no feelings

— Хенсок. — М? — Если я попрошу тебя об услуге, ты согласишься? Младший нехотя приоткрыл глаза и медленно выдохнул. Одна из ламп на потолке тренировочной комнаты мрачно замигала. Бэ сидел напротив большого зеркала. Половина его лица была прикрыта длинной челкой. Он нервно выламывал себе пальцы и, кажется, кусал щеки изнутри. — Какой услуге? — наконец, тихо спросил младший, приподнимаясь на локтях. Его сердце все еще больно долбилось в висках из-за их ночного ворк-аута. Джинен подозрительно молчал. Он продолжал смотреть на блондина через зеркало еще какое-то время, как вдруг развернулся, срывая с головы кепку. — Согласишься или нет? — Н-нет, не играй так со мной пожалуйста — Хенсок смущенно отвел взгляд и тихо посмеялся. — Просто скажи «да» или «нет». — Я даже не знаю, чего ты хочешь. Это нечестно. — Я хочу услышать твой ответ. Блондин откинул голову назад и мученически застонал. В этом все еще не было никакого смысла. Тогда Джинен медленно подполз к нему на четвереньках в своих рваных джинсах и пристроился щекой к голому плечу. Кожа Хенсока была безумно горячая. — Хен, я тебя умоляю. — «Да» или «нет»? Решай скорее. Он был обезоружен. Бэ Джинен слишком хорошо умел быть милым, делая для этого целое ничего. — Блин, ну…окей. Рассказывай теперь, что это? Бэ неопределенно хмыкнул и буквально свалился на его бедра, так что Хенсок почти вскрикнул от боли в мышцах, закидывая голову назад. — Осторожней… — только лишь выдохнул он, надеясь услышать что-то вроде «прости». Но Джинен не выглядел виновато. Он вообще выглядел никак. Его взгляд безучастно уставился в потолок. Даже раздражающе мигающая лампа, кажется, осталась без его внимания. А когда чувственные губы наконец приоткрылись, то не произнесли ни слова. Хенсок в смятении поджал губы, закусывая нижнюю до боли. Бэ Джинен всегда был слегка странным. — Хен? — Я хочу, — Джинен заговорил так внезапно, что младший растерял все слова. Чужие губы вновь дрогнули в улыбке. Той самой, которую Хенсок слишком хорошо знал. — Чтобы ты сломал мне руку. За окном тарабанил дождь. Крупные капли разбивались об железные карнизы, создавая звенящий занавес звуков. От него раскалывалась голова и мерещилось всякое. А Хенсок должно быть ослышался. — Что? — Сломай мне руку, пожалуйста. Это моя просьба. Младший резко подобрал по себя ноги, заставляя Джинена удариться головой об пол. — Ты сейчас шутишь? — Не совсем. Мои шутки обычно смешные, разве нет? — устало выдохнул Бэ, болезненно морщась от боли в затылке. Юн не мог поверить своим ушам. И эти наглые красивые глаза, которые так беспечно смотрели на него сейчас, казались ему совсем ненастоящими. Блондин невесело усмехнулся. — Бред какой-то. — Я серьезно. Ты только не нервничай… — Стой. Нет. Джинен неудачно поймал воздух вместо руки парня, когда тот вдруг вскочил на ноги в намерении уйти. — Ты уже согласился. — Я сделаю вид, что не слышал этого, ладно? Шутка действительно не смешная. — Я знаю, как это звучит. Но концерт уже послезавтра. Хенсок чувствовал, как у него встал ком в горле. Голос неуправляемо дрожал, а в голову навязчиво лезли плохие мысли. — Вот именно. Концерт уже на носу. Тогда что ты несешь такое? Я тебя не понимаю. Парень был напуган. Он застыл у двери, уговаривая себя, что все это лишь помутнение. Сейчас скажет, что это очередной прикол. Бэ Джинен всегда был странным, но сейчас казался абсолютно сумасшедшим. — Хенсок, я не могу выступать. Правда не могу. Брови брюнета трогательно дрогнули. Он сел на колени и спрятал ладонью навязчивую улыбку на губах. — Я уверен, что не смогу. Кажется, …меня сейчас стошнит. Глаза Хенсока в считанные мгновение покраснели от накативших слез. Он отвел взгляд, полностью потерявшись. В душе разлилась какая-то тупая боль, которую ему было сложно объяснить словами. Джинен выглядел, как сломанная игрушка. В глубине вечно сияющих глаз закручивалась бездна, а губы дрожали в словах, которые он никогда не сможет произнести. Хенсок был в ужасе. Не потому что не ожидал такого, а потому что слишком хорошо понимал причину. Только потому что это Бэ Джинен — человек, который, следуя каким-то своим собственным правилам, отрицает в себе все человеческое. Слабости недопустимы, и такая жестокость к себе — часть его сущности. От понимания всего этого сердце младшего рвалось на части. Хенсок осторожно опустился перед ним на колени и, помедлив, крепко сжал напряженные плечи, отрезвляюще встряхивая их. — Хен. Посмотри на меня. Джинен послушно поднял глаза и удивленно выдохнул, бегая глазами по лицу напротив. — Плачешь? — Да. Потому что ты сводишь меня с ума. — Прости. Я сильно тебя напугал. Блондин придвинулся ближе и забрал его в свои теплые крепкие объятия. Зарылся носом в мягкие длинные волосы, надеясь на исцеление. — Ты ведь знал, что я никогда этого не сделаю. Если чувствовал себя так плохо, мог просто поделиться со мной. Зачем доводить себя до края. Джинен казался совсем крохотным, несмотря на крепкое телосложение. Джинена хотелось закрыть от всего, что причиняло ему боль, даже если этой болью является он сам. — Извини. Просто я немного. устал. Не о чем беспокоиться. — Можешь помолчать пожалуйста. Я тебя успокаиваю. Хоть младший не смог бы это увидеть, но был уверен, что Джинен улыбнулся. Настолько же искренне и сияюще, насколько горько ему хотелось заплакать. — Мне нужно повторить все еще раз. — А? Джинен мягко отодвинул Юна от себя. Заглянув в трогательно растерянное лицо, он буднично вытер щеки от влажных дорожек слез большими пальцами. — Выступление. Задержишься еще ненадолго? Не хочу сегодня танцевать один. Хенсок бы не ушел, даже если бы он прогонял его. Ему будет больно смотреть на попытки старшего вновь наступить себе на горло, но он все равно останется. Он останется, несмотря ни на что, потому что Джинен не должен оставаться один. Бэ Джинен странный. Бэ Джинена сложно понять. Ему сложно дарить любовь. Сложно согревать его покрытое броней сердце. Но Бэ Джинен всегда заставляет людей вокруг него улыбаться. Он умеет смешно шутить. Умеет заботиться. Он отлично притворяется сильным. И когда Джинен вновь решит разрушить себя, Хенсок непременно будет рядом, чтобы собрать его по частям.