Традиции

Сынмин ненавидел контактный спорт. Одно дело — спортзал, где ты работаешь над телом, не пытаясь убить себя, но совсем другое: командные дисциплины. Где тебе нужно думать не только о своем результате, но еще и о команде. Где каждое неверное движение было чревато травмами. Со стороны ему казалось, что все эти командные дисциплины были похожи на мем: «маши крыльями, или сдохнешь». Потому что если ты позволишь себе остановиться — тебя собьют, съедят, утопят в конкуренции. Сынмин никогда не был конкурентным, его больше привлекала размеренная жизнь. Да и из спорта он любил, разве что, фигурное катание. Оно тоже, конечно, имело свои особенности, но смотря на него, он как-то умиротворялся. Ему не хотелось ни с кем ругаться, не хотелось тратить никому не нужное время на анализ. Просто наслаждайся, остальное сделают за тебя. Но с того момента, как в его жизнь плотно засел Ли Джуён — звезда местной футбольной команды, пришлось пересмотреть свои взгляды. Пришлось резко начать разбираться во всех этих подачах, офсайдах, угловых. Понимать, почему Ким Минхёк пидорас и не назначил штрафной, и почему Бу Сынквану уже третью игру кряду хочется засунуть его кривые руки в жопу. Джуён об этом не затыкался никогда. Каждый раз, все более и более распаляясь, он рассказывал Сынмину все новые и новые факты. И с первого раза стало понятно, что ему было совершенно неважно, что собеседник его не понимал, ему хотелось высказаться. А Сынмину с самого первого раза стало понятно, что он просто не хотел прерывать Джуёна. Он смотрел на него, смотрел на этот азарт в глазах, на эту отрывистую речь и махи руками и словно влюблялся снова и снова. Появилось желание приходить на матчи. Появилось желание не кривить лицо, слыша разговоры его и его друзей. Они даже стали вместе смотреть какие-то матчи, пусть даже Сынмину и решительно не нравился ПСЖ. И название какое-то дурацкое, и как-то с первого матча стало понятно, что неважно, кто против них играл — клуб всегда побеждал. Но смотрел. Смотрел, восхищался игрой Джуёна, переживал каждое поражение команды, каждый взлет и падение. Особенно тяжело давалось переживать падения. Каждый раз, когда Сынмин слышал вскрик Джуёна, за секунду до того, как тот растянется по газону — у него останавливалось сердце. Так же просто нельзя. А если очередной такой удар закончится чем-то страшным? А если Джуён просто свалится, как Антонио Пуэрта , которого не смогли привести в чувство? А если травма будет настолько серьезной, что сделает его инвалидом, как это вышло с Петром Чехом ? Сынмин, за все время отношений с Джуёном и его футболом стал настоящей ходячей энциклопедией всех травм и несчастных случаев, произошедших на поле. Например, эпизод в матче с Тоттенхэмом, при участии португальца-Гомеша и Сон Хынмин-сонбэнима. Тогда не только было страшно смотреть на пострадавшего, сам Хынмин готов был сойти с ума от ужаса . Или, например, судьба Сергея Перхуна , Сынмину после этого в кошмарах снились сценарии, где Джуён также ловил удары на свою глупую голову. Это все давило. Мысль о том, что с Джуёном мог произойти вообще любой из этого эпизод — разрывала Сынмина на части. А ему хоть бы что: он просто отшучивался, говоря, что это статистически-незначимые данные. Что их один на тысячу. А дуракам же, как известно, везло. Что Джуён дурак — Сынмин, конечно, не спорил. Но менее спокойней ему от этого факта не становилось. Но все равно, каждый матч, как по расписанию, Сынмин сидел на трибуне, сцепив зубы, наблюдая как лучший мужчина в его жизни, добровольно гробил себя в попытке отобрать мяч у соперника. Это все было неправильно. Так было нельзя. Это было невыносимо смотреть. Но он приходил, смотрел, чтобы после молча ожидать парня на парковке, и чувствовать дурацких бабочек в животе, при виде улыбающегося, неловко потирающего бровь и слегка прихрамывающего Джуёна. Это стало традицией. Сынмин встречал его, крепко обнимая, вдыхая запах шампуня и геля для душа. Он кутался в крепких объятиях и наконец-то ощущал, что может выдохнуть. — С победой, — улыбнулся Сынмин, оставляя поцелуй на виске. — Ой, да какая это победа? — нахмурившись, отмахнулся Джуён, отлепляясь от него и сплетая пальцы. — Один мяч, и то по пенальти. — Какая разница, сколько забито мячей, если это три очка? Все же окей. — Это не «окей», это очко, Сынмин, ни одного нормального момента не реализовали. Их защитники вообще заебли, я давно не видел, чтобы так опекали, а еще… Сынмин только улыбнулся, привычно кивая. Как будто он на этот матч со стороны не смотрел, Джуён все равно все перескажет. Так, под непрекращающийся бубнеж, они доехали до их общежития. И уже там наступило время их второго ритуала. Как и у любого спортсмена, у Джуёна были травмы, которые, вроде как, уже затянулись, но нет-нет, а давали о себе знать. Для Джуёна — это голеностоп. Еще на первом курсе, в ходе неудачного подката соперника он вывернул его себе, и теперь, всякий раз перед матчем голеностоп нужно было тейпировать, а после — обрабатывать. Джуён, как-то, очень смущаясь, сказал о том, что снятие тейпов — очень интимный момент, потому что больно нестерпимо, а ощущение того, как кровь приливала к натянутым мышцам было сродни оргазму. Сынмин такой аналогии не понимал, но охотно верил. Самому ему снимать тейпы ни разу не приходилось, так как тогда ему бы пришлось иметь дело с Джуёном, который был бы больше похож на потную собаку, чем на человека. Развлечение, мягко говоря, на любителя. Зато он стал уже экспертом в перемотки голеностопа. Каждый раз, будь то тренировка или матч, они приходили в комнату, и Джуён укладывал ногу на колено Сынмина, ожидая помощи. Тот медленно втирал крем, массируя мышцы, стараясь разогнать молочную кислоту, целовал выпирающие косточки на коленках, и буквально купался в счастливом лице Джуёна. Тот в такие моменты был больше похож на кота, чем на волка (который, по мнению Сынмина являлся просто псиной), и откровенно наслаждался каждым его движением. Сынмин обязательно бережно перематывал ногу, целовал пахнущие ментолом бинты, поднимаясь выше по икре, к колену, бедру. Он целовал живот Джуёна, целовал его грудь, шею, губы. — Ты всегда будешь моим победителем, — обязательно говорил он. Чтобы тот помнил. Никогда не сомневался в себе. Сынмин не любил контактный спорт. Еще больше он не любил такой травмоопасный футбол. Но Джуёна он любил больше всего на свете — и это перекрывало все.