(Не) Поэзия Доппо. Проигранный мир

      С момента их проигрыша прошло целых пять лет. Мир изменился, но в тоже время остался прежним. Достоевский таки добился своего. Способности исчезли, но на их место пришло Пламя Посмертной Воли. Мировая история стала ближе к той, что была в мире Доппо до того, как она, собственно говоря, стала Куникидой. Вместо двадцать первого века на дворе были шестидесятые годы двадцатого века.       Было странно вновь увидеть такие знакомые, ещё по прошлой жизни, но до недавнего времени даже не существовавшие в этом мире, произведения. Видеть на полках книги, читать их название, видеть до боли знакомые иероглифы чужих имен и понимать, что как раньше уже не будет. Ведь большинство из тех с кем она был знакома, теперь преспокойненько лежат в могиле. Даже оригинальный Доппо, который таки вернул тут, в этом варианте этой чертовой реальности, свою половую принадлежность.       Почитывать книги из собственноручно собранной коллекции, сидя на энгаве и попивая чая, за последние пять лет стало почти что традицией. Было ли это злым роком, насмешкой судьбы или же причиной тому служило то, что в каком-то смысле Доппо не принадлежала этому миру. Да к тому же, учитывая события пятилетней давности, она была теперь одним целым с той самой злополучной книгой.       Тогда, пять лет назад, эти чертовы, пять лет, все снова пошло наперекосяк. Тогда только-только осознав себя в «новом» мире она была готова перевернуть весь мир верх тормашками, но отыскать ту чертову книгу и переписать конец той злополучной истории.       Тогда всё казалось таким лёгким. Ведь всего-то и нужно было, что привыкнуть к «новому» миру.       Снова.       Снова…       СНОВА.       Позднее решимость сменилась пять стадиями принятия.       Несмотря на сохранившиеся силы, не смотря на доставшуюся память от своей здешней версии, была большая такая проблема. Этот мир был так же реален, как и тот в который ей посчастливилось попасть много лет назад. И тогда принципы «оригинальной» Куникиды, знание того, что Юкичи ни за что не одобрил бы разрушение целого мира ради такой эгоистичной прихоти, какой она руководствовалась, загоревшись желанием во чтобы то ни стало отыскать книгу.       Ведь чем же тогда она будет отличаться от того же Достоевского?       Это породило внутри неё мощный внутренний конфликт, приведший к депрессии и почти полностью затворническому образу жизни на протяжении вот уже целых почти пяти лет.       К счастью обстоятельства сложились так, что никто даже не удивился, когда новоиспеченная вдова решила скрыться от мира в своем маленьком и уютном особняке на отшибе Токио. Как совсем неожиданно оказалось, в этой реальности у неё был муж — Огай Рентаро, с которым у них было почти двадцать лет разницы и не самые простые отношения.       Их брак был совсем не из-за любви. Самый банальный расчет со стороны мужчины и его же безуспешная попытка заполнить пустоту, образовавшуюся от потери любимого человека, коим был её ныне покойный дядя — Фукудзава Юкичи. Было сложно сказать что-то определённое касательно отношений этих двоих.       Мори не очень любил откровенничать на эту тему с пока ещё юной супругой, но те редкие моменты откровений были подобны самым драгоценным камням, какие только существуют.       Настоящая Тэцуя, как в этом мире звали Доппо, очень мало знала о своем дяде Юкичи и о его жизни. Разве что то, что он у неё есть. Пожалуй, к этому можно было прибавить те редкие воспоминания из детства, когда мужчина навещал свою сестру — её мать.       Тут мало что было можно добавить. Разве что то, что с Рампо Фукудзава так и не познакомился, а если и познакомился, то отношения у них сложились не такие, как она помнила. В этом времени Эдогаве было около семьдесят. Он был знаменитым писателем и критиком, который, если ей не изменяла память, должен был скончаться в ближайшие годы.       — Госпожа, холодает. — проговорил с виду пожилой джентльмен, заботливо накинувший шаль на её плечи. — Простудитесь.       — А, это ты, Хиротсу. — немного покосившись в сторону мужчины, лениво протянула она.       Знакомое лицо в этом чертовом мире. Было иронично, что в этом мире Рьюро родился в том же году, что и умер его теска из литературного мира, но куда более иронично было то, что даже здесь этот мужчина вляпался в мафию, будучи верным последователем Мори.       Никакого прошлого обезумевшего босса, чтобы занять место главы мафии, тот не убивал.       Насколько ей было известно, несмотря на свой внешний вид тут, в этой реальности, Рьюро был примерным ровесником Огая. Просто за счет жизненных неурядиц выглядел тот на десяток, а то и сразу несколько десятков лет старше.       В особняке Хироцу занимал место главного дворецкого. Он был практически правой рукой Огая, когда дело касалось криминального мира. Он же помогал ей прийти в себя, взвалив практически все семейные дела на свои крепкие мужские плечи, пока она была в добровольном затворничестве все эти пять лет.       Разбирался с делами, что требовали её непосредственного присутствия, как её представитель.       Помогал, потихоньку освоится в кресле главы сети нелегальных больниц раскинувших свои сети по всей Японии.       Ну, как по всей?       Киото, Токио, Йокогама, Осака и Нагано — пять городов, в которых ранее вел свой бизнес, ныне покойный Мори Рентаро. Он же Мори Огай. Что не удивительно, возможно совсем чуть-чуть, центр всего этого безобразия, а точнее основной филиал находился как раз в Йокогаме — городе демонов, а не том же Токио.       Она сказала нелегальные больницы?       Нет, большинство из них было вполне себе легальными и соответствовавшими всем тем бюрократическим заморочкам, какие только требовались от заведений подобного толка. В общем, с документацией всё было вполне себе в порядке. Просто в некоторых из них, к счастью или, к сожалению, предоставляли услуги людям, которые вот просто не могли обратиться в обычные больницы, ибо лишние вопросы им были не нужны.       — Как идут дела? — кутаясь в предоставленную шаль, поинтересовалась Огай.       — Всё, как обычно. Все детали указаны в письменном докладе. — почтительно отозвался Рьюро, протягивая документы.       — Гин, принеси чаю. — начав просматривать вручённые документы говорить Куникида-Тэцуя, девочке подростку в наряде горничной.       Знание того находиться перед ней знакомый ещё по прошлому миру человек, а не его тёска, было чем-то вроде самого по себе имеющегося понимания вроде того, что небо — голубое, а трава — зеленая.       Она не могла объяснить, как это работает и почему, но вполне уверенно могла утверждать, что этот старый дворецкий владеющим пламенем грозы и был тем самым предводителем Чёрных Ящеров. Или что эта милая пятнадцатилетняя девочка с фамилией Акутагава и пламенем тумана, выполнявшая роль её телохранителя, та самая стесняшка Гин с которой они в своё время ходили по магазинам.       Кстати говоря, Рюноске, как и сестра служил семье Огай, выполняя разного рода грязную работёнку.       И если уж на то пошло, то история этих двоих мало чем отличалась от той, что была ей известна.       Просто, из-за пламени, в мафию эти двое вляпались самую чуточку раньше.       Просто вместо Осаму их подобрал Рьюро.       Просто вместо места исполнителя йокогамский мафии и члена Чёрных Ящериц на свет появились исполнитель семьи Огай и боевая горничная ассасин.       — Что по поводу переезда? — вопрос был адресован Рьюро, после того, как она отложила принесённые документы и отхлебнула принесённого Гин чаю.       — Всё почти готово. Осталось только собрать вёщи и можно переезжать. — ответил дворецкий.       — Вот оно как. — произнесла бывшая Доппо. — Тогда как насчет ближайших выходных?       — Будет исполнено. — уважительно поклонился Хироцу и хотел уже было удалится, следуя данной отмашке, но ненадолго был остановлен:       — Ты не мог бы занести документы в мой кабинет.       — Конечно.       — Спасибо, Хироцу… — поблагодарила она его, вложив в слова нечто большее. — Действительно спасибо.       — Ну, что вы. Это мой долг. — будто бы поняв вложенный посыл ответил мужчина.       — Ещё совсем немного. — произнесла Тэцуя после долгих минут молчания и ухода Рьюро, смотря в сад. Ещё буквально совсем немножко и она вернётся в Йокогаму — туда, где всё это началось.

***

      Решение о переезде далось ей нелегко. Даже очень, если учитывать, то всё то, что ей пришлось потерять.       Снова.       Но теперь это было в разы хуже. Знать, видеть, говорить, быть близко, но в то же время понимать, что уже не будет, как раньше.       Ничего не будет.       А потому мучиться, из-за невозможности подойти и сказать «Эй, а помнишь…» и припомнить какую-то нелепую, но ужасно смешную историю из детективных будней. Визг шин, вдавленная до упора педаль тормоза, резкая остановка и встряхивание машины, выбившее её из мыслей. Интерес Хироцу, который был за рулём, в порядке ли она и почтительное заверение, что он со всем разберется.       Не иначе, как шестое чувство заставившее выйти из машины и сам собой наткнувшийся на причину неожиданной остановки.       Ребенок.       Её совсем мальчишка. Грязный, одетый в тряпье, с немытыми волосами чёрт знает какого оттенка, но вот глаза…       Блять!       До боли знакомые голубые глаза на детском лице.       — Чуя... — звучит почти беззвучно, произносится только одними губами, но ребенок с которым она встретилась глазами будто понимает.       Будто читает по губам собственное имя и читает в глазах всё…       Буквально всё, о чём ей хочется поведать…       Сказать…       Прокричать…       И наконец, заплакать, зарывшись в чужие, сильные, прям, как в её воспоминаниях объятия. Всего на короткий миг, но позволить себе ту слабость, настоящую слабость, которую не позволяла никогда с момента осознания себя в новом мире. Всего на мгновение, но стать такой беспомощной прямо, как тогда, когда понимала, что с их жизнями просто играются, а она не может ничем ответить.       И пусть их отношения уже давно, ещё до того, как агентство объявили преступниками, были прекращены. Было бы ложью сказать, что она никогда не сожалела об их расставании.       С другой же стороны Тэцуко всегда знала, что рано или поздно их отношениям придет конец. Ведь не смотря на все разговоры о перемирии, все договоры они оба были из враждующих организаций. Прекращение их отношений было только вопросом времени.       Мгновение.       Другое.       И вот она уже ощущает то, как образуется между ними связь.       Ураган и небо.       Небо и ураган.