Будьте осторожны, мои дорогие дети. Не теряйте голову.

Надзиратель с огромнейшим интересом рассматривал кухонный нож тёмно-серого в белую полосочку цвета, вертя его в шаловливых руках. Цеплясь гибкими пальцами за каждую детальку, высунув язык, прикусив его зубами, тут же просунув его в щель и закрыв рот, расплываясь в широкой улыбке. Перед ним, на столе аккуратно в ряд лежали ножи разных цветов, форм и мастей. И руки чесались каждый нож облапать, пощупать, проверить, облизать, покусать. В общем, Надзирателю были уж-а-а-ас как интересны эти опасные для жизни штучки. Он согнул колени, отпружинив от пола, в восторге подскакивая к следующему ножу. Он затрясся в нетерпении, тут же забывая про свой недавний объект обожания - кухонный нож тёмно-серого цвета в белую полоску, выкинув его куда-то, не пойми куда, судорожно схватился за канцелярский нож бледно-розового цвета, с пластиковым корпусом и "Hello Kitty" на нём. Сказать что Надзиратель был в восторге - не сказать ровным счётом ни.че.го. Да он просто запрыгал от радости, вереща, как ребёнок. Он начал крутить нож туда-сюда, с умилением таращась на него. Он нажал на кнопку, выдвинув лезвие и издав восторженный вздох, когда отразился в нём. Ворден хихикнул, стаскивая с правой руки перчатку зубами и проводя большим пальцем по острию. Лезвие коснулось кожи, вонзившись в неё, медленно прошлось по ней. Маленькие капельки крови расцвели на бледном худом пальце, растекаясь и превращаясь в огромную каплю, которая скатилась вниз по кисти, в конечном счёте падая на разноцветный ковёр. Надзиратель уставился сначала на нож, на котором блестели ярко-красные капельки, потом на палец, потом на ковёр, а точнее на маленькое незначительное пятно, которое видел только он, и пожалуй, оно вызвало у него раздражение, и первое что возникло у него в голове вслед за этим чувством - мысль, что надо будет позвать Джареда и сказать ему отдраить ковёр до блеска! Но Джаред и ковёр быстро забылись, выветриваясь из головы Вордена, как песок. В его разуме возникла новая, умопомрачительная, поражающая своей абсурдностью и "гениальностью" идея! Хотя, впрочем, Надзиратель - самый гениальный человек в измерении 56-12, это должно быть известно каждому! Ворден отложил нож, с трепетом снимая пиджак и вешая его на спинку кресла, он быстренько закатал рукав своей рубашки примерно до локтя, хватая нож и выпрямляя руку, поворачивая её запястьем вверх. Он зажмурился, криво улыбаясь, обнажая свой 31 зуб, за неимением одного, осторожно поднося к проглядывающей сквозь кожу вене лезвие ножа, жмурясь и от чего-то очень сильно трясясь. Затаив дыхание, на подкошенных ногах, еле как держась в стоячем положении, тронул лезвием кожу, зацепил, резанул, закусывая губу от лёгкой боли. Сработало, на месте пореза осталась тоненькая ровная полоска, тёмно-розового цвета. За считанные секунды она стала ярко-красной, а после и кровь выглянула на поверхность маленькими капельками-шариками, увеличеваясь в геометрической прогрессии. Надзиратель смотрел как заворожённый, с широко распахнутыми глазами. И так пока "волшебство" не прекратилось, кровь так и осталась лежать капельками на коже, темнея и застывая. Ворден вмиг поник, хмуро и даже немного сердито смотря на ранку, как будто требуя восхитительный перфоманс, а не это недоразумение. Он покосился на нож, увереннее сжимая его в кулаке, снова поднося к выступающей вене, кладя лезвие на кожу и... Резким, нещадящим движением рассекая кожу к чертям собачьим, прям по вене! Кровь хлынула незамедлительно, начиная обильно течь вниз, капая на ковёр. О, Господи! Бедный, бедный Джаред! Бедный, бедный ковёр... Ворден с таким упоением смотрел на это, захлёбываясь от удовольствия, снова начиная дрожать. Он издал то-ли стон, то-ли восторженный вскрик, дрыгаясь и размахивая рукой, заставляя кровь разлетаться в разные стороны. Недолго думая, Надзиратель облизал два своих пальца, вставляя их в рану, силой вдавливая. Послышались хлюпающие звуки, и кровь потекла быстрее, превращая руку в подобие недокращенного забора. Ворден продолжал издеваться над раной, разводя пальцы в стороны, елозя ими вдоль, от края до края, разрывая кожу, он аккуратно поскрёб ногтем по мясу, игриво смеясь. Вынул пальцы, слегка отряхув их, прильнул языком к ране, начиная её с аппетитом лизать, подцепляя зубами края кожи, залезая под них, проводя языком по сосудикам, выпивая кровь. Надзиратель хихикнул, отрываясь от своей руки, утирая лоб, размазывая кровь по лицу, коротко облизываясь. Он выкинул канцелярский нож в сторону, подлетая к стальной бритве, со сверкающим лезвием. Его глаза хитро блестнули за линзами больших жёлтых очков, отражая в них, кажется, бесконечный стол с множеством клинков и лезвий. Схватив бритву, Ворден нанёс несколько ударов по правой руке, оставляя короткие, частые порезы, которые не спешили кровоточить, а лишь синели на бледной коже. Он оттянул ворот своей рубашки, резко проходясь по сонной артерии, разрезав её, он коснулся раны кончиками пальцев, почти незаметно, словно пёрышко. Проводя вниз, растирая кровь по коже, нетерпеливо закусывая губу, расплываясь в кривой, но довольной улыбке, схватив короткий клинок со стола, воткнув его себе в шею по самую рукоять, так там и оставив. Слегка наклонил голову набок, шатаясь на месте, крутанулся как в вальсе, перуэтом приближаясь к следующему ножу. На этот раз ещё один кухонный, для хлеба, с зубчатым лезвием, из сияющего металла. Надзиратель поменял руки, взяв нож в правую, выставив левую перед собой, проводя ножом, начиная пилить, резать как хлеб, блаженно выдыхая, смеясь. Кожа уродливо рвалась, безобразными клочками топорщясь, преобретая малиного-бардовый цвет. Как в тумане, Ворден с таким упоением резал себя, кружась и шатаясь, закатив глаза, покусав все губы, на выдохе свистя, высовывая язык, проводя им по щели между зубов. Как только упал нож, Надзиратель упал вслед за ним, приземляясь на колени, истерично хихикая, выдёргивая клинок из шеи. Кровь хлестанула фонтаном, пачкая ебучий ковёр, для которого жизнь далеко не сахар. Ворден с какой-то странной иступлённой яростью отшвырнул клинок в окно, поднимаясь, совершенно забыв о ноже для хлеба, громко сопя, хватая огроменный тесак, на который взглянуть было страшно, не то что взять. Он уверенно и смело, почти по-геройски уставился на него, с абсолютной, будто бы обыденностью, кладя правую руку на стол. Взмах. Удар. Пальцы его руки разбежались кто-куда, словно маленькие паучки, а за ними последовала и ладонь, с грохотом отделяясь от остальной руки. Затем отрезал кисть, нещадящим движением отрубил пол предплечья, кровь хлещет, пачкая белую скатерть, реками и водопадами стекая вниз, прожигая пол и падая на этажи ниже. Ворден насвистывая, с будничной улыбкой нарезал свою руку. Бац! Предплечье с невыносимым хрустом костей упало и скатилось вниз, проваливаясь вслед за водопадом из крови. Ворден хихикнул, смотря на свою уродливо обрубленную руку, он пожал плечами, подтанцовывая, отправляясь к следующему инструменту. Плоскогубцы, в целом, не колюще-режущий или острый предмет, но для Надзирателя - то что надо! На его лице расцветает зловещая ухмылка, глаза хищно блестят, он хватает первый попавшийся нож, втыкая его между рёбер, тяжело дышит. Лезвие попало в лёгкое, опять река крови, асфиксия, голова Надзирателя кружится, он словно бы на карусели, перед глазами прыгают цветные точки, спиральки, кружочки и отчего-то злобные рожи Близнецов и корявая морда Джареда! А они-то тут к чему?! Ворден шатается, голова продолжает идти кругом, это чувство вызывает непреодолимое желание блевануть и сдохнуть на месте. Надзиратель шмыгает носом, продолжая лихорадочно тыкать ножом в лёгкое. Он тяжело, почти задыхаясь дышит, стремительно бледнея, хватая ртом воздух, давясь собственной слюной. Его глаза медленно закатываются, когда он падает, сильно прикладываясь башкой об стол, карандаш случайно втыкается в его глаз, пробивая тонкое стекло очков, утягивая его за собой. Он жалобно стонет, с мучительной болью пытаясь закрыть полный стекла глаз, из которого всё ещё торчит карандаш. Надзиратель медленно стекает на пол, роняя нож из рук, он начинает громко кашлять, хватаясь за живот, брезгливо морщась, пока в конце концов его не вырывает. Он дерёт горло кашлем, хрипло сипя, на его глаза навернулись слезинки, с карандаша стекала кровь. Вырвало водой, не удивительно, с утра ничего не ел, на него непохоже. Ну да впрочем, Ворден всё ещё морщится, но про свою идею не забывает, хватая рану рукой, разрывая её. Отрывая куски кожи, пока не доходит до мышц. Вырывает их с небольшим усилием, обнажая кости и органы. Он дрожащей рукой хватает плоскогубцы, медленно поднимаясь на ноги. Сжимает плоскогубцы крепче, обхватывая ими ребро, резко тянет, выламывая кость, смеётся, придурковато улыбаясь. Он берёт ребро, крутя его и внимательно осматривая. Наклоняет голову на бок, бессмысленно хихикая, радостно улыбаясь. Откидывает кусок ребра в сторону, делая скучающее выражение лица, снова хватает плоскогубцы, выдирая следующую кость, тоже выкидывая её куда-то. Рёбра подождут, ведь на столе так маняще поблёскивают молоток с гвоздями, что насчёт милой лучезарной улыбки? Забить гвозди в щёки. Надзиратель забыл о рёбрах и молотке мгновенно, озарённый новой идеей ещё ГЕНИАЛЬНЕЕ остальных, он схватил гвозди, вставляя их в рот, плотно зажимая их зубами, чтобы остриё было направленно на щёку. Он взял молоток, да, с одной рукой будет действительно проблематично, но это не помеха для него! А даже наоборот - ещё большее развлечение! Ворден осторожно, пытаясь не задеть и не выбить себе зубы, стукнул по гвоздю молотком, остриё слегка коснулось щеки, ободрав кожу, вызвав скребущую боль, он поморщился, шурясь одним глазом. Продолжил, ударил ещё раз, уже гораздо заметнее задело кожу, вошло в неё буквально на миллиметр, ударил ещё раз, проткнуло щёку, вышло с обратной стороны. По щелчку пальцев Надзирателя, перед ним появилось зеркало, чтобы полюбоваться своей "работой". Из щеки торчит кончик гвоздя, вокруг скопилось немного тёмной, почти чёрной крови, которая очень быстро начала окрашиваться в ржавый цвет, как и кожа. Хорошо пошло, следующие два гвоздя не за горами. Он лёгко, почти по-детски беззаботно хихикнул, языком проводя по шляпке уже забитого гвоздя, медленно обводя другие. Надзиратель принялся вбивать оставшиеся два, что же, один готов, второй. С ним проблемы, ударив молотком по шляпке и задев зуб, Ворден взвыл, как побитая собака, вертясь от боли и тут же выплёвывая этот гвоздь к чёртовой матери. Хорошо, в этом случае бог троицу не любит. Ворден недовольно и зло уставился на гвоздь, смаргивая маленькую слезинку, которая предательски повисла на ресницах, он показал гвоздю язык, обижаясь и дуясь на него, совсем как ребёнок. Он пнул его кончиком туфля, гвоздь отлетел куда-то в сторону, затерявшись на фоне цветного ковра, Ворден хмыкнул, поворачиваясь на пятках, идя к столу, размышляя о чём-то. Вы смотрели фильм "Техасская резня бензопилой"? Отлично, я тоже нет. Ну так о чём это я? Надзиратель подумал об этом, смотря на огромную бензопилу с красным пластмассовым сверкающим корпусом, идеально наточенной пильной цепью. Он рассмеялся, выгибая бровь дугой, в его глазах засиял безумный хищный огонёк, кажется, что даже карандаш чуть не загорелся! Он подскочил к бензопиле, ловко хватая её одной рукой. Он схватился за неё, впиваясь в "пуск" зубами, упираясь в корпус ногой оттягивая его, пока не послышался оглушаюший рёв пилы, и цепь не закрутилась как бешеная. Настала пора. Настал конец этого чудного кровавого шоу в театре одного актёра. Интригу не храню. Надзиратель разжал зубы, отпуская пусковое устройство, оно лихо долбанулось об корпус с щелчком, цепь сверкнула в свете ламп, отражая в себе разноцветный ковёр и потолок. Ворден с безумно горящими глазами, истерично хихикая, начал размахивать бензопилой, он со всей силы въехал ей по своей грудной клетке, всаживая её полностью, так что она вышла с обратной стороны, перемолов половину позвоночника. Он почти переломился пополам, рука опустилась, позволяя бензопиле увечить тело дальше, диафрагма и лёгкие стали похожи на кровавое тёмное месиво с порошком из костей, кожа клоками топорщилась и торчала, летя во все стороны, как и кровь, которая хлестала салютом, заливая весь ковёр, из-за чего его стало не видно. Он упал на колени, дёргаясь в судорагах, пока пила всё ещё была в нём, кишки вывалились наружу, начиная наматываться на цепь, они лопнули, забрызгивая всё кровью, превращаясь в уродливую розово-красную кашу. На лице Надзирателя застыла сумасшедшая ухмылка, кровь брызнула из носа, стекала с уголка губ вместе со слюной, язык вывалился наружу, глаза слезились. Его уже бездыханное тело свалилось, с лица пропали все краски, кожа стала бледной, как мел. Бензопила продолжала работать, превращая остатки тушки в мясо, на месте живота и грудной клетки зияла, будто бы выжранная кем-то, дыра, обгрызанные кости торчали из неё, становясь ярко-красными, трескаясь. Бензопила всё ещё как бешеная собака, рвала жалкое худое тело, отделив бёдра от верха, продолжая кромсать их. Вот и всё, ребятки!