать, но ему правда интересно. — Сказал, что с тобой... одна только головная боль... что у тебя в шило в жопе, и что тебе... — выдыхает, —... тебе чертовски одиноко. Пизда ему. Вот как вылезет Кори из джимова корвета, вот как смену свою оттарабанит, вот тогда Джоэлу пизда. Но для начала нужно хотя бя кончить, как ни странно. — Сука, — не сдерживается и шипит, ибо, сука, больно ведь! Джим решает отреагировать по-своему: — Мне тоже, — и просто целует его. Кори хватается за его шею и откладывает план мести на потом, потому что ему с Джимом остается недолго. Ну, в метафорическом смысле. Кори не успевает догнать, что только что произошло. Обычно он сразу же уходит, едва успевая натянуть штаны, потому что не пристало ему со своими однодневками разговаривать. Поговорить он и с Джоэлом может, с Шоном тоже, потому что дуться из-за женщины вечно не сможет. С бабулей. С матерью. Да с кем угодно, но не с тем, с кем спит. Но с Джимом все совершенно иначе, разговаривать с ним все же как-то более правильно: — Бля-а, мне на работу, — это вещь куда более приземленная; об одиночестве Кори разговаривать как-то вот не хочет, Джим должен это понять, не дебил ведь. — Я отвезу тебя, — тот поднимается, но прежде чем привести себя в порядок или подобраться к рулю, Джим целует Кори в уголок губ, и Кори приоткрывает их рефлекторно, предоставляя контроль. Но Джим с ним долго не возится. Кори вообще пережил один из сильнейших оргазмов в своей жизни, какая тут еще работа. Она только все испортит. — Не катит, — он развернулся на бок, чтобы Джим еще мог наблюдать его рожу в зеркале. — В пизду. Грэм как-нибудь справится. Я уверен, этот уебок там либо дрыхнет, либо давно свалил. Неважно. Я уволюсь или меня уволят, похуй. — Но если не на работу, то куда мне тебя такого красивого еще доставлять? Кори пожевал губу, изобразив активный мыслительный процесс, на что Джим вскинул бровь: — Ну? — К себе и доставишь, — да кто ж ему после такого откажет? Это будет кощунством! — А ко мне зачем? — Джим реально его не понимает? Или так стремится отшить? Кори в ответ его пихнул в бок ногой. — Одиночество твое скрашивать, вот зачем. Я застряну у тебя. — Звучит как приговор. Кори ухмыльнулся: — Так и есть.