Ангел и Грешник

...

"-Ты МОЙ ангел!!! Слышишь!? Только МОЙ!!!" Чашечку аккуратно поднесли к губам и прикоснулись самыми кончиками. Девушка прикрыла глаза и расслабленно улыбнулась. В это время Берлин наслаждаясь присутствием возлюбленной, прикоснулся к её свободной руке. Ни как на это не отреагировав, Вена продолжила попивать кофе, лишь немного сжав в ответ чужие пальцы. Немец улыбнулся и пособственически прикоснулся к бархатной щеке австрийки другой ладонью. Такое действие тоже не вызвало у неё ни какой реакции, она все так же спокойно, поставила чашку на блюдце и перевела взгляд вниз, не желая смотреть в глаза гостю. От воспоминаний со вчерашнего вечера осталось много следов. А от ночи ещё больше. Вспоминая как Берлин притягивал к себе её неконтролируемое тело от перевозбуждения, как кусал до следов, как шептал самые приятные и развратные комплименты. Вена и подумать не могла, что когда-нибудь так влюбится, в такого как он. Жестокого, властолюбивого и грешного. Но чувства не оспоришь. Все таки всё, что она чувствовала, было взаимно. Признавшись тогда давно в своей любви, она поняла что уже не сможет отвязаться в крайнем случае, ведь немец её никогда не отпустит пока сам не разлюбит, а этого, как она догадывается, никогда не произойдет. И вот сейчас щеки австрийки покрылись не лёгким румянцем и Вена тяжело вздохнула, парень заметив это, вышел из за стола и обойдя, подошёл вплотную к сидячей. Та запрокинута голову на верх и все таки взглянула на гостя. Он, присев на колено, потянул её руку, и поцеловал внешнюю сторону. Щеки Вены приняли ещё более красный оттенок. Она поджала губы, и в смущении одернула руку назад к себе. -Ты чего? Берлин не понимая такой реакции, удивлённо вскинул брови. Столько веков уже лобызаются, а девушка как в первый раз реагирует. -По привычке, извини.. -ладно.. Привстав, парень приблизился к смущённому лицу любовницы и нежно поцеловал. Та ответила на такое действие и обняла немца за плечи. Сам Берлин облокотился руками на стол, сзади девушки и поставил колено между её ног, на стул. Поцелуй становился страстнее и настойчивее. После того как они отстранились, гость облизнув чужие губы, прикоснулся пальцем к приоткрытым от возбуждения женским губам. Продолжая аккуратно проходится поцелуями по лицу девушки, он помял бархатные щеки руками. Глаза Вены в этот момент буквально сверкали. И та придерживая одной рукой себя за стол, находившийся сзади, притянула немца за черные волосы обратно к своей шее. Он послушно уткнулся туда, и жадно вдыхал приятный, ванильный запах исходящий от австрийской столицы. - Знаешь, Вена.. Берлин обратно поднял голову и его руки подхватили девушку за талию. После потянув в верх. Она, не готовая к такому, ахнула, но послушалась. И вот они уже стоят, немец прижимает всё тело австрийской девушки к себе, она же немного в растерянности отклонилась назад, выгнувшись в спине и её руки опустились вниз, а вот ладони гостя крепко вжались в чужие бедра, безжалостно сжимая их до боли. Его тело по инерции наоборот наклонилось вперёд, ближе к любимой, и он лихорадочно зашептал: -А-ах~, ты так прекрасна, Вена~ ... -Т-ты несравнима ни с одной девушкой, что я встречал. Ты такая изящная, твои формы тела идеальны, большая грудь, округлые бедра, тоненькая шея, и такие же руки. Ты самая красивая, поверь.. Я хочу танцевать с тобой вечность, мять твои щеки. Прикоснуться к обнажённому телу и не ощущать чувство греха в голове, а лишь сладостное удовольствие в груди. Вена, Вена, Вена... Я так Люблю твое имя, я так Люблю тебя, я так Хочу тебя... *** Спокойно на вид, но с ноткой шока в глазах. Вот так и можно описать, состояние девушки, которая смотрела сейчас точно в алые глаза, что жадно вглядывались в каждый сантиметр города. Это было и жутко, но и приятно за все слова, что были сказаны Именно в Её адрес. Это бы сильно льстило другим дамам, но главное отличие Вены от других дам, это то, что Берлин никогда бы не сказал эти слова никакой другой женщине, ведь все остальные женщины (кроме Кенигсберга) для Берлина обычные шалавы. И ему без разницы город девушка или нет, все кроме Вены ужасны и грешны. А Вена идеальна. Она как ангел для него, для её раба. И этот раб хочет, что бы этот ангел был только его. Каждый день. Каждый день моля Бога об этом, Берлин начал терять разницу между молитвами и обычным миром. Это безудержное обожание, поклонение. Вот что это. И Берлин никогда не избавится это этого, он присвоит Вену себе, рано или поздно, но он уверен, что сделает это.