Мостик

      Пацанята носились по двору с мячом. Они весело кричали и махали руками, а когда в самодельные ворота из добротно сколоченных досок забивался гол, то поднимался визг и споры о том — засчитано очко или нет. Николас лениво развалился на лавочке под солнцем и дымил сигаретой.       — Эй, а ну не драться! — крикнул он, когда ребятня начала толкаться. — Гол засчитан!       Мир восстановился, и парень широко зевнул. Он облокотился о спинку сидения и задрал голову к блестящему куполу местной часовенки. Через полчаса зазвонят обед.       Во внутреннем дворе приюта показалась знакомая фигурка. Девушка в светлой куртке и синих шортах любопытно озиралась по сторонам, а когда увидела Вульфвуда, побежала к нему. Ник махнул ей рукой и зажал дымящий окурок в зубах. Вот так сюрприз!       — Эй, мелкая, чего тут забыла? — вместо приветствия спросил он.       — Есть разговор! — также грубо и неприветливо выпалила Мерил.       — Ну?       Не говоря ни слова, Страйф вытащила из-за пазухи свежий утренний номер «Гансмоук Дейли» и сунула курильщику под нос. Светлая хрустящая бумага необычно пахла чернилами.       Обычно корреспонденция шла в «Упование» на пару дней дольше положенного, а потому все новости их мелкий городок узнавал далеко не первым в Семи, а теперь уже, вернее, в Шестиградье. Июль… Ныне значился как Потерянный Июль.       Каратель вопросительно глянул на девушку, после чего развернул газету.       На первой полосе разместился крупный чёрно-белый снимок близнецов, причём знакомая морда Тонгари выглядела необычно счастливой и довольной, а зачастую перекошенная злостью физиономия Миллионса сияла высокомерной улыбочкой. Планты обнимались. Этакая милая фотография из семейного архива.       — «Индепенденты объявили себя парой»… — прочитал Вульфвуд вслух. Его взгляд зацепился за следующие строки: — «Их дети неприкосновенны…», «… сдать младенцев-плантов, в противном случае людей ожидает расправа»… Эй, соплячка, что это за хрень?       — Волеизъявление Найвса. Но это не главное.       Вульфвуд выплюнул окурок и вопросительно поднял брови.       — Ты что, ослеп? — вскипела Мерил. Она проткнула пальцем тонкий лист с изображением милой фотографии. — На что это похоже?       — На счастливое воссоединение семьи?       Журналистка схватила газету. Мерил моментально свернула её трубочкой и собралась влепить похоронщику со всего маху, но тот, наученный горьким опытом, поймал её руку и недовольно фыркнул. Страйф замерла на миг, а после всхлипнула и закрыла лицо руками.       — Миллионс промыл Вэшу мозги. И теперь Ураган марионетка в его руках. Николас, — она зажмурилась, чтобы не расплакаться, — Найвс… он… проявляет насилие к брату.       — В смысле бьёт? — с недоумением переспросил Ник.       — В смысле трахает! — прошипела она.       Вульфвуд прыснул со смеху! Он ржал до слёз, глядя на Мерил как на сумасшедшую, но непоседливая девчонка угрюмо нахмурилась и уставилась на носки своих ботинок. Эта ситуация казалась абсурдной, если бы она лично не видела, как старший индепендент засовывает язык в рот близнецу. С другой стороны, может, планты целовались на камеру?       Нет. Вэш действительно потерял память.       — Ты что, свечку держала? — наконец выдохнул парень и закурил новую сигарету. — Может, эти психи посмеялись над тобой, а ты поверила? Вдруг Урагану понравилась политика брата? Он же индепендент, у них черте-что на уме.       — Думаешь, настоящий Ураган позволил бы вышвырнуть людей из целого города? Вы не потому ли отстраиваете второй дом в приюте? Не для брошенных детей из Июля?       Каратель нахмурился. Он бросил взгляд в сторону соседнего корпуса, который пришлось возводить в срочном порядке, так как в последнее время сироты заполонили улицы. Кто-то бродяжничал, иных подбирали в городе, кто-то погибал от жажды и просил подаяние. Некоторых малюток ночью подбрасывали на порог.       — Чего ты хочешь от меня, а?       — Надо вытащить Вэша из лап брата! Он сделал бы это для тебя!       — Бодаться с Миллионсом? — фыркнул Вульфвуд. — Я псих по-твоему? Тем более Ходячая Катастрофа охотно пошёл к нему. Сам виноват, что подставился.       — Разве не ты привёл его к братцу-маньяку? Он пошёл с тобой добровольно, чтобы защитить тебя и приют, о котором ты так печёшься!       Парень фыркнул и отвёл взгляд в сторону. В памяти всплыло добродушное лицо всепрощающего придурка. Мысль о том, что Тонгари — такой неловкий и прыткий, смешной и до ужаса невезучий, превратился в безропотного прислугу Найвса, больно кольнула куда-то в спину. Лохматый всегда кидался жертвовать собой, и сейчас цена его свободы — мир и спокойствие в «Уповании».       Вульфвуд думал, что Миллионс хочет избавиться от младшего, как от досадной помехи. Парень бросил задумчивый взгляд на парочку на первой полосе и покачал головой. Ураган искренне лыбился в объектив. Руки его брата крепко стискивали плечо и талию близнеца, и как бы сильно подобное зрелище не напоминало золотую клетку для необычной птицы, Ник не мог ничего поделать.       — Миллионс укокошит любого, кто переступит границу Июля. Без шансов, глупая девчонка.       — Трус! — горько прошептала Мерил и сверкнула глазами. — Ты жалкий трус!       — Думай, что хочешь, — парень затянулся и выпустил ей облачко дыма в лицо. — Я предпочту быть здесь и защищать то, что мне дорого.       — Печальная судьба у Гуманоидного Тайфуна, — журналистка отвернулась и поджала губы. — Все его друзья защищают то, что любят. Но не нашлось ни одного человека, которому Вэш был бы дорог, чтобы защитить его.       Она грустно усмехнулась и медленно пошла к своему автомобилю.       Страйф чувствовала себя беспомощной и одинокой. Она всей душой желала вытащить хорошего друга из западни, но что она могла сделать? Вся надежда на Николаса, как на крутого парня с громадной пушкой, рухнули в одночасье. Не то, чтобы она не понимала.       Журналистка не тешила себя надеждами, что Вульфвуд тотчас бросится на помощь другу. Она приготовилась уговаривать похоронщика, и даже распечатала все те ужасные фотографии (на первую полосу выпустили самую приличную из целого вороха сумасшедших доказательств инцеста между братьями), но тот, кто не желает верить, никогда не увидит реальность, даже если тыкать его носом в очевидное. Николас не желал испытывать муки совести, а потому не признавал, что маньяк Найвс делает с братом отвратительные вещи. Трус. Какой же трус!       — Ладно, Мерил, — выдохнула она, когда села за руль и посмотрела своему отражению в глаза. — У тебя нет большой пушки, да и хитрости не хватает. Но ты можешь делать то, что умеешь лучше всего — собирать информацию!       Рано или поздно Миллионс может вновь позвать её в свой «звёздный дворец». И если появится крохотная возможность остаться с блондином наедине, то стоит заготовить тузы в рукаве — важную информацию, улики, старые фотографии, — что угодно, что подстегнёт память друга. Вэш должен вспомнить, кто он такой.       Вульфвуд услышал, как загудел мотор чужой тачки. Он сунул руки в карманы и развернулся к двору, где счастливая беззаботная ребятня носилась по полю и не понимала, какая угроза нависла над ними. Чудовищная ненависть индепендента по имени Найвс Миллионс рано или поздно обрушится на Гансмоук, и на это священное место. Гуманоидный Тайфун — единственный, кто не боялся выступить против брата, но сейчас?..       В бред про насилие парень конечно же не поверил. Страйф — впечатлительная дурочка, а потому явно преувеличивала, чтобы взволновать Карателя. Ей почти удалось надавить на отголосок далёких незнакомых чувств в глубине его души, но вряд ли кто-то мог пронять такой крепкий орешек, как Николас Д. Вульфвуд!       И всё же была одна вещь, которая беспокоила похоронщика.       Он посмотрел в сторону небольшого завода. «Упование» и большая часть города зависела от двух плантов, которые работали на полную мощь, чтобы обеспечивать жителей ресурсами — едой, водой, медикаментами и черт ещё знает чем.       Обе станции были беременны. Николас знал, что рано или поздно ему выпадет честь везти младенцев-индепендентов в Июль. И тогда он своими глазами увидит то, во что превратился его бывший приятель Вэш, также известный как Гуманоидный Тайфун.