Вы сами – волшебство

Когда Эми получила свой дар, первое, что она заметила — как изменились ее рисунки. Будто что-то щелкнуло в ее мозгу, и вдруг она смогла рисовать именно так, как представляла себе. Каждый набросок получался живописным и уютным, и Эми с головой ушла в рисование идеальных маленьких пейзажей, далеких хижин с весело дымящимися трубами, идиллически мирных озер и пастбищ, рядов деревьев с крошечными листочками, почти как настоящими. Это явно нравилось ее тетушкам и впечатляло сверстниц. Что Эми было не особо по душе — то, как изменилось отношение к ней других девочек в школе. Дар не заставил исчезнуть неприязнь к ней, но никто не осмеливался показывать это теперь, потому что большинство ее обожало. Идеальная малышка Эми. Но даже когда другим она нравилась, даже когда ее любили — если такое отстраненное чувство можно назвать любовью — они всегда держались на расстоянии от Эми, не зная, что делать с ней, танцуя вокруг на цыпочках. Так продолжалось до тех пор, пока она не встретила Лори. Ему было плевать на дар — на все их дары. Он хотел дружить с Джо, путаться под ногами у Мег, а Эми считал вредной младшей сестренкой. Он не боялся дразнить ее, разговаривал с ней всерьез, и даже иногда брал ее с собой и Джо, когда они шли гулять. Когда Эми приехала в Европу, там к ней относились с тем же привычным почтением. Фред Воун был готов целовать землю, по которой она ступала. Как все остальные, он хвалил ее пейзажи и наброски зданий, которые они видели, похожие на цветные снимки. Ничего нового Эми от него не слышала — все те же комплименты подбору красок и композиции. Он восторгался тем, как грациозна она в бальных залах, как легка ее поступь. Эми не знала, восхищается ли он ею или ее даром. И она едва не вышла за него замуж. Едва. Произошло что-то, что сбило ее с толку и взволновало. Лори попросил ее нарисовать что-нибудь другое для разнообразия. Эми посмеялась над идеей выйти за рамки, ведь у нее так хорошо получалось то, что она делала, но то, что вышло в результате… Четыре фигурки, взявшись за руки, взбегали на поросший травой холм. Они ничем не походили на окружавшие Эми изящные и элегантные статуи. С одной из них слетела шляпа, а передник был заляпан чернилами, у другой шпильки выскочили из золотистых кудрей — но все они смеялись. Их платья и трава вокруг были написаны резкими, неаккуратными мазками, цвета выглядели грязными. Закончив, Эми будто вышла из транса, на ее переднике, на пальцах, даже на лице остались пятна краски — Лори стер их со смехом, когда она прибежала к нему, чтобы показать свою работу. — Этот рисунок мне нравится больше всех, — сказал он. — Но… я не знаю. Он не такой правдоподобный и не очень-то аккуратный, — ответила Эми, почувствовав себя неловко. — Ну, это похоже… — Лори прервался, посмотрев на рисунок ближе. — Это похоже на вас четверых. Я почти слышу ваши голоса. И это радует мое сердце. Это случилось за неделю до их ссоры. Оглядываясь назад, Эми понимала, что ссора была не так уж и плоха. Ей не доставило удовольствия отчитывать Лори, но это прочистило ему голову — как он сделал для нее самой. Что-то началось в день, когда она нарисовала тот рисунок, и, похоже, все еще становилось на место. Только Лори посмотрел сквозь цветочки и рюшечки и осмелился согласиться с тем, что Эми чувствовала. Она может стать лучше. Он был единственным, с кем она могла так говорить. Они оба смогут стать лучше, держа зеркала друг для друга. Зеркала, отражаться в которых немного неприятно, но в то же время приносит облегчение. Эми Марч казалась идеальной во всех смыслах этого слова. Она вышла замуж за того единственного, кто сказал ей, что это не так.

* * *

С того дня, как Джо получила свой дар, она изо всех сил пыталась держать его в узде. Честно говоря, это утомляло. Ей приходилось читать «Широкий, широкий мир» под зонтиком, чтобы дождь не мочил страницы, когда она плакала. Работая над рукописью, она крепко держала листы и придавливала их чем-нибудь, чтобы вихри ее чувств не смели их со стола, пока не высохли чернила. Когда Эми сожгла ее книжку, разразилась буря, какой Конкорд еще не видывал. Семья слышала, как завывает ветер на чердаке, как хлопают ставни, открываясь и закрываясь, но сдавленные крики и мольбы Джо, пытающейся успокоить свой гнев, были не слышны. Несколько лет спустя другая буря чуть не превзошла ту. Лори ожидал, что прольется легкий дождик, подует теплый ветерок, может быть, выглянет радуга. В тот день лило как из ведра, и потоки дождя сносило необычайно холодным ветром, проникавшим сквозь одежду и вызывавшим дрожь. Солнце не выглянуло до тех пор, пока Лори не уехал в Европу. Семья ожидала еще одной бури, когда умерла Бесс, но утром стало видно, что все вокруг покрылось инеем. Весна задержалась еще на неделю, пока горе Джо не утихло. У Мег не было дара предвидения, но с той минуты, когда тот профессор ступил на порог и вдруг потеплело на несколько градусов, она поняла, что возможны только два исхода: свадьба или ураган. Весь вечер Джо отгоняла облачка, из которых выглядывали радуги — они возвращались назад, когда Фридрих смотрел на нее. Лори любезно смахнул пару облачков, пока Джо так увлеченно смотрела на Фридриха, что не заметила, что они вернулись. Миссис Марч внимательно следила за погодой в тот день, когда Джо ушла за покупками. Погода сбивала ее с толку. С каждой минутой становилось все холоднее и пасмурнее, пока внезапно не выглянуло солнце — но через несколько минут пошел дождь. Фридрих наблюдал в лавке за тем, как Джо глубоко вдыхает и выдыхает, бормоча себе под нос «чистое небо» и пытаясь не вымочить продавца. Маленькие градины упали на пол, когда тот накинул шаль ей на плечи, спрашивая, не предпочтет ли «его супруга» эту. Если он спросит сейчас, что будет? Можно только надеяться, что выглянет солнце, но если он случайно вызовет катаклизм? Был только один способ это выяснить. — Душа моя, почему вы плачете? Легкая морось сменилась ливнем, и Джо выкрикнула, пытаясь перекрыть гром: — Потому что вы уезжаете. Простите, это ужасно, я сейчас все остановлю. — Нет! Нет, это прекрасно, Джо. У меня нет ничего, кроме большой любви, чтобы предложить вам. Я приехал узнать, нужна ли она вам, — грохот бури стал еще громче, но Фридрих крепче вцепился в зонтик и храбро закончил свою речь: — Найдется в вашем сердце место для старого Фрица? Он едва разобрал энергичное «да» Джо за шумом дождя, хлещущего по мостовой, но даже если бы не услышал, ответ был ясен по выражению ее лица. Пока они возвращались домой, небо неторопливо расчищалось. Когда Джо наклонилась к нему, стоя на ступеньку выше на крыльце, между их носами проскочили искры, и Фридрих широко улыбнулся, предвкушая, что это чувство останется на долгие годы.

* * *

Мег всегда шила лучше, чем ее сестры. И она говорила так не из тщеславия. Это была чистая правда. Ее штопка никогда не расползалась, швы держались даже на платьях Джо, с которыми та обращалась так небрежно, что по всем законам природы они должны были разойтись, а ее вышивка… Поначалу всем казалось, что Мег не получила дара. Ничего заметного не происходило, и годами она думала, что дар обошел ее стороной, пока грозовые тучи собирались над головой Джо, а глаза Бесс становились зелеными. А потом она вышила маленькую фею в уголке носового платка для Бесс, и та снова принесла ей этот платок через несколько дней: — Она шевелится. Мег изучила вышивку. Хм. — Нет… Мне кажется, мы просто забыли, как она выглядела. Это же невозможно. А потом маленькая уточка, которую Мег вышила на краю одеяла, однажды вечером стала шлепать лапкой. Живая вышивка! Вышивая свое свадебное платье, Мег любовно украсила подол белыми бабочками, и их крылышки нежно трепетали, когда она шла к алтарю.

* * *

Дар Бесс испугал ее, когда она его получила. Но он такой полезный, возражали соседи. Немало женщин и детей просило рассказать, когда их мужья и отцы вернутся домой с фронта. Кто победит на войне? Вернутся ли они живыми? Писем нет уже не первый месяц, пожалуйста, посмотри! Даже Джо попросила ее как-то раз: — Можешь посмотреть на наш дом через месяц и сказать, с нами ли папа? Бесс было слишком страшно. Мама сказала, что если она не хочет заглядывать в будущее для кого-то, то и не надо. Поэтому дар Бесс оставался по большей части невостребованным. В первое время она иногда прощупывала его границы из любопытства, но это выматывало, и ей не нравились головные боли. Конечно, иногда Бесс жалела, что не воспользовалась даром. Для Хаммелей, наверное. Если бы только она посмотрела в будущее, и ребенка показали доктору раньше… Как жаль, что никто не владеет даром поворачивать время вспять. В последний раз Бесс использовала свой дар, когда почувствовала, что слабеет. Весь вечер она слушала, как Джо строит планы отвезти ее к морю, и не могла отделаться от дурного предчувствия. Она заглянула в собственное будущее и обнаружила, что не может зайти далеко. Разум Бесс пытался ухватиться за что-то недосягаемое — это было странное чувство, которого она раньше не испытывала. Вместо этого она сосредоточилась на Джо и пошла вперед, сильнейший приступ боли скрутил ее. Испугавшись, но не отступившись, Бесс посмотрела в будущее и увидела, как вся ее семья собралась вокруг пианино, с ними был человек, которого она ни разу не встречала. Она пригляделась получше и сразу поняла, что это тот самый профессор, о котором рассказывала Джо. И они тихо пели, как обычно по вечерам, но в глазах Эми стояли слезы. А где же она сама? Встревожившись, Бесс углубилась в будущее дальше, дальше, чем когда-либо. Ей казалось, что она водит руками по корешкам книг в библиотеке, раскрывая их на случайных страницах. Маленькая золотоволосая девочка, Бесс. У нее глаза Лори, о боже, и она так похожа на Эми. И такая хрупкая. Вот она стала крепче, рядом с ней — сын Джо, и, похоже, профессор остался здесь, потому что Джо подсаживала детей ему на плечи, чтобы те дотянулись до дерева… Дом тети Марч? Нет, теперь уже нет. Джо, это дом Джо, и в нем столько народу. Родители Бесс старели на глазах, пока она быстро и бесконтрольно проносилась по будущему — и куда делся Джон? Что это, пожар? Высокий светловолосый мальчик подхватил другого, поменьше — Деми, это он. Они кузены? Где же она? Где была она, когда все это происходило? Деми толкал тачку, в которую были аккуратно сложены пучки салата, по грязной тропинке к домику с садом. Дейзи придерживала тачку сзади, чтобы колеса не так подскакивали на ухабах, в кармане ее передничка торчал букет цветов. Они поздоровались с бабушкой, целуя ее в щеку. — Что это, дорогие мои? — спросила она, посмотрев на маленькую тачку. — Это салат Деми с его участка! Тетя Джо сказала, что уже можно собрать урожай. — И я решил привезти его тебе, подумал, что ты будешь рада. Правда? — Как мне повезло, — миссис Марч крепко обняла племянника и племянницу Бесс. — У меня такие милые внуки. Спасибо, Деми. Не поможешь ли занести все это в дом? Я накрою на стол. — Я вырастила цветы в моем садике, — сказала Дейзи, вытащив слегка помятый букет. — Я подумала, может, подарить их тете Бесс? Вот, я должна быть здесь. Должна. — Конечно. Мы… мы зайдем на кладбище на обратном пути от тети Джо, — голос мамы прозвучал чуть сдавленно. — А пока поставим цветы в воду, чтобы не завяли, и вы расскажете мне, как дела в Пламфилде. Кладбище? Бесс, ахнув, резко вернулась в настоящее. Нет. Кладбище? Увидеть ее? Она, должно быть… но как долго? Дейзи и Деми было не больше двенадцати в этом видении. Бесс попыталась объяснить это Джо, как могла, над ними сгущались тучи, но она все равно продолжала. — Это… это еще не скоро, — сказала Джо. — Должно быть не скоро. Ты не можешь уйти так рано, ты же поправишься, да? — Джо… Мне кажется, осталось мало времени. — Что ж… ты можешь посмотреть еще раз? Посмотри, должно найтись что-то, что я могу сделать. — Я умею видеть будущее, а не менять его. Уже слишком поздно. Это не только мой дар, я это знаю. Я чувствую. Джо замолкла, капли дождя начали падать на их лица и на песок рядом.