Яд для узника

Тело сковывали бесконечные судороги, что никак не оставляли преступника в покое. Перед глазами всё плыло, превращая мир в одно размытое, тусклое пятно. А приступы кашля лишь учащались, заставляя с каждым разом отхаркивать кровь. Казалось, ещё немного, и узник выплюнет собственное сердце, что колотилось сейчас с бешеной скоростью. До Эбардо всё никак не могло дойти, что же произошло. Почему так больно… Разумеется, многие ответили бы, что причина очевидна, но сейчас он ощущал совершенно иную боль, в районе грудной клетки, что словно бы заставляла разрываться сердце на миллионы частей. И если к физической боли Эбардо давно уже привык, то эту он ощущал впервые, и оттого становилось ещё отвратительнее. Всё случилось так внезапно, почти непредсказуемо. Но исход был предопределён с самого начала, с того самого момента, как на пороге его крепости появился мироходец с голубыми глазами и странным именем «Лололошка». Эбардо было уже подумал, что тот явился к нему в капкан, опьянённый идеей бесконечного могущества. Признаться честно, ему льстило то, что кролик сам попал в капкан. Однако, ещё в тот момент ужасно просчитался. Уверенный в превосходстве своего плана, он не мог предугадать, к чему всё приведёт. Мироходец, не сказав ни слова, поставил перед узником два позолоченных бокала, до краёв наполненных бордовой жидкостью. Вином похоже, как оригинально — лишь об этом в тот момент мог подумать преступник. И только лишь Эбардо хотел прервать эту клоунаду, и спросить, какого чёрта тут происходит, как на его вопрос тут же был дан ответ. Ло предложил небольшую игру. Хах, будто бы заранее знал, что преступник падкий на подобное… Итак, перед ними находилось два бокала, оба с жидкостью одного и того же цвета. Вот только…один из них до краёв был наполнен ядом, а второй — вином. Мироходец предложил выпить не глядя, дабы решить исход их битвы заранее, здесь и сейчас. У проигравшего в руках вскоре должен будет оказаться кубок с ядом. Не успел мироходец закончить свою пламенную речь, как на лице узника тут же заиграла ухмылка. Признаться честно, он не ожидал нечто подобное от Лололошки, всегда такого отзывчивого и до тошноты правильного, но был приятно удивлён. На кону стояло слишком многое, и оттого ещё больший азарт вскипал в изумрудных глазах, стоило услышать предложение юноши. В конце-концов, он согласился, вытянув руку, и с особым изяществом и лёгкостью подхватил правый бокал. Лололошке же достался левый. Подойдя ближе друг к другу, и сплетя руки, оба мироходца осушили бокалы до дна. Каждый за эти несколько секунд не отрывал взгляд от другого, словно бы пытаясь отпечатать в памяти все самые прекрасные черты лица друг-друга, запомнить их навсегда, взглянуть друг на друга в последний раз. Ло всматривался в изумрудные глаза врага, стараясь отыскать на дне их того старого, доброго Эо, остатки человечности, прошёлся взглядом по взлохмаченным, длинным волосам, по которым почему-то всегда хотелось провести рукой, сплести венок из ромашек где-нибудь на освещённой солнцем поляне и надеть на голову узника. Эбардо же оставлял в памяти голубые глаза героя, выцвевшие правда, совсем блеклые, но глубокие, будто бы тот прожил несколько жизней. Хотя, в прочем, так оно и было. Взгляд бегал по лицу, останавливаясь на каждой мелкой царапине или шраме. Больше всего узника удивляло то, как много их было на столь молодом личике. Хотелось разгладить кожу, провести по ней ладонью, убирая следы битв. И всё же, даже не смотря на них, герой был…прекрасен, да, определённо прекрасен. Никто из них не готов был прощаться друг с другом. Было ли то следствие связи пустотной магии между ними, или же это было нечто иное, личное, сейчас это уже не имело значения, всё решится здесь и сейчас. Вскоре, узник, пошатываясь, упал наземь, не в силах более держаться на ногах от невыносимой боли. Из груди вырвался крик, полный отчаяния. Кажется, Ло впервые слышит, чтобы кто-то в последние минуты своей жизни так сильно кричал. Нет, даже не так, он впервые наблюдал за тем, как враг медленно умирает у него на глазах, а его сердце в тот момент противно сжималось внутри, отрицая всё происходящее. Он сделал это, он победил. Поэна теперь в безопасности, мультивселенной ничего не угрожает, но почему тогда на душе так гадко? Ответом ему было лишь слабое, болезненное хрипение. Не выдержав, мироходец опустился на колени, рядом с умирающим узником, прикоснувшись к слегка взъерошенным волосам, и одними лишь губами прошептав: — «Мне жаль…» А затем, раздался кашель, теперь уже изо рта мироходца потекла тонкая струйка крови, а тело начала пробирать мелкая дрожь. Снова кашешь, сильнее прежнего, словно горло что-то цапапало изнутри, рвало на куски. И наконец, судороги, от которых тело перестаёт слушаться и герой, обессиленный, падает рядом с врагом на холодный пол. Теперь уже совершенно пустой, но всё ещё живой взгляд Эбардо был прикован к мироходцу. — «Почему?» — Только и смог с трудом выдавить из себя тот. Лололошка на это лишь усмехнулся, прошептав: — «Я солгал. Оба бокала были наполнены ядом.» Прозвучал смех. Очень слабый, хриплый, перемашанный с кровью, после чего узник закашлялся: — «Умно…» Оба лежали на бетонном полу, лишённые сил, с померкшими глазами, и каждый из них, казалось, задавался одним и тем же вопросом: «А стоило ли оно того?» Хотя, конечно оба знали, что другого выхода быть не могло. Чтобы умер один пустотный маг, сердце второго должно перестать биться вслед за ним. И всё же, грудную клетку сковывало ещё одно, противное, но совершенно чуждое для мироходцев чувство. Всё что они могли сейчас — беспомощно глядеть на смерть друг-друга, как постепенно гаснет их искра, как сердце перестаёт биться за ней вслед и как затем начинают тяжелеть веки. Обидно должно быть, что такая сила пустотной магии, способная изменить ход времени, погибает теперь вместе с ними. — «Так…это действительно то, чего ты хотел, Лололошка?» — Подрагивающим голосом спросил узник. Он уже не видел мироходца, но точно знал, что тот всё ещё слышит его. Ответа не последовало, лишь только герой чувствовал, как щёки обжигает дорожка солёных слёз. Нет, он не хотел, чтобы всё закончилось так, он не хотел умирать, и не хотел убивать никого. Но выбора не было. Или, может, ему так только казалось? Нет, конечно же нет, ведь друзья, и уж тем более, Джодах не могли ошибиться. Однако, умирать оказалось по-настоящему страшно. Ло всё ещё чувствовал этот животный страх, скрытый в глубинах подсознания, когда понимаешь, что уже ничего не исправить, но всё ещё отчаянно цепляешься за жизнь. Всё тело прошибал холодный пот. Дрожащей рукой мироходец потянулся к руке узника. Тот, похоже, почувствлвав это, из последних сил сжал чужую ладонь в своей, стараясь успокоить. Холодные, длинные пальцы сплелись вместе. Всё же, вдвоём было не так страшно встретить последние секунды своей жизни. Вот и всё… Не будет больше криков о помощи и разрушений, не будет слёз и боли. Мир спасён, все, как и всегда счастливы, кроме, разве что, главного героя…но это ведь не так важно, когда мир в безопасности, правда же? Когда веки Ло уже почти закрылись, он тихо произнёс: — «Быть может, в следующей жизни нас ждёт счастливый финал?»