Происшествие

      Вставать с первыми петухами, хотя ладно, не с первыми, потому что первые могут и в три утра запеть… Так вот, вставать с третьими петухами — дело непростое, но для Данко это был сущий пустяк. Просыпался он всегда легко и радостно, так как знал, что матушкины оладушки особенно вкусны на рассвете. Она их выпекала в печи на большой жаровне, затем обильно поливала топленым маслом и подавала на стол горяченькими с крынкой жирной сметаны. Возможно, благодаря матушкиному искусству готовить Данко сызмальства приучил себя просыпаться с третьими петухами.       Сегодня утром, умяв почти два десятка пухлых и пористых оладий, он выслушал, что следовало сделать. Страда ещё не началась, но каждое утро Данко нужно было косить их участок луга рядом с речкой и выполнять другие обязанности. Отец, пригладив светлую бороду, с любовью смотрел на сына. Позднее долгожданное дитя, поскрёбыш, но какой ладный оказался!       Вольга и Любава поженились, когда обоим было по семнадцать лет, оба рано осиротели, и единственным их желанием было поскорее обзавестись как можно большим количеством ребятишек. Но шло время, по деревне уже поползли слухи, что Любава порченная, не может зачать или что Вольга бессильный. Молодые люди печалились, молились и старались не обращать внимания на пересуды. Миновали годы, они уже смирились с бездетным житьём, пока однажды в деревню не пришла ведьма.       Выглядела она как совсем юная девушка с венком из ромашек на черных волосах. Ведьм у них почитали и побаивались, поэтому пришелице оказали радушный прием, но за помощью к ней обращаться не спешили. Местный поп колдуний не одобрял, но и не препятствовал им, просто во дни пребывания тех в деревне он закрывался в своём домике и молился с семьей. Эта ведьма выбрала дом Любавы и Вольги для постоя. Она же и помогла супругам, составив какое-то питье и поводив руками над чревом Любавы. И вот, после её ухода и месяца не прошло, как выяснилось, что хозяйка дома забеременела.       В деревне снова начали шептаться, но эти слухи резко прекратил священник, который сам пришёл домой к Вольге, окропил все углы святой водой, а потом в церкви перед службой возвестил, что Любава была «благословлена» и счастье своё позднее получила от Господа. Деревенские почесали затылок, переглянулись, ещё пошушукались между собой, да успокоились. А черед девять месяцев Любава разродилась крепеньким бутузом.              Пока сын уминал оладьи, Вольга степенно говорил ему, что ему предстояло сегодня сделать. С утра покос, потом коровники почистить, навоз смешать с сеном и оставить в стороне, потом решат: либо на кирпичи пойдёт, либо огород малыми долями удобрить. У их семьи на участке имелась большая делянка, вся засаженная заморской ягодой. Лет пять назад появился в деревне коробейник, который предлагал чудо-растение, прямо из Франции.       — Слушайте, добрые люди, — потряс льняным мешочком торговец. — Это называется «помм о д`ор», по-нашему значит «золотое яблоко»! Плод дивный и видом, и вкусом. Налетай!       Но упрямые деревенские слишком настороженно относились ко всему новому. Да и что это за называние такое «помодор», почти как «помой, дура» звучало! Острота разлетелась по толпе, и тем самым заморской ягоде был вынесен приговор. Да вот только вперёд Вольга вышел, он был большим охотником до всякого новшества. Сговорились о цене, коробейник ещё кратко рассказал, как выращивать ягоду, затем ударили по рукам и разошлись.       Жители деревни ехидно прозвали новое растение «доркой» и насмешливо следили за тем, как степенный Вольга возделывал у себя огород. Только вот летом стало не до смеха, на вкус ягоды оказались превосходными: сладко-кислыми. Хозяйки живо смекнули, что из него можно и варенье варить, и салат рубить, и в супы добавлять. Вольга щедро делился урожаем, а сам, отобрав самые спелые и красные плоды, извлек из них семена для следующего года. Потом соседи попросили и себе семян отсыпать. Вскоре «дорка» стала обычной огородной культурой, а тот коробейник больше к ним не захаживал.              Данко поблагодарил мать за завтрак, отца — за заботу и радостно выбежал из избы. Скоро восемнадцать лет мальчику, в плечах косая сажень, роста пусть и не очень высокого, но из-за широкой кости он казался исполином. И, самое главное, Данко никак не мог бросить мальчишеских замашек. Особенно любил различные соревнования. Любимыми его забавами были кулачные бои, подъем тяжестей и, конечно же, метание «барашка». Никто не знал, откуда к ним пришла эта игра, только вот каждую неделю в воскресенье деревенская молодёжь собиралась за околицей и желающий бросал свой снаряд. На самом деле это были мячи из бараньей шкуры, для тяжести набитые песком. Метать «барашка» было делом нелегким, и оттого Данко просто обожал это занятие.       Вот и сейчас, наточив косу, Данко направился на луг, зажав под мышкой «барашка», после косьбы он собирался немного потренироваться. Солнце ещё не начало припекать, в его золотистом сиянии срезать сочную, покрытую росой траву было настоящим удовольствием. По крайней мере, для здоровяка Данко. Выкосив приличный лоскут луга, он оставил траву подсыхать. Не дело это — кормить скотину свежескошенной травой, от такого некоторых коров раздуть могло, как шар! Данко не смог сдержать смешка, представив шарообразных коров. Отцу приходилось протыкать им бока длинной иглой. Тут юноша посерьезнел, всё же мучение любимых бурёнок было ему невыносимо.       Закончив с косьбой, он решил посвятить час-другой тренировке. Дабы не бегать за «барашком» по всему лугу, Данко решил эту проблему с присущим себе легкомыслием: он просто запускал снаряд вверх. А что, удобно. «Барашек» потом всё норовил его по лицу ударить, но Данко ловко ловил сорванца. За этим приятным занятием, когда бараний шар всё выше и выше поднимался в воздух, юноша не заметил странную птицу.              Птица летела высоко и с земли могла показаться силуэтом девушки на метле. Данко, хотя и появился на свет благодаря мягкой магии, с колдовством был не знаком, хотя бы потому что за всё время его жизни ни одна ведьма больше не появлялась в деревне. В очередной раз «барашек» взмыл в вышину, навстречу ясному голубому небу, но вместо того, чтобы мирно вернуться обратно, он встретился с симпатичным задом молодой ведьмы, которая в этот злополучный день пересекала небо на метле.       Мария вскрикнула, когда её по мягкому месту ударило нечто мохнатое. Она не смогла удержаться на метле и, сорвавшись, полетела вниз. Метла продолжила полёт по заданному курсу, вот удивятся в Академии, когда обнаружат её одну без хозяйки! Приняв неизбежное, Мария раскинула крестоообразно руки и полетела спиной вниз. Падение с такой высоты превратило бы внутренности обычного человека в кисель, для ведьмы же это могло быть чревато максимум небольшим сотрясением мозга и парой синяков. Мария очень рассчитывала на легкий исход.       Данко, открыв рот, наблюдал за тем, как с неба рухнуло что-то белое, укутанное в ярко-рыжие густые волосы. Он подбежал к ведьме, которая со стоном держалась за ногу, и обомлел. Девушка зло посмотрела на него и принялась ругать на чём свет стоит, но юноша её не слышал. Всё его внимание было поглощено зелеными, как молодая листва, глазами, в которых сейчас дрожали хрустальные слезинки. Также он очаровался созвездием прелестных веснушек на белоснежной коже, прямым тонким носом и, конечно же, волосами. Волосы цвета огня! Не иначе! Они были так густы и блестящи, что у Данко пересохло в горле, и всё, на что он был способен сейчас, это глупая, счастливая улыбка.       Мария потирала лодыжку: кажется, не перелом, но всё равно болит! Она вспомнила все самые хлесткие и безобразные ругательства, которыми виртуозно владел покойный папаша. Почему-то в этот момент она вспомнила не терпеливую кроткую мать, а этого безумца, одержимого страстью к бутылке и истязанию собственной жены. Мария никогда не могла понять, почему истинной любовью её мамы стало это чудовище: рыжее, тощее, со злыми зелеными глазами и метким кулаком. Девушка ненавидела себя за то, что была на него похожа, и иногда ненавидела мать за то, что та не смогла вовремя уйти…       Теперь перед ней стоял деревенский увалень, синеокий и светловолосый, с раздражающей широкой улыбкой. Мария чувствовала, что она сатанеет от этой доброжелательной лыбы! Вот бы сейчас подскочить и вмазать ему хорошенько по довольной физиономии, такой открытой и доброй, что ей выть хотелось. Внезапно она с ужасом осознала, что наследие отца — это не просто цвет волос и веснушки, а нечто гораздо более опасное. Девушка перевела беззащитный взгляд на юношу, и тот решил, что самое время представиться:       — Здравствуйте, я Данко, — улыбка стала ещё шире.       — Мария, — нехотя ответила она, затем, спохватившись, напустила в голос стужу. — Из-за вас я упала с метлы.       Он почесал затылок и виновато опустил голову.       — Мне… э… жаль.       Затем Данко вновь посмотрел на Марию ласковыми голубыми глазами, и она ощутила нечто странное. Тепло прошлось по её телу, пощекотав шею и заставив напрячься соски. Она внезапно ощутила прилив желания, ей захотелось опрокинуть этого дурня в траву, наложить чары, чтобы он не шевелился, а самой сорвать с него эту нелепую рубаху с вышивкой и… Тут девушка к изумлению Данко ударила себя по щеке.       — С вами всё в порядке? — спросил он с искренним участием.       — Да! — она попыталась рывком подняться на ноги, но застонала, стоило наступить на пострадавшую ногу.       — Так не годится! — решительно сказал юноша.       И не успела ведьма возразить, как он с легкостью подхватил её на руки и, забыв про косу и «барашка», широким шагом направился к деревне. Марию оглушили собственные чувства. Её глубоко волновали мышцы на его могучих руках, раньше она никогда не была так близко к мужчине. Его запах напоминал травяную настойку и терпкость свежеиспеченного ржаного хлеба, а ещё ей чудились нотки карамели. О, боги! Она всегда гнала от себя мысль о том, что когда-нибудь встретит того самого! И это случилось, да ещё с кем? С деревенским чурбаном! С великолепным, надо сказать, чурбаном. Не в силах противиться соблазну, она обвила его толстую шею руками и положила голову на плечо. Ах, как славно!       Данко боялся дышать, особенно когда красавица прильнула к нему и, кажется… замурчала. Он осторожно втянул носом аромат её восхитительных волос. Они пахли ветром и солнцем. Вот он никогда не задумывался, что ветер и солнце могут пахнуть, оказывается, ещё как могут, и это был на редкость приятный запах.              Пока он нёс свою ношу по деревни, из домов стали выглядывать любопытные жители. Все с изумлением смотрели на то, как Данко держал на руках простоволосую девушку в белом платье и узких кожаных башмачках! Деревенские предпочитали лапти, а тут такое диво. Всё в облике незнакомки дышало инаковостью, от возмутительных рыжих волос до наряда. Ребятня, как всегда, более раскрытая всему новому, чем взрослые, со смехом окружила здоровяка и его удивительную ношу. Никто не рисковал дернуть девушку за волосы или рукав, но одна девочка решилась на вопрос:       — А ты кто? — спросила малютка лет восьми.       Мария нехотя открыла изумрудные глаза и повернув голову посмотрела на неё.       — Я Мария, — затем через мгновение добавила: — Ведьма.       Дети со смехом разбежались, а взрослые всплеснули руками, кто-то отправился к дому священника, чтобы предупредить. Но Данко уже открыл одной рукой калитку своего дома, куда внёс разомлевшую колдунью.              Выздоровление Марии прошло быстро и благополучно, только вот она так привязалась к увальню, а он — к ней, что у неё просто не было сил расстаться с ним. Священник, всё тот же, который крестил Данко, побеседовал с ней и, поняв, что та не представляет опасности, благословил на житье в деревне. Мария, или Марья, как её стали называть все вокруг, очень помогла деревенским со сбором урожая, к даже ней стали приходить люди со своими болезнями, и в большинстве случаев она умела помочь им.       Данко забросил мальчишеские забавы, в том числе и метание «барашка», теперь он был занят тем, что вместе с приятелями строил себе избу рядом с родительским домом. И хотя Марья ещё не ответила согласием на его предложение повенчаться, он со свойственным себе оптимизмом решил подготовиться.       Девушка же пребывала в сомнениях, из Академии прислали письмо с голубем, где потребовали от Марии как можно скорее явиться к ним. Староста курса, образцовая ученица по мнению администрации, не могла так просто перечеркнуть будущее и связанные с ним перспективы. Она тянула с ответом. Любовь — это чувство, неожиданно пробудившееся в сердце, было прекрасным, Данко тоже был прекрасным, деревня, располагавшаяся в живописном краю рек и озёр, тоже была прекрасной. Марья за три месяца лета успела привязаться и к местам, и к людям. Но как же её мечты? Как же звание Верховной ведьмы и желание посвятить себя ведовской науке? Она так долго к этому шла, столько всего преодолела! Сомнения обуревали молодую ведьму.       Но решиться ей помогли помидоры… Поначалу ведьма с опаской относилась к крупным красным плодам, ведьмы использовали томаты для приготовления зелий. И то ли садовник в академии был так себе, то ли дело в плодородной почве этой деревни, но те помидоры, которые она пробовала раньше, были невообразимо кислы. Тем сильнее оказалось удивление, когда она поддалась на уговоры Данко и попробовала один плод. Сначала один, потом ещё один и ещё один! Какая вкуснота! Мария с наслаждением высасывала сок, затем вгрызалась в упругую мякоть, в конце концов у неё стало слегка пощипывать губы от обилия съеденных «дорков». Данко, присутствующий при этом, тогда впервые решился поцеловать свою красавицу.       В конце августа Марья сходила к попу, попросила у него бумаги и чернил, чтобы написать ответ в Академию. А 6 сентября их с Данко обвенчали, спустя положенное время 20 июня на свет появилась крошка Калерия. Любава и Вольга шутили, что малышка оттого такая красная, что мать той осенью съела в одиночку пару ящиков «дорков». Марья только смеялась в ответ. Прошли годы, и она не жалела о своём решении оставить Академию. Ей открылось, что на самом деле она хотела именно этого: любимого мужа, прелестную дочь и дом, где слышался смех, а не пьяные вопли и звуки ударов. Хотя ещё долго её продолжали мучить кошмары из прошлого. Иные раны никогда не затянутся.