No more pizza

.-. В.На улице ярко светит солнце, щебечут птички, дует легкий ветерок, и высокая мрачная башня разваливается на куски. С рокотом трескается верхушка и медленно падает верхушка, от нее идут глубокие трещины по остальному зданию. То и дело отдельные кирпичики, словно пробки, со свистом вылетали из стен. С утробным тоскливым скрипом, башня накренилась набок, повисла в воздухе ненадолго, будто раздумывая, и с оглушительным грохотом свалилась на землю. Перед соприкосновением земли и моря кирпичей, живая кучка из самых разнообразных созданий кубарем вылетела из рушащейся башни. Все они шлепнулись на траву, переводя дух. Человек в белом фартуке и съехавшем поварском колпаке, по имени Пеппино Спагетти грузно встал, и хрустнул своей спиной. Пеппино был истощен, и морально, и физически, все его тело ныло, а одежда прилипла к спине от пота. Не простояв и минуты, тот сел обратно, разглядывая обломки того ада, через который он прошел на одном дыхании, лишь с мыслью о защите своего заведения, что стояло неподалеку. Следующий поднялся Густаво. Он и не выглядел усталым или помятым вовсе, ведь он мягко приземлился на бок своей ручной крысы Кирпича. Сам Кирпич растекся серой уставшей лужей по траве, протянув лапы. Друг Пеппино почесал нос, и отряхнул себя от темной пыли и грязи: — О, пресвятые пепперони! Еще чуть чуть, и мы стали бы мясной размазней! — весело воскликнул Густаво. — Мы ей не стали, и гроша не потеряли — в типичной противной манере заявил мистер Стик, со звериным безумством пересчитывая зеленые купюры, то и дело облизывая кончики пальцев. Казалось деньги — для него как наркотик, ему было вовсе все равно, что тот чудом остался жив, и все равно на того, кто спас его жизнь. Живой болгарский перец поднялся следом за Густаво и Стиком, в ужасе корча гримасу: — Моя мастерская! Все разрушено, все мои статуи и портреты! — Фил жалобно заныл, лишившись всего, над чем он так долго корпел и старался. — Нарисуй новые и захлопни пасть! — рявкнул низенький человечек в странном желтом костюме с мексиканским акцентом. — Нашел из-за чего сопли размазывать. — Это искусство! На это ушли годы! — уже не так плаксиво сказал Пепперман. Несмотря на свое обычное, довольно спокойное поведение, перец быстро раздражался, если дело заходило до критики его работ. Оживший кусок сыра в ковбойской шляпе быстро метнулся разнимать Фила и Нойза, которые уже были готовы прыгнуть друг на друга, один собирался раздавить критика, второй — обгрызть бока и выдрать мякоть с косточками. Драка развязалась не на шутку, даже миролюбивый Густаво и внезапно оживившийся Кирпич полезли туда. Мистер Стик лишь мазнул по ним взглядом, ругнулся, сбившись со счета, и вновь принялся считать деньги. Разношерстная компашка, вновь сплелась в тугой ком, катаясь по земле и поднимая столбы пыли и вырванной травы. Чужой энергии и гнева Пеппино не разделял. Он так и продолжил сидеть на травке, ссутулившись и подперев подбородок ладонью. Мужчина тоскливо разглядывал свой ресторан, прекрасный снаружи, и задыхающийся от долгов внутри. Пиццерия давно находилась в сильном убытке, была ли причина в невкусной пицце или в хозяине невротике — пока неясно. Ясно то, что итальянец уже вряд ли сможет дальше содержать заведение. Он слишком нервный для такой работы. Слабенькая психика, сломанная после ужасов войны, лишь только только заштопала раны, как их тут же вспороли снова. Ему нужна работа поспокойней, скажем — библиотекарь или переводчик. В крайнем случае он просто выйдет на пенсию, и просто будет жить, как живут обычные пенсионеры. Смотреть телевизор по вечерам, ходить на рыбалку, и выращивать собственный садик с кактусами. Однако сейчас, Пеппино хочет сытно поесть, сходить в душ и завалиться спать дней эдак на четыре. Он вновь осмотрел свой ресторан, и внутри у него что-то болезненно сжалось, при мысли о закрытии или продаже. Несмотря на все невзгоды и долги, итальянец любил свое заведение всей своей искалеченной душой, и еще не был готов проститься с ним. Погрузившись в свои раздумья, мужчина и не заметил, что уже сидит не один. Краем глаза он заметил подсевшего рядом своего клона. Тот сложил свои длинные ноги по-лягушачьи, и посмотрел туда же, куда и смотрел его оригинал. Один глаз, который будто был немного великоват для глазницы, с бульком повернулся к Пеппино. Фальшивый с непониманием склонил голову, пытаясь поймать взгляд оригинала. Он издал странный звук похожий на низкое мычание с восходящей интонацией: — Что такое, compagno? — с слабой улыбкой выдавил Пеппино. Он перестал видеть в своем клоне того, кто пытался его убить и сожрать, из-за усталости. Создание протянул свою непропорционально длинную руку, кожа с нее будто капала, как жидковатый сыр, и положил ее на спину итальянца, где-то между лопаток. Клон гладил его, будто на подсознательном уровне понимал и чутко улавливал чужое настроение. Фальшивый Пеппино вывалил свой длинный язык, подползая ближе и уже похлопывая по плечу. Итальянец невольно допустил мысль, что фальшивке стыдно за попытки съедения того, кто после этого все равно спас ему жизнь. Клон посмотрел на него несколько пугающим взглядом, а потом крепко и неуклюже обнял: — Piu calmo, дружище! Ты меня раздавишь! — хрипло крякнул Спагетти, чувствуя как хрустят косточки, уже немолодой, спины. Он слегка похлопал двойника по вязкому плечу. Тот слегка ослабил хватку, и Пеппино был готов поклясться, что клон начал урчать. Он почувствовал как нему жмутся маленькие топпины, он и забыл, что спас этих бедных малышей. Поначалу он и не заметил, как те попискивают и жмутся, в попытка обнять, но из-за отсутствия ручек, те просто прижимались к нему. Фальшивка тоже их заметил, и широко улыбаясь, заулюлюкал и будто попытался подозвать топпинов и к себе. Как долго Пеппино не обнимали? Он и не помнит. Лишь слабые мутные воспоминания объятий его матери и возлюбленной, а затем война. Во время нее все, будто в кровавом тумане, а когда этот туман рассеялся, у него никого не осталось, мать умерла от болезни, а возлюбленная погибла от лап врага. Итальянец погрузился в воспоминания, неосознанно поднося свою руку ко рту и несильно кусая ее за запястье. Вредная привычка, от которой он давно не мог избавиться. Она всегда помогала Спагетти отрезвить разум во время приступов паники, особенно если тот укусит ее с достаточной силой. Однако сейчас, она совсем ему не помогала, и голова начала еще больше гудеть от напряженных мыслей. Когда драка уже закончилась и конфликт разрешился, Густаво первым посмотрел на своего друга и его клона, торопливо подбежал и похлопал Пеппино по боку: — Пеппино, дружище, расслабься! — утешительно сказал он, когда нервный дрожащий взгляд метнулся к нему. — прошлое должно быть забыто, и нужно жить в настоящем. Такие наивные, но теплые слова успокоили Спагетти. Пусть и несильно, но ему стало немного поспокойней: — Да, ты прав, mio amico, надо жить в настоящем. — мужчина криво улыбнулся и вновь посмотрел на свой ресторан. Возможно, все не так уж и плохо?