Дыхание

Ноги с час несли меня в неизвестном направлении. Абсолютная пустота в голове мешала соображать и не позволяла вдуматься в происходящее. Чёрт знает сколько я находился в прострации, но знаю точно, что при виде очертаний маленькой церквушки мои мысли пришли в порядок. В действительности это было неожиданностью для меня — я и подумать не мог, что приду сюда. Однако, глубоко в подсознании я был уверен, что рано или поздно дойду до этого места. Церковь осталась такой же, какой я видел её в последний раз. За исключением огромного дерева. Его размашистые ветви будто сдавливали здание со всех сторон, тем самым скрывая от лучей солнца, дождя и любопытных глаз проходящих мимо зевак. Большие тёмные листья облепили вытянутый кверху купол и аккуратное круглое окошко, находящееся прямо под ним. Вход располагался с противоположной стороны. Поскольку церковь не являлась общественной, посещать её могли лишь некоторые. Пронизывающий, гудящий ветер преследовал меня от центра Монии и не собирался утихать. Шум лишь нарастал — вместе с ним начинали раскачиваться тяжёлые ветви дерева, тучи сковали небо. Послышался равномерный стук дождя о стекло. Лишённый привычного звона, он не навевал ничего, кроме печали. Казалось, что это я принёс с собой неспокойную погоду в это тихое и безлюдное место. Я не решался подойти ближе к церкви. С ней было связано многое. И большую часть из этого мне не хотелось переживать по новой. Но… Я сдался… И сам того не желая, предался болезненным воспоминаниям. “... — Нам точно можно здесь находиться? — Грейнджер сложил руки на груди и внимательно осмотрел новое для себя место. Небольшая церковь, явно предназначенная для какого-то узкого круга людей. Она выглядела слишком хорошо и чисто, чтобы назвать её старой. Насаженные поблизости ростки с годами послужат барьером между обычной городской жизнью и некой тайной, известной для единиц. — Конечно. Разве ты не знал? Эту церквушку построили для рыцарей Света, — Алукард присел и затем лёг на траву, положив руки за голову. Солнце садилось, и от построения на юношей падала длинная, изогнутая тень. Грейнджер нехотя сел рядом. — И зачем мы пришли сюда? Алукард поёжился и, помолчав с минуту, снова заговорил. Его слова зазвучали встревоженно и нетерпеливо, но Грейнджер не принял это в счёт. — Когда мы станем рыцарями Света, то сможем приходить сюда когда захотим! Разве не здорово? Грейнджер, смотревший на Алукарда, повёл плечами. Ему не нравилась эта затея. Рисковать своей жизнью ради простолюдин, которые даже не знают о твоём существовании. Пфф! Но зная Алукарда, спорить бессмысленно. — Разве ты не ждёшь этого дня? — в голосе Алукарда прозвучала обида. Он поднялся на колени и сел напротив Грейнджера, упорно смотря на него в ожидании ответа. Он невольно смутился, когда они пересеклись взглядами. Грейнджер отвернулся и взглянул вверх. Из-за купола церкви виднелись последние, особенно яркие и красочные полоски захода. Они лениво тянулись в сторону города и постепенно мрачнели, из красных и оранжевых оттенков превращаясь в лиловые и бордовые. А вдалеке, за городом, сгущалась ночь. Об этом говорили и крапинки в виде бледно-молочных звёзд… — Грейнджер… — неожиданно выпалил Алукард. В его голосе уже сильнее звучало нарастающее волнение, — прости, Грейнджер… Горячее, подрагивающее от напряжения дыхание опалило губы Грейнджера. Как первая игра на скрипке — неловкие движения пальцев и приятно сладкое, сравнимое с колыбелью, биение сердца, не дающее покоя и побуждающее к чему-то большему. Грейнджер закрыл глаза. Его одолевало возбуждение, как если бы он выпил бокал вина или сыграл на сцене сложную мелодию. Но к возбуждению примешивалась тяжесть. Казалось, что камень отчаяния лёг на душу, а на сердце неумолимо скребли кошки. Сквозь поцелуи Грейнджер чувствовал стекающие по щекам слёзы. Всегда безэмоциональный, холодный, сейчас он ощущал себя жалким существом, к которому впервые проявили любовь. — Прости… — Алукард отстранился и коснулся его щёк ладонями, попутно вытирая капли. Он и сам выглядел разбитым — мокрые и местами покрасневшие глаза чуть ли не сливались с залитыми румянцем ушами и лицом. — Наверное... Ты зол на меня? — в голосе Алукарда различалось еле уловимое отчаяние. Грейнджер положил свою руку поверх руки Алукарда. Ему нравилось это ощущение.. Близости? Не зная, как описать это словами, он лишь молча наслаждался окутавшей их темнотой, нависшим молчанием и лёгкими, ещё не растаявшими на его губах поцелуями...”. Я косо взглянул на широкий участок земли, прилегающий к стене церкви. Из-за ненастья и отсутствия чистоты он напоминал поросший сорняком косогор, но я всё же узнал в нём тот самый склон. Именно тут мы любили проводить время вместе и каждый раз встречались перед заходом солнца. Днём мы, как будущие избранники в орден Света, были вынуждены проходить бесконечные тренировки и выполнять указания старших. Минимум отдыха и никаких разговоров. Рыцарями Света становились только лучшие из лучших. Я пошёл дальше. Каждый мой шаг отзывался мерзким чавканьем. Закрапавший в городе мелкий дождь и не думал прекращаться, и теперь, спустя время, превратился в стену из глухого ливня. Хоть спереди церковь и имела незначительный размер, с боковой стороны она была длинной. Осторожно, прикрывая лицо от свисающих веток, я добрался до входа в церковь. Но меня интересовало далеко не само строение. Здесь, поодаль от церкви, находилось кладбище. Кажется, оно появилось уже давно. Кладбище, как и церковь, было не для всех. В этих могилах лежали лучшие из лучших. Мония очень ценила воинов ордена. И поэтому, чтобы увековечить память о погибших, к могилам были приставлены памятники. Я без труда различил их. Широкая фигура мужчины, хрупкая девушка, и последняя, походившая на ребёнка. Одна из могил стояла без памятника и, видимо, была пустой. В той жестокой битве между Монией и Бездной Алукард считался без вести пропавшим. Вероятнее всего убитым или взятым в плен. Многие не теряли надежду, что он жив и вернётся, и поэтому не собирались хоронить его раньше времени. Но прошёл уже год. Несмотря на угрызения совести, я решился прийти сюда. Была ли моя вина в том, что все они погибли? Мог ли я спасти их? Эти вопросы мучают меня тёмными вечерами и лишают сна. В эти моменты воспоминания смешиваются с реальностью, и, как тогда, я внезапно ощущаю дыхание на своих губах и прикосновения к своему лицу. Ты одарил меня любовью, заботой, поддержкой, но я никогда не давал тебе ничего взамен. И каждый раз, когда я осознаю это, меня разрывает изнутри от боли, собственной ущербности и бесполезности. Опустив руку в карман, я нащупал лезвие и достал его. — До нашей встречи осталось немного… Обещаю, в этот раз мы оба будем по-настоящему счастливы.