Ночь придёт И Луна взойдёт Ты на бой, простившись, Отправишься вперёд…
Недалеко от леса, утопая по колено в снегу, стояли дети. Кто-то уже в маске, кто-то держал в руках. Все они обернулись на хруст позади. Увидев Антона, кивнули, вместо приветствия и вновь уставились на заснеженную поляну. Ни лишнего вопроса, ни сомнений не поселилось в их головах. Каждый был сам за себя и вместе, каждый знал, что отступать нельзя. Ромка поправил маску рыси и взял за руку стоящую рядом Полину. Натуральные вороньи перья отпадали от её маски и полосовали снег чёрными короткими штрихами. Антон встал между ними и Бяшей с Катей. Пятым. Оглядев своих друзей, он достал заячью маску. Азартно вздохнул, закашлялся. Ветер обдавал человеческое лицо исходящими от него же клубами пара. Антон нацепил звериную маску, щёлкнув резинками, размял шею, тряхнул плечами. Всё внезапно смолкло, ожидая. Катя откинула косу за спину. Бяша нахмурился, пошевелив кудрявой маской. Остальные тоже приготовились, ища между кронами тех, кто сделает эту ночь их самым жутким кошмаром. Сумерки настали довольно быстро. Посреди небосклона уже маячила полная луна. Команда двинулась к лесу, но замерла, когда лес шёл уже на них.Ночь придёт, И Луна взойдёт. Смерть, тебя целуя, На поле брани ждёт. С неба обрушены Отрезанным ломтём, Мы посадим дерево И вместе заживём.
Лохматые сгнившие чучела шагали к опушке. Трещали сосны, расступаясь. Кривые ноги людоедов походили на повалившиеся деревья. Снег вьюгой вздымался у огромных лап. Их образы покрыла рябь поблёскивающих в свете луны снежинок, летящих с земли в небо. Фигура поменьше разбежалась и взмыла ввысь. Могучие лисьи лапы оттолкнулись и тоже оторвались от снежного наста. Луна приняла обе тени в свои объятия. Дети задрали головы и, щурясь, наблюдали сквозь прорези масок. Видя, как звери стали увеличиваться, все пятеро взяли друг друга за руки. Кто-то опустил взгляд на остальных противников, кто-то продолжал наблюдать за удивительным полётом лисы и совы. С уцелевших деревьев сошёл весь снег, когда двое гигантов приземлились по обе стороны поляны. Вся компания повалилась на землю, но руки расцепили только когда пришлось подниматься. Горбатое нечто дыхнуло из волчьей пасти, хрипя рыча. Волчик вытянулся во весь рост, затем, вновь опустился на четыре лапы и встал возле лисы. Короткая шерсть медведя покрыта кровавой росой и смердит медленно гниющей на морозе падалью. Их вой, такой глубокий и громкий. Крик самой Тайги через её призраков и слуг. Куклы встали полукругом, чуть скучковались, освобождая место для Него. Удивительно спокойная мелодия флейты разнеслась по округе. Шею обдало прохладой, чуть кололи маленькие снежинки. Сквозь одежду и обувь впервые за вечер просачивался холод. Сырой, липкий. Капли пота огибали мурашки на спине и предплечьях. Дети синхронно вздохнули, встречая Его. От волнения бросило в жар. Под масками открылись рты и округлились глаза. Даже Антон, которому доводилось видеть Хозяина леса, выставил плечи вперёд и сглотнул ком в горле. Впервые промелькнула мысль о том, что он привёл друзей на верную смерть. Трусливый предатель. Белые глаза распахнулись в нескончаемой черноте, словно бы на поляну смотрел сам лес. Среди крон различались рога. Фигура во мраке пошатнулась, а с ней, казалось, и весь мир. Хозяин шёл медленно, но придвинулся ближе других зверей. Между рогов покорно устроилась луна. Свет её будто побледнел, чтобы не соперничать со светящимися звериными глазами. Запах болотной воды и чего-то ягодно-кислого осел на языке. Из тела, похожего на сгнившее внутри дерево, с каждым тяжёлым вздохом вырывался треск, кряхтение и едва слышное блеяние. Остальные звуки тут же оказались погребены под незыблемым величием чудовища. Бяша задрал голову так, что подавился. Сдвинув маску, он сплюнул через щель между зубов и покрепче взял Катю за руку. Та отбросила в сторону всё прежнее высокомерие и прильнула к нему. Полина попятилась и метнула взгляд сначала на Рому, потом на Антона. Уверенность последнего должна была успокоить, но почему-то наоборот пугала. Все прежние ссоры показались такими пустыми перед тем, с чем им предстояло сразиться. Ромка отпустил её ладонь и достал из куртки раскладной ножик. Сделав пару шагов он выбирал цель посложнее, держа в голове обещание Тоши взять главного на себя. Без ожидаемого блеяния, голосом не из тела, а отовсюду; голосом каждой снежинки и каждой иголочки на елях, для всех и только для Антона прозвучала последняя звериная песня: — Все арии спеты и чаша пуста. Давно уже к нам прилетела сова И мы не танцуем при полной луне, Шерсть волчья спокойно прильнула к спине. Отбило копыто последнюю дробь, Вновь завоет над этими землями скорбь. Медведь и лиса, ночь и Тайга Знают печальную роль слабака. Зайчик! Все повернулись на Антона. Он смотрел точно вверх и обводил языком занывшие дёсна. Ноздри расширились, зашипев воздухом. Зайчик пошевелил усиками, наклонил голову. Изъясняться нужно было на их языке, иначе не поймут. — Даже не думай, козлина гнилая! Они — не угощение для твоих тупых кукол и тебя, лесное ублюдище. Вон пошёл со своей шайкой-лейкой, пока мы вас не разорвали. Смех. Короткий и раскатистый как гром, тонкий и грубый. Визг, фразы, мычание в попытках сдержаться, вновь взрывной хохот. Хозяин же молчал, но и не думал остановить безумные звериные трели. Боль ударилась о виски, заполнила уши. Вера в надёжность плана начинала покидать команду, пусть их и сильно впечатлила реплика Антона. Даже если он не сможет, точно сделает всё возможное. Значит, всем надо постараться. К Ромке первому вернулась решимость. Хотелось тоже сказануть что-нибудь и заткнуть, наконец, кривые пасти. Монстры сужали полукруг, продолжая раскатисто смеяться. — Др-р-р-раться захотел? — Не поздно ли давать отпор? — Безухухухумец. Игнорируя речи самоуверенных прихвостней, Хозяин убрал флейту и отступил на пару шагов. — Хорошо. Будь по твоему, Зайчик. — Он раскинул руки, подзывая к себе остальных. — Раздерите их жалкие туши! Растащите по всей Тайге! Е ш ь т е! Ни прежнего облика ни хоть чего-то привычного в них не осталось. Чёрные сгустки с глазами и кривыми клыками обращались по очереди. Сова, медведь волк и… — Ну, что ж, — Вздохнула Алиса. — потанцуем. В последнем слове слышался искажённый писк, иной звук на грани восприятия человеческого уха и снова смех. Другой, не тот, поддерживающий «своих». Какой-то знакомый, почти прежний её смех. Может, она, по лисьей привычке, замышляла что-то скрытое от всех. Или верила в победу Антона, видя в нём того, кто, наконец, освободит души, обещанные Хозяину очень давно. Не только в нём. В них всех. В тех детях, кто не станет добычей. Никогда. И волей разрушат и целую вселенную, если понадобится. Дальше сражаться пришлось по одиночке, но никто не боялся. Антон был прав. Нечеловеческая прыть овладела ими и несмотря на грузность зверей, дети давали равный отпор. Полина в роли вороны сражалась в воздухе с совой. Бяше достался медведь, Роме — волк. Катя с лисицей ходили кругами друг перед другом, шипя и скалясь. И только Антон стоял без дела. Все жилы и фасции обдало кипятком. Душа пылала, распрямляя некогда опущенные плечи. Всё внутри будто вставало на свои места. Не терпелось нанести удар первым, но он выжидал противника. Наконец, Хозяин выставил копыто вперёд. Разорванная по подолу ткань его одежды вилась по ветру. Он раскрыл челюсть. Оттуда выполз раздвоенный язык, то закручиваясь в спираль, то вновь распрямляясь. Антон огляделся по сторонам и заметил, что абсолютно все на поляне уставились на них. Сквозь маску блондин выдал подобие оскала и бросился на соперника. Легко подпрыгнув, Зайчик крутанулся в воздухе и приземлился на торчащий хребет. Он оттолкнулся и едва успел ухватиться за рога, как козёл скинул его с себя, не оставив ни единого шанса. Ночь вибрировала в такт блеянию. Воздух шёл волнами, как над костром, блеск отдельных снежинок сливался в единое месиво на которое Антон готов был упасть. Он даже не услышал собственного крика. Мир кружился под ногами быстрее, быстрее. И внезапно. Всё стихло.Ночь придёт, И Луна взойдёт. Отгремят все битвы И закончится поход…
Пальцы окоченели, не слушались. Антон понял, что держит их в снегу. Он осторожно встал, оперевшись ладонями на колени. Смотрел под ноги, но недолго. Ледяной воздух зазывающе обдал лицо снизу вверх. Антон прижал к голове длинные уши, но ничего, кроме хруста снега под своими же ногами, не услышал. Он нашёл в себе силы выпрямиться и тут же понял, что ночь давно кончилась. Сейчас точно позднее утро. Солнце, как всегда, скрыто за массивными тучами. Лес обступил его со всех сторон. Что же произошло вчера? И вчера ли? Подняв голову, он заметил вдалеке мальчишку, на вид ощутимо старше, но всё ещё подростка, в маске козла и с прямой веткой за спиной. Увидев, что его заметили, парниша завёл руку за спину и достал палку. Он замахнулся и ударил снег сбоку от себя. Поднявшийся ледяной туман тут же рассекло простенькое оружие и уткнулось концом в землю. Сделав ещё пару предупредительных взмахов, мальчишка тронулся с места. Антон дёрнулся и отпрянул. Колени согнулись и он упал, не отрывая взгляда от стремительно приближавшегося соперника. Между ними оставалось пара метров, когда козлёнок с криком подпрыгнул, занеся палку над головой. Блондин едва успел выдернуть из сугроба ноги и перекатиться. Свистнуло прямо возле уха. Наткнувшись животом на какой-то куст, лежащий попытался вырвать его из земли, но не успел. Парень согнулся и вскрикнул от первого удара. Ладонь на мгновение коснулась чужого оружия. Идея выхватить его у противника пришла слишком запоздало. Тот дал Антону перевернуться на спину и встал над ним, прижав копытами запястья. Боль вновь напомнила об истинной сути. Зайчик прижал колени к груди и со всей силы ударил по ногам. Парень в козлиной маске потерял равновесие и упал. Двое поднимались наперегонки, времени оправиться не было. Руки немели, всё хуже укрывая от атак. После очередной неудачной попытки вывернуть локоть так, чтобы перехватить палку, Антон нагнулся и зачерпнул в руку немного снега. Сжав комок со всей силы, он швырнул его в лицо соперника, но тот отбил снаряд и, покружившись на месте, продолжил бить с той же силой и скоростью. — Чё ж тебе всё неймётся? Отстань! Мокрые ботинки утопали в сугробах, а ловкий козлик держался подальше, не давая напрыгнуть на себя всем телом. Они ходили кругами по одним и тем же ямам и следам, уворачиваясь и нападая друг на друга, пока Антон вновь не упал. В этот раз соперник мгновенно опустился следом и положил ветку поперёк шеи. Зайчик поставил ладони с обратной стороны и тянул вверх. У противника явно не было цели его душить. Орудие сжимало горло сильнее только когда блондин начинал сопротивляться. Кора раздирала шею при попытках выбраться. Парень шипел, но теперь лежал неподвижно, ожидая. — Знаешь, почему ты не справился? — Козлёнок говорил вполне человеческим, резвым голосом, немного хулигански, но без дерзости и насмешки. — Любому взрослому дашь фору, да и перед лесными тварями не мешкал. Зато рядом с детьми трясёшься и боязливо хвост поджимаешь. Тоша вспомнил все свои взаимодействия со сверстниками. Взрослые правда проще, их запросы и ожидания понятны и исполнимы. По большей части старшие уравновешены и предсказуемы, в отличии от неокрепших умов ровесников, в чью стаю вписаться удалось не сразу. Он до сих пор не верил, что удалось до конца. Где они сейчас? С кем сражаются, если сражаются до сих пор? Судьбы друзей ускользали из власти трусливых лап. Было ли это вообще в его власти или всё давно предрешено, Антон не знал. От любого из исходов легче не становилось. Бессилие отозвалось сдавленным всхлипом и болезненной тошнотой. — Ты берёшь на себя слишком много. — Будто прочитав его мысли, сказал козлёнок. — Не забывай, что встал против вечного духа Тайги, который простому мальчишке не покорится. Но ты можешь драться со мной, как с таким же мальчишкой, и обязательно победишь. — С каких пор ты даёшь мне подсказки? — Хрипло спросил Зайчик, подавшись вперёд. — С тех самых пор, как ты добрался до моей, украденной много веков назад, души. Рот приоткрылся, сначала от удивления, потом ещё шире, от осознания. Вспомнилась легенда о возникновении считалочки. Может, тот, кто говорит с ним — тот самый юноша, не сумевший пройти инициацию? Тело обмякло в некой сочувственной покорности. Эта история почему-то показалась Тоше очень родной. — Говоришь, много веков с ним? Так что ж, знаешь Хозяина лучше меня. Поможем друг другу? Горизонтальные зрачки сплющились в тонкую полоску и пропали. Под странной одеждой парня набухали клочья жёсткой шерсти. Он встал, как марионетка и направил ладони к небу. Стремительно темнело, то ли в целом, то ли от того, что чудовище начало расти и загораживало собой небо. Ветка в его жилистых пальцах стала спичкой. Знакомая морда вылепилась, прикрыв мехом криво обтянутый сухожилиями череп. Тучи расступились, открыв светлую ночь. Между стволов прополз ветер и, покинув лес, устремился ввысь, собравшись в зачарованный шёпот: — Н и к о г д а! Хозяин леса подцепил когтем воротник Тошиной куртки и потянул, заставив приподняться. — Вы не посмеете предать меня забвению. Плотная человеческая душа… Если не он, значит ты! — Ни за что. — Антон кричал своим голосом, таким неразличимым в величии вековых сосен и плотных сугробов. Позволить себе сдаться — сродни погибели. Вспомнилась Оленька, друзья, родители. Есть за что бороться, но больше нет сил. Он проиграл. Тайге, многоликому духу, самому себе. Парень расстегнул куртку и упал на снег, больше не сдерживаемый лапой Козла. Тот не отреагировал. Земля вновь плыла под ним, как в тот раз, когда они с Олей кружились по комнате и резко останавливались, иногда не удерживая равновесие и падая на кровать. На этот раз Антона провожала давящая на глазные яблоки тьма и абсолютное безмолвие. Но в пустоте раздался знакомый голос. Только сейчас парень заметил его однообразность. Слова были новые, а если не потрудиться их различить, легко сойдут за те, что он уже слышал. — У нас не так много времени. Твоя душа должна успеть вознестись на небеса до того, как Он заберёт её. — Моя… что? — Антон не чувствовал, что шевелил губами, не ощущал и сами губы, и как вдыхает воздух, ранее обжигавший горло, и как язык толкается о зубы, когда он произносил звук «т». — Так мы спасёмся оба. Ты спасёшь весь посёлок, Антон! — Собеседник запнулся на имени, будто со всей силы старался сдержать слёзы. — Твой разум уже блуждает. Просто прими решение. — Я уже мёртв? — Ты мёртв с тех пор, как услышал мой голос. но твои друзья живы, Тош. Твои родители, сестрёнка. Ради них, ради их детей, которые никогда-никогда не пропадут в Тайге… пожалуйста. Было в этом что-то подозрительное. Антон не верил в пользу бездействия, но и на выбор происходящее слабо похоже. Силы давно покинули тело, покидали постепенно и остатки угасающего разума. Чем скорее он отпустит, тем лучше будет для всех. И он отпустил.Ночь придёт, И Луна взойдёт. Коли не дожить мне, То в пучину тёмных вод В путь отправь последний, Не испытывай вины. Погибаю, чтобы Больше не было войны.
***
Ромка резко остановился и наклонил голову, смотря почти себе под ноги. Обернувшись на него, остальные сразу всё поняли и поспешили подойти. Он стоял так далеко, что многих приходилось коротко подзывать, чтобы те не сбились с пути. Дети встали по разные стороны безжизненного тела. Бедный Антоша лежал посередине. Никаких следов от лесных зверей, будь то настоящих или живущих в легендах. Казалось, он просто уснул, а щёки белые вовсе не от того, что от них давно отлила кровь. Жуткий рёв разлагавшихся монстров до сих пор звучал в головах. Тогда было не ясно, кто победил, а кто проиграл, но теперь всё встало на места. Зайчик не исполнил предназначение. Зайчик отрастил клыки. Невдалеке шумела речушка, неся на своих чёрных хребтах льдины с оттаявшего озера. Все звериные маски сняты. Настало время человеческих.