Это и есть домашний уют?

На часах 12:38. За окном маленькой, потрёпанной от старости однокомнатной квартиры, несмотря на дождь, было светло — огромные, тяжёлые облака ещё не успели полностью закрыть солнце. В будке около подъезда тихо сопела соседская собака, свернувшись в мягенький, тёмный комочек . Интересно, ей сильно холодно? Середина октября радовала жителей Токио частыми дождями. Удивительно. В это время должны быть сухие, теплые и безветренные дни, так было почти всегда. Но видимо в этот раз второй по счёту месяц осени решил выделиться. В небольшой комнате, сидя на средних размеров кровати и укутавшись почти с головой в большой, невероятно тёплый плюшевый плед, который был приятного сиреневого цвета с разбросанными по всей поверхности рисуночками Каруми, юноша приятной внешности сидел тихо и читал книгу. Эмиль Дюркгейм «Самоубийство». Видимо, действительно интересная книга, раз уж подросток, который должен проводить "своё лучшее время", играя в игры и веселясь с друзьями, сидит за ней уже второй час и не отвлекается даже на котика, что лежит у него в ногах и время от времени вылизывает свою невероятно мягкую, черную шерсть. "Вот ведь, чистюля какой!" — пронеслось в голове у парня при виде кота, который вновь решил, что ему просто жизненно необходимо уже в сотый раз умыть свою прелестную мордочку, когда он всё же отложил свою книгу и поднял глаза на маленький комочек счастья, лежащий у его ног. Наш герой встал с кровати и, потянувшись, тихо зевнул, даже не прикрыв рот рукой. Он вновь взглянул на своего пушистого друга, что уставился на него своими большими, голубыми глазами. Голубые глаза. Это, наверное, единственное, чем отличался чёрный "чистюля" от двух своих хозяев. Ну, почти единственное. Парень подошёл к зеркалу и взглянул на себя. Беспорядочная волчья стрижка с жёлтыми прядями по всей длине. Татуировка на шее в виде тигра. Старая, черная футболка, у которой уже есть парочка дыр, такого же цвета носки и немного тусклые розовые штаны с пятнами ягуара. Красивая родинка на лице. И прекрасные глаза. Глаза золотистого цвета. Глаза, что напоминали поле пшеницы ранним осенним вечером. Глаза, которые видели столько боли и несправедливости. Глаза, что однажды чуть не закрылись навсегда. *** Одинокий юноша стоял на краю крыши многоэтажного здания и сверлил город своим пустым взглядом в никуда. О, как же прекрасен ночной Токио. Жаль, что мальчик видит этот прекраснейший пейзаж последний раз в своей жизни. Ему всего лишь пятнадцать лет, жизнь только начинается! Но... Для него уже совсем скоро всё закончится. Почему? А главное, зачем..? Спросите Вы и будете правы, ведь всё ещё впереди! Жизнь может подарить тебе столько незабываемых, приятных моментов, которые ты просто не увидишь! Неужели у тебя нет цели или мечты, которую ты бы хотел исполнить? А твои близкие, родные, друзья? Что они будут чувствовать, когда тебя не станет? И что будешь чувствовать ты сам, когда в последнюю минуту своей жизни поймёшь, что больше никогда их не обнимишь, не услышишь, не увидишь..? Умирать больно. Умирать совсем молодым ещё больнее. А умирать, наложив на себя руки больнее всего. Больно сердцу. И страшно. Очень страшно. В последние секунды перед тем, как встретиться лицом к лицу с землёй, ты понимаешь, что нет. Что не хочешь. Что не надо было так поступать, нужно было ещё раз подумать головой, только лучше! Нужно было с кем-то поделиться, кому-то рассказать! Ты понимаешь, что ты не хочешь умирать, ведь ты боишься смерти. Ну, что? Ты всё ещё уверен, что убив себя, станешь счастлив? Но, судя по всему, ничего из этого его не волновало. Почему? А всё очень просто — у него не осталось никого. Он никому не нужен. А как же семья? Семья? А кому она нужна, когда родители не любят друг друга? Когда отец часто выпивает, ругается на весь дом, поднимает руку на собственных жену и сына? Разве это нормально, бояться родного человека, родного отца больше, чем чего-либо ещё? Да разве же ЭТО семья? Вот и наш герой считает, что это не так. Друзья? Мальчик совершил ужасный поступок из-за которого он попал в детскую колонию строгого режима, а все его друзья отказались от него. Все кроме одного. Он писал ему письма и верил в то, что они смогут снова все вместе общаться. Но наш герой даже не был уверен в том, что это всё искренние, правдивые слова. Он не был уверен уже ни в чём, он просто не знал, что ему делать. Вернуться в родительский дом? Уж точно нет, да и не ждёт его там никто. Обратиться за помощью к тому самому единственному другу? Нет, страшно. Скитаться по заброшкам и мусоркам в поисках крыши над головой и пропитания? Даже несмотря на то, что за спиной у мальчика годы, проведённые в детской колонии, он всё равно остался слишком нежным и домашним для этого. И, теперь уже точно, в списке того, что можно сделать в его ситуации, остаётся лишь смерть. Наш герой стоит на краю и собирается с мыслями, готовясь спрыгнуть. И вот он уже почти закрыл глаза, как вдруг услышал, что на крышу кто-то зашёл и резко обернулся назад. — Хмм? — вопросительно хмыкнул незнакомец. Это был довольно таки сильно высокий парень, одетый в просторные белую футболку и черные штаны. В левом ухе у него была длинная золотая серьга, что хорошо сочеталась с его осветлённой челкой, зачёсанной наверх в забавную укладку, и красивыми, золотыми глазами. На тыльной стороне его ладоней были татуировки, а в правой руке скуренная наполовину сигарета, от которой исходил не очень то и приятный запах табака. Незнакомец оглядел паренька на крыше с ног до головы и спросил: — Прыгать собрался? — он затянул сигарету в последний раз и выбросил ее к себе под ноги, слегка затоптав. Удивившись этому вопросу, мальчик, хоть и с замедлением, но ответил. — Собрался. Парень постарше как-то непонятно фыркнул и, подойдя к крыше, уселся на самый край, беззаботно болтая ногами. Создалось впечатление, что он вовсе не в паре сантиметрах от верной смерти, а на обычном скучном уроке в школе. — И чего это ты так решил то, а? Мелкий ведь ещё, — сказал молодой человек, устремив свой взор в небеса. — Ничего я не мелкий! Мне уже пятнадцать, между прочим! — как-то даже с ноткой обиды сказал мальчик и дёрнул плечем, — А Вам какая разница? — Вам? Какой кошмар! Меня приняли за деда! Дожили! — неожиданно раздался громкий вскрик, да такой, что наш герой даже от испуга отшёл от края и уставился на человека перед собой, который теперь лишь задорно смеялся, — Не переживай ты, мне всего-то шестнадцать! Староват, конечно, но не далеко от тебя ускакал, как видишь! Я, кстати, Ханма. Шуджи Ханма. Ну, а тебя как величать, малыш? — Ханма посмотрел на младшего с улыбкой. — А... Я... — юноша прибывает в, мягко говоря, сильном шоке. Шестнадцать?! Да Вы издеваетесь! Здесь же все девятнадцать на лицо! Но, услышав вновь задорный смех, он всё же смог взять себя в руки, — Я Казутора Ханемия. Приятно познакомиться. — Ка-зу-то-ра.— будто бы пробуя имя на вкус, проговорил Шуджи, — И мне тоже приятно, Ханни! — улыбаясь во всё лицо, парень протянул имя так, будто бы хотел подразнить младшего. "Ханни? Ого, меня так никто раньше не называл... Звучит забавно." — пронеслось в голове у Казутора, который даже не заметил, что тоже теперь улыбается своему собеседнику. А когда заметил, то сильно удивился. Он, что, улыбается по-настоящему? Искренне? Ого, он ведь даже забыл, каково это... Ханемия решил сесть рядом со своим новым знакомым и посмотрел ему в глаза. Такие красивые, почти как у него самого. Только в отличие от Торы, в глазах у Ханмы всё время можно было заметить некий азарт. Что ж, судя по всему, таков парень и есть. А ведь правду говорят, глаза — зеркало человека. — Так, чего ты прыгать то собрался, сладкий? — ещё раз спросил старший парень, ожидания на этот раз услышать ответ на свой вопрос. — А? — а ведь точно, мальчик то уже и забыл, зачем он здесь, но вспомнив, резко изменился в лице, устремив свой взгляд на ноги. — Просто... Это единственный способ выйти из ситуации в которую я сам себя и загнал. Мир станет лучше, когда я исчезну, а этого, на самом то деле, никто и не заметит. — парень резко замолчал и опустил голову в низ. Шуджи промолчал некоторое время, а потом, вздохнув и пробубнив что-то невнятное, откинулся назад так, что упёрся руками в пол и тихо смотрел вперёд. Казутора слегка поморщился, когда услышал, как его прохрустел позвоночник. А ему точно шестнадцать? Спустя примерно секунд десять наш "старик" вдруг выдал то, чего наш мелированный друг явно не ожидал услышать. — А спорим на щелбан, что я покажу тебе другой способ выйти из этой твоей ситуёвины? — беззаботно спросил Ханма, странно исказив слово "ситуация", и протянул руку для заключения спора. Ханемия уставился на него выпученными, в который раз за это время, глазами от изумления. Серьезно? Он, что, и вправду готов помочь какому-то малознакомому ему подростку с суицидальными наклонностями просто так? Наспор? — Ты... Шутишь? Ты хочешь от меня чего-то взамен? У меня нет денег даже на хлеб, так что обломись. — недоверчиво сузив глаза, ответил ему Ханни. Улыбка тут же пропала с лица весельщика, и он, опустив протянутую им ранее руку, упёрся на обе и, громко выдохнув, быстро, но аккуратно перекинул ноги через себя и встал, сделав так называемые переворот назад. Ну, точно, акробат! — Слушай, единственное, что я от тебя хочу, так это согласиться на спор на щелбан. Я не прошу ничего взамен, ведь я делаю это лишь чисто ради интереса, мне от тебя ничего не нужно. — Шу смотрел на парня, что младше серьезно, но уже через пару секунд на его лице вновь появилась улыбка, а в глазах веселье, — Ну, что, пошли? — сказал он и, не дожидаясь ответа, повернулся и побрёл к выходу с крыши, попутно доставая новую сигару из кармана. Он был уверен — Ханни последует за ним. Иначе, он окончательно разочаруется в этой жизни. Ханемия тупо уставился на спину удаляющегося от него нового знакомого. "А сделаю ли я правильно, если последую сейчас за ним? Вдруг он маньяк какой? Или наркоман?" — собственные мысли раздавались в его голове каким-то непонятным эхом. Не теряя больше ни секунды, юноша слез с крыши и тихо последовал за старшим. Лоб от щелбана Шу болел долго, кстати. *** "Шуджи-кун должен совсем скоро прийти." — пронеслось в голове у Казутора, который уже пришёл на кухню. — "Стоит разогреть обед." Буквально вчера он приготовил им двоим сукияки, поэтому выбор того, чем будет питаться его друг был не велик, но это даже к лучшему, наверное. — Хаааннии!!! Я дома! — к только что вернувшимуся Ханме выбежал кот, который сразу же подставил свой мягкий животик под большие и сильные руки. — Ахаха, ну ты посмотри, какая прелесть! — Да уж, его имя ему явно не подходит. — с лёгкой улыбкой проговорил парень помладше, вытирая влажные руки кухонным полотенцем. — Привет. — А вот и подходит! — громко вскрикнул Шуджи, активно жестикулируя свободной рукой. — Он просто ничего не понимает! Не обращай на него внимание, Мышьяк! Казутора на это лишь тихо посмеялся — уж больно забавно выглядел парень. — Ты весь промок, сходи переоденься, помой руки и беги обедать. — Слушаюсь, мамочка! — сказал Ханма и, подхватив с собой кота, ушел в комнату. С кухни вновь послышался добрый смех. Заглянув в шкаф, Шу понял, что если он переоденется сейчас, то сил на то, чтобы поесть у него не останется. Так что будет лучше, если он оставит это дело на потом. Довольный своей гениальностью парень надел свои домашние тапочки, ведь так будет теплее — всё же его носки не только слегка промокли, но и были с дырочками, зато любимые. Он пошлепал на кухню, на ходу снимая свою черную олимпийку с тремя белыми полосками на рукавах. Штаны были такими же. Казутора что-то искал в холодильнике и заметил своего соседа, только когда тот громко плюхнулся на свой стул, повесив ненужный ему элемент одежды на спинку. Он обернулся, держа в руках тортик, и нахмурился, когда увидел уже собиравшегося вкусно покушать Шуджи. — Так, это что такое? Ханма, я кажется понятно сказал, что нужно сначала переодеться, потом помыть руки и уже потом браться за ложку. — слегка строго проговорил Ханемия. — Ну Хааааннииии!!! — Не ной! А ну, марш с кухни! — Но если я сейчас переоденусь, то помру от усталости! Разве ты хочешь этого?! А как ты будешь оправдываться перед полицейскими, когда они узнают, что я умер от голода, из-за того, что ты не давал мне поесть, а?!— парень смахивал с глаз невидимые слёзы. — Ничего страшного, позаимствую у твоего знакомого "волшебный" шприц и скажу, что ты умер от передоза. — на мгновение Казутора ехидно улыбнулся, а после указал на дверь. — Вперёд. — Ну ты и бяка какая! Всё с тобой понятно, предатель... Ну можно я хотя бы просто руки помою, а? — Ханма сделал щенячьи глазки, прекрасно зная, что тот, кому они адресованы, точно не сможет выстоять против них. — Ох, горе ты моё луковое... Давай, мой. — Ха-ха, спасибо, мамочка! — Так, у тебя пять секунд, а то я сейчас передумал и поставлю тебя в угол! Шуджи сразу подрывается со своего места и, подбегая к раковине, начинает мыть руки. — А вообще-то, ставить детей в угол — не педагогично! — слышится тихий и обиженный голос, который вновь заставляет Тору улыбнуться. Вот вроде бы взрослый парень, дылда вон какая вымахала вообще, а ведёт себя, как дитё малое, ей богу! Но Казуторе это нисколечко не мешает, так ведь даже веселее. Ханемия взял маленькую тарелочку и, отрезав кусок медовика, переложил его туда. Он поставил остальной торт на место в холодильник и, прихватив с собой кружку чая, понёс ее вместе с тарелочкой к столу. Ханма, сгорбившись, поставив одну ногу на стул и, вытянув вторую, уже с удовольствием уплетал свой обед за обе щеки. Поставив сладкое и чай перед ним, Ханни накинул на себя красный клетчатый плед, что весел на спинке его стула, и, закинув одну ногу на другую, полностью расслабился и положил голову на сложенные перед собой руки. — А ты знал, что ложиться на обеденный стол неприлично, а? — Шуджи ехидно улыбается, глядя на своего друга. — А ты знал, что ставить локти на обеденный стол, когда ты ешь, неприлично, а? — в такой же манере ответил ему Казутора. На это заявление высокий парень лишь засмеялся и с огромной, но искренней улыбкой посмотрел на младшего. Ханемия посмотрел тому в его золотые глаза. Такие прекрасные, они создавали впечатление, что в них скрываются огромные нескончаемые поля самых красивых подсолнухов. Смотря в эти глаза, ты ни за что не сможешь догадаться, о чём думает их хозяин. Тут Мышьяк решил, что ему надоело просто так лежать, и он, потягиваясь, подошёл к стулу Шу, чтобы поточить свои коготочки, а после отправиться к своей миске с кормом, что лежала под батареей. — Расскажешь, как прошел твой день? — спросил Ханни Ханманзёнка.