Пëсик

— Эй, псина! Саша дёргается и резко разворачивается на месте. Это смешно, учитывая, что достаточно грубое выражение он воспринимает на свой счёт почти на автомате. Но оборачивается он, конечно, не просто так. И Ярик к этому готов. — Совсем охренел? — Саша сгребает и швыряет в только ввалившегося в гримёрку Ярика первым, что попадается на глаза, а главное, под руку: ни в чем не повинной крупной кисточкой для пудры прямиком с гримерного столика. Тот вполне ожидаемо уворачивается, и кисточка улетает в дверной проем за спиной Ярика, куда-то в коридор. Ярик так же ожидаемо громко ржёт и корчит рожицу. — Мазила. — Щас подожди, я что потяжелее возьму! — Казьмин тоже ржёт, снова разворачиваясь к столику. Но сделать больше ничего не успевает. Ярик оказывается за спиной буквально в два шага. Вот так, только что хлопнула, закрываясь, дверь в гримёрку, — и вот уже проворные жилистые руки обвивают за талию и лезут под всё ещё мокрую на животе футболку. Следствие подлой неожиданной атаки. Ярик всё просчитал. — А на сцене ты далеко не такой дерзкий был. У Ярика на внутренней стороне век отпечаталась картинка: Саша перед ним на коленях, и перед всем залом, с высунутым языком и бесятами в глазах, различимыми даже за кофейного цвета стёклами его дорогущих очков. Не первый раз уже за последние полгода, вообще-то. И то, как Саша по команде буквально сорвался с места и побежал за ним, сложив на груди руки на собачий манер, стоило Ярику лишь окликнуть и поманить рукой к противоположному краю сцены. Ярик от всего этого весь вечер ловил если не микрооргазмы, то точно маленькие инфаркты. Потому что, блядь, Казьмин его провоцировал просто мастерски. И Ярик упорно давил в себе слишком уж ярко формирующиеся фантазии. Отмахивался от вполне логичных догадок. Это просто сцена, это просто шоу, ну не мог же Саша действительно хотеть… Собственно, проверить это теперь не так и сложно. Оставив одну руку внизу, под футболкой, второй Баярунас уверенно скользит выше, по спине, и совершенно нагло и бесстрашно треплет Сашу за ухом. — Хороший пёсик, послушный! Саша захлёбывается воздухом будто бы от возмущения, но Ярик улавливает чужую дрожь, прижавшись со спины. Ощущает, как Казьмин вздрагивает крупно от этих слов, а ещё чувствует, как кожа под его ладонями покрывается мелкими мурашками. И виной тут, кажется, далеко не контраст температур от мокрой прохладной футболки и Яриковых горяченных после выступления рук. От этого совершенно не фигурально темнеет в глазах. — Только зубы скалить всё ещё не разучился. Дрессировать тебя нужно. Ярик, честно, не уверен, что не огребет сейчас. Его несёт куда-то совершенно не туда, он сам это понимает. Только остановиться не может. В нём всё кипит, бурлит, азарт выступления ещё не отпустил. Вот только все эти странные шутки на сцене, в пылу концерта, под рев толпы и вихрь эндорфинов внутри — одно дело. Наедине, в закрытой гримёрке — совсем другое. За столько лет они, конечно, чего только в сексе не перепробовали. Но Ярик внезапно осознаёт, что сейчас переходит какую-то внутреннюю, совсем уж тонкую грань, за которой — бездна. Саша дёргается в попытке развернуться, но Ярик ему не даёт, одной рукой он шустро опускается вниз, поверх штанов накрывая пах, и восхищённый вздох застревает в горле. Кажется, он всё понял правильно. Саша твердеет буквально у него под пальцами. Хотя не понять тут было бы сложно. Кажется, им с Сашей уже давно пора серьёзно об этом поговорить. Намёков действительно слишком много. Но сейчас сил на это нет совершенно. Они есть только на то, чтобы теперь уже самому развернуть Сашу в руках, поймать немного осоловелый взгляд с расширившимися зрачками и хрипло скомандовать. — Сейчас и начнём, что думаешь? На колени, пёсик. Ну, вот теперь-то он точно огребет. Это же Саша. Саша, который одним взглядом может Ярика осадить. Которому достаточно одного слова, чтобы добиться желаемого. Который, в конце концов, даже во время секса, будучи под Яриком, умудряется командовать и возмущаться. Он точно не позволит, не захочет вот так… Но у Саши в глазах внезапно полыхает чернотой, и он валится на колени мгновенно как подкошенный, не отводя взгляд. Ярик думает, что само провидение подсказало ему щёлкнуть замком на двери в гримерку. Сейчас оторваться он уже точно не сможет. За спиной у Саши столик с косметическими принадлежностями, справа — бортик дивана. Деваться ему некуда. Обратной дороги нет. Ярик чуть наклоняется, протягивает руку и скользит пальцами вдоль горячей, влажной от пота после концерта шее. Казьмин сглатывает, и у Ярика тяжелеет внизу живота от того, как дёргается под пальцами кадык. Острый, выступающий, такой же охренительно красивый, как и весь Саша. Провести ладонью вдоль линии челюсти, надавить чуть сильнее, заставив Сашу приоткрыть губы и коротко вдохнуть, скользнуть за ухо и снова собственнически потрепать. — Чего ты хочешь, пёсик? Покажи мне. Ярик охреневает сам от себя. Охреневает от ситуации в целом. И от Саши, у которого, кажется, уши пылают, да и шея покрывается краской, разве что лицо под слоем тональника остаётся бледным. Серебристые рисунки вычурной формы на нём поблескивают, и стразы на щеках отсвечивают как капли пота. Или чего-то другого. Но эта мысль настолько неприличная, что озвучивать её Ярик не решается. Несмотря на всё это, Саша размыкает губы, рот открывает широко и высовывает язык. Это выглядит так горячо и пошло, что Ярик обещает себе — если Саша ещё раз что-то подобное выкинет на сцене… Что именно он предпримет сразу, в голову не приходит, но в том, что подобное имеет право лицезреть только Ярик, он точно уверен. Саша шумно дышит и делает несколько совсем уж неприличных движений языком на собачий манер, и Ярик тут же не выдерживает. Концертный костюм неудобный. Кожзам, которым он обтянут с ног до головы, душный и сковывающий движения. Не то что Сашины почти «домашние» шаровары, которые сейчас уже весьма ощутимо топорщатся в районе паха. И такая же свободная нортоновская футболка, мокрая, оттого не менее провокационно липнущая к груди и животу. Но снимать одежду у Ярика нет ни сил, ни желания. Одной рукой он расстегивает собственные штаны, благо, ширинка и пуговица поддаются сразу, другой снова тянется к Сашиному лицу, проводит по лбу, убирая с глаз влажную от пота чёлку, треплет, пропуская между пальцев мягкие волосы. Опускается ниже к губам, обводит большим пальцем верхнюю, а потом двумя пальцами давит на язык, вынуждая ещё шире открыть рот. Саша тихо, едва слышно стонет и прикрывает ресницы, и Ярику кажется, что это самое горячее, что он видел в своей жизни. Ему определённо нужно чаще ставить Сашу на колени. — Умница, хороший мальчик. Наконец расправившись со штанами, Ярик сжимает в ладони собственный член, делает шаг вперёд и перехватывает Сашу за затылок. Тот с готовностью наклоняется ближе, всё так же черно глядя снизу вверх в глаза. Ярик головкой члена водит по приоткрытым губам, размазывает выступающую смазку и дуреет от того, как всё это выглядит. Сашин рот однозначно создан для того, чтоб его трахать. Помимо пения, конечно. И Саша с этим, кажется, согласен. Больше держаться сил нет совершенно. Поэтому Ярик с силой сжимает в кулак волосы у Саши на затылке, а потом толкается в податливо открытый рот. Сначала неглубоко, позволяя привыкнуть, и когда тот понятливо обхватывает его губами, чуть выходит, чтобы толкнуться снова, уже глубже. Саша горло расслабляет привычно, Ярик знает, практики тому не занимать. Как знает и то, как Саше самому нравится всё это. У него рот чувствительный, оральная фиксация настолько сильная, что он может кончить только от этого, к себе толком не притрагиваясь. Правда, оно обычно у них куда менее провокационно происходит. Ярик искренне не может вспомнить, когда последний раз Саша сосал ему вот так, стоя на коленях, а не лёжа в кровати. Куда как более на равных. Сейчас же ощущения, кажется, в разы сильнее. Влияет всё: постконцертное возбуждение, драйв, шумящая там, где-то за дверью, ещё не разошедшаяся толпа. И эта странная, безумная игра, которую они затеяли. Ярик затеял… Или всё-таки Саша? Саша сглатывает, на секунду сводя челюсти и едва заметно зубами задевает член. У Ярика мушки перед глазами от этого скачут, так остро это ощущается. Но он всё равно выдыхает: — Зубы, пёсик! — и для верности оттягивает Сашину голову назад за волосы, заглядывая в глаза. Они у Казьмина, кажется, совсем чёрные становятся, зелёной радужки почти не видно. В следующую секунду он жмурится и издаёт какой-то скулящий, просящий звук, от которого буквально подгибаются колени. Срывает окончательно. Ярик снова притягивает его ближе и больше не церемонится. Он самозабвенно трахает Сашин рот, глубоко проникая в горло, заставляя лбом утыкаться себе в низ живота. Пошлые хлюпающие звуки заполняют комнату. Саша судорожно сглатывает, Ярик чувствует, как слюна течёт у него по подбородку, но тот не просит остановиться. Напротив. Он одной свободной рукой Ярику в бедро вцепляется, а второй к себе тянется, по груди водит, сквозь футболку трет соски. И стонет горлом едва слышно. Продержаться долго — невозможно. Оргазм подкатывает неминуемо, и Ярик понимает, что должен сделать буквально за секунду до него. Он Сашину голову снова назад оттягивает. Тот понятливо выпускает изо рта член и снова высовывает язык. Губы у него красные, распухшие, лихорадочно горящие глаза и влажные от выступивших слез ресницы. Ярика срывает. В два движения он додрачивает себе рукой, спуская Саше на язык. Сперма попадает на губы и на лицо, и Ярик, блядь, был прав, она блестит в ярком освещении гримерки почти как эти долбаные стразы на Сашиных щеках. Но тот не спешит глотать. Начинает течь с уголка губ, и Ярик в полубредовом состоянии тянется и стирает сперму пальцами. После чего Саша будто бы отмирает, тут же обхватывая Яриковы пальцы горяченными губами. Глотает и пальцы его облизывает, а сам дрожит как в припадке. — Послушный песик заслужил похвалу. У Ярика голос вообще не слушается, как и тело. Но он всё равно стекает рядом на колени, протягивает руку и Сашин член сжимает через ткань штанов, попутно отмечая, что и она уже влажная от, кажется, выступивший смазки. Саша коротко высоко стонет, снова сдавливает между пальцев собственные соски и тут же срывается следом, кончая прямо в штаны. Ярик его в объятия ловит, прижимает к себе вздрагивающее разгоряченное тело, утыкается Саше в шею носом и дуреет от его запаха: тяжёлой смеси парфюма, пота и страсти. Они сидят так на полу гримерки как будто несколько минут. Ярика отпускает быстрее, он приходит в себя и гладит Сашу по всё ещё едва подрагивающей спине, шее, снова путается пальцами в волосах. Чувствует, что у того снова горит лицо, и уши, и, кажется, сейчас не самое лучшее время для разговора. Пожалуй, они поговорят дома, когда Саша самому себе признается и доломает, наконец, внутри себя эти дурацкие барьеры, мешавшие ему всё это время озвучивать свои желания вслух. В конце концов, они слишком долго вместе, чтобы чего-то стесняться, да и Ярик точно не против подобных экспериментов. Это он сам себе доказал вот буквально только что. И очень хорошо, что намёки Ярик всё-таки умеет понимать. А ещё, кажется, такими темпами они могут попробовать ещё очень много чего. В конце концов, странные фетиши не только у Саши имеются. Ярик ловит себя на мысли, что, кажется, видел на одном соответствующем сайте симпатичную анальную пробку с хвостом. Одной мысли о Саше с этим хвостом хватает для того, чтобы он согласился — вот этот фетиш у них однозначно на двоих.