Черный ворон

На голову обрушился дождь, смывая кровавые подтеки с бледного хрупкого лица.. С раздражением и болью челюсть сжалась, а зубы проскрипели.. Хромая, оглушенный электрическими ожогами, могильщик подходил к стулу. С огорчением смотрел на вопящее женское тело, которое трепыхалось, будучи стянутым потертыми наручниками и мягким ремнем на груди.. Ее крик раздавался эхом по всему лесу, отдаваясь в озеро. Никого не было рядом. Из его рта раздался влажный всхлип, кровь сочилась из раны.. Вероятно, это был бы конец для всех сейчас. Глядя на происходящее в его душе прошелся ужас, что главное, было место и удушающей печали. Таким ничтожным и бессильным он казался себе сейчас, слыша отсчет басистого мужского голоса, который иногда прерывался на восторженный вопль.. Такое безумное опьянение.. Как резко он резал смычком по одной несчастной струне своими волосами, нанося периодически ранения своей жертве, просто для удовольствия.. А она казалось ему святой, нежной и чистой женщиной.. Ветер развивал уже разорванный край плаща.. Сжав лопату в слабых руках, тот начал рыть безопасный окоп, по которому собирался провести юную девушку.. Рыл он интенсивно, будто бы сорвавшись с импульса агрессии, но.. В душе была лишь пустота и холод. Для Эндрю ничего больше не имело смысла, пока он находился тут. Такие чувства приходят по смерти, будто бы он все упустил и проиграл, будто бы более терять нечего. Над его головой вздымалась грязь, разрушенная вязкая почва. Тут же он прихлопнул лопатой тонкий слой, который не позволит ему быть замеченным.. Он подходил ближе.. Охотника настораживали резкие движения под землей, он заинтересовано подошел, осматривая замечательную стратегию.. Раздался легкий смех над головой. Отныне это не повергло в страх, истощенная непоколебимость на лице и сердце. Опершись на свои руки и лопату, мужчина вылез из окопа, спешно открывая ремень безопасности и разламывая наручники.. На ее щеках были размазаны слезы и грязь, по лбу стекала кровь, губы дрожали от шока. Ей явно было зачем жить.. Пусть он и не знал ее имени, но нежные прелестные руки веяли молодостью и говорили сами за себя.. Я хочу сбежать… Она говорила это своими тяжелыми вздохами огорчения, плавящимся в ужасе взгляде, пустыми отблесками на щеках. Его глаза расширились, забегали по всему, что тот видел и он делает глубокий вдох, сжимая ее ладони в своих перчатках, впитывая каждую ее мысль.. Эго Крейсса медленно стиралось, он забывал кто он, но прекрасно понимал что происходило перед ним сейчас. Это был миг.. Альбинос подходит к уху, подавляя речевые патологии, произносит.. Заветные слова, которые заставят ее ощутить поддержку и свободу, схватиться за них, как за последнюю возможность и избежать кошмара. - Бегите.. по окопу.. я защищу вашу душу.. - мягко произносит Эндрю, после чего толкает слабое женское тело в яму, резко хватаясь за свою лопату. В его угловатых резких движениях читалась мужество и отвага.. И все же непоколебимое лицо, которое выражало лишь отчаяние говорило о своих мотивах самостоятельно.. Гробовщик ставит лопату, ощущая тяжесть от собственного существования.. Он делает последние шаги, вслед за садовницей, защищая ее благополучие.. Его последние шаги, что должны были быть направлены во вне самого себя. Он вновь слышит игривое и размерянное мычание, а после и тонкий визг скрипки, который заставлял девушку слегка задрожать, но ускорить свой темп. Мычание стало более огорченным, когда скрипач осознал, что ее восприимчивость к звуку ослабла.. На лице брюнета читалось беспокойство и все же, тонкая нить интереса. Черный локон, сжимающий смычок, приблизился к окопу, блуждая вслед за ногами девушки.. Тактика была ясна.. Охотник сам медленно петлял следом.. Они встретились взглядами.. Окоп практически заканчивался и Эмма могла стать более уязвимой. Это понимали оба и были вынуждены что-либо предпринять. Длинные тонкие ноги выжившего переступают через окоп, переходя на сторону охотника, желая подавить его намерения ранить садовницу. На то Антонио лишь рассмеялся, желая хлестнуть неповинующегося прядью волос. Волосы оживленно тянулись к бледному лицу, их оборвало полотно лопаты, устремившееся острым концом прямо в травмированные синеватые ноги.. Оно впилось в ногу, отточенные опытом движения механически повторялись, отвлекая одержимого от его потенциальной жертвы.. Она.. Была последней. В один миг, мужчина отвел свою ногу и отступил, видя интенсивность намерений Крейсса. Его удары не останавливались, восторженно и с азартом, тот бил по ногам противника, оставляя царапины и синяки, сжимал еще сильнее, не позволяя тому опомниться…. Эмма была вдали, растворилась среди высокой травы и кукурузных стеблей, вероятно, проникла во влажное деревянное здание и стремилась к выходу. Это была победа. Внутри Крейсса не бурлила ярость, как только он ощутил, что его союзница в безопасности. Быстро тот прекратил удары, опустив голову крайне отрешенно.. Вся эмпатия к миру пропала, они оба погрузились в момент.. В тишину.. В умиротворение. Сценическая улыбка и образ обворожительного скрипача резко спал с омертвевшего лица и оно наполнилось истинной злобой, что выражалась в холодном взгляде из-под длинных прядей волос, которые самостоятельно заплетались. Скрипка медленно усаживается на широкие плечи, наигрывая печальную скрипящую мелодию..Недовольство. Лопата падает, поднимая пыль, а слабые тощие руки тянутся к лицу, чтобы закрыть его от взора, что вызывал еще больше самобичевания.. Обмякшая рука хватается за голову, своими острыми ногтями он впивается в кожу, не ощутив даже как такового протеста, мужчина валит Эндрю на землю, заставляя грязь попасть в дыхательные пути. Кромешную тишину нарушил кашель, инстинктивно тот поднялся на локти, но сиюминутно был задавлен бездушными винкплпикерами, давящими каблуком на израненную спину. Ощущался строгий взгляд, он явно отражал намерения Антонио сам собой.. Удар ногой, еще удар, который сопровождался протяжными стонами и кашлем.. Кровь вышла вместе с очередным ударом из глубин горла.. Это была..Смерть. В голове лишь промелькнуло непонимание, по какой причине удары были длительными, по какой причине его просто не вернут назад, подвергнув очередным страданиям.. Эндрю лишь всхлипнул, глотая слезы и сопли, смешанные с кровью. Его больше не тревожило насилие как раньше, внутри наконец улегся опыт прошлых лет, это все отпустило его.. Более не было эмоциональной привязанности в горле, которую приходилось затыкать и прятать. Это были первые его свободные глотки воздуха и самого себя, первый чистый взгляд на вещи, лишенный пелены заблуждений и личности. Тот упал окончательно, находя в себе силы перевернутся и лечь на спину, глядя в бездонные глаза Антонио.. На лице робко появилась улыбка.. Его первый социальный контакт, исключая мать, что был таким долгожданным.. Прямо сейчас его давил не маэстро, а сама смерть, витающая в воздухе так долго, но не осмелившаяся снизойти на Эндрю длительное время. Каждый его удар, словно хирургические швы, зашивающие зреющую дыру в его плоти.. Мужчина столь же безжалостно избивал живот, пока не заметил нотку успокоения в своей жертве. Его вялые ноги сгибаются слегка перед Эндрю, рука же тянется к нему.. Уже с интересом, а не инстинктивным рефлексом убить. Черные волосы скатились по груди, направляясь к белоснежному лицу, оправляя избитого, усаживая.. Мелодия так же замолкла. Он сел окончательно, на корточки, глядя альбиносу прямо в глаза.. Тонкое мычание отсчитывало время данное на перевод дыхания и стабилизацию. Спустя некоторое время, когда к Крейссу вернулся привычный легкий ужас и недоумение, скрипач завел диалог. -Что же ты.. И не озаряешь меня своей улыбкой больше.. - звучал его голос крайне мягко и бархатно, отдавая его прошлым в окружении замершей толпы в акустическом пространстве театров. И отдавался его голос так же.. Звонким эхом, уверенно внедряющимся в сознание. Но в ответ только молчание.. Он опознался, в его лице смерть не придет, исключительно ноющая боль и дальнейшее восстановление. Крейсс сжал зубы вновь, разбрасывая свой взгляд на восходящее из-за туч вечернее солнце.. - Улыбнись мне. Помилую. - вновь промычал он нежно. - Вижу, ты на закате своем.. - озаренный лучами повествовал охотник, гладя своими волосами грязное избитое лицо. Он нежно прошелся по кровоподтеку около глаза, по кровавой ране на подбородке, вытерев ее, по старым многострадальческим шрамам, обвивая шею, измученную удушьями и лезвиями. Реакцией был исключительно холодный вздох, в коем слышалась безмерная усталость. Гнилая зловонная рука тянулась вдоль шеи, жадно срывая крест с полумертвого тела. Реликвия Эндрю тут же растворилась в ладони, превратившись в прах, после распространяясь по ветру.. Верно, в этой игре нет места святости. На то скорбно тот отворачивается вовсе, проглатывая такой жест как абсолютное разрушение фундамента его личности. Это не пугало, лишь бы жизнь не продолжалась в таком беспомощном положении. Улыбка так и не сходила с лица Антонио, что правда это вовсе не выражало его мотивов, в отличие от мимолетной злобы.. Волосы выстраивались в струны, обвиваясь о гриф и колки, натягиваясь, и после звуча.. Звучали они как дребезжащие отдаленные голоса, агония повсеместная.. От подобной мелодии уши заложило, словно после сильного взрыва, а глаза сами собой заслезились, но закрыть перепонки не было желания, напротив, мелодия звучала такой родной и желанной. Могильщик углубился в прослушивание телом и душой, совершенно потеряв контроль над эмоциями. Его сердце звенело под эти мотивы, а лицо застелил плач, блаженная сладострастная улыбка и.. Ужас. Ужас, будто бы потеря всего, чего имел, ужас, который он не испытывал никогда, повиневенный страх. Ветер обдул лицо горячим воздухом, будто бы был не закат, а полуденный час. Крейсс тлел… - Спой мне, любезный. Ведь стих ты знаешь.. - покрывая мелодию своим шелковистым голосом велел Антонио.. Быть точнее то, что находилось в нем прямо сейчас. Это не были наркотические препараты, это не было привычное ему винное опьянение, это было..Нечто. Он постарался открыть рот, что было затруднительно.. После произошедшего голос практически пропал, а сейчас и вовсе перебивался всхлипываниями и комом соплей и крови.. Только тогда он осознал, что нос был разбит. Тем не менее, альбинос сделал глубокий вдох, проницательно глядя на музыканта, улавливая каждый крик горящей души.. С придыханием и раскрытой душой, Эндрю запел… Черный ворон.. Черный ворон, Что ты вьешься надо мной? Ты добычи не дождешься, Черный ворон, я не твой.. Начал слегка неуверенно, боясь, что скрипач не оценит.. Но когда на его лице появилась более человечная улыбка, а звон скрипки усилился, подавая благоприятные мелодичные ноты, блондин вдохновился тем образом, их самостью и собственными чувствами.. Пение он осознал, как вопль души своей.. Что ты когти распускаешь Над моею головой? Иль добычу себе чаешь, Черный ворон, я не твой… Он был окрылен.. Ощущалась свобода и оздоровление, эйфория. Это был пик его личности, переливающийся всеми возможными ощущениями.. Мелодия все никак не умолкала и набравшись воздуха, тот продолжил, зная, что поется дальше. Завяжу смертельну рану Подаренным мне платком, А потом с тобой я стану Говорить все об одном Медленно в душу прокрадывался страх вновь и тот ужас возвращался.. Дышать стало затруднительно, что-то встало поперек горла. Горечь, что не позволяла петь дальше, тяжелые воспоминания давили на грудь. Невыносимо… Дальше пел он уже будто бы не сам, в нем голосила эта мелодия общих страданий и огорчения.. Хором его голос слоился.. Полети в мою сторонку, Скажи маменьке моей, Ты скажи моей любезной, Что за Родину я пал. Отнеси платок кровавый Милой любушке моей.. Ты скажи - она свободна, Я женился на другой. Говорить было практически невозможно, чувство удушья настолько сильно пленило, что в глазах потемнело и воздух не поступал практически.. Сердце разрывалось, пытаясь найти покой в умиротворении. Руки его поднимались вверх, прячась от обжигающего солнца, скрывая свое позорное заплаканное лицо, избитое о дорогу судьбы.. Медленно тело терялось в горе, плутая по лабиринтам собственной личности. Пред ним представали жестокие образы рвущих волосы рук, насилия над родненькой мамой, мучительные голодные спазмы, колесницы и поезда, потери и побеги, черные чуланы и колокола, молитвенные стихи и погребенные заживо. Безумие… Потеря сознания…И он голосил уже, обожествляя и поклоняясь скрипачу, что только раззадорило трагическую мелодию.. Уши вовсе не слышали ничего кроме той песни, ни ветра, ни птиц, ни собственного сердцебиения… Калена стрела венчала Среди битвы роковой…. Вижу смерть моя приходит - Черный ворон, весь я твой. Он вопил те злосчастные слова, сжимая область около груди, давясь собственными словами и ощущениями.. …. Антонио улыбался горячее, вены лопнули от интенсивной игры и кровь разливалась вдоль рукавов, но то нисколько не повлияло на качество игры. Последние секунды мелодии, окровавленные мертвые руки, ломающиеся под многочисленными швами закрывают красные пылкие глаза, что застыли в немом ужасе.. Это был его последний вдох..Эндрю умолк. Композиция была закончена. Неистово он вдыхал воздух черпаемый из ладони, он пах серой и бензином, дурманил.. Сладкий запах гнили попадал из ноздрей прямо в мозг. Глаза закрылись.. Медленно, завеяло горячим воздухом это заставило ослабленные руки закрыть лицо, пока плащ не стал медленно плавится. Крейсс открыл глаза крайне ослаблено, ощутив, как горячее тело обнимало его. Стало невыносимо горячо, он ощущал, как его кожа краснела и отслаивалась, как на ней появились маленькие волдыри.. Вокруг себя он узрел лавовые подтеки, что окружали голову и свисали с головы самого музыканта. Это повергло в шок. Эндрю резко посинел и его подбородок задрожал, руки же автоматически потянулись к кресту, совершенно забыв, что его больше нет.. Он ощутил падение, теперь вновь выживший лежал на сырой вязкой земле, уже в объятиях..смерти Антонио.. Закрученные надломленные рога упирались в грунт, будто бы вбитые гвозди, что сдерживали тело жертвы. Осторожно, одержимый встал, внимая ужас могильщика. Его красные глаза пусто смотрели, не имея за собой ничего. Каково же было удовольствие, ощущать облегчение и умиротворение и при том прежний трепет Эндрю за.. То, что будет все же ждать его после. - Что ты такое.. - издал еле дыша в панике верующий, взирая на расплывшуюся лаву по острым мужским скулам и горящие рога, которые больше напоминали горную породу. Ладони сложились в троеперстии и начали оттачивать крещение.. Ладони дрожали, их было тяжело координировать. - Я тот Бог, которому ты посвятил свои молитвы и свою жизнь.. Я - предшественник окончательной смерти и настала очередь твоя.. Я - вестник апокалипсиса, причина вашего горя и падения.. - мужчина поднял голову к красному садящемуся солнцу, которое уже было готово зайти за горизонт.. Уши оглушил звон колоколов и безудержный смех Антонио. Его органы выворачивались от интенсивности наслаждения, кашель удушал и прерывал его хохот.. И тем не менее, он не останавливался… Было слышно плачь.. Настолько тихий, еле различимый.. Рана пришлась на отношение Эндрю к его матери, было страшно представить что нечто настолько жестокое.. Он более не читал молитв, не крестился, а лишь прятался за свои ладони, боясь открыть глаза.. Это угомонило мужчину и тот, глядя с широкой улыбкой на лакомое ноющее тело, все же снизошел.. - Вы.. И есть моя смерть? Мне нужно будет расплатиться за все свои грехи прямо сейчас? - уже более спокойно, возвращаясь к теме собственного наказания говорил Крейсс, оставив мысли о матери. Я и есть… Ты не будешь платить.. Ты сольешься с моей мелодией воедино, сокрыв свои страдания на моих волосах и вскормив мою сущность своей душой.. - спокойно и так нежно говорил дьявол, поглаживая раскаленными волосами ноги, которые тут же сжались от нового ожога и непередаваемой боли.. Брюки погрубели, а на ноге остался красный след, который после начал медленно чернеть и покрываться волдырями. Он не прекращал сжимать ногу, выуживая новые вопли и вслушиваясь в каждую ноту, тщательно запоминая ее и вдохновляясь.. Плоть прожигалась насквозь, кожа плавилась, сукровица запачкала штанину. Резвый смычок быстро разорвал ткань, обнажая хрупкие бледные колени, которые дребезжали от паники и страданий.. Они неконтролируемо бились о землю, лишь ухудшая собственное состояние. - Хаа.. Ты ведь хотел этого? - взгляд отрывается и переходит на лицо покойника…. Перед ним было абсолютно изуродованная страданиями ранее непоколебимая гримаса. Рот был распахнут крайне широко, а глаза закатаны, сопли текли в рот и по подбородку… В этом лице читалась улыбка. Его руки потянулись к шее, сдавливая ту с невыносимой силой, чтобы прекратить муки, на что залитые лавой волосы лишь сжали сильнее конечность и задержали ладонь. Она резко обмякла и поддалась подобному ноге разложению, ногти стали черными и мягкими, кожа расплавилась и скатилась в ярко пунцовый ком, поросший легкими желтыми вкраплениями. Тогда из глотки вырвался откровенный вопль и тело сжалось вновь.. Пока не утихло вовсе от болезненного шока благодаря нарастающим по всему телу ожогам и переломам. Смычок активно двигался вдоль тела, разрезая ткани.. Длинные раны оставались в конечном итоге щелями между мышцами, белоснежная нежная кожа отслаивалась, утопая в крови и покрывалась морщинами от того как искусно и тонко была отделена от мяса.. Мужчина принялся хлестать того своими волосами, всматриваясь в алое влажное лицо.. От тяжелых ударов кровь брызгала на ткань их одежд, высвобождая вся душу могильщика. Кости ломались, придавая телу неестественный жуткий вид. Вся красота, что взаправду восхищала спокойного романтичного скрипача, который однажды увидел могильщика в сумрачном саду в тот момент рухнула, оставляя лишь на разгоряченной безумной душе след легкой тоски и смутного восторга. Наслушавшись пронзительных криков, взыграла душераздирающая мелодия.. Мерзко скрипящая с добавлением ерзающих всхлипов, гудящая под вздохи ветра, переливающаяся в дожде и растворяющаяся в возгласах. Медленно боль начала отпускать.. Сознание затуманилось и реальность потеряла очертания, медленно мысли перескакивали с одной на другую, а то и вовсе ощущалась тишина, и жизнь пробегала в полную силу и пустота воцарилась внутри, не оставляя ничего родного для альбиноса. Все стало чуждо, включая его тела и действительность.. В этом покое он и надеялся погибнуть.. Непроизвольно, тот подумал, что вероятно именно этого ждал на протяжении всей своей жизни, но.. Явно не желал сейчас, как и ничего другого. Было сухо.. Серо.. И пусто. И жизнь отслаивалась от него с каждым ударом, напротив переходя в руки Антонио.. Он ощущал каждую его мысль с каждой новой раной, все ощущения поглощал через свои тугие волосы… Испытывая небывалую жизнь. Убивая все свое раздражение и убегая от самого себя, как в демоническом, так и в человеческом проявлении…. Глаза вновь распахнулись.. Он уже не обжигал так сильно, а лишь вожделенно смотрел на мертвого.. Именно с приходом этого ощущения пустоты, Эндрю Крейсс погиб.. Погиб он лишь для той безымянной садовницы, что вспомнит о нем, как навечно похороненном в поместье, для Луки, который прямо сейчас разрывался в особняке Олетус, для этой земли и этого неба, что прямо сейчас лило дождем, оставляя мертвое тело в гордом одиночестве.. Все что произойдет дальше - будет только между Антонио и Эндрю.. Гладя уже cдержанными осторожными ладонями ноги, мужчина сел около на землю.. Он впитывал внимательный взгляд в омертвевшее лицо, которое не могло произнести ничего, не могло ощущать, но явно было рядом и по-прежнему заточено в собственной плоти. Он нежно лег около и шептал прямо в душу… Смерть.. Как думаешь.. Почему столь уродливая и насильственная смерть тебя настигла? Это было слышно крайне отчетливо, словно голос самого себя. Их мысли сливались воедино.. Расслабленная улыбка быстро спала с лица, рот широко раскрылся. Жадный голод охватил тело Антонио. Дрожащими пальцами он схватил свой смычок, отрезая ткань с груди, словно аппетитную обертку. Нос вдохнул запах тела Крейса уже более интимно, тот пах словно сырость и земля, отдавая каким-то непередаваемым холодным и кислым запахом. Язык устремился слизывать кровь с ран смычком.. Непередаваемое ощущение власти и спасения робкой души.. Это только разгоняло аппетит. Особых мыслей в голове не проносилось, кроме мимолетных воспоминаний о могильщике.. Его повадках и оглодках личности, его манере говорить, его рассуждениях.. Это были их общие воспоминания и оба смотрели на ту личность, как на что-то, что уже никогда не станет чем-то родным, желанным, нужным.. Язык продолжал мягко обводить куски мышц, слегка нагревая уже холодное тело ползущими во все стороны волосами. Скрипач обсасывал кости, выплевывая кожу.. Все было весьма мягким и тощим, было тяжело выудить что-то поистине питательное, но это было лишь на руку, так была надежда на то, что вскоре они сольются в одно намного быстрее и все что останется независимого от Крейсса лишь сочиненная мелодия, вдохновленная им и только. Под челюстью его жидко расплывалась кровь.. Голод был неимоверным, от того, с каждым укусом он хотел лишь больше и больше.. Его укусы стали более одичалыми и жестокими, теперь, чавкая, он кусал так, будто бы не собираясь различать кости и хрящи, переходя медленно к животу, закусывая и внутренние органы и так же безжалостно глотая. Мясо отдавало соленым и было весьма крепким, даже тугим по консистенции.. В душе появилось чувство родства и нежности, мастер слегка сбавил темп и продолжал кусать более лояльно, но с не меньшим ажиотажем. Уродливы и насильственным.. Звучит будто бы описание моих утекших воспоминаний. Сплошная тоска. Верю, что воистину был проклят, раз уж умираю подобным образом. Воздалось..Воздалось за то убийство, вероятно.. Быть может.. Вина не моя.. Вероятно, это правда о страсти умереть. Боязни.. Людей.. Отрешенности…. Стать…сильнее.. Переродится во что-то более правильное. И наконец.. Я стану таким как все и отыщу понимание.. В мелодиях..Антонио.. Внутри промелькнуло восхищение концертмейстером.. Такое глубокое непоколебимое чувство которого ждали оба, та эмоциональная привязанность, которая угасла на момент прихода смерти. От факта поедания его тела стало необыкновенно тепло и смиренно.. Этот акт стал чем-то большим для обоих, минутой нежности и желанного понимания.. Понимания.. Его музыки.. И его красоты.. Его желаний.. И его скорби..Понимание несправедливости и разлада в судьбах обоих..И прямо сейчас, под мотивы ливня полуночного, они воссоединились в своих одержимостях и страстях.. Становясь одним целым с дирижером сией мелодии - Него. Последние воспоминания, которые ощутил лично Эндрю принадлежали не ему и были не о нем.. Это был образ любимой женщины, горечь исключительно его разочарования в самом себе, вкус его слез и его льющиеся нотные и рукописные строки, адресованные и вдохновленные лишь ей и каждым чувством, что давала она.. В душе прозвучала легкая благодарность альбиносу за новый прилив вдохновения и забытие о былых ранах.. Теплые слезы капали на обожженные ткани органов, согревая своей первозданной душой, не очерненной огорчением.. Кажется, это был конец для каждого из них.. Неспеша, Антонио поднялся, взяв руками свою скрипку, выводя очертания погибшего, вытирая кровь с собственных уст и ощущая единство.. Их реквием.