Не моя судьба

Теплая вода, пушистая пена и чьи-то ласковые руки, массирующие шею — вроде бы ничего сверхъестественного, но как же приятно. Пожалуй мне надо почаще вот так расслабляться после тяжёлого рабочего дня. Или сейчас утро? Я лениво открываю глаза и с удивлением понимаю, что нахожусь в совершенно незнакомом мне месте. — Наверное вы соскучились по вашему жениху, принцу Фридриху? — говорит из-за спины мягкий женский голос. — Принц Фридрих признан самым завидным женихом Европы. Все принцессы мечтают о том, чтобы стать его женой, а он с первого взгляда полюбил вас, принцесса. Он такой мужественный, обаятельный. Сказать что я в шоке — ничего не сказать. Оборачиваюсь. За мной стоит девушка примерно моего возраста в европейском платье. — Что-то не так, принцесса? — спрашивает она как ни в чём ни бывало. — Я сделала вам больно? — и с беспокойством убирает руки с моих плеч. А я всё также смотрю на неё широко открытыми от удивления глазами. — Госпожа? Вдруг грохот, пол начинает покачиваться, вода колышется и расплёскивается. Я совсем теряюсь, девушка тоже выглядит взволнованной. Кое-как я вылезаю из ванной, она суёт мне в руки полотенце, оборачиваюсь им почти автоматически. А в каюту, (по всей видимости меня каким-то образом занесло на корабль!) где я нахожусь, вбегает какой-то мужчина с обнажённой саблей, в шляпе с пером и говорит: — Госпожа, на нас напали корсары. Турецкие корсары захватили корабль. Их очень много. Мы не можем вас защитить. Потом врывается ещё какой-то с саблей и наносит удар, первый не успевает защититься и оказывается схвачен. К его горлу приставляют нож. Потом вбегает ещё двое вооружённых мужчин. Меня охватывает паника, я прижимаюсь к стене, сильнее стискивая полотенце в руке. — O kim?! (Кто она?!) — спрашивает мужчина в чалме, продолжая держать нож у горла того, что говорил про корсаров. — Боже! Что тут происходит! Помогите! — шепчу я, чуть не плача от страха. — Kim olduğunu sordum! (Я спросил, кто она!) — говорит тот, что в чалме, а я вновь не понимаю ни слова. — Что он говорит? — в панике вопрошаю я, сама не зная у кого. — Он спрашивает, кто вы, — отвечает мне тот, что в шляпе. — Я — Кэтрин! — в отчаянье выкрикиваю я. — Кэтрин Тёрнер! Пожалуйста, не трогайте меня. — Adı Katherine. Ona dokunmamasını istiyor. (Её зовут Кэтрин. Она просит не трогать её.) — говорит мужчина в шляпе. «Надо успокоиться и взять себя в руки. Нельзя паниковать! — судрожно думаю я. — Но я совсем ничего не понимаю, хотя всё и кажется знакомым. Что же со мной творится, чёрт возьми?! И что же делать?» — Если вам нужны деньги, я заплачу сколько попросите. У меня есть деньги, — предлагаю я, дрожа от страха. — Sana ödeme yapabilir. Parası var. (Она может вам заплатить. У неё есть деньги.) — говорит человек в шляпе. — Elinde ne varsa onu alacağız. Nerede olduğunu bilmek istiyorum. (Всё, что у неё есть мы и сами возьмём. Я хочу знать, кто она по положению.) — отвечает тот, что в чалме. — Он хочет знать, каково ваше положение. — Я работаю в Дипломат-Консалтинг. Мои родители довольно богаты, — отвечаю я, запинаясь. Едва соображаю, странно, что название компании вообще не вылетело у меня из головы. — Anne ve babasının varlıklı insanlar olduğunu söylüyor. (Она говорит, что её родители состоятельные люди.) — переводит тот, что в шляпе. — İyi… (Что ж…) — по всей видимости предводитель тех самых турецких корсаров, о которых нас предупреждали минуту назад, раздумавает несколько секунд, а потом продолжает: — Cesur adamlarım, bu adamı alın. Artık ona ihtiyacım yok. (Храбрецы мои, уведите этого человека. Он мне больше не нужен.) И двое мужчин, что вошли последними уводят вырывающегося человека в шляпе. За ними уходит и главный корсар. Вдох. Выдох. Я пытаюсь дышать медленно и глубоко, чтобы успокоиться. — Вам дурно, принцесса? — обращается ко мне девушка, которая делала мне массаж. — Нет. Нет, я в порядке, — отвечаю я, хотя сердце мое всё ещё бешено колотится. «Так спокойно. Нельзя паниковать — это делу не поможет. Мне надо хорошенько подумать и во всём разобраться, — решаю я. — Эта девушка… Неужели это та самая служанка принцессы из «Великолепного века»?! Как же её звали? К… Кри. Ка… А, точно!» — Кармина? — Да, госпожа. «Выходит я — принцесса Кастильская Изабелла Фортуна? Что за бред!» — Кармина! Принеси мне зеркало. У нас есть зеркало? — Конечно, принцесса, — слегка удивлённая и все ещё напуганная девушка быстро находит для меня зеркало. Я смотрю на своё отражение, и оно полностью подтверждает моё безумное предположение. На меня смотрит ни кто иная, принцесса Кастильи из «Великолепного века». — Боже! — я откладываю зеркало и горестно вздыхаю. «Я в «Великолепном веке»?! Что ж, круто, ничего не скажешь! — саркастически думаю я. — Особенно для того, кто знает какой он на самом деле был «великолепный» этот чёртов век! Я бы поблагодарила за то, что в принцессу, а не в рабыню какую-нибудь, да вот только в этом сериале всё вверх дном, и рабыни порой живут дольше и счастливей, чем госпожи. Ладно, надо вспоминать, какая судьба была у этой Кастильской красавицы. Убили, вроде… Или всё же отправили в монастырь? Чёрт, там ведь даже не показано это по-человечески! А ведь когда я смотрела этот сериал, мне даже нравилась эта недосказанность. Только вот одно дело, когда ты смотришь со стороны и совсем другое, когда сам оказываешься в эпицентре событий!» — рассуждая так, я начинаю ходить из стороны в сторону, сама не отдавая себе в том отчёта. — Не желаете одеться? — робко предлагает Кармина. — Да, — соглашаюсь я. — Здесь довольно прохладно. Меня слегка смущает переодеваться в присутствии почти незнакомой девушки, но для европейской принцессы это, по всей видимости, нормально, она же моя служанка. Тем более, как я понимаю, когда пытаюсь одеться, что без помощи Кармины у меня бы просто это не получилось. Зашнуровать корсет и справиться с этим жутко неудобным панье. Когда мы наконец заканчиваем переодевание, я чувствую себя будто в стальных тисках. Признаюсь, в этом платье даже вздохнуть полной грудью невозможно, да и нормально ходить весьма затруднительно — тяжёлое панье незримым грузом тянет вниз. — Кармина, — обращаюсь я к своей помощнице. — А у нас нет ничего попроще? — Но это всего лишь одно из платьев вашего гардероба, — непонимает девушка. — А кто я? Я — принцесса. Это одно из платьев гардероба принцессы. Сейчас нам ни к чему такая роскошь, — возражаю я. — Покажи мне, что ещё у нас есть. Кармина показывает, где лежат платья. И — боже — сколько же там прекрасных европейских нарядов! Но все как один с карсетами и панье. Вот она, европейская мода! Неужели здесь нет ничего более комфортного? «Хоть одно платье! Хоть одно!» — думаю я с надеждой и когда уже почти отчаялась… — Вот оно! Это то, что мне нужно! — Нельзя, принцесса! — протестует Кармина. — Почему? — Это же платье для сна! Неприлично же в нём и перед людьми. Я закатываю глаза: — Опомнись, Кармина. Перед какими людьми? Перед корсарами! Они знать не знают, что парадный наряд, что ночной, да и нет им до этого дела. В конце концов они уже видели меня в одном полотенце, что может быть хуже. Снимай это с меня. И Кармина приступает к делу. Признаюсь, снимать это новороченное платье оказывается ни чуть не легче, чем одевать. Не знаю, что бы я делала без Кармины! С ночной сорочкой было намного лучше: ее я смогла без труда надеть сама, и она не стесняла никаких моих движений, не мешала дышать и ходить. Инцедент с платьем ненадолго отвлёк меня от недавних событий, однако теперь, с сильным опозданием до меня начинает доходить ужас случившегося: руки непроизвольно дрожат, а сердце бешено колотится в груди. Я оглядываюсь, в попытке убедиться в нереальности всего, что меня окружает, в поиске какой-нибудь спасительной мелочи, которая доказала бы, что это всё ложь, обман, глупый розыгрыш, неудачная постановка. Но таких мелочей не находится, ведь их попросту нет. Только сейчас я с ужасом осознаю, что всё это по-настоящему. Всё совершенно всерьёз. По всей видимости, мои чувства как-то отражаются на моём лице, потому как Кармина снова спрашивает: — Вам дурно, принцесса? Я могу чем-нибудь помочь? — Мне просто нужно время, чтобы всё обдумать. Пожалуйста, не говори ничего сейчас, — отвечаю я на удивление спокойным голосом. Кармина покорно кивает и не произносит больше ни слова. А я полностью погружаюсь в свои мысли. «Я — Кастильская принцесса Изабела Фортуна из «Великолепного века». Я выглажу точно также как она, нахожусь на её месте, мне прислуживают её слуги, меня любит её жених. Теперь её жизнь — моя. Я являюсь ею. Но какова её судьба? — я напрягаю память. — В сериале не показано, но, кажется, Хюррем всё-таки удалось избавиться от Изабеллы, однако Сулейман простил ей даже убийство. А вот то, что Хюррем отравила Кармину я помню точно, — я бросаю мимолётный взгляд на девушку. — Нет. Такая судьба нам определённо не подходит. Однако у меня есть серьезное преимущество — я знаю сюжет, а значит и все интриги Хюррем так, что мне будет проще избежать гибели. С другой стороны, что мешает Хюррем придумать что-то новое? Уж если я попаду в гарем, она ни перед чем не остановится, пока не изведёт меня. Нет, такой враг, как Хюррем мне определённо не нужен. Я не должна попасть в гарем. А лучше вообще избежать встречи с султаном.» «Но как? — я пытаюсь припомнить все детали судьбы Изабеллы, которые могут быть значительны сейчас. — В оригинале Гритти прогуливается по рынку, узнает обо мне, пытается выкупить у пиратов, однако те отказывают, потому что им известно, что я принцесса и они считают более правильным продать меня султану. Как удачно! В панике я не успела ничего сообразить, а потому и словом не обмолвилась о своём реальном положении. А человек в шляпе с пером только переводил мои слова. Значит у меня есть шанс.» *** Пираты пируют после удачного наабордажа. Их капитан стоит на капитанском мостике и в задумчивости задумчивости смотрит вдаль. К нему подходит штурман. — Капитан, — произносит он на чистом османско-турецком, — что прикажете делать с захваченными девушками? — Она сказала, что ее родители состоятельные люди. Как ты считаешь, это так? — Знать точно не могу, капитан, но это очень похоже на правду. Собираетесь потребовать за нее выкуп? — Нет, — подумав решил капитан. — Чтобы потребовать выкуп придется искать её родителей, а мы про них ничего толком не знаем. — Почему же вы не расспросили капитана вражеского судна подробнее о этой девушке и ее семье? — Подозреваю он не из разговорчивых. Я решил не усложнять нам жизнь. — Что вы имеете ввиду? — Скоро мы приплывём в Стамбул. Я планирую продать их в качестве рабынь. Они довольно симпатичные, думаю за них немало дадут. *** Мы уже подплывали к Стамбулу, когда я смогла сформировать более-менее сносный план действий на ближайшее время. Хотя «план» — это пожалуй не самое подходящее слово: я примерно представляла, чего собираюсь добиваться, но никак не могла знать, что со мной собираются делать пираты, а значит и что собираюсь делать я. «Однако, что бы они со мной не решили сделать, никто не должен узнать, что я принцесса, иначе мне не избежать заточения в охотничьем домике или ещё где, а там и Хюррем тут как тут, — от мысли о рыжеволосой сутнаше я поёжилась. — А мне прекрасно известно, как она расправляется с теми, кого принимает за соперниц в любви. Нет, во дворец мне определённо нельзя — есть риск, что меня постигнет такая же участь что и Изабеллу. Надо сбежать отсюда». И главным помощником в этом моём стремлении я планировала сделать сеньора Гритти. «Куда бы не отправили меня пираты, я должна найти его, как-то связаться с ним. Он поможет мне вернуться, пошлёт весточку моему жениху…» Кому-то может показаться удивительным, что я, как и реальная принцесса, пытаюсь вернуться назад в европейский мир, однако, тщательно взвесив все «за» и «против», я рассудила, что оставаться в Османской империи опаснее, чем вернуться в Европу, ибо Хюррем не успокоится, пока не уничтожит меня, а Сулейман очень любит её, поэтому всё простит и всё дозволит ей в конце концов. Фридрих же очень любит Изабеллу, то есть меня, и будет на моей стороне, если в Европе у меня появятся враги. «Конечно, лучше всего было бы найти способ вернуться в моё время и страну», — думала я не раз, однако, как это сделать не имела ни малейшего представления. Я даже не могла вспомнить в какой конкретно момент я сюда попала. Помнила кем была, как жила, конкретные дни и события, но того, что случилось непосредственно перед тем, как я оказалась здесь, припомнить не получалось совсем. «Помню, вчера я вернулась с работы, легла спать, на утро проснулась, отмокала в ванне, массаж… Или нет. Кажется ванна была уже в этом мире, — я пыталась восстановить последовательность событий. — Боже! Что творится с моим мозгом?» В общем, вопрос с возвращением в своё время и пространство я так и не смогла разрешить, и я решила думать о более насущном: как обеспечить себе жизнь, и жизнь хорошую, в тех обстоятельствах, которые имеются на данный момент. Корабль причалил. Вопреки моим надеждам нас с Карминой не покормили, как-то было в сериале, впрочем это, как оказалось, было не самой большой из наших проблем. Я всё больше начинала беспокоться о том, как корсары распорядились нашей судьбой, и вскоре получила ответ на волнующий меня вопрос. Нас решили продать в рабство. Многолюдный рынок, все говорят что-то, но я не понимаю ни слова. — Госпожа! — взволнованно шепчет Кармина. — Мне так страшно. Что с нами будет! Мне тоже неспокойно, в голове так невовремя всплывает воспоминание о том, как Фирузе была в рабстве, как её купил какой-то мужчина и долго вёл с другими девушками под полящим солнцем, по грубой дороге, босыми и без воды… «Нет, нет! Я не должна думать об этом! — одёргиваю я себя. — У меня всё под контролем. Я же знаю, что будет — это огромное преимущество. По сюжету сейчас по рынку как раз должен прогуливаться Гритти. Нужно привлечь его внимание, а потом объяснить, кто я, и в какое затруднительное положение попала.» Я стала высматривать венецианца в толпе, но не находила. И чем дольше не находила, тем сильнее волновалась. «А вдруг он уже ушел с рынка? Вдруг я уже упустила момент?» — проносилось в моей голове чуть ли не ежесекундно. *** — За две недели мы отправили пятнадцать венецианских судов, гружёных тканями, медью, золотом, хлопком и лучшим шёлком. В галату сегодня утром вошло восемь судов, товар отгрузили. Наши сборы с рынка в этом месяце снизились, нам придётся надавить, — докладывает Марчелу. — Никакого давления, Марчелу, это исключено. Не надо обижать торговцев. Армия только вернулась из похода, в столицу привезли много трофеев. Появятся деньги и они потекут на рынок. А кто выграет? Мы, конечно. Давления не нужно. Надо немного терпения. Время идёт, растут их долги, а? У тебя ещё что-то? — Прибыли два корабля, сеньор Гритти. — Что за корабли? — Испанские. Но в Средиземном море их захватили турки. Есть заложники. — На борту какой-нибудь груз? Они будут что-то продавать? — Девушек продадут в качестве рабынь. — Ты же знаешь, меня это не интересует. — По слухам, одна из них — умалишённая, всё время кричит что-то не по-турецки, из раза в раз одно и то же. — Как забавно! Альвизо Гритти уже собирался сейчас же забыть эту странную подробность, как вдруг различил в общем гуле своё имя женским голосом и, что более всего удивительно на чистом испанском языке. — Кто-то звал меня? — Думаю вам просто послышалось, — отвечет Марчелу. Но звук повторяется и теперь уже оба мужчины отчётливо различают его. «Кто же это может быть?» — думает Гритти, ведомый любопытством, идёт на звук. Они с Марчелой выходят к пристани и, наконец, могут увидеть девушку, которая кричит. — Да это же та самая сумасшедшая! — удивлённо восклицает Марчелу. Заинтересованный Гритти подходит ближе. *** — Альвизо Гритти! Альвизо Гритти! — ору я во всё горло, ибо идеи получше у меня нет. «Ну же! Услышь меня, грёбанный венецианец! Ты должен услышать!» — думаю я, стараясь не поддаваться панике. — Принцесса, мне кажется, это не очень хорошая идея, — шепчет перепуганная Кармина. — Кого вы зовёте? Здесь никто даже не понимает нашего языка! А корсары злятся из-за ваших криков. Кажется, вот этот вот-вот ударит вас! — Спокойно, Кармина. Я нас вытащу — Yüz güzel, ama belli ki her şey beyinle uyumlu değil, — ворчит недовольный корсар. — Bu çılgın boku satıyorsun! Sanki kasıtlı olarak kâr bizi yere seriyor! Ne zaman susacak? Bağırmaktan bıktım. Onu susmaya zorlayabilir misin? (Личико красивое, но с мозгами явно не всё в порядке. Такую психованную хрен продашь! Как будто бы специально прибыль нам сбивает! Когда ж уже она заткнётся?! Достала орать. Может силой заставить её замолчать?) Наш пленитель угражающе встаёт, по всей видимости собираясь сделать именно то, о чём говорила Кармина. Но даже это на заставляет меня заткнуться. Если сейчас не докричусь — быть мне рабыней всю оставшуюся жизнь. Но тут в толпе я замечаю того самого торговца, который, как я очень надеюсь, поможет мне вернуться к без памяти влюблённому в меня жениху в Испанию. Он приближается к нам, подходит к турку, который уже собирался сделать со мной что-то явно не очень приятное. Они перекидываются парой слов на турецком, а затем Альвизо Гритти подходит ко мне и спрашивает уже на моём языке, кто я такая, откуда знаю его имя и зачем зову его. — Я кастильская принцесса Изабела Фортуна, невеста австрийского принца Фридриха Габсбурга. Мой корабль захватили турецкие корсары, они взяли меня в плен, не зная, кто такая на самом деле, — быстро объясняю я. — Вы должны помочь мне! Выкупите меня и мою служанку Кармину у этого турка и помогите вернуться на родину. И, будте уверенны, я щедро отблагодарю за услугие как только доберусь до своего дворца. — Вы утверждаете, что вы принцесса? — с подозрением уточняет Гритти. — Верится с трудом. И вы всё ещё не ответили, откуда знаете меня. Может быть вы всего лишь смышлёная рабыня из Испании, которая придумала невероятную историю, ради того, чтобы выбраться вместе с подругой из плена. — Если не верите, можете задать какие угодно вопросы, чтобы убедиться. Я знаю вас, потому что вы успешный торговец, а люблю заводить полезные знакомства. Я была бы даже рада познакомиться с вами поближе, если бы не нынешние обстоятельства. Вы умный человек, сеньор Гритти, и, полагаю, вы сами понимаете, какие выгоды вам может принести услуга мне в дальнейшем. Вы будете спасителем самой кастильской принцессы, я буду вам должна, мой жених Фридрих очень любит меня и не обойдёт вас благодарностью. Я сама была удивленна, как убедительно у меня получается произносить речь, которую я придумываю буквально на ходу. Вот что значит маркетолог со стажем! Уж чему чему, а убедительности меня жизнь научила. Кармина тоже смотрит с восхищением, и это вселяет уже больше уверенности. — Если же я всё-таки вру, покупая меня сейчас, вы почти ничего не теряете. Цена двух рабынь, уверенна, для вас — ничтожная сумма. Да и отправлять нас сразу в Испанию вовсе не обязательно, можете оставить у себя, пока не найдёте достаточных доказательств. Выясните, что я соврала — оставите насовсем, мы будем работать на вас или перепродадите нас кому-нибудь другому, если не пригодимся. — Да я многое умею, — робко вставляет Кармина. — Если выяснится, что я действительно принцесса, а уверяю вас так и будет, вы много приобретёте. — продолжаю я свои рассуждения, которые непременно должны убедить венецианца. — Ничтожный риск, ради шанса получить большую выгоду — это уникальный шанс, который выпадает не каждому. Помогите мне, и вы не пожалеете. Только закончив свою речь понимаю, что почти не дышала все это время. Вдыхаю побольше воздуха, в очередной раз радуясь, что на мне нет кошмарных корсетов и пенье, и смотрю на Гритти в упор, пытаясь подавить все его сомнения своей уверенность, при этом не выдать собственное волнение и прочесть на его лице, какое же решение он примет. Но он лишь загадочно молчит некоторое время, что заставляет моё серце бешено колотится в груди. И только слова Кармины о том, что я такая сообразительная и мудрая и что с такой госпожой её точно нечего бояться, слегка подбадривают. Наконец, венецианец что-то говорит нашему продавцу на турецком, а потом поясняет и нам с Корминой: — Я куплю вас, остальное обсудим позже. Однако это не значит, что я вам поверил. — Уже обращаясь только ко мне, он с какой-то странной клыбкой добавляет: — Извините, леди, но вы совершенно не похожи на принцессу. «Ещё бы! — думаю я и вздыхаю с нескрываемым облегчением. — Пока не всё кончено, уверенна, мне предстоит ещё многое пережить, но главный шаг уже сделан. Я выхожу из сюжета, в конце которого я умираю. Мне нужно действовать в том же духе!» Я думала оптимистично. Первый успех подействал на меня обнадёживающе, я увидела шанс изменить плачевную судьбу. Тогда я и предположить не могла, как грозной силе я бросила вызов, как неотвратимо все события стремятся вернуться к изначальному ходу. Всё оказалось не так просто, но признать абсолютное бессилие, значит сдаться. А я не сделась и то, что ожидало меня в конце пути… стоило всех приложенныйх усилий и жертв. Стоило всего.