48 часов
10 июля 2023 г. в 22:51
В комнате воцарилось молчание. Все трое черепах переглядывались между собой и только Донателло стоял с опущенным в пол взглядом. Послышалось скрежетание зубов Донни, его лицо бессознательно исказилось гримасой гнева. Лео сделал шаг вперёд и хотел было потрепать брата за плечо, но тот оттолкнул руку прежде, чем она успела коснуться его.
— Эй! — вскрикнул Лео, потирая запястье — не очень-то вежливо так поступать с братишкой. Мы же просто пошутили, чего ты так завёлся?
— Пошутили, — пробормотал Донни, и резко вскинул голову, уставившись на братьев.
— Да ладно тебе, я же это любя. Обычно ты не такой ранимый, — Лео развёл руками не то призывая к объятиям, не то ожидая поддержки со стороны братьев.
Раф и Майки очень хотели вмешаться, сказать, что им жаль, но у них выходило только глотать воздух как рыбы.
— Такой братской любви с меня хватит! Один без тормозов, а другим не хватает дерзости, — Донни развернулся к выходу, и скрестив руки на груди, быстро вышел в коридор.
— Подожди, давай поговорим… — не успел Раф договорить, как Донни его перебил злобным фырканьем.
— Нет! -последнее что сказал Донателло перед тем, как захлопнуть дверь своей комнаты изнутри.
Комната всегда была самым безопасным пространством для Донателло, но сейчас даже тут он долго не мог успокоиться. Беснуясь по комнате он, то швырял вещи, то избивал стены. Когда силы и злость иссякли, он завалился, подпирая собой дверь, и тихо бормотал, как же ему хочется быть окруженным любовью и заботой, а не целью для язвительных шуток. Он медленно приподнялся и кажется, задумал что-то неладное. Чем более вертикальным становилось положение его тела, тем больше раскрывались его глаза, а губы искажались пугающей улыбкой. Он оглядел комнату, и резко ринулся к столу, спотыкаясь о разбросанные вещи, чуть не влетел лицом в край стола, но успев ухватиться за стул, восстановил равновесие. Встал ровно, отряхнулся, и приступил к выполнению задуманного плана.
Донни всегда подходил к своей работе слишком серьёзно, а сейчас и вовсе выглядел словно тронулся умом. Работа была окончена к ночи того же дня. Всё это время он игнорировал попытки братьев извиниться. Глубоко в сердце он уже простил их, как это обычно бывает, но сейчас этого было недостаточно: он желал стать самым любимым братом. Когда все уснули, Донни подмешал сыворотку в их еду и напитки. Осталось только дождаться, когда братья пойдут завтракать.
Утро прошло без происшествий, все четверо снова нормально общались и проводили время вместе. После обеда Рафаэль поспешил отправиться на дело. Оставшись дома втроём, черепашки решили посоревноваться в трюках на скейте.
Донни был не лучшим трюкачом, но в этот раз вместо насмешек над очередной неудачей, он услышал только лишь слова поддержки. Лео подбежал к брату, помог ему встать, что выглядело весьма… Непривычно.
— Ты в порядке? — побеспокоился Анджело, подавая укатившуюся доску, — Не сильно ушибся?
— Я в порядке, спасибо, — кажется, это именно то поведение, которого Донни хотел добиться сывороткой.
— Знаешь, братишка, если хочешь я могу потренировать тебя, -протараторил Майки, обнимая брата за руку.
— Ох! Ребята, это мой самый клевый день, проведённый с вами, — это были искренние слова счастья, хотя лицо Донателло не выражало весь спектр эмоций.
— Да ладно тебе, — начал Лео, — мы же просто хотим поддержать тебя, тем более нам не часто удаётся провести время вместе, не думая о предотвращении очередных злодейских планов.
Майки приобнял брата за талию, уткнувшись щекой в бок.
Донни был рад получить такую дозу любви и объятий от своих братьев, так что не стал игнорировать это, в своей обычной манере, и даже заботливо поглаживал Майки по голове. Это было необходимо им обоим.
Младший братец всегда был легкомысленным, и стремился заполучить внимание со стороны старших, но сейчас он выглядел особо довольным.
— Старая ворчливая лягушка не против обнимашек? Я сплю или Донни подменили?! — язвительность Лео не исправит даже гроб, но в этот раз подкол звучал мягче, а на лице у черепахи была доброжелательная улыбка.
Однако Майки быстро принял оборонительную позу и, не выпуская брата из рук, заявил:
— Все обнимашки будут моими, я тебе не позволю ни минуточки насладиться столь редким даром!
— Война за обнимашки! — прокричал Лео и побежал на кухню. Вернувшись обратно, он встал в позу и воскликнул: — Донни, ты должен выбрать одного из нас, и признать самым любимым братом, хотя очевидно, что твои выбором стану я. Кстати, я захватил твои любимые вкусняшки, — ехидно улыбаясь, он протянул брату тирамису и сок.
Небольшая суматоха наполнила комнату. Лео и Майки бегали вокруг Донателло, пытаясь оттолкнуть друг друга подальше, чтобы не пришлось делиться драгоценным братом. Через некоторое время Донни удалось поймать обоих и крепко обнять. К этому моменту уже вернулся Раф. Старший брат удивился происходящему, но не стал заострять на этом внимание. Он позвал всех на ужин, и уже за столом отчаянно пытался рассказать, как у него прошёл день, попутно отвлекаясь на споры между Лео и Майки. Их словесные перепалки почти доходили до битвы едой. Донни уже успел привыкнуть, и иногда, уворачиваясь от пролетающих мимо бумажек и зубочисток, интересовался у Рафа нравится ли ему работать одному.
Поужинав, все разошлись по своим комнатам. Донателло прибрал бардак в комнате и лёг на кровать. Незаметно мысли перетекли в рассуждения вслух о прошедшем дне.
— Не думал, что сыворотка так хорошо подействует, однако не могу же я их постоянно пичкать… Наверное, мне больше не стоит так делать. Это несправедливо по отношению к ним, — он ворочался, не в состоянии заснуть.
— Странно только, что на Рафа сыворотка не подействовала, неужели доза оказалась недостаточной для массы его тела? А может он не завтракал? Нет… Он бы не пошёл голодным на миссию. Аккуратно спрошу у него завтра, уверен, он не догадается к чему этот вопрос. Если подумать, то Раф не слишком стремится проводить время наедине со мной. Может я настолько его раздражаю, что даже сыворотка не подействовала?
Сон так и не приходил, и желания занять себя чем-то тоже не было. Немного потупив в стену, он всё же решил пойти на кухню попить воды. Выйдя из комнаты, шум компьютеров сменился на почти абсолютную тишину — все спят, можно не остерегаться удушающих объятий братьев и смело идти дальше. Однако на кухне его ждала совершенно неожиданная картина.
Подойдя вплотную к кухонному островку, Донни заметил, что кто-то за ним прячется. Обойдя стол, стало понятно, что это был Раф. Он сидел, облокотившись на стенку островка и съёжившись, утыкался головой в колени. Это до ужаса напугало Донни, он быстро отставил стакан и подсел рядом с братом, обеспокоенно и вполголоса спрашивая: Всё-ли хорошо? Что случилось?
Но Раф не отвечал, слышно было только шмырканье носом и тяжёлое дыхание.
— Не трогай меня, — тихо проворчал Раф, ещё сильнее сжимаясь, — просто уйди, я… — фразу прервал надрывистый вдох.
— Я не могу оставить тебя в таком состоянии, — тревога за брата нарастала, по коже уже не раз пробежалась волна мурашек, а руки вот-вот начнут трястись.
— Да почему ты такой бестолковый? Проваливай! Я не хочу навредить тебе, — это не звучало как угроза, голос был вовсе не злым: он был печальным и даже звучал напугано.
Донни неуверенно потянул руки к панцирю Рафа, но тот резким движением схватил брата за руки и повалил перед собой на пол. В этот момент Донни зажмурился от неожиданности, а когда открыл глаза, над ним уже нависал старший брат с глазами, полными слёз.
— Я попросил… Я попросил не трогать меня! — по щекам покатились слёзы и капали на лицо брата, обжигая кожу, как ледяное пламя.
— Раф… — Донни глубоко вдохнул, и на выдохе продолжил, — неужели это «что-то» настолько пугает тебя? — ответа не последовало.
В какой-то момент молчание стало давить на Донателло, и тот поддался искушению. Это последняя попытка успокоить брата. Он потянулся к мокрым щекам, одной ладонью мягко придерживая лицо, а второй вытирая слёзы. В этот момент в голове Рафа что-то щёлкнуло и он прильнул к губам брата. Поцелуй оказался совсем недолгим, но таким как Раф себе представлял, но это было наяву. Стоило ему принять прежнее положение и, пересилив страх, открыть глаза, как тут же захотелось провалиться под землю. Милый, хрупкий, младший братишка застыл в ужасе — это отрезвляло, но слишком резко.
Раф отдёрнул голову, а после попытался сбежать, но не успел даже твёрдо встать на ноги, как был пойман за руку. Кажется отвертеться не выйдет, и он покорно садится на пол рядом с братом, но от смущения, стыда и страха всё же не рискует смотреть в глаза, и всячески отворачивает лицо. Донни пересел напротив. Он был настроен уже всё рассказать, что произошедшее — только его вина, и что если Раф того пожелает, они просто забудут это, но теперь Раф так старательно отворачивался, чтобы скрыть хоть какую-то часть эмоций, проступающих на лице, что Донни не выдержал и хихикнул. Это определённо было нужно сейчас. Оба немного расслабились и старший начал первым говорить:
— Прости, этого я и боялся. Последние сутки я чувствовал слишком сильную тягу, решил, что будет лучше, если буду подальше от тебя, чтобы случайно не сделать глупость, — в этих словах слышалось разочарование и тоска, но Раф пересилил себя и продолжил, — но когда увидел тебя вечером… У меня кровь кипела, видя как легко и беззаботно ты позволял себя обнимать.
Донни внимательно слушал, не смея перебивать. Теперь эта ситуация разворачивалась под совершенно иным углом. Он думать не смел о чём-то подобном, никогда не думал, что может испытать влечение к кому-то из своего близкого окружения. А теперь, слушая признание Рафа, в голове сами собой всплывают моменты, когда нежные чувства были приняты им за обычные переживания и заботу. Чем бы ни закончился этот разговор, сам Донателло больше не сможет игнорировать собственные чувства и желания. Но он продолжал слушать.
Раф перевёл дыхание и замедлил темп. Теперь торопиться не обязательно.
— Честно говоря, раз вся это каша уже вариться, то стоит наверное рассказать всё подчистую. Около трёх месяцев назад я начал по другому смотреть на тебя. Не знаю, что произошло, но тогда я замечал как много времени мне хотелось проводить вместе, и то как часто я не отвожу от тебя взгляд. Потом начал испытывать такую бурю эмоций каждый раз, когда ты стоял рядом или бросал взгляд вскользь. И в итоге в голове сами собой стали возникать дурные мысли, тогда-то я и решил, что буду держаться подальше, чтобы ничего не натворить…но сегодня. Прости, я сам не свой. С самого утра как с цепи сорвался, — на этом монолог был окончен, а Раф замер в ожидании реакции.
Донни пододвинулся чуть ближе, продолжая втыкать в воздух где-то перед братом, через пару секунд переводя взгляд на заплаканные глаза, словно просыпаясь от транса. Не осталось ни мыслей ни слов, только ощущение приближения чего-то невероятно пугающего, но манящего своей неизведанностью. Уткнувшись головой в грудь Рафаэля, чуть всхлипывал. Он не плакал, но был близок. Раф обнял Донни, нежно поглаживая того по спине.
Так они просидели несколько минут, прежде чем сумели снова подать голос.
— Так… Что ты думаешь обо мне? — первым заговорил Рафаэль.
— Сегодня многое поменялось, но не мои чувства к тебе, — Донни тихо пробурчал, выпрямляясь, — и, если позволишь, я бы хотел вернуться к тому, с чего это началось, — он потянулся к брату.
Застыв достаточно близко, чтобы ощущать горячее дыхание, но оставляя место для ответного шага, надеясь, что Раф не струсит, и он не заставил себя долго ждать. Этот поцелуй был уже совсем иной: мягкий, неторопливый. Его хочется запомнить на всю жизнь, наслаждаясь каждым касанием губ, и пылким дыханием в короткие моменты разлуки. Медленно придвигаясь ещё ближе, и всё сильнее наклоняясь к Донни, вынуждая того отклоняться всё больше назад, пока он не оказывается всем телом на полу.
Широкая фигура нависала над ним, всё так же не давая ни шанса на побег.
Они оба были совсем не готовы к этой ночи, но это именно то, чего они оба желали. Дрожащей рукой Раф провёл от спины по груди, остановившись на шее, чуть заводя пальцы на затылок, он придерживал голову Донни. Сам же Донателло не желал долго оставаться в таком положении. Подобрав подходящий момент, он потянул Рафа в бок, теперь они оба лежали на полу, а ещё через мгновение уже Донни был сверху, хотя выглядело это неловко. Роста ему явно не хватало, поэтому он стоял на коленях сбоку, и одной рукой опирался на Рафа. Любопытство требовало большего и, недолго размышляя, Донни принялся расцеловывать щёки, челюсть, шею, что вызывало у Рафа смех.
Однако, как бы им ни хотелось продолжить, оба были уже почти без сил. Напоследок Рафаэль поцеловал запястье Донни и прошептал:
— Теперь моё сердце в твоих руках.
Они так и уснули, на полу в кухне. Раф раскинулся лёжа на животе, а Донни улёгся головой на руку Рафа и, обвивая её руками, как это привычно делал с подушкой.
Утром их обнаружил Лео. Он вполголоса подозвал Майки, а когда тот увидел спящих в обнимку братьев, он возмущённо вскрикнул, но Лео быстро закрыл рот младшему брату рукой, и показал жестом, чтобы тот не шумел.
— Но так не честно! Почему они тут в обнимку спят? А меня Донни вечером выгнал из комнаты, сказав, что будет спать один, — тихо возмущался Микеланджело, надувая щёчки, — мы ведь так его любим!
— Потому что сердцу не прикажешь, Майки, — прошептав это на ухо, Лео развернул брата, и они оба ушли из кухни, оставив увиденное в секрете даже от самих Рафа и Донни.