Underneath your clothes

Девичий смех так лёгок, словно мыльный пузырёк на ветру. Уилбер готов слушать его снова и снова, если смех раздаётся из уст Фиалки. — Давай потанцуем? Такой простой вопрос и такое смущение на её щеках. Фиалка краснеет и колеблется, теребя в руках гирлянду. А Робинсон смиренно ждёт, протягивая ей свою ладонь. — Но… Тут же нет музыки… Они в спортзале института — готовятся ко Дню Открытых дверей. Со дня на день в этот зал хлынут абитуриенты и их родители, чтобы послушать руководителей и посмотреть концерт. А пока тут лишь поставили стулья. В угол. Зал сейчас пустовал. Уилбер привёл сюда подругу на помощь в распутывании гирлянды, что стоило повесить по периметру помещения. И пока они сидели, голову парня не покидали дурацкие идеи. И одна такая, всё же, решила выйти наружу. — Это мы сейчас исправим, — не растерялся Робинсон. Ловким движением он выудил из кармана джинс телефон. Что-то поискал с минуту и сделал громкость побольше. — Шакира? — усмехнулась девушка. — Почему нет? И правда. Песня красивая. Они движутся, не совсем попадая в такт, но так даже лучше. Фиалка смеётся, когда Уилбер в дурашливой манере кружит её и немного склоняет над полом. Она держит свои руки в замке, сцепив их на шее партнёра. И сначала Фиалка не замечает его взгляда. А потом, когда он всё ещё не помог ей выпрямиться, вскидывает брови. — Всё хорошо? Глупый вопрос. Уилбер готов смотреть в её удивлённые глаза вечно. Перехватывая талию, Робинсон тянется ниже, закрыв глаза. Поцелуй обжигает своей трепетностью, отчего Фиалка краснеет ещё сильнее. Но отталкивать не спешит. От парня пахнет лимонами и бадьяном. Очевидно, что это — парфюм, но он ему чертовски шёл. Фиалка с такой же неуклюжестью и некоторой робостью отвечает на поцелуй. Правую руку она опустила на грудь, ладонь прижала к месту, где билось сердце. И этот стук был ей сейчас важен. Их отвлекли: пришедший староста группы хмыкнул: — Эй, молодые! Я всё понимаю, но вы лучше потом свои увлечения практикуйте, ладно? Нам ещё зал украшать.

***

Вечером, идя по мостовой, Фиалка не отпускала руку Уилбера вплоть до прибытия в его дом. Прохлалный ветер развевал волосы и заставлял кутаться в ветровку сильнее. Парень то и дело потирал маленькие ладони, отогревая. То, что дом был словно огромный коттедж и имел множество комнат, очень играло на руку. Уилбер теперь понимал, для чего это нужно. Запершись на замок, он подхватил Парр под бёдра и снова поцеловал. Уже настойчивей, но всё ещё с необъятным трепетом. Девичьи руки забрались под футболку, вызвав табуны мурашек по коже. Аромат лимона усилился. Уилбер тихо хихикнул и, разорвав контакт с её губами, прижался к лбу Фиалки своим лбом. Девушка вновь коснулась грудной клетки, теперь уже кожей чувствуя ритм сердца. — У тебя громкое сердце, — шепнула Парр. — А у тебя — прекрасные поцелуи, — не остался в долгу Робинсон. Румянец вспыхивает с новой силой. Хотя, казалось бы, куда ещё? Фиалка смелее и сама целует парня, чувствуя себя необычайно раскрепощённой и лёгкой. Наверное, это состояние и зовут влюблённостью.