Амбиции родных и компромисс

— Нил, тебя зовет отец.       Эта фраза для Нила прозвучала как приговор.       «Зовет отец» — поплелся в раздевалку, ненадолго замешкавшись, чтобы переодеться и прихватить пальто.       Когда парень вышел из-за кулис, отец по-прежнему стоял на том же месте. Нил на мгновение замер, затем спустился со сцены и медленно приблизился, по дороге снимая с головы венок. Отец с ним даже не поздоровался, просто развернулся и пошел в сторону выхода. Нил с видом арестанта тащился следом. — Нил, молодец! Ты классно играл! — Дружище, ты лучший! — орал Далтон. — У тебя поистине талант! Я восхищен! — воскликнул Китинг, приобняв мальчика за плечи.       Нил сглотнул подступивший к горлу комок. — Оставьте в покое моего сына! — рявкнул Перри-старший.       Все в фойе Хенли-холла в изумлении умолкли. Даже Чарли, громко скандировавший: «Нил лучший!».       Мистер Перри вытолкнув Нила во двор, подтащил его к машине и усадил внутрь. Чарли бросился было вслед, но Китинг удержал его. — Не надо. Будет только хуже, — печально промолвил он.       Перри завел мотор, и машина тронулась. Вид юноши в окне автомобиля более всего напоминал пленника, идущего на казнь. Отец молчал, Нил тоже. Он крепко сжимал в руке венок, словно спасительную соломинку.       Когда они подъехали к дому, Нил увидел горящий свет в окне отцовского кабинета. Он не был здесь с лета, и меньше всего хотел появляться до Рождества. — Иди в дом, — неопределенно махнул рукой мистер Перри сыну, а сам, вытащив из кармана трубку, закурил.       В углу небольшого кабинета, в кресле сидела мать с опухшими от рыданий глазами. Как только за Нилом приоткрылась дверь, она встала и обвила своими руками лицо сына. — Нил, — тихо прошептала она, вглядываясь в темные глаза, которые тоже успели покраснеть от слез. — Он в бешенстве, — тихо произнес юноша.       Мать хотела что-то сказать, но в этот момент в кабинет вошел отец. Она быстро отпрянула от сына и ушла вглубь комнаты. — Сын, я не в силах понять, почему ты все делаешь нам наперекор, — начал он с порога. — Но какой бы ни была причина, коверкать твою жизнь я тебе не позволю. — Но я…       Одного взгляда хватило, чтобы замолкнуть. Нил понял, отец не в состоянии слушать. — Завтра я забираю тебя из Уэлтона. Будешь учиться в военной школе в Брейдене. После нее пойдешь в Гарвард, станешь врачом. — Нет! — на глаза мальчика навернулись слезы. — Отец, я не хочу бросать Уэлтон! Там мои друзья…       Мистер Перри в три шага оказался около Нила, и тому показалось, что он его сейчас ударит. — Что ты сказал?!       Нил молчал. — Я сказал повтори! — Я… — запнулся он, теребя в руке венок, — простите, сэр… Я имел в виду… я не хочу…       Венок был грубо вырван из руки и откинут в угол комнаты. — Друзья — это не самое важное в жизни, Нил, — нарочито тихо прошипел мужчина. — Твое будущее — в твоих и моих руках! И я не допущу, чтобы ты упустил свои возможности, которые я дал тебе.       Нил смотрел туда, куда был откинут головной убор Пака. — Позволь мне доучиться в Уэлтоне, — взмолился сын, — у меня все сдано на отлично. Я хочу закончить эту школу, отец! — Нет.       Простое и бездушное «нет» скребло душу. У отца было ледяное сердце иначе бы он не смог так бесстрастно отказать своего сыну. Нил отступил на полшага назад и споткнулся о кресло и так и сел в него. — Уэлтон развращает тебя. Ты думаешь не о том, о чем должен. Ты соврал мне, Нил. Ты лгал очень долго у меня за спиной. — Но, сэр… — Каким образом ты получил от директора Нолана разрешение на игру в театре?       Нил молчал, сжимая и разжимая кулаки. Когда к горлу снова подступил комок, он был уверен, что его стошнит прямо на пол. — Я подделал твое письмо и подпись. — Что? — Я… — Говори громче! — Я подделал твое письмо и подпись, отец.       Мистер Перри оскалился. Он ходил по кабинету как цербер, готовый кинуться на незваного путника. — Ответь мне, сын, — с нажимом произнес он, — знаешь ли ты, что бывает за подделку документов? Если нет, то спроси у мистера Оверстрита. Он как-никак будущий юрист. Он то не разочарование своих родных… — Извините, сэр, — юноша нашел в себе неведомые силы поднять голову на мужчину. Он разочарование. Он, Нил Перри, который парится из-за каждой оценки каждого задания, старается быть лучшим, что у него и получается. Он. Разочарование.       Мать Нила, которая притихла в кресле напротив, утирая глаза платком, вышла из кабинета после короткого кивка мужа. — Я готов на что угодно, сэр, чтобы остаться в Уэлтоне.       Дыхание восстановилось, тошнота немного отступила. На этот раз мужчина сжалился. — Ты знаешь, что делать.       Отец не был из тех, кто много говорит. Он обозначит проблему и найдет решение, чем будет о ней долго и не нужно разговаривать.       Он болезненно сжался, но виду не подал. Он был рад услышать эти слова. Они принесли ему облегчение. Отец пошел на компромисс. Ноги слегка подрагивали, когда Нил, оперившись на подлокотники, встал с кресла.       Почему-то казалось, что ему было бы проще принять наказание от мистера Нолана, чем от собственного отца. Но он никогда за все года в Уэлтоне не попадал в неприятности. — Дай это мне, — указал на ремень отец, протягивая руку.       Нил повиновался, вытащив его из шлевок. Школьные брюки предательски поползли вниз. Еще один жест в сторону кресла напротив окна, где только что сидела мать. Нил подошел к нему. Радовало только наличие белья, но оно всегда было на нем. Отец обычно бил размеренно, безэмоционально, словно порол не своего собственного сына, а просто отрешенно исполнял свои обязанности. Он не говорил, сколько ему придется терпеть ударов ремня, а просто бил.       Кресло было узким и жестким. Нил лег на подлокотник, подложив руки под голову. Было крайне неудобно, весь, пусть и небольшой вес приходился на поясницу и бедра, сильно сдавливал живот. Казалось, что ему сложно вдохнуть и половину воздуха, впускаемого в легкие.       Юноша за свои семнадцать лет побывал уже в этой позе с десяток раз. Нилу часто доставалось от отца за несовершенство. Если в школе друзья в шутку звали его «мистер идеальность», то отец считал, что до идеала там еще очень много. Он вообще все считал по своей шкале и ему совершенно не показательны были все наивысшие оценки сына. Звякнула пряжка — отец сложил ремень пополам и примерился. Нил зажмурился. Ноги покрылись гусиной кожей.       В этот раз первые удары были намного сильнее обычных. Не то, что мистер Перри часто применял силу, но бывало, что и это не было огромной неожиданностью. Нил сбился со счета на шестом, он хотел было открыть глаза, но не стал. Несколько раз ему приходилось напоминать себе о том, что лучше отец выпустит свой пар и позволит ему доучиться в Уэлтоне, чем завтра он поедет в новое место на ближайшие два года.       Один особенно чувствительный удар попал на ляжку, от чего Нил непроизвольно дернулся. — Не двигайся, — приказал он. — Мы еще не закончили.       Нил сохранял спокойствие и старался контролировать свое дыхание. Через пару ударов горячие слезы обожгли глаза. Нил увидел в углу недалеко от кресла венок эльфа Пака, который был так бездушно кинут на пол. Он всхлипнул и вцепился в подушку. Его зрение совсем затуманилось от горячих слез. Мистер Перри негромко откашлялся, словно давая сыну передышку, и занес ремень для следующего удара. Нил не сдвинулся с места. Он не собирался ослушаться отца, а также был уверен, что это только усугубит незавидное положение. — Больше не смей подделывать мои письма… — Да, сэр, — юноша уткнулся головой между подушкой и спинкой кресла, едва слышно всхлипывая и кашляя. — Никогда. — Ты знаешь, что я не отказываюсь от своих слов, — ответил мистер Перри, поудобнее перехватывая ремень. — Если еще раз…       Нил не слышал, что он не должен никогда делать, поскольку отец снова поднял руку, опустив ремень на его уже болезненную задницу. Еще один удар по ляжкам. Нил снова дернулся вперед, а нога рефлекторно вскинулась вверх. Нил не сразу понял, что его больше не бьют. Он приподнялся на локтях. Зазвенело в ушах, а горло неприятно саднило от невыплаканных слез.       Отец стоял у окна, а школьный форменный ремень валялся у кресла. Нил изо всех сил старался не позволить слезам, которые стояли у него в глазах, пролиться. Нил застегнул брюки и обхватил себя руками. Было тоскливо и одиноко. — Ты усвоил урок? — повернувшись к сыну, спросил мистер Перри. — Да, сэр, — тихо сказал Нил.       Он хотел, чтобы его просто оставили в покое, забиться в уголочке и зализать раны. Как же ужасно было слышать этот разочарованный тон. — Я буду учиться в Уэлтоне? — прошептал юноша, его дыхание сбивалось. — Да, — отозвался мужчина. — Но если я узнаю, что ты действуешь у меня за спиной, разговор будет другой.       Когда Нил был ребенком, он всегда хотел, чтобы его утешили. Но сейчас отец не позволял такую роскошь. — Позволь мне заниматься театром, пока я учусь в школе, — захлопал мокрыми ресницами Нил. — Если сочтешь, что моя успеваемость скатилась, то я откажусь от участия в представлениях.       Мистер Китинг прав — согласиться на любые условия, а после совершеннолетия… он точно что-то придумает! — Если это мотивация отлично учиться, то я согласен, — поразмыслив, кивнул мистер Перри.       Нил слабо улыбнулся. — Да, сэр. Я буду стараться. — Я на это надеюсь, — на плечи опустились руки отца, — я слишком многим пожертвовал, чтобы ты имел все это. — Я знаю, сэр.       На несколько минут кабинет погрузился в тишину. Каждый думал о своем. Наконец Нил собрался с мыслями и спросил: — Отвези меня в Уэлтон.       Спонтанное решение, пусть и не лучшее. Спать после такой порки лучше бы дома, а не на школьных жестких матрасах. Но ему бы туда, к друзьям, а не оставаться с самим собой наедине. В конце концов друзья для него в какой-то степени ближе родных.