Начало конца

      Первая неделя октября выдалась дождливая и ветреная. Вот и этим утром шел мелкий и шепчущий дождь. В воздухе стоял запах увядающих деревьев и натертого шинами асфальта. Последние три дня от тяжелых и мучительных раздумий болела голова, словно в ней перекатывались большие валуны. Уже несколько лет мы с Власовой были в отношениях, о которых знал лишь близкий круг людей. Всё настолько быстро завертелось и закрутилось, что пропустив конфетно-букетный период мы съехались. По-моему, мы были самыми счастливыми людьми на свете, самыми живыми и самыми похожими на себя. Но как показала жизнь, взаимоотношения между двумя любящими людьми редко обходятся без конфликтов, разногласий, трудностей и кризисов. Рита была в отъезде, поэтому уже больше недели я ночевал в холодной постели, прижимая к груди её подушку. Накинув куртку я вышел на балкон. Закурил. Сделал семь затяжек. Голова закружилась и ком тошноты подступил к горлу. Поганое чувство когда куришь натощак. Я обдумывал её звонок по телефону. Она позвонила поздравить меня с днем рождения. Голос заметно стал строже, равнодушнее и формальней. Я узнавал ее и не узнавал; чувствовал себя в ней чужим, каким-то туристом. Не спеша сделав еще несколько затяжек, я выпустил дым в сторону и откинул окурок. Закрыл дверь на балкон. Выпил воды, потому что в горле всегда пересыхает от сигарет. Умылся. Почистил зубы. Закурил снова.       Прислонившись лбом к стеклу и без всякого интереса следя за мелькающими за окном трамвая то витринами магазинов, то светофорами, я пребывал в растерянном состоянии. Я ехал на встречу с ней и чувствовал то, что она хочет мне сказать. Сердце будто сжималось в тряпку, напитывалось бензином крови и загоралось.       Минута до встречи. Теперь я знаю, сколько шагов от автобусной остановки до той самой лавочки, на которой мы встретились. Я сделал глубокий вдох и тут же закашлялся от холодного воздуха. Ее глаза были пусты как будто в них выключили свет, а может его там уже давно и не было. Неловкое молчание, повисшее после всех положенных «привет» и «здравствуй», нарушила она. — Как дела на работе? — низким бесцветным голосом, спросила Рита, даже не называя меня по имени. — Всё нормально, — отнекиваюсь я, нервно подергивая ногой. Власова медленно и глубоко вздыхает. — Давай, говори уже то, что ты хочешь сказать, — не выдерживаю я повышая тон, заранее зная то, что она сейчас озвучит. — Я хочу расстаться. Прости, но я должна уйти. Я так больше не могу. Эти отношения выматывают меня, наши ссоры, конфликты… В ее голосе не было и следа растерянности и волнения. Я сидел неподвижно, опустив голову на грудь, впитывая каждое её слово. — Хорошо, — кивнул я сжимая скулы даже не услышав внятных причин, которые зачеркнули наши отношения.       Идеальный мир рухнул… В тот момент хотелось кричать, умолять, вцепится в неё и просить не оставлять меня, но ни одним словом, ни одним жестом я не выдал своё состояние, ни один мускул не дрогнул на моём застывшем лице. Почему я не попытался спасти отношения? Потому что в ее глазах были все ответы на вопросы. Ее любовь угасла, и вот отчего мы расходимся, — продолжал думать я. — Весь мой мир был в ней одной, и я хотел, чтобы она все больше и больше становилась моей, а она все больше и больше хотела уйти от меня. Мы так усердно шли навстречу друг другу, а теперь неудержимо расходимся в разные стороны. И изменить этого нельзя. Она говорит мне, что я бессмысленно ревнив, и я говорил себе, что я бессмысленно ревнив; но это неправда. Я не ревнив, просто… Покрывшись холодным потом, я резко вскочил со скамейки и едва не упал от неожиданной слабости, мгновенно подкосившей ноги и сделавшей их ватными. — Мне пора, — тяжело произнёс я. Медлить было нельзя. Слезы просят своего выхода. Не поддаюсь. Не хочется выглядеть в ее глазах жалким и беззащитным. Я шел медленно, неожиданно замирая на пару секунд и снова начиная двигаться прерывисто дыша. На голову падали холодные капли с деревьев, кроны которых были покрыты в яркое позолото…       Как очутился дома, я не помнил. Хотелось как можно скорее оказаться там, запереть дверь на все замки, спрятаться, укрыться. Я выключил телефон, ибо объяснять причины своего состояния кому либо, хотелось меньше всего на свете. Захлебываясь рыданиями от нестерпимой боли сердца так, что было сложно дышать, судорожно задернул шторы и замер во вдруг наступившем полумраке…       Количество наших с Власовой ссор было уже столь велико за последнее время, что немудрено было сбиться со счета. Мы ссорились, мирились и никак не могли решить для себя всё однозначно. Страсть и сильное влечение друг к другу вечно конкурировали с несовпадением интересов и немалой разностью характеров. Но я не представлял себе — как это можно — взять и разбежаться по сторонам, как будто уже чужие люди. Для меня это было совершенно немыслимым, каким-то диким, поступком. Но она сделала выбор, а мне оставалось лишь принять его. Больно и обидно, что все так окончилось. То, что было таким волшебным и неповторимым… Я любил ее больше жизни, а она обещала быть моей всегда. Но она предала меня, а я поклялся её забыть. Вскоре я уехал из города, чтобы никогда больше не встречаться с ней. Искренне веря, что сумею излечиться от той больной любви…       Как мне было больно в последующие полгода — долгая история. И личная. Наступила апатия ко всему. Меня не трогало ничего, ни с положительной стороны, ни с отрицательной. Случалось, что я сутками лежал в постели, забывая поесть и мучился от ощущения, что ни с чем не могу справиться. Отсутствовала мотивация, эмоции, побуждения. За неделю я похудел на восемь килограммов, а под глазами чернели круги размером с кулак. Избегая общения, замкнулся в себе и почти выходил из дома. А вскоре начал проводить недели с отрешённый видом и запахом алкоголика. Мы не можем быть с ней вместе и без неё я тоже не могу. Если ли выход? Я пытался её забыть, но у меня не получалось. Я стёр её номер. Правда только из телефона. Из головы так и не вышло. Убрал все вещи связанные с ней в коробку, чтобы ничего не могло напомнить. Но вселенная будто издевалась подкидывая мне её имя повсюду: торговые вывески с названием магазинов, салонов красоты, клиник… Даже под новый год волей случая, на моем столе оказалась бутылка белого сухого вина с названием «Margherita»… Я не мог без нее, я сходил от нее с ума…       С тех пор прошло полгода. Как ни странно я выжил после войны с собой, ломок, срывов, таблеток и алкоголя. Я выжил после всех бессонных ночей. Я выжил после любви, превратившейся в рваные фото. Я разрумянился и похорошел. Наконец-то сменил прическу: сделал стильную стрижку, которая, к слову, подходила мне, как никогда. Занялся спортом, начал больше гулять пешком, прикупил пару книг, которые давно хотел прочесть, съездил в путешествие, увлекся фотографией, и даже прослушал курс психологических лекций, но…       Меня продолжала грызть жуткая, непереносимая боль. Оставалось простить ей все, забыть и не звонить, как бы не хотелось. Всё равно это разговор ничего не даст, даже если она и согласится на него. Голос ее услышать только. А зачем? Я и сам с собой уже много раз все за нее проговорил по ролям: и вопросы, и ответы. Уговоры, упреки. Воображаемая Рита всегда ускользала. Настоящая Рита все разъяснила ещё тогда. Извинилась, как могла. Сказала, что должна уйти. Что так больше не может. Что не все отношения заканчивается хэппи-эндом. Поэтому я спорил с Ритой воображаемой — еще полгода. Но и воображаемую Власову переубедить не смог.       Я скучал. Невыносимо скучал и ненавидел себя за это. Время от времени на меня нападало фатальное настроение. Временами вновь хотелось сдохнуть от тоски и со временем легче не становилось. Вырваться из этого состояния — все равно что преодолеть гравитацию: практически невозможно. Друзья советовали сменить обстановку, съездить отдохнуть, приобрести новое увлечение, найти новые отношения, чтобы заменить ее… Заменить? Забегая вперед скажу одно: невозможно никого заменить! Можно просто найти другую. Если вам нравится называть это заменой — бога ради. А заменить можно лампочку. Поэтому я категорически отказывался от этой идеи…       Она часто мне снилась и я до сих пор испытывал сильные чувства. Она постоянно пребывала в моих мыслях и мечтах, занимая прочное место в памяти. Поэтому честно сказать, я был не готов открыть свое сердце новой любви. Но по настоятельным просьбам друзей отвлечь меня одержимого Власовой, я всё-таки начал делать небольшие шаги к новым знакомствам. Хотя меня и в юности было сложно очаровать. Я банально влюблялся, и чары так же банально рассеивались через некоторое время близкого знакомства. Единственным исключением осталась Рита…       Я конечно не надеялся, что новая любовь по-булгаковски выскочит из-за угла, но всё же спустя …цать попыток остановил свой выбор на одной, с кем хотя бы не против был заговорить. Мы довольно легко и непринуждённо начали общаться. С первых дней я понял, что у нас много общего, а наши дни рождения с разницей в несколько лет, но почти в один день. Как выяснилось мы слушаем похожую музыку, имеем общее хобби, а главное одинаково смотрим на жизнь и будущую семью, но… я ничего не чувствовал. На внешность вполне симпатичная, фигура тоже. Сидел и думал, может все-таки подпустить ее ближе? Может наплевать на чувства?       Ветер ворвался в только что открытое окно и наполнил свежестью небольшую комнату, парусом надувая занавеску. Я прикрыл глаза, вспомнил знакомство с Власовой и грустно улыбнулся…       У Агаты Кристи есть такое выражение: «Мужчина, когда притворяется, что влюблён, старается быть весёлым, галантным, оказывать всяческое внимание. Но если он влюблён по-настоящему, он похож на овцу». Именно так и было. В новом знакомстве я болтал без умолку, а при первой встрече с Власовой я был почти нем. Ей приходилось вытаскивать из меня по слову, а я шел рядом, как испуганный влюблённый мальчишка с потными ладонями и дрожью в коленках. Я до сих пор помню эти чувства и эмоции…       Каким-то странным образом я знал, что уже нравлюсь новой знакомой. Нет, конечно, в какие-то моменты думал, что это всего лишь мои желания, некий приятный самообман, но она продолжала тянуться ко мне, называя меня хорошим. Странно, а ведь я даже не пытался ей понравится. Она многое рассказывала о себе, а я… ничего не чувствовал… Ни заветных фейерверков внутри, ни бабочек в животе, как это было однажды.       Первая наша переписка затягивается до пяти утра. (Немного не хватило до рекорда с Власовой). Она ежедневно пишет мне «Доброе утро». Я просыпаюсь, отвечаю на смс, убираю телефон в сторону и вновь закрываю глаза. Раньше только одно сообщение от Маргариты вызвало на моем лице бурю эмоций, а сейчас я разучился испытывать чувства.       Проходили дни и общение с новой знакомой продолжалось. Она рассказывала, что любит готовить и даже училась на кондитера. Продолжает говорить что-то ещё, а я тут же вспоминаю завтраки с Ритой. О том, как она заботливо готовила для меня по утрам, провожая сонного на работу. О том, как она потрясающе готовила мясо, предварительно попросив меня его нарезать. О том, как с ней я впервые услышал слово панкейки, которое запомнил только с шестого раза. И о том, как по выходным, счастливыми и беззаботными мы падали на диван и заказывали пиццу…       Пока я выдыхаю сигаретный дым, новая знакомая увлеченно показывает свои татуировки. Я задумчиво смотрю на них и вспоминаю Риту, которая это не приветствовала. Много раз я приставал к ней с вопросами как она отнесется к тату на моём теле и мягко говоря она была не в восторге. Новая знакомая не против тату, да и сигарет тоже. Как же мне не хватает Ритки. Кроме неё никто не заботился о моем здоровье и не говорил что мне надо бросить курить. Я вновь грустно улыбнулся и затушил сигарету…       В полдень я вдумчиво помешивал сахар в кружке кофе. Я никогда не знал, что можно скучать по человеку так сильно, как я скучал по ней в этот самый момент. — Я бы хотела познакомить тебя со своей собакой, — написала новая знакомая высылая фотографию своего питомца. Закрываю глаза и воспоминания переносят в прошлое. 90 км от Москвы. Я и Ритка прогуливаемся по грунтовой дорожке. Каждый легкий порыв ветра доносит разные запахи. Запахи лета. Я пропустил тот момент, как медленно покачиваясь к нам подошёл огромный соседский пёс. — Привет, — радостно выкрикнула Власова и смело потрепала собаку за ухо. Всю свою жизнь я с опасением относился ко всем собакам, поэтому завидев эту картину — напрягся, будто бы готовится принять сражение. В любую секунду я был готов вступить в неравную схватку, чтобы защитить Ритку, лишь бы тот не обидел ее. Но зверюга разжал свои страшные зубы, фыркнул и вполне дружелюбно лизнул ее руку. Я выдохнул… Ее любовь к животным однажды сведет меня с ума, — подумал я. — У меня аллергия, — ответил я новой знакомой, отложив телефон.       Между тем жизнь шла своим чередом, и мне было уже неважно каким. Она все равно будет такой, какой должна быть. Надо просто жить, и пусть будет то, что будет, — думал я трясясь в прокуренном вагоне электрички. — Стёп, я сделала новый маникюр, — написала знакомая прикрепив фотографию свежеокрашенных ногтей. Я прижался лбом к стеклу и уставился в окно, где сквозь пыль виднелись пролетающие мимо деревья. Сколько раз я получал такие фотографии от Власовой было не счесть. Бывало торчал с ней в салоне, в душной очереди нафуфыренных женщин и мужчин. Но как же мне нравилось спорить, когда она показывала палитру из пятнадцати красных оттенков, спрашивая какой цвет выбрать? Я отвечал любой, ведь они все красные, а она смеялась и называла меня дальтоником. Мне было безумно приятно, что даже в таких женских мелочах, в которых я ни черта не понимаю, она хотела слышать мое мнение. С кем сейчас она советуется перед салоном и кому первому показывает свой новый маникюр? — остается загадкой.       Я очень редко видел сновидения, но после расставания с Ритой, всё поменялось. Она снилась мне ежедневно. Снились дни, когда мы были счастливы. Дни где мы безумно любили друг друга. И скажу откровенно я полюбил спать. Сон стал единственной возможностью увидеться с ней и поговорить. Сегодня ночью она снова приснилась. А с ней и злополучный день разлуки. Я вновь проснулся весь в поту, с мокрыми волосами, задыхаясь, и приподнялся в ужасе. Кажется я начинал сходить с ума. Выпив таблетку рецептурных успокоительных, которые мне удалось достать нелегально, я рухнул в кровать, натянув одеяло на голову и сжался от пронзающей все тело дрожи…       На следующий день я по привычке ищу спасение в общении с новой знакомой, но это не помогает совсем. Под воздействием алкоголя темы общения становятся немного откровеннее. Ничуть не смущаясь мы обсуждаем предпочтения в сексе и понимаем, что нам нравится одно и тоже. Кажется, что она и вправду идеально мне подходит и с ней можно попытаться построить крепкие отношения с одинаковыми взглядами на жизнь, но я так ничего и не чувствую, чёрт возьми. Она пишет что заранее влюблена в мои вечно холодные руки и намекает, что ей сейчас не помешал бы массаж. Казалось, можно прыгнуть в автобус и через несколько часов стоять на её пороге, но я деликатно отнекиваюсь и откладываю встречи на потом. Она обижается и кладет трубку. Я больше не перезваниваю. Я ничего не чувствую…       Ощущая себя опустошенным бесчувственным ублюдком пытающимся обмануть разум и найти замену той единственной, я вышел из дома. Уже далеко за полночь. На улице мерзко и противно моросил дождь, серые облака затянули небо, такие же серые, как моя кожа под глазами. Подняв голову я закурил и погрузился в потоки навязчивых мыслей, как в болото. Дым сигареты медленно поднялся и рассеялся в воздухе. Глубокая и долгая затяжка. Едкий дым заполнил легкие. Это яд, который медленно отравляет и рано или поздно убьет, но ты куришь сигарету за сигаретой, чувствуя легкое облегчение на какое-то время после затяжки. Я не видел Риту уже полгода. Наверняка она все также прекрасно выглядит, следит за здоровьем, краснеет, громко смеется, пьет слишком сладкий чай, много читает, фотографирует и любуется небом… Так сильно захотелось хотя бы на мгновение прикоснуться к ней, посмотреть на ее спящее умиротворенное лицо, погладить нежные локоны. Интересно вспоминает ли она меня хоть иногда? Снюсь ли я ей также часто, как она мне? А быть может уже закопала в памяти далеко и надолго… Я скучаю. Чёрт я безумно скучаю. Она стала моим наркотиком, и меня ломает, как жалкого зависимого. — Мне не хватает тебя, Власова, — прошептал я пристально глядя на луну. Я закрываю глаза и открываю их снова, отчаянно надеясь остановить слёзы. Тишину нарушало лишь мерное тиканье наручных часов. — Спокойной ночи, любовь моя, — открыв единственную сохраненную фотографию в телефоне, мысленно желаю той, кому до сих пор принадлежит мое сердце…