все так и окончится, как в кино

холодный, осенний ветер дует даже за шиворот, заставляя поправить воротник пальто повыше и вжать голову в плечи ещё сильнее. глеб шагает по абсолютно не освещенной, безлюдной улице, впереди виден совсем не плотный туман, расстеленный приземлённо. кто-то настолько сильно экономит электричество, что не удосужился поставить парочку фонарей даже на территории парка - глаз выколи. глеб даже пару раз чуть не споткнулся по неосторожности и не влип в лужи, оставленные утренним дождём. вдали слышится заливистый лай собак и писклявый взвизг кошки. неосознанно в памяти всплывает выпуск из популярного цикла "следствие вели", что глеб с интересом любил смотреть от нечего делать раньше, однако участником такой истории становится хотелось меньше всего. он сует руки в карманы, зима спешила прийти на смену осени и это ощущалось особенно ярко такими вот промозглыми ночами. рукам уже было некомфортно на воздухе и поскорее хотелось оказаться в тепле и уюте. подальше от улицы. с каждым шагом ритм самойлов ускоряет и вскоре переходит на довольно быстрый бег. в мыслях крутится на повторе: «только бы успеть.» последняя электричка отходит через пять минут, если верить часам и расписанию, но то обычно точное - с разницей в пару минут иногда если только. кажется, ночевать глебу на лавочке у метро сегодня, под фонарным столбом, в компании местных бомжей - алкашей. на лице проскальзывает мимолётная, однобокая ухмылка самоиронии. глеб, если так подумать, сойдёт за своего. может покормят даже, побратаются и выпить с ними позовут. через минут пять, самойлов перестаёт бежать, все равно смысла уже в этом никакого нет, при всем желании не успеть. глеб вынимает телефон, яркий свет экрана слепит глаза привыкшие к темени и он болезненно жмурится, присматриваясь к цифрам. 23:10 крупным планом и более мелким шрифтом приписка ниже - 4 ноября. — черт! ну вот и уехал, две минуты до отбытия, а я в ебенях каких-то! — ругается вслух глеб, топнув на эмоциях ногой и махнув рукой, словно это бы помогло. тот осмотрелся по сторонам, найдя лавочку присел на нее, зарывшись рукой в и без того растрёпанные на ветру волосы. что теперь делать и куда идти - неизвестно. да ещё и телефон скоро сядет, на нем гордо выдерживали последние максимум пол часа двадцать два процента зарядки. можно было бы вызвать такси и это оказалось бы самое логичное решение по пути меньшего сопротивления, пусть и довольно затратное. сейчас с деньгами было туго, чтобы так просто вывалить лишний косарь за поездку, которая могла обойтись куда дешевле, прояви глеб продуктивность. жаба душила, но не ночевать же в самом деле тут. только он зашёл в приложение "яндекс такси", смеряя недовольным взглядом московский, ценовой диапазон, как телефон зашелся вибрацией в руках. на экране высветился знакомый контакт с иконкой. костя. невольно самойлов улыбнулся, потянув вверх кнопку с зелёной трубкой на время забыв о положении. — глеб, — доносится на том конце провода вроде бы такой близкий, но немного обеспокоенный голос, — двенадцатый час, тебя где носит? — глебу слышно как костя чем-то активно гремит. по предположению самойлова, тот скорее всего ещё готовит ужин. бекрев мог проводить за этим всем часами. любил встретить он глеба чем-то вычурным, а не просто сосисками с макаронами. — да загвоздка у меня тут небольшая, наверное только через час буду, ложись без меня отдыхать, — глеб изворачивается ,прижимает телефон к уху плечом, а сам двумя пальцами , щёлкая красный коробок по дну, достает одну сигарету, зажав ту в губах и щупает карманы в поисках огня, шепотом, сквозь стиснутый рот ругаясь. — какая? глеб, что случилось у тебя? ответь нормально мне пожалуйста, — самойлов ловит теперь голос на октаву строже. напористость кости поражала , но что удивительно никогда не раздражала. мужчина все не перестает улыбаться , костя всегда волновался, стоило глебу не предупредить о том, что задержится. в груди приятно теплело от одного осознания, что кто-то за тебя действительно искренне переживает и проявляет неизмеримую ничем, большую как мир заботу. такое он в последний раз испытывал от брата в далёком детстве. сейчас же, давным давно от вадика не дождешься подобного даже намёком. их пути разошлись , а рядом оставался лишь бекрев. — да я опоздал на электричку ничего такого, сейчас такси вызову и приеду, — бурчит уже не совсем разборчиво глеб, одновременно в попытках зажечь сигарету. зажигалка была с противным колёсиком, потому палец раза два просто соскальзнул, отдавая неприятным жжением в подушечке большого пальца. — блять, что б его. — будь на месте, я сейчас сам тебя заберу. скинь мне адрес где ты находишься куда-нибудь только. тридцать три несчастья блин... за временем вообще следить не умеешь. — костя прекрасно имел представление о том, какие цены гнут зачастую таксисты, тем более на ночь глядя и когда необходимо было пересечь полгорода. клавишник предпочел собраться и просто встретить самойлова самостоятельно. — это не обязательно было, я бы и сам мог, — глеб понимал, что спорить с костей - себя не уважать и на самом деле перспектива не тратить деньги, которые можно было бы спустить на что-то более нужное - радовала. в конце концов они не лишние и карман не тяжелят. самойлов сдался очень быстро, уговаривать долго не пришлось, — ладно, сейчас скину, жду. глеб, скинув адрес как и просил костя в первом попавшимся менеджере, закидывает ногу на ногу и откинувшись на спинку скамейки прикрывает устало глаза. заманчивая мысль пулей влетела в голову - зайти в ближайший круглосуточный магазин, ну и согреться градусом. однако, останавливал здравый ум и плотный график на завтра. не хотелось с тяжёлой головой и похмельем вкалывать , умирая на работе и репетициях. мазохизм в таком его проявлении глебу не нравился и не впечатлял совсем. моросит мелкий дождь. пахнет сыростью и чем то терпко древесным. сигарету, недавно зажженную тушит упавшая под верным углом капля. курить не так хочется уже, кажется и не было потребности. немного посидев так, глеб снова меняет положение. не удобно. одну ногу теперь он вытянул вперёд и чуть покачивал ее носком в стороны, другую согнул в колено. руки скрестил на груди, вновь спрятав ладони. в сон клонило ужасно - день выдался сумасшедший, глеб весь его провел на ногах, бегая туда-сюда будто заведённая белка в колесе. а ещё больше, чем уснуть здесь и сейчас, хотелось вдруг оказаться на море, без задних мыслей. пляж, песок, солнце и никаких жёлто-красных листьев с лужами, слякотью и морозами. на и без того продрогшую душу, находило ещё больше тоски и уныния, что каждый день проживался с трудом и через большие усилия. глеб боялся иссохнуть и выгореть. к музыке, к стихам, а особенно к косте. впереди только зима, зима и снег. горы белой дряни. глеб вздыхает полной грудью обречённо, старался сон отогнать в сторону. бекрев же был готов сорваться даже посреди ночи, после такого же сложного, как и у глеба рабочего дня, пусть в другой конец города. если самойлову нужна будет помощь, то речь уже не шла об усталости, или же занятости. приоритеты костя расставил для себя уже давно. и пусть для кого-то это покажется абсурдным и не правильным, кто-то обязательно покрутит пальцем у виска, он же всегда подтвердит свои слова о важности глеба действиями. глеб довольно часто поражался ему... удивляла его слишком огромная любовь к растерзанной душе. так и хотелось, прижав, спросить в лоб, задыхаясь от собственной загнанности: "за что?" о таком человеке и мечтать нельзя, думать слишком громко о том, какое это счастье, вдруг схлопнется и потеряется? вроде бы бекрев уходить никуда не собирался , ну а "вдруг"? *** самойлов успел впасть в полудрёму, как его плеча сзади коснулась рука. глеб вздрагивает, резко выпрямляясь и смотрит на неразличимый, размытый силуэт рядом. пришлось хорошенько всмотреться, чтобы при свете фонаря вдалеке, в этом самом чёрном силуэте узнать костю. он стоял с глебовским шарфом в одной руке, и глеб разглядел как уголки губ клавишника были вздернуты кверху. — не спи на холоде, простудишься. замёрз? сидишь как продрогший воробей. — бекрев сокращает между ними расстояние в шаг и наклоняясь, накидывает шарф на шею глеба, небрежно обвязав его. сам поправит как надо. тот действительно с виду напоминал брошенного всеми, одинокого воробья. особенно эта его прическа, будто хохолок. от собственных сравнений в голове, губы украсила хитрая улыбка пошире. — ты меня напугал, — хрипит осипшим и слегка севшим от длительного молчания голосом мужчина, не разделяя совершенно приподнятое настроение оппонента. — спасибо, что приехал, — мало того, что спать была охота только больше, так ещё тело ломило вероятно от неудобной позы и все так же холодно. глеб действительно замёрз сидя на месте неподвижно. шарф он поправляет, благодарно кивая и поднимается с нагретой им же скамьи. дождь больше не идёт, но отряхнув пальто, самойлов чувствует ладонями, что оно было до сих пор влажным. — не ворчи. как дед старый, поехали отсыпаться, — вовсе не «дед», а совершенно напротив - до сих пор ребенок. бекрев давно отметил про себя, что глеб один из немногих людей, которым удалось сохранить его в себе, — на тебя действительно без слез не взглянешь, — костя приобнимает глеба за плечи и так направляется к машине, что он припарковал на время, "по быстрому", совсем в неположенном месте, надеясь на то, что камер там нет и через время ему не прилетит штраф. самойлов больше ничего не говорит, все ближе прижимаясь к теплу чужого тела. от кости приятно пахло чем то похожим на карицу и свежими духами. так обычно и пахло в их квартире, куда хотелось поскорее попасть. глебу этот день, что упрямо заканчиваться не хотел, знатно осточертел. — я по дороге тебе заехал, горячий кофе взял, — бекрев открывает для глеба дверь пассажирского сиденья, приглашая сесть. присев сам за водительское, он разворачивает бумажный стаканчик, замотанный в его же собственный шарф, для лучшего сохранения тепла и протягивает самойлову все ещё горячий напиток. — взбодрись немного, спящая красавица. — спасибо, — глеб греет руки, пока что не пристёгивая ремень безопасности. хотелось немного отойти от дремы и действительно прийти в себя, прочистить затуманенные мозги. костя для большего эффекта включил печку и уже вскоре, глеб головой опущенный на плечо клавишника рассказывал лениво , как обычно с небольшими запинками о том, как прошел день. бекрев внимательно его слушал, стараясь не шевелиться, дабы не в коем случае не нарушить позу. тихо играло радио, с небольшими помехами, дворники время от времени очищали стекло. пошёл более интенсивный дождь, начало размывать дороги. как костя вовремя успел, иначе самойлов бы точно промок до нитки. — всякую чушь по этому радио твоему порят, кость, выключи ради бога, — глеб меняет положение, пристёгиваясь наконец. краем уха он слушал диктора и все эти новости, от которых выть хотелось волком. — а что включить тебе? — щурит глаза мужчина, согнувшись над монитором. он махнул легонько по сенсорному экрану указательным пальцем, заходя в папку с их общей музыкой и составленными плейлистами на все случаи жизни. — поехали в тишине. наслушался я за день всего на год вперёд, — костя молча, понимающе кивает, выключает все и оставляет практически невесомый поцелуй на щеке глеба. тишина сейчас не давила, не скребла сердце, не вынуждала залезть на стену. глебу не хотелось заполнять свою голову размышлениями, а потом упрямо самому же их глушить. он, прислонившись к стеклу виском, снова устало опускает тяжёлые веки и распрямляя плечи, прячет улыбку. с костей рядом не нужно фоновых звуков. он хочет ехать, понимая, что за рулём сидит именно бекрев и именно он сейчас без остановки будет твердить о своих идеях, планах, которые несомненно нужно будет воплотить в жизнь.