дождь, гроза и мы с тобой.

— Ты у меня такой красивый.. до невозможного красивый, — проговаривает вдруг Олег совершенно не в тему, в то время, как Дима ждал его ответа на свой вопрос. — Олеж, мне, безусловно, очень нравятся твои комплименты; не отрицаю, что мне приятно слышать от тебя слова похвалы, но... — Матвеев делает короткую паузу, томно вздыхая; наклоняет голову в сторону, после чего продолжает, — ты ведь не слушал меня, да? На что Шепс хмыкает, позволяя губам растянуться в еле заметной улыбке, обнажившую зубы. Чернокнижник смотрит на Олега не однозначным взглядом, вздыхая, будто бы собираясь что-то сказать, но медиум не дает этого сделать, притягивая Диму к себе на колени, предворительно взяв того за запястье; откидывается на спинку дивана; взгляда не сводит с больших черных глаз-бусинок напротив. "Я внимательно вслушивался в каждое твое слово, Дим. Вечно ты пытаешься гнать на меня" — срывается с олеговых уст в то время, пока их обладатель ласковыми движениями невесомо оглаживая спину Матвеева, на что сам чернокнижник в ответ заглядывает в темно-изумрудные очи, всем своим видом показывая, что ждет ответа, мол, "раз услышал – соизволь ответить, не молчи". — Дим, давай не пойдем гулять? Я не хочу и тебе не советую, — отвечает наконец Шепс, наполовину прикрывая глаза, смотря на Диму из-под густых черных ресниц. — Чего? Олеж, мы уже неделю из дома не выходим, я гулять хочу. Пошли, а? — тень небольшой обиды пробегает в карих глазках. — Я бы с огромнейшей радостью согласился, если бы термометр показывал хотя бы двадцать градусов, а в прогнозе не было бы дождя. Словно в подтверждение олеговым словам, молния за окном неслабо так громыхнула, от чего оба парня вздрогнули, обратив периферийный взгляд на стекло, на коем отчетливо были видны всё новые и новые капли дождя. Дима опускает взгляд, снова хочет что-то сказать, но Олег вновь перебивает его: — Димка, ну чего ты? Не делай из этого трагедию. В другой раз точ.. — На этот раз не дают договорить уже Шепсу. — В такую погоду даже лучше: на улице никого – никто на нас смотреть не будет. Можем делать что угодно и не париться о том, что нас заметят. Олег, ну пошли, пошли же. Дима который раз уставился на медиума, и можно сказать наверняка: от взгляда этих больших глаз невозможно куда-либо деться. Олег протяжно вздыхает, наконец сдается, произнося: "Ай, ладно, пошли. Только зонт найди сначала". На это он получает: "Олежка, нахуй зонт? И так нормально", а вслед за этими словами приходится смазанный поцелуй в уголок губ. Не успевает Шепс сказать, что если Димка заболеет, лечить его никто не будет, как этот самый Димка, встав с чужих колен, быстро убегает в другую комнату переодеваться, оставляя медиума наедине с самим собой. Однако, оцепинение быстро проходит, как только до Олега доносится мысль о том, что ему бы тоже стоило переодеться: не попрется же он под дождь в легеньких домашних трениках и помятой жизнью – в прямом и переносном смысле – футболке. Прошло порядком около двадцати минут прежде, чем они наконец были готовы. Уже на пороге, в то время, как Матвеев пытался натянуть на ноги берцы, Олег начал упрекать его в том, что выбор обуви не самый удачный для столь "прекрасной" погоды, на что Дима лишь недовольно прыснул, продолжая собираться, не обращая теперь никакого внимания на медиума. Шепсу же не осталось ничего другого, как последовать диминому примеру, не забыв, конечно, громко цокнуть, выражая этим действием все свое недовольство. Прошло еще минут десять прежде ,чем парни наконец вывалились из подъезда, ведь Олег еще несколько раз пытался оказать сопротивление в надежде, что Дима одумается и не пойдет. Но Дима не одумался, вытянув Шепса на улицу. Стоило им только выйти, как обоих окутало прохладой и сыростью. Димку все устраивало, Олежку же радовало лишь то, что дождь ненадолго прекратился. Ненадолго. Дима тут же берет ушедшего в свои мысли медиума за руку и, убегая, тянет того за собой. Олег, чертыхаясь и матерясь, волочится за ним, а Матвеев в это время уводит их как можно дальше от дома, чтобы Шепс, передумав, не решил уйти обратно и запереться в квартире вплоть до самого конца дождливого сезона. Бежали они минуты три-четыре, – за это время Олег успел пожалеть о том, что в школьные годы прогуливал физру. Остановились они уже в другом квартале и оба ловили ртом воздух в попытке отдышаться. Снова начинается дождь. Шепс неразборчиво и тихо выругался себе под нос, а Дима лишь начал заливаться, наблюдая за реакцией недовольного Олежки: хмурого; непонятно, что говорящего и, вероятно, нецензурного, приглушенного шумом дождя; смотрящего себе под ноги и натягивающего капюшон чуть ли не на глаза. Стоило медиуму лишь взглянуть на Матвеева, как тот, практически сразу, успокаевается – выдают его настроние широкая глуповатая улыбка и радостный огонек в глазах. Оглядевшись по сторонам и не заприметив ни единой души вокруг, Дима резко сокращает дистанцию между собой и Олегом, кратко целуя его в пухлые губы; заглядывает в его зеленые очи с небольшим намеком, уж точно не превышающим количество желания. Шепс тут же меняется в лице: его губы вытягиваются в ухмылке, в глазах виднеются игривые искорки. Он тут же прижимается к Матвееву, вновь затягивая его в поцелуй: напористый, жадный. Кладет ладони на димину талию, сжимая ее, периодически оглаживая. А Дима уже плывет. Обвивает руками олегову шею, отвечая на поцелуй, пытаясь забрать инициативу на себя. Вот только Олег не позволяет: отстраняется слегка, прикусывает нижнюю губу чернокнижника, после вновь завлекая в грубый поцелуй. Дима сдается и лишь виснет на Олеге, обвивая торс его своими ногами. Руки Шепса скользят ниже: теперь он придерживает Диму за бедра, иногда сжимая их. Дождевые капли сейчас будто бы нацелены лишь на них двоих, но им кристалически поебать, не смотря на то, что оба насквозь промокли. Им все равно и на то, что они целуются прямо на улице, около скопления многоэтажных зданий. Они абсолютно не парятся по поводу, что их могут увидеть – да, Дима сказал, что они не спалятся, но он-то откуда мог точно знать? Хотя, кого это сейчас волнует? Не Дима, не Олег сейчас не думают об этом. Их внимание приковано только лишь друг к другу. *** Никто не знает, как долго они одаривали друг друга ласками: целовались, обнимались, отдавая партнеру свои тепло и любовь. Известно лишь, что они перестали нежиться лишь тогда, когда с неба перестало капать – дождь закончился. Олег медленно опускает Диму на ноги, но не выпускает из объятий – об этом он даже не думает. Матвеев тоже не отстраняется, продолжая обнимать Шепса, бережно осыпая его лицо поцелуями: сначала оставляет пару поцелуев на одной щеке, затем на другой, целует в уголок губ, кончик носа, подбородок, лоб, а после снова щеку. И вот Олег не выдерживает: ловит губы Димы, затягивая в очередной поцелуй. — Дождь закончился, — с улыбкой на устах произносит Матвеев, как только медиум отстраняется от его губ. — Я люблю тебя, — тут же шепчет Олег, чмокая Диму в висок. На это чернокнижник лишь хихикает, заглядывая в глаза Шепса: яркие и светлые, но в то же время такие темные и мрачные; тут же прячет лицо, носом зарывшись в капюшон, все еще надетый на Олега, опаляя его кожу горячим дыханием, роняя ласковое хриплое: "Я очень сильно тебя люблю".