Seen it coming

      Хайтани пялился на него весь вечер. Нахоя честно старался не реагировать на еле ощутимое жжение между лопатками от пристального взгляда, но нескончаемое ёрзанье и постоянное желание повести плечами вынудили его обернуться на дальний столик, в самом углу зала, по счастью, расположенный как можно дальше от него. Как будто знали, куда именно их стоит посадить — а вернее, рассадить: по разным углам, чтобы вероятность пересечения взглядов свелась едва не к нулю. Но кто-то из организаторов, по-видимому, совсем не учил теорию вероятности, и вот — они смотрят друг на друга в течение доли секунды, и Нахоя тут же отворачивается, стоит с хитрецой ухмыляющемуся Хайтани подмигнуть ему. Нахоя прячет улыбку в кулак, приставленный к непроизвольно растянувшимся губам, и почти невинно прикусывает костяшку указательного пальца, когда сидящий на соседнем стуле Муто вопросительно смотрит на него.       Видеть Хайтани здесь не то чтобы неожиданно. На самом деле Нахоя знал, что он будет здесь тоже, но радости от этой встречи не испытал никакой. Скорее, это было волнение, щекочущее лёгкие и мешающее дышать ровно, потому Нахоя частенько глубоко вздыхал, пытаясь наполнить грудь воздухом.        За столом они лишь вдвоём, и только полупустые тарелки, бокалы с недопитым алкоголем и оставленные в хаотичном порядке приборы свидетельствуют о других людях, посаженных рядом с ними. Впрочем, Нахоя этих дам и господ знать не знал до сегодняшнего вечера, потому ему совершенно наплевать, куда они все вдруг исчезли. Большая часть людей в этом зале ему не знакома, и то, что они с Хайтани связаны, — чистая случайность; как и то, что они снова оказались в одном месте.       «Связаны, — Нахоя хмыкает собственным мыслям, иронично закатывает глаза и хватается за ножку бокала, болтая шампанское и напряжённо следя, как оно лениво стекает по стенкам. — Ну переспали разок, ну два, а ты всё связаны да связаны… С Мучо ты тоже спал, но вы не связаны. Подловил, а? — Нахоя фыркает, посматривая на Муто из-под пушистой чёлки, вовсе не пытаясь быть незаметным в своих подглядываниях, но и не стараясь привлечь внимание. — Ну и в чём между ними, посуди сам, разница? Выходит, с одним ты «связан», а с другим — нет? Не-не, так не бывает. С Мучо, нет, с Ясухиро, ты трахаешься время от времени, а с Хайтани — всего-то пару-тройку раз, и то, ты хоть помнишь, как это произошло?» Нахоя помнит, такое не забывается: как Хайтани предложил подвезти его, когда они, опять же, случайно пересеклись в центре города, как Нахою вдалбливали в спинку заднего сиденья и как он впопыхах оставлял свой номер на каком-то чеке из продуктового, удачно нашедшемся в бардачке, прежде чем захлопнуть дверь автомобиля с другой стороны. И Хайтани перезвонил ему. Они давно знали друг друга — это было даже удобно: не пришлось врать самому себе, что он потрахался не с незнакомцем.       Несмотря на то, что они не работают вместе, видеться всё же приходится чуть чаще, чем раз в месяц: про себя Нахоя называет это их тесным сотрудничеством, потому что реального, хоть сколько-нибудь отражающего суть названия у подобных мероприятий не имеется — люди, занимающиеся одним противозаконным делом, собираются за одним столом, ругаются и, когда начинает попахивать жареным, незаметно хватаются за рукоятку пистолета в кобуре, надёжно спрятанной под одеждой, но что неизменно — расходятся мирно, без кровопролития, потому что территория всегда нейтральная и устраивать стрельбище не очень-то предусмотрительно. С какими бы полуфабрикатами Нахоя ни работал, а мозги, кажется, в такие моменты появлялись даже уже у обделённых.       «А Ясухиро? Сидишь-то ты с ним. Чувствуешь же, как он на тебя смотрит, и вида не подаёшь, что знаешь, о чём он там себе думает… А с ним отчего не связаны? Тебе ведь нравится быть с ним. И с Хайтани, с ним тоже очень нравится. А с кем больше — сам не знаешь, так? И определяться тебе совсем не хочется… Ну а с двумя? Представь только… Ха! Да и представлять не надо: один глазами жрёт спереди, другой взглядом раздевает за спиной — как на блюдечке, только взять и распробовать остаётся». И Нахое вдруг ужасно хочется залпом допить шампанское и со стуком отставить бокал, но вместо этого он переводит лукавый взгляд исподлобья на Муто и делает маленький глоточек, словно бы неосмысленно проводя языком по сладким на вкус губам, чуть приоткрытым в полуулыбке. И Ясухиро смотрит, смотрит, как завороженный, глаз не отрывает от губ, а Нахоя улыбается с озорством, демонстрируя белые зубы, и намеренно косит глаза в сторону, возвращает взгляд к Мучо и аккуратно избавляет стопу от тесной туфли.       Ясухиро не меняется в лице, когда носок Нахои невесомо касается его колена и проводит по внутренней стороне бедра, втискивается между раздвинутыми ногами и замирает на промежности, но Муто судорожно втягивает воздух, раздувая ноздри, стоит немного надавить, поджав пальцы, на ставший заметно твёрже бугор, и Нахоя подмечает, как ускорился чужой пульс. Он отнимает ногу и собирается вернуть на пол, только вдруг схватившая за голень ладонь сделать этого не даёт: пальцы Ясухиро, сжав щиколотку, щекочут пятку и массажными движениями мнут стопу, вынуждая Нахою податливо откинуться на спинку стула и сдержать тихий вздох. Обе руки Муто ласково скользят по его коже, пощипывают и гладят очень и очень приятно, и Нахоя начинает жалеть, что не может расставить ноги пошире, что хуже всего — не может избавиться от тесных брюк, давящих по швам, и остаться незамеченным, хоть он ни капли не сомневается, что, если сейчас они потрахаются прямо на этом столе, никто даже не заметит. Кроме, разумеется, Хайтани, всё так же неотрывно глядящего ему в спину.       Нахоя умеет быть соблазнительным, он умеет просить не говоря ни слова. И умеет приказывать.       Он всё же возвращает ногу в туфлю и, сверкнув обольстительной, лисьей улыбкой, прикасается к холодной ладони Муто, заговорщически шепча прямо в ухо: «Пойдём за мной». Напоследок проводит ладонью по его груди, разглаживая строгий галстук, и кидает игривый взгляд на дальний столик, отвечая на недавнее подмигивание Хайтани прищуром, перед тем как вывести своего спутника из зала за руку. Он питает надежды, что Хайтани либо без труда поймёт намёк, либо же интерес возьмёт над ним верх и воздушные замки в голове Нахои не рухнут.       Ресторан находится прямо в отеле, и Нахоя, никогда не поощрявший собственную способность напиваться до звёздочек и круговорота перед глазами, теперь даже похвалил себя за то, что снял номер заранее: на случай, если он будет уже не в том состоянии, чтобы вернуться домой. Или если, как сейчас, понадобится пространство для уединения; впрочем, для этого могла сойти и кабинка в туалете, но в номере, пожалуй, несколько комфортнее.       Муто вталкивает его в лифт, как только раздвигаются двери и раздаётся короткий «дзынь», и склоняется над ним, так что горячее, почти обжигающее дыхание опаляет щёки, но Нахоя успевает разглядеть Хайтани, появившегося в холле достаточно скоро, перед тем как двери полностью закрываются, а его самого втягивают в поцелуй. У нужного номера Нахою грубовато впечатывают в дверь, что лопатки начинают болеть, и он, притянув Ясухиро за галстук, нещадно сминая гладкую тёмную ткань в руке, приподнимает согнутую в колене ногу и с силой давит на затвердевший член Муто, ухмыляясь прямо в губы, раскрывшиеся в полувздохе.       — Хайтани, — боковым зрением заметив Рана, прислонившегося плечом к стене и наблюдающего за происходящим со скрещёнными на груди руками, с удовлетворением хмыкает он, по-прежнему придерживая Муто за галстук. — Тебе чего? Присоединиться хочешь?       — Да так, мимо проходил. Решил посмотреть, в какой момент вы всё же решите зайти внутрь. — Хайтани кивает на колено Нахои, упирающееся в промежность Муто.       — Мимо проходил? — Нахоя с насмешкой вскидывает брови. — По этажам прогуливаешься? Да ладно, не стесняйся. Мы не кусаемся, правда ведь? — Он выжидающе смотрит на застывшего Ясухиро, хлопая ресницами, и довольно улыбается, стоит тому согласно кивнуть, впрочем, не без настороженности. — Вот видишь.       — У вас свободные отношения, что ли? Или как это называют.       — Мы не встречаемся, — Нахоя фыркает. — Так ты с нами?       Ну конечно, Ран не смог отказать. И всё-таки Нахоя имеет некую власть над этими двумя, как он и догадывался. Внутренний голос, пока ещё не то чтобы удовлетворённый, ликует и хихикает премерзко, а Хайтани, притянутый за воротник белоснежной идеально выглаженной рубашки, оказывается совсем близко, так, что стояком случайно потирается о бок, и целует жадно. «Ключ в заднем кармане», — произносит Нахоя на выдохе, отрываясь от одних губ и ощущая, как шею настойчиво изучают другие. Чьи-то руки ощупывают зад, зарываясь в оба кармана, и наконец выуживают ключ-карту. Замок приветственно пищит, и Нахоя чуть не вваливается в номер спиной, когда кто-то тянет ручку.       — Дверь, мальчики, — напоминает он, заметив, что мученица осталась раскрыта нараспашку.       Он проходит в глубь номера, на ходу стягивая пиджак и кидая на стоящее в углу кресло. Принимается за пуговицы на рубашке и замирает, чувствуя, как оказывается зажат между двумя телами. Хайтани тепло дышит в затылок, и его пальцы нащупывают пуговицы, самостоятельно избавляя от одежды, а зубы кусают за загривок, мурашками покрывая загорелую кожу. Ясухиро сжимает его подбородок и запускает язык в приоткрытый рот, свободной рукой прихватывая сосок. Нахоя глухо стонет и отстраняется от Муто, потирается носом о гладковыбритую щеку Хайтани, ласкающего его оголившееся плечо.       — Поцелуйтесь, — хрипло просит он, кожей ощущая, как замирает Хайтани, и встречаясь с недоумённым взглядом Муто. — Разочек. Для меня.       И, само собой, они целуются тоже. После секундной заминки, наверняка наполненной усердными размышлениями, Ран за затылок приближает лицо Ясухиро к себе и впивается в губы. Брови Муто поднимаются, выказывая удивление, но, поддаваясь просьбе, он не отстраняется тут же, а послушно отвечает Хайтани. Нахоя облизывается с тягучим, сладким удовольствием, под впечатлением распахнув глаза, пробегается кончиками пальцев по широким плечам по бокам от него и расстёгивает пуговицы на рубашках, пока в грудь не укалывает игла ревности.       — Всё, достаточно. Я здесь, вообще-то.        Наблюдать за раскрасневшимися лицами приятно, так же как и видеть блеск слюны на распухших губах, но особенно замечательно чувствовать вкус своей значимости. Нахое даже не нужно по-настоящему просить, чтобы они делали то, что он говорит. Настолько его хотят, настолько он желанный.       — Ты же нас друг с другом трахаться не заставишь? — смеясь, скорее, нервно, шепчет на ухо Хайтани.       — Ну уж нет. — Нахоя качает головой, хмыкая. — Сегодня вы только мои. Захотите — как-нибудь без меня. Хотя было бы интересно поглядеть на то, как тебя дерут в задницу. — Он издевательски подмигивает Хайтани.       Тот не успевает ничего ответить, и это обстоятельство, по-видимому, его очень задевает. Поэтому, как только Нахоя, оттеснив Муто на кровать, седлает его и целует, Хайтани собирает рыжие кудри в кулаке, откидывая его голову назад, и ухмыляется ему сверху вниз.       — Возьмёшь в ротик? — спрашивает он вполне буднично, и только прищур выдаёт его.       Нахоя давится членом, пока Хайтани направляет его голову, больно стягивая волосы. Нахоя ёрзает на коленях Муто, с трудом дышит, смаргивая слёзы, и мычит, чувствуя пальцы Ясухиро, смоченные в собственной слюне, внутри. Он снова закашливается и хочет выплюнуть, но Ран придерживает за затылок, только поглаживая по волосам.       — Что такое, не нравится? — Хайтани прочёсывает кудрявые пряди пальцами, кажется, лишь сильнее их путая, и совсем не ласково улыбается, хотя определённо старается. — Не кусайся, Нахоя, ты же обещал.       Ясухиро, растянув его пальцами, помогает Нахое полностью избавиться от брюк и аккуратно опуститься на член в презервативе, скользкий от смазки и толстый, оттого Нахое каждый раз кажется, что его сейчас просто порвут, но этого никогда не случается, только он всё равно мысленно проклинает Муто. Он жмурится, негромко хныкает от боли, наверное, слишком напрягается и рвётся стиснуть зубы, потому что Ран вдруг начинает шипеть и дёргает за волосы резко и обидно — Нахоя ведь не специально, — и хочется нарочно прикусить, но Муто водит по его спине ладонью, успокаивая, и он невольно расслабляется.       — Тихо, тихо, — его целуют в скулу и придерживают за плечи, а пальцы Хайтани всё так же стягивают его волосы, и он не знает, что из этого ощущается явнее. — Хочешь его единственного достоинства лишить? — Ран фыркает с неудовольствием: «Очень смешно». Ясухиро не обращает на него внимания, и Нахое кажется, что над ним издеваются оба: Муто — лаской, а Хайтани — садистскими наклонностями, иногда выходившими за грани дозволенного, за грани того, что Нахое нравится.       — Не сжимайся так, мне тяжело входить. — И он старается избавиться от напряжения, даже забывая, что во рту всё ещё член, мешающий дышать ровно, и что Хайтани не даёт ему продыху, пока тот не толкается прямо в горло. Нахоя закрывает глаза, надеясь, что рвотный рефлекс не сработает.       Когда сперма попадает на язык, вытекая изо рта вместе со слюной, он спешит проглотить её и, вырвавшись из хватки, кашляет с хрипом, зажимая рот рукой. Хайтани поощряюще похлопывает его по щеке ладонью, «умничка», — хвалит он, и Нахое ужасно хочется огрызнуться, но горло саднит настолько, что из него способны вырываться лишь невнятные звуки, поэтому он молчит, прожигая дыру в самодовольной роже.       Он правда никогда не мечтал, не надеялся и не думал даже о том, что однажды — прямо сейчас — в его заднице окажутся два члена. Представить себе подобного просто не мог. Но всё оказалось куда проще, куда больнее, чем в его мыслях, которые иногда всё-таки допускались, против его воли, конечно… Нахоя держится за плечи Муто, прямо лежит на нём, только бы не слететь с кровати, когда у Хайтани срывает башню — впрочем, это его обыденное состояние, и Нахоя, привыкший к такому его темпу, совсем бы не жаловался, играй они с Ясухиро в одной команде, но откровенная долбёжка в ноющую от тянущей боли задницу совершенно не в такт размеренному проникновению выбивает из реальности, и Нахоя теряется, терзая губы и скуля почти по-собачьи, почти умоляюще. Он Муто целует, потому что тот, отвлекаясь на приглашающе раскрытый рот, на время останавливается, и Нахое так легче, чем ощущать всё и сразу безостановочно. А Хайтани, видя, что внимание снова уделяют не ему, с горячностью пару раз шлёпает его по ягодице, начавшей пылать, будто кожу поджарили, так что Нахоя отрывается от Муто и протяжно стонет не то от боли, не то от того, как сладко скручивает внизу. В тот же момент вокруг его шеи обвивается рука, сгиб локтя застывает на кадыке, и его тянут назад, чтобы сел ровно, а Нахоя поддаётся безропотно. В отличие от Ясухиро, Ран не останавливается, разве что скорость сбавляет и прерывается иногда, целуя его, придерживая за горло, будто чтобы не убежал.       Нахоя кончает предательски быстро, и на мгновение даже стыдно становится, но это чувство мимолётно забывается, когда он слышит хриплый стон за своей спиной, чувствует, как длинные пальцы тянут за волосы, а зудящие, наверняка пунцовые ягодицы мягко оглаживают несколько рук. Ясухиро привычно убирает его кудри, налипшие на взмокший лоб, и выпрямляется, садясь на постели с ним на бёдрах. Хайтани всё ещё загнанно дышит в затылок, не торопясь отстраняться, и сжимает бока с таким усердием, что становится больно. И каждый рвётся подержать возле себя подольше, не отдавать другому — Нахою начинает пожирать мысль, что его бы безо всякого зазрения совести разорвали на части, стремясь ухватить кусок побольше.       Но Нахою такая делёжка не устраивает, поэтому он сам вырывается из двухсторонних объятий и утирает пот со лба ладонью. В голове воспроизводит считалку из детства, когда они с братом эффективным методом без ссор выбирали вкусность на полке магазина, и, пораздумав мгновение, тянется к Хайтани, подбираясь поближе, чуть ли на колени не усаживаясь, и дразнит, водя взглядом по лицу и нагло ухмыляясь. Играется: Ран почти целует, только Нахоя отворачивается и, ухватив Ясухиро за затылок, прижимается к нему и губами, и влажным от пота телом. И когти выпускает: Ран дёргает его к себе — он извивается, как бы избегая прикосновений, и, кинув косой взгляд на застывшее в выражении неудовольствия лицо, обхватывает член Хайтани ладонью, несильно сжимая, но и этого достаточно, чтобы борьба прервалась несдержанным громким выдохом.       Его трогают везде, куда только могут дотянуться руки, и сжимают с обеих сторон, ноги его пошире расставляют, ласкают языками и пальцами внутри доводят до того, что он млеет и уже не разбирает, кто и куда его там целует. Ему хочется упасть на кровать и отдаться этим рукам, забыться так, чтобы происходящее не осознавать, и контроль окончательно потерять, потому что доверяет. И Нахоя безмолвно просит, когда тесно прижимается к Хайтани, когда в рот позволяет запустить язык, когда цепляется за плечо Муто ногтями и стонет в чужие губы. Он обвивает шею Рана руками и утягивает за собой, падая спиной на постель, ноги раздвигает и ловит голодный, пробирающий до толпы мурашек на руках взгляд на своём теле.       Нахоя сминает в руках простынь, немного уезжая взад-вперёд от хаотичных толчков Хайтани, иногда прикрывает глаза и сводит брови, а на лбу выступает испарина, скатывающаяся по лицу. Он смотрит на Муто, застывшего сбоку от него со скрещёнными на груди руками, и тянет к нему ладонь, подзывая сесть поближе. Ясухиро приникает к его раскрытым в полустоне губам и перебирает волосы, массируя кожу головы, а Нахоя матерится вслух, имена их мешая, и не сдерживает крики, выбиваемые шлепками и движением внутри.       Муто не имеет привычки толкаться в горло в процессе минета, но Нахоя тем не менее умудряется вбирать чересчур глубоко и задыхаться, чему по доброте душевной более чем активно способствует, очевидно, очень довольный собой Хайтани. Нахоя хочет закатить глаза на глупое ребячество, но вместо этого лишь жмурится от слёз, выступивших в уголках.       — Ты поаккуратнее, член ему не откуси, — Ран усмехается надменно, отплатив Муто его же монетой.       Нахоя сдавленно закашливается и выплёвывает, чувствуя, как по подбородку с мерзким холодком стекает слюна. Ясухиро гладит его по голове, даже когда Хайтани склоняется над ним, останавливаясь, и глубоко целует, сжимая ладонь на горле. Он выпрямляется, подтягивает Нахою за бёдра, и рука его ползёт вверх по телу, оглаживая, и вновь замирает на дёрнувшемся кадыке. Ран надавливает сначала несильно, так что Нахоя давится вдохом и, когда давление усиливается и подключается вторая рука, плотно обхватывая горло в кольцо, раскрывает рот, с глухим писком глотая воздух, и мягко цепляется за запястья Хайтани, оглаживая напряжённые руки и немигающе глядя в потемневшие глаза.       — Задушить его решил? — Муто не вмешивается, но хмурит брови, а на скулах его играют желваки.       — Тише. Ему нравится. — Хайтани пожирает Нахою взглядом, не ослабляя хватки, и копирует выражение его застывшего лица, с неподдельным удовлетворением щурясь.       Он вдруг отпускает его шею, предоставляя доступ к кислороду, и Нахоя с хриплым стоном вдыхает теперь как будто раскалённый воздух полной грудью, прикрывая глаза и расплываясь в сладостной истоме, пока руки Хайтани слепо исследуют его тело.       — Теперь понятно, почему вы не встречаетесь. — Ран до красноты сжимает бёдра Нахои, глядя на Ясухиро, задрав подбородок. — Ты слишком мягкий — он любит пожёстче. Смотри, как ему хорошо. — И Муто опускает глаза на него, выглядящего определённо не лучшим образом, надрывающего и без того сорванный голос и тающего от любых прикосновений к разомлевшему телу, и зрачок Ясухиро заметно расширяется, когда их взгляды встречаются. — Согласись, выбешивает, когда кто-то трахает твоего парня лучше, чем ты. — Хайтани подмигивает Нахое, переводя дыхание, и ухмыляется, по обыкновению, неприятно.       — Хайтани, не нарывайся, — предупреждающе проговаривает Муто.       — Мы… не… встре… чаемся... — хрипло выдыхает Нахоя и сжимается весь, кончая себе на живот и постанывая приглушённо имя Хайтани.       — Невежливо перебивать, когда люди разговаривают, — осаждает его Ясухиро, и в рот Нахои вновь помещают член.       — Без обид. Мне враги не нужны, — Хайтани выставляет ладони, капитулируя.       На этом всякие диалоги обрываются, и Нахоя безмерно рад повисшему молчанию, нарушающемуся только стонами и шлепками обнажённый тел, потому что выносить эти пререкания и вместе с тем получать наслаждение становилось невозможным. Когда Ясухиро доводит себя до оргазма прямо над его лицом, он послушно раскрывает рот и высовывает язык, а потом улыбается расслабленно, стоит Муто в вознаграждение поцеловать его и собрать разводы спермы с раскрасневшихся щёк. Хайтани падает рядом с Нахоей и разворачивает за подбородок к себе, жадно кусает его губы и ласкает шею, надавливая на синюшные пятна пальцами, перехватывая тихие вздохи. Разнеженный рассудок погружается в негу, и Нахоя в полудрёме поджимает пальцы на ногах, чувствуя лишь горячие и мокрые прикосновения.       На утро он, раскрыв слипающиеся глаза, с трудом вспоминает, как оказался зажатым между двумя мужчинами.