Сейчас мы спим

      Входная дверь хлопнула оглушительно громко, не менее громко шлёпнулись ключи в стеклянную подставку для разной мелочи, и Арсений оторвался от чтения нового прекрасного романа в пользу того, чтобы увидеть, как его омега проносится мимо гостиной прямиком в спальню. С минуту была слышна тихая возня и ворчливое пыхтение вперемешку с отборным матом. На некоторое время всё затихло, и Арсений решил, что может вернуться к месту, на котором прервался. Тогда дверь в спальню распахнулась, и Антон ворвался в просторную гостиную, топая ногами как недовольный ребёнок. У него и губы были поджаты, и брови сложены домиком, показывая полный образ обиженной невинности.       — Не обращай внимания, — буркнул омега и, не поднимая глаз на Арсения, подошёл к дивану, на котором тот устроился, и сорвал с подлокотника оставленный альфой кардиган. Светло-бежевый, мягкий и с добавлением настоящей шерсти, чтобы быстрее согревать мёрзнущее вечно тело. Арсений очень любил носить его дома в промозглую погоду.       — Как скажешь, любимый, — Арсений проследил взглядом за почти что сбежавшим омегой. В квартире было прохладно, поэтому альфа не удивился похищению своей одежды и погладил беленькую страничку книги, отыскивая нужное предложение.       Повисла приятная тишина, и Арсений поплотнее укутался в плед, вчитываясь в завораживающее своей плавностью повествование.       Дверь снова хлопнула. То же топанье, те же надутые губы и полное разочарования личико с нахмуренными бровями. Антон застыл над Арсом и шмыгнул носом. Покачался на носочках и сложил руки на груди, будто невидимой стенкой отгородился.       — Дай плед, — попросил он и отвёл глаза, — пожалуйста.       Арсений в растерянности посмотрел на омегу, потом на мягонький плед и искоса глянул на точно такой же, лежащий на кресле у окна. И, наконец, мозаика в его голове начала складываться, а в глаза бросились небольшие, но важные детали: Антон надел домашние штаны Арсения и кутался в его же пижамную футболку, а на ногах у него красовались забавные носки, подаренные альфой.       — Бери, конечно, сладкий, — Арсений выпутался из пледа и протянул его омеге. Тот кивнул благодарно и ушёл со своим трофеем обратно в спальню.       Если Антону понадобилось столько родных запахов, чтобы успокоиться, значит, расстроился он сильно. Арсений отложил книгу на столик, потянулся, разминая мышцы, и отпил воды из стакана. Теперь он переживал только о том, что так могло опечалить омегу.       Альфа осторожно подошёл к спальне, радуясь, что дверь в неё открыта, и Антон был не против его компании хотя бы внутри комнаты. Ещё с порога он увидел, что на кровать скиданы любимые подушки омеги, парочка мягких игрушек, два одеяла, и даже виднелись вещи Арсения, явно украденные из стиральной машинки, которую альфа не успел запустить. Внутри всего этого буйства лежал Антон, свернувшись клубочком, накрытый тем самым пледом, который нёс на себе запах Арсения. Его глаза были скрыты под кудрями, а остальное лицо почти целиком спрятано под мягкой тканью. Омега обустроил себе гнездо, что было для него редким явлением в последние годы. И Арсений радовался этому, уверенный в том, что привнёс в жизнь Антона больше стабильности и комфорта.       Мягкой поступью альфа приблизился к омеге и присел на корточки, заглядывая в лицо.       — Антоша? — позвал он нежным голосом.       — А? — сразу же отозвался тот, сильнее кутаясь в плед и приподнимая голову.       Арсений заметил, что к своему лицу Антон прижимал Арсов тёплый кардиган, его зелёные глаза были уже чуть сонные, а брови по-прежнему нахмуренные, будто отпустить волнение полностью он не смог даже в своем гнёздышке.       — Можно я к тебе присоединюсь?       На этот раз ответ был дан не сразу. Помявшись, Антон развернулся к Арсу спиной и передвинулся к стенке, но приподнял приглашающе плед. Глубоко вздохнув — Арсений даже не понял, что задержал дыхание в ожидании — он с большой осторожностью залез на кровать, пытаясь лечь, не скидывая части гнезда, и нырнул под тёплый плед к не менее тёплому омеге, скользя рукой по его мягкому животу, обхватывая за пояс и прижимая к себе в защитном жесте. Арсений уткнулся носом в маленький шрам от метки и лизнул его, после чего глубоко вздохнул любимый запах своей пары. Антон в ответ притёрся ещё ближе к его груди и обмяк, положив свои руки поверх рук Арсения на своём животе.       — Родной, — едва слышно шепнул альфа. — Расскажешь?       — Не сейчас, — пробормотал сонным голосом Антон, потираясь лицом о приятную ткань кардигана, и переплёл их пальцы, крепко прижимая к себе. — Сейчас — спим.       — Всё, что хочешь.       Арсений поцеловал сладко пахнущие кудри и зарылся лицом между плечом и ухом омеги, послушно закрывая глаза.       Сколько они так пролежали, сказать Арсений не мог. Он плавал на волнах поверхностного сна, отслеживая каждый ровный глубокий вздох Антона, его редкое шебуршание и мурлыканье. Даже в дрёме сердце альфы наполнилось тихой радостью от того, что в его руках омега полностью расслабился и отпустил тревоги, позволяя себе непроизвольно тарахтеть, как большой пушистый кот. Для него это было ещё одним ценным доказательством того, насколько сильно Антон ему доверял. Арсений никогда не позволял себе пренебрегать этим даром, неосознанно врученным ему лопоухим мальчишкой несколько лет назад. От того так сильно его царапало беспокойство от мыслей, из-за чего или из-за кого его омега утратил спокойствие. В груди формировался рык раздражения, и будь Арсений более молодым альфой, он бы не сдержал его, но сейчас он был занят слишком важной миссией — защищал чужой сон.       Будто бы в ответ на метания альфы, Антон завозился и перевернулся на другой бок, утыкаясь носом в крепкую шею. Он поводил носиком и фыркнул, разлепляя трогательно отёкшие со сна глаза.       — Чего пыхтим? — голос у него был хриплый, но с доброй насмешкой.       — «Чего»? — Арсений попытался разгладить чужие спутанные кудри, но бросил это дело и просто зачесал их назад, открывая лоб для своих поцелуев. — Кто-то расстроил моего любимого, я немного злюсь.       Антон поднял лицо, напрашиваясь на нежности, и Арсений с радостью расцеловал мягкие щёки с красными следами от подушки, острый кончик носа и прижался губами к линии роста волос, подставляя свою метку под чуткий нос.       — Я… — начал Антон, но альфа оборвал его, медленно спускаясь к пухлым губам, покрытым сухой корочкой, и прижался в лёгком поцелуе, пытаясь через одно это прикосновение передать всю свою любовь, трепет и поддержку. Омега приоткрыл губы, впуская чужой язык, и снова мурлыкнул, млея от удовольствия.       Они лениво целовались, потираясь друг о друга, и в какой-то момент Арсений просунул колено между ног омеги, но не настаивал ни на чём, предоставляя возможность самому сделать выбор. Пульс у Антона ускорился, и после секундной заминки он прижал голову альфы к своей шее, начиная неспешно тереться о его колено. Арсений поцеловал метку — свидетельство их взаимной глубокой привязанности, прикусил легонько круглое плечо и сомкнул руки на спине омеги, приподнимая футболку. Всё это происходило в мешанине разных запахов от всех вещей, которые Антон использовал для своего гнезда, но все они отошли на задний план, уступая их смешанному аромату: переплетённым ярким нотам морской свежести и сладкой кувшинки. Арсений кончиками пальцев ласкал тёплую кожу спины и поясницы, продолжал нежить сухими губами линию скулы и шею омеги. От этих нехитрых ласк движения Антона стали хаотичнее и резче, он тихо захныкал и позвал:       — Арс?       И сжал коленями ногу альфы, выгибаясь.       — Тсс, я понял, — Арсений прижал Антона ещё ближе к своей груди, так близко, что он ощущал, как трепыхается словно птичка сердце его омеги. Он провел пальцами по ямочкам Венеры и ниже, под бельё Антона, вновь поражаясь тому, какая мягкая у него была кожа. Он вошёл пальцами во влажное тепло и спустя несколько мгновений уже поглаживал самую чувствительную точку, ненавязчиво стимулируя её и вводя омегу в состояние чистого удовольствия.       Антон с благодарностью лизнул альфу, тяжело дыша ему в щёку, и потёрся о него носом, помечая своим ароматом, как будто всё гнездо и комната не успели пропитаться им. Арсений улыбнулся и ускорил движения, и уже через пару минут омега содрогнулся в его руках, кусая его за плечо маленькими клыками.       — Как ты, Антоша? — спросил Арсений в розовое ухо, скрытое волосами.       — Теперь просто идеально, — лицо омеги озарилось радостью, — очень и очень хорошо, спасибо, альфа.       — Фу, — Арсений шутливо сморщился, — как вульгарно и несовременно.       Антон рассмеялся, шлёпнув его по плечу и поудобнее устроил свою головушку кудрявую на Арсовой руке, снова, кажется, собираясь провалиться в сон. В окружении любимых безделушек и родных запахов, расслабленный после оргазма и под защитой своего Арсения. Его искреннюю радость прервал альфа, осторожно вытаскивая палец из омеги. Он долго думал, как быть дальше, не желая сильнее сбивать Антона с его безмятежной волны, и всё же неловко освободил и вторую руку, целуя недовольного Антона в кудри.       Во втором ящике прикроватного столика нашлись своевременно оставленные влажные салфетки без запаха и обязательно гипоаллергенные. Протерев себя и сопящего Антона, с величайшей неохотой соизволившего приподнять плед, выпуская драгоценное тепло.       — Помнишь тот бордовый шарф, тёплый такой?       — Который ты мне подарил? — уточнил Арсений, и без того точно зная, про какой шарф идёт речь.       — Ага, принеси, пожалуйста, — Антон прижал к себе бежевый кардиган и зарылся в него лицом, выглядывая одним глазом. — И себя не забудь.       — Конечно, хороший мой.       — Арс!       — М-м-м? Может, есть хочешь? — Арс остановился в дверях, потирая заспанные глаза.       — Нет, я… Арс, — голос у него дрогнул, — я просто так невероятно сильно устал от всего: от контрактов, от бесконечных проектов, от претензий Стаса и постоянного пристального внимания к каждому моему шагу. Я всё чаще дохожу до точки и думаю: «Все, больше не могу». Я хочу просто остановиться и скрыться от всего мира. Где-нибудь. Хотя бы в своём гнезде.       Арсений прислонился виском к двери и промолчал. Не было конкретного виновника, только совокупность обстоятельств и обязательств, которые омега сам на себя взвалил, уверенный в неисчерпаемом запасе собственных сил. Стало одновременно легче и тяжелее: не было человека, с которым достаточно было поговорить разок, но был бешеный поток их жизни.       Молча Арсений прихватил с кухни шоколадный батончик, а из гардероба свой любимый бордовый шарф. Приложил к лицу, и в нос ударил не только его собственный природный запах, но и яркие нотки его парфюма, от которого они с Антоном на пару приходили в восторг. Он вернулся в гнездо, с трудом переваливаясь за плюшевый борт, и встал на колени над Антоном. Отложив свою поклажу в сторону, Арсений потрепал омегу по плечу.       — Шарфик?       — Шарфик, шарфик, — альфа нежно обхватил тонкие запястья и потянул тяжёлое тельце на себя, усаживая на кровати.       Он аккуратно повязал кашемировую ткань на шею омеги, укутывая его посвободнее, чтобы не удушился во сне, и вложил в ладошку шоколадку. А сам устроился на спине и потянулся, широко зевая.       — Сейчас ты съешь шоколад, — сказал он омеге, — потом ляжешь поудобнее, и я тебя укрою в своих руках, скрою от всего мира и буду оберегать наше уютное гнездо. А ты забудешь обо всём на несколько часов и просто отдохнешь. Как тебе план, родной мой?