***
Агате он, разумеется, всё рассказал — с «чего удумал» и «совсем ебу дал» практически через слово. Вот только Агата его метаний совершенно не оценила, обронив задумчивое «может сработать». — Куда оно может сработать? Ты о чём вообще? — Но ты же его любишь, — это было категоричным утверждением, а не вопросом. — Я не настолько благородна, чтобы молча уйти в сторону. Миха сам это предложил, значит, его такой расклад устраивает. Тем более, если бы это был кто угодно другой, — но это же Миха. — Да в том и дело, что это же Миха! У него мало того, что семь пятниц на неделе, так ещё и руку протянешь — откусит по локоть! Это он сейчас весь такой, а потом будет тянуть всё на себя, и… — Князев, заканчивай драматизировать. Всё опять сводится к тому, что тебе надо будет выбирать, я или он. У тебя есть возможность попробовать получить обоих, в чём твоя проблема? Проблема Андрея была в том, что через пару дней Агата уже освободила половину шкафа и теперь помогала Михе разобрать сумки. Тот неловко переминался рядом, невпопад шутил и явно чувствовал себя не на своём месте, то порываясь забрать вещи обратно, то нервно поглядывая на Андрея. Просто поразительно, как Миха сам это всё замутил, а теперь выглядел чуть ли не главным потерпевшим. Не в силах смотреть на этот театр одного актёра, Андрей снял с зарядки телефон и вызвал такси — всё-таки такие перемены в жизни он не мог вывезти без помощи. Он прекрасно знал, как глупо это звучало со стороны: ему, наконец, ответил взаимностью человек, которого он любил больше половины жизни, его совершенно фантастическая женщина отнеслась к этому максимально спокойно и осталась рядом, да многие бы убили за то, чтобы оказаться на его месте, а он психовал. — Ты боишься, — резюмировала Алёна, когда Андрей закончил жаловаться. — Я не боюсь, я злюсь! — Ты боишься, — повторила Алёна, совершенно не впечатлённая его вспышкой гнева. — Ты слишком привык к тому, что твои чувства безответные, и даже не думал о том, что будешь делать, если это взаимно. К тому же ты полюбил Агату, которая — вот даже не спорь со мной — похожа на твоего Горшка. И теперь ты боишься, что, во-первых, любить Мишу и быть любимым Мишей — это разные вещи, далёкие от того, что ты себе придумал. А во-вторых, ты боишься, что Агата перестанет быть твоим якорем, и, если что-то пойдёт не так, ты думаешь, что потеряешь их обоих. — И что мне с этим делать? Просто не бояться? — огрызнулся Андрей. — Перестать язвить для начала. И дать себе время. Тебе нужно привыкнуть, что они оба рядом и никуда не денутся. Я знаю, что Миша не очень располагает к доверию, но, если ты и правда хочешь, чтобы всё получилось, то тебе надо хотя бы перестать постоянно параноить. Андрей честно не знал, чего он ожидал, возвращаясь домой, но Агата с Михой полулежали на диване в гостиной и смотрели какую-то документалку, периодически чокаясь друг с другом пивом. Выглядело это одновременно естественно и дико, и Андрей сбежал от них на кухню.***
Постепенно всё вошло в какую-то колею. Андрей был убеждён, что Агата с Мишей самостоятельно всё между собой решили, потому что сам Андрей так и не смог вслух сформулировать хоть какие-то правила, и тем не менее между ними всё каким-то образом работало. Поначалу ему было ужасно неловко спать с Агатой, зная, что за стенкой лежал Миха, а с самим Михой было неловко вообще буквально всё, настолько он привык держать в себе все чувства и желания, но день за днём отступали и страхи, и паранойя, и они просто, как ни странно, жили. Официально Миха занял гостиную, но по факту, если Андрей спал с Агатой, то Миха посреди ночи перебирался к ним в спальню и прижимался с другой стороны. (Агата так не делала практически никогда, потому что слишком любила спать по диагонали на огромной кровати и не слышать храп над ухом.) Однажды Андрей проснулся почти с рассветом от непривычного ощущения свободы и холода: оказалось, что он уснул у самого края, но приползший ночью Миха не растерялся и лёг рядом с Агатой, а та во сне перекатилась к Мишке под бок. Андрей тогда смотрел на них, спящих в обнимку, до самого будильника, а после как-то само собой вышло так, что спали они уже как придётся. У Агаты с Мишей в принципе всё было так просто, что Андрей им порой даже завидовал: Миша был до невозможности тактильным, а Агатка это только поощряла — постоянно обнимала, мимоходом целовала то в щёку, то в висок, то в бровь. Да и сам Миха рядом с ней даже практически не выёбывался, оставляя всю красоту своего характера для группы. Апофеоз наступил, когда Андрей впервые в жизни отправился в тур один, без Михи, с сольным альбомом, и, говоря совсем откровенно, без Агаты они, наверное, разругались бы насмерть ещё до его начала, из-за Тодда. Зато теперь Андрей ехал в тур, Миха ехал в Москву готовиться к премьере, а Агата вытряхнула его наспех собранную сумку и принялась складывать вещи нормально, вперемешку со своими. — У меня несколько съёмок в Москве, — ответила она на невысказанный вопрос. — Да и в любом случае, чего мы как дураки по одному останемся. Ты-то ладно, а Миху я боюсь одного с этим Тоддом оставлять, ты сам видишь, как он погрузился. Видеть-то Андрей видел и тоже переживал, но от смены диспозиции было иррационально некомфортно, будто боялся он совершенно не тех вещей. Звонить Алёне даже не стал — сказать «Князев, ты дурак» он прекрасно мог и сам перед зеркалом. И всё же весь тур он так и эдак крутил в голове мысли про Миху и Агату — и теперь уже про своё место рядом с ними. Между ними явно что-то происходило, даже если изначально всё было исключительно платоническим, даже если они сами об этом ещё не задумывались. При этом Андрей знал их обоих и был уверен, что они бы никогда ничего не стали делать за его спиной. Вопрос был лишь в том, что Андрей ответит, если они вдруг всё-таки спросят это в лицо. И только ближе к Уралу до Андрея, наконец, дошло, что на самом деле он наоборот хотел, чтобы они спросили. Чтобы этот собранный Михой треугольник стал уже полностью равносторонним, чтобы Агата с Михой чувствовали тоже, что и он с каждым из них, чтобы они купили уже нормальную king size кровать взамен двуспальной без каких-то оговорок и двусмысленностей. Остаток тура образы в голове с бешеной скоростью менялись от семейно-бытовых до совершенно порнографических и обратно, так что в Питер Андрей вернулся не привычно вымотанным, а взбудораженным и даже возбуждённым. Наверное, стоило всё-таки поговорить с Алёной и получить хоть сколько-нибудь вменяемый совет, как вообще завести разговор на эту тему, хотя конкретно в данный момент его бы это не спасло: Агата с Мишей, судя по сообщениям, вернулись домой всего за несколько часов до него и наверняка сейчас спали, а ему, стало быть, нужно было выбрать, с кем лечь, хотя невыносимо хотелось завалиться под бок сразу к обоим — благодаря богатой фантазии Андрей так-то уже целый месяц жил в своём прекрасном мире. Но, стоя на пороге спальни, Андрей подумал, что они, наверное, и правда были связаны, потому что Миха спал на животе, Агата — практически на нём, так, что две копны буйных тёмных волос почти сплелись, и оба закинули руки на пустующую половину кровати. И стоило Андрею раздеться и осторожно лечь рядом, как его тут же, не просыпаясь, в две руки притянули ближе.