Свет уходящего солнца

За огромным окном с решетками начинал моросить небольшой дождь, барабаня по парапету крыши. Еще буквально несколько минут и он превратится в настоящий ливень, о чем свидетельствовали темные, хмурые тучи на небе и поблескивающая то тут, то там молния. От каждого мгновения грома тело, укутанное в одеяло, невольно вздрагивало, но даже так Феликс отдал все, лишь бы оказаться на улице, где бушевала гроза. Потому что там свобода. Что для человека свобода? Почему каждый понимает ее по-своему? Кому-то освобождение из-под отцовского контроля кажется ею, а кому-то и уход с ненавистной работы знаменует ее собой. Но есть и те, для которых свобода недостижимая мечта. Их руки связаны, а на шее чертовый тесный ошейник, и в некоторых случаях это далеко не эвфемизмы. Несколько дней назад Феликс ощутил, что это не просто красивые слова на своей шкуре, когда навязанный родителями муж после скорой «свадьбы» привязал его к ножке кровати и замкнул двери комнаты на ключ, запрещая сердобольной прислуге приносить омеге хотя бы кроху еды. Пускай, юноша все равно не испытывал желания хоть что-то есть или брать в доме этого тирана. Стиснув зубы, он все же сумел развязать узлы и выбраться из плена, но дальше спальни, увы, уйти не удалось – замок и решетки на окнах этому очень мешали. Тщательно исследовав все, куда смог добраться, Феликс не смог найти ни единого способа чтобы связаться с братом и послать ему весточку, а на запуганных служанок, которые и подходить боялись к его комнате, надеяться и вовсе не стоило. Но сдаваться он не собирался. Устало присев на краешек постели и подавляя отвращение, что вызывало все в этом доме, Енбок с тенью надежды посмотрел на закат, что рваными лучами скользил в окно. Он не хочет сидеть без дела и ждать, пока его спасут, но, по-видимому, это все, что ему остается сейчас делать. Ждать и искать подходящего момента убежать, ведь он должен быть в любом случае. Каждый его нерв натянут словно струна, ибо в любую секунду ублюдку, к которому его привели его собственные родители, может прийти в голову мерзкая идея сделать со своим супругом то, что обычно делают после свадьбы. Вздрогнув от таких мрачных мыслей, Феликс подскочил с кровати и бросился к тому самому окну. Эти чертовы решетки должны как-то сниматься! Схватившись руками за прутья, он отчаянно начал их расшатывать, но толку было мало. Пытаться выбить двери бессмысленно, ибо на шум прибегут охранники. От злости ударив решетки, Феликс схватился за голову – должен же быть выход. Надеяться на то, что брат сам заподозрит неладное, не стоило – родители уже явно запудрили Хенджину голову и убедили, что их Енбок-и счастлив и очень далеко на медовом месяце вместе с мужем. Внезапная идея засветилась яркой лампочкой над головой. Подойдя к прикроватному столику и оценив вес какой-то золотой статуэтки, Феликс услышал, как за дверью раздался мужской голос, который он ненавидел до глубины души. Перехватив свое оружие и спрятав его за спиной, омега вовремя обернулся, когда дверь в комнату открылась, впуская высокого альфу весьма симпатичной наружности с едкой ухмылкой на лице. Только вот каким бы красивым не был этот ублюдок, Феликс ни минуты не сомневается в своей затее, а потому сильнее сжимает статуэтку в руке и отходит назад. - Уже налюбовался своей клеткой, звереныш? – спрашивает Джимин, упиваясь загнанным видом омеги, - Привыкай, ибо каждый раз, как я буду недоволен твоим поведением, ты будешь жить здесь. Без еды и воды. - Что б ты подавился, мразь, - цедит сквозь зубы Феликс, и не думая быть покладистым и послушным, - Тебе будет проще застрелить меня. - Ну что ты, куколка, - широкая ухмылка на этом ненавистном лице совершенно не нравится Енбоку, а последующие слова и вовсе вышибают весь воздух из груди, - Думаю, господин Чон Хосок будет очень огорчен твоей смертью. - О чем ты говоришь? – пытаясь держать эмоции под контролем спрашивает Феликс. - Думаешь, я не знаю о вас? – альфа резким движением оказывается слишком близко и крепко держа омегу за подбородок смотрит в его широко распахнутые глаза, - Думаешь, я не знаю, как ты бегал к нему? - Так это ты… - пораженно шепчет юноша, ощущая, как внутри клокочет злость, - Ты все рассказал моим родителям! - Конечно я, - самодовольно улыбается Джимин, - Какие хорошие у тебя родители – узнав, что их младший сын, который уже давно обещанный другому, вот-вот разрушит все их планы и репутацию, согласились как можно скорее поженить нас, наплевав на традиции и закон. Всем бы таких родителей, согласись? - Мы супруги только на ничего не стоящей бумажке, - прошипел Феликс, пытаясь вырваться, - Я давно принадлежу другому! - Сейчас мы это исправим, - хищно оскалившись, альфа вовремя ловит руку младшего с статуэткой и разворачивает его к себе спиной, заламывая ее. Золотая фигурка шумно падает на пол, а вместе с ней исчезают и все шансы Феликса на побег. Его валят и грубо прижимают к кровати, не давая и шанса хотя бы вывернутся из такой унизительной позы. От близости другого мужчины тошнит и все холодеет от ужаса, что охватывает нутро Енбока. Не время застывать безвольной куклой, кричит сам себе парень, но ничего не может сделать из-за ступора, что овладел его телом. Страх подчиняет его себе, а природа омеги трепещет и подчиняется влиянию и силе альфы. Все расплывается перед глазами мутной пеленой и разум отключается, когда по обнаженной коже проходится холодок от чужого дыхания. Все рушится в один момент, секунда, и все планы, и мечты, надежды, умирают вместе с Феликсом. Скользкие, липкие касания Джимина душат до отвращения к себе, он обливает его грязью, и лишь одно утешает растоптанного Енбока – он не плачет, ведь слез попросту нет. Ни одна слезинка не упала с его крепко зажмуренных глаз даже тогда, когда Джимин входит в него, не удосужившись хотя бы немного подготовить юношу. Феликс слабо пытается хотя бы отползти, но его держат стальной хваткой, от которой на теле уже расцветают синяки. Он едва ли не до крови кусает себя за ребро ладони, пытаясь не дать ублюдку ни шанса насладится его горем и одновременно с этим убеждая себя, что это все взаправду случилось с ним – некогда любящие родители продали родного сына мужчине, который в первый же день и изнасиловал его. Им было совершенно плевать на желания Феликса, и они так безжалостно уничтожили его счастье. Как ему теперь смотреть в глаза Хосоку?.. Резко перевернув омегу на спину, Джимин разглядывал его пустой кукольный взгляд и не спеша опустился ниже, к тонким, чистым ключицам. Метки не было или ее давно не обновляли, но не суть. Свою он ставить не спешил, считая это последним делом – доломать окончательно этого строптивого гаденыша он всегда успеет. Закрыв глаза после нового толчка, Феликс мысленно начал отчитывать секунды, которые так четко совпадали с бешеным ритмом его сердца, молясь, чтобы это все закончилось быстро. Раз… А ведь в детстве он так мечтал стать художником, который увесит картинами своего возлюбленного целую галерею и подарит ему весь мир. Ему со смехом говорили, что такие поступки должны совершать альфы ради завоевания омеги, но он пропускал все это мимо ушей, грезя о своем. Пять… Завоевание, да? Как же Феликс не любил это слово. Оно разрушило первую влюблённость его брата, когда девочка-омега, что так сильно ему понравилась, выбрала не его. И все потому, что другой альфа успел завоевать ее первым. Хенджин тогда был таким разбитым, но родители и ухом не повели, продолжая искать старшему сыну достойную жену или супруга. Только Феликс был с ним рядом в те тяжкие дни и утешал как мог. Десять… Хенджин смог выбраться из-под контроля родителей. Он ведь альфа, молодой и сильный. Что ему указ отца, который давно утратил свое влияние перед ним. Хенджин доучился в навязанном родителями университете и уехал в Америку, прося брата поехать вместе с ним. Феликс, глупый, не поехал. Сначала из-за доверия к родителям, а после из-за встречи со своим наибольшим счастьем в этой жизни – истинной парой. Семнадцать… Хосок не был таким, как другие альфы. Он был человечным и понимающим, ласковым, добрым и греющим своей любовью, словно солнце. Ему хотелось подчинится, хотелось слушаться и быть всегда за крепкой спиной, зная, что ты под надежной защитой. Но ему не нужно было это все подчинение и контроль – он просто любил, любил за то, что Феликс был собой. Не хрупкой омегой с приятным и сильным запахом, что так манил, а просто собой – юноша, что вечно испачканный в краске и с широкой улыбкой, на щеках которого играют веснушки. Тридцать три… Встретив впервые этого милого альфу и услышав его запах, Феликс раз и навсегда потерял голову. Аромат корицы и лайма окутал собой и был везде, даже если Хосока не было рядом. Быть с ним в разлуке, не ощущать тепло его ласковых рук и нежных губ, сродни наказанию за самый страшный грех. От осознания того факта, что сейчас, в этот момент, он невольно предает своего возлюбленного, Енбок едва сумел сдержать горькие слезы. За что? Почему судьба так немилостива и жестока к нему? Неужели это все плата за те дни и ночи счастья, что они провели вместе? Вот так теперь ему нужно расплачиваться за то, что он любил и был любим своим истинным? Нет, это ведь судьба свела их вместе, но кто-то другой, кто-то, кто прячется за маской людской ненависти и зависти, разрушил их любовь и опустил Енбока на самое дно, сломав его. Больше он не человек, он – вшивая, порочная, павшая омега, осквернённая другим. Он не заслуживает того, что имел раньше, ибо его истинный и единственный альфа достоин большего. Сорок… Ровно сорок ударов грома раздалось за окном и ни разу за это время Феликс не сомкнул глаз. Со дня его свадьбы и последующего изнасилования, именуемого брачной ночью, прошло пять дней. Джимин приходил еще раза три, делал, что хотел, и уходил, оставляя молчаливого юношу одного. Еду служанки приносили регулярно, только вот без смысла, ибо никого аппетита и подавно не было. Феликс даже с кровати не вставал, продолжая кутаться в одеяло, словно в кокон, и грезить лишь об одном – о свободе. Мысли о Хосоке он попросту запрещал себе, ведь, по его мнению, он даже думать о нем не имел права. Его съедало уныние и депрессия, и по ночам, когда сил совершенно не оставалось после очередного издевательства от мужа и после его ухода, Енбок позволял себе выплакать всю ту боль, что у него скопилась внутри. Он не хотел, но мысли каждый раз уносились назад в прошлое, в те моменты, когда его обнимал и целовал не жестокий и тошнотворный Джимин, а родной и ласковый Хосок. Он не брал его грубо и силой, он заботился о нем и учитывал его желания, делал все, лишь бы подарить как можно больше наслаждения. И Феликс отплачивал тем же. В его последнюю течку, что они впервые провели вместе, Енбок даже сумел полюбить свою природу и принять ее, но теперь он снова искренне и со всей злостью ненавидел то, кем он являлся – слабая, безвольная омега, которой только одно и нужно. Постепенно, убаюканный утихающими раскатами грома, Феликс все же провалился в легкую дрему, но неясный шум за дверью вырвал его из этого состояния. Обеспокоенные голоса прислуги и суматоха заинтересовали юношу и он, сбросив с себя одеяло, подошел ближе. Судя по тому, что выкрикивали служанки, начались масштабные сборки вещей и подготовка к какой-то дороге. «Джимин куда-то уезжает?» - подумал омега, отчего-то ощутив мурашек по спине. - Соберите мои вещи и поскорее! – словно гром раздался рассерженный голос явно нервничающего альфы, - И про мальчишку не забудьте. Через несколько минут двери отворились, впуская внутрь не особо рослого охранника. Не церемонясь и ухватив Феликса за руку, мужчина потащил его за собой. Наполненный адреналином мозг юноши стал активно думать, увидев в этой суматохе прекрасный шанс на свое спасение. Одновременно с этим он вертел головой во все стороны и слушал все, что слышал, пытаясь узнать в чем же причина такого спешного побега. - Полиция скоро будет здесь, - к охраннику, что держал Феликса, подошел мужчина постарше и жестом головы указал в сторону выхода из особняка, - Отведи его к машине и жди дальнейших указаний. - Понял, босс, - кивнул, по всей видимости бета, так как сильного запаха Феликс от него не ощущал, и вывел омегу на улицу. Свежий запах дождя и мокрого асфальта вместе с вспышками ярких молний ошарашил парня и привел в восторг, но нужно было держать себя в руках. На улице, кроме мельтешащих служанок, не было больше никого, и это было отличным моментом, чтобы действовать. Дождавшись, пока охранник закроет за ним двери, Феликс рывком перелез на переднее сидение и заблокировал выходы из машины. Удача таки улыбнулась ему и тут, ибо ключи от зажигания спокойно висели на своем месте. Заведя мотор и вжав педаль газа в пол, Енбок вцепился в руль, как в спасательный круг, выкручивая его и пытаясь выехать так, чтобы не задеть никого из охранников, что пытались перекрыть ему дорогу. Ловкие маневры удались, и ненавистная тюрьма осталась позади, отчего тяжко дышащему от переизбытка эмоций Феликсу хотелось радостно кричать. Он сделал это, он сбежал! Сбежал, и так и не узнал, что полиция, что секундой позже оточила особняк Джимина, приехала за ним. Хлопнув дверью полицейской машины, Хосок нервно огляделся и принюхался – он здесь, Феликс был здесь, это отчетливо слышно по шлейфу его аромата, что витал в воздухе. Но, как позже обнаружилось, ни Феликса, ни ублюдка Джимина в особняке уже не было. Хосок безбожно опоздал и упустил возлюбленного и последнюю зацепку. Пнув от гневного бессилия колесо машины, альфа прямо так опустился на мокрый от дождя асфальт и опустил голову. Они столько искали это место и все оказалось зря. - Хен, ты как? – рядом бесшумно возник Чонгук и в знак поддержки опустил руку на плечо старшего присев рядом. - Никак, - огрызнулся Хосок, - Я потерял его и не знаю, смогу ли снова его хотя бы увидеть. - Не сдавайся, слышишь? – сжав ткань пиджака хена, Чонгук воскликнул, - Если бы мы сдавались каждый раз, как нас подкашивают неудачи, считались бы мы альфами? - Что ты несешь? – с кислой улыбкой спросил мужчина, смотря на друга, как на дурачка. - Воодушевляющую речь, - сверкнув кроличьей улыбкой ответил младший, - Не похоже? - Похоже, похоже, - согласился Хосок поднимаясь на ноги, - Они не могли далеко уйти, ведь так? - Вот, хен, правильно мыслишь. А еще, если ты не заметил, не вся прислуга успела скрыться. Так что, устроим допрос с пристрастием, пока остальные проверят камеры? Толку от служанок было ноль, никто из них не знал куда именно убежал Джимин. Что касается Феликса, то записи камер показали момент его побега, но разглядеть номер машины оказалось нереально. Сам факт того, что его малыш сумел вырваться из плена этой мрази, позволил Хосоку хотя бы немного выдохнуть. Он на свободе, это главное, но все же полностью спокойным альфа будет лишь тогда, когда ладонями ощутит его тепло и услышит родной голос, прижмет к груди и сможет отсчитать один ритм их сердец. Прикрыв уставшие от мониторов глаза и откинувшись на спинку кресла, Хосок позволил себе всего на минутку оставить голову пустой и попытаться услышать хотя бы немного запах апельсинового шоколада, которым всегда пахло его солнышко. Особенно сильно и ярко он ощутил его тогда, когда во время сцепки их соединил узел, превращая в одно целое. Нежно и ласково целуя тонкие ключицы Феликса, Хосок еле сдерживал себя, дабы не поставить свою метку на них. Переведя взгляд на разнеженного и тяжко дышащего после секса омегу, мужчина так и не решился портить этот прекрасный момент своими острыми зубами. Его малыш может быть еще не готов к такому шагу, поэтому лучше повременить. Резко поднявшись, альфа ударил по столу и зарычал. Если бы он только знал, чего ему будет стоить его промедление, он бы, не задумываясь, прямо там поднял эту тему. Почему именно сейчас он осознал, что Феликс ему бы не отказал? - Дурак, какой же ты дурак! – закричал в пустоту Хосок, вцепившись в волосы. - Я бы выбрал слова погрубее, - в комнату с двумя стаканчиками кофе вошел Юнги, - Но сейчас не время. В общем, искать Феликса бесполезно – номер машины отследить не получится никак. - Что ты здесь делаешь, Юнги? – угрожающим тоном спросил Хосок. - Сообщаю тебе плохие новости, как ты успел заметить, - закатил глаза омега, - Чонгук позвонил и попросил приехать. Он надеялся, что у меня супер-зрение и я смогу разглядеть на какой тачке уехал твой мальчишка. Но если нет, то забрать тебя домой и понаблюдать, как бы ты глупости не натворил. - Почему он не позвонил Джин-хену? – успокоив эмоции, присел обратно альфа. - Занят Джин. Личные проблемы, поэтому ему некогда нянчится с тобой, - пригубив кофе ответил Юнги, - Намджун по этой же причине не сможет за тобой приглядывать. Остаемся мы с Тэхеном. Так что давай, собирай сопли на кулак и поехали. Переночуешь у нас, а утром что-нибудь придумаем. - Спасибо, - смотря бездумно в пол совсем безэмоционально проговорил альфа. - Было б за что, - с хорошо скрытым сочувствием во взгляде ответил Юнги и развернулся на выход. Ему больно видеть таким разбитым друга, что всегда сиял своей улыбкой и заряжал всех энергией и жизнелюбием, но в тоже время он понимал, что будь он на его месте и, не дай небеса, кто-то посмел похитить Тэхена, то вел бы себя точно так же и, быть может, даже хуже. Все же, быть в разлуке со своим истинным, это страшная мука, которую не пожелаешь даже врагу. Бросив машину где-то у дороги, Феликс на дрожащих ногах побрел ко входу в огромное здание, именуемое аэропортом. Шум взлетающих самолетов пугал, но страшнее были мысли о том, что люди Джимина вот-вот найдут его и привезут обратно. Нет, больше насилия и издевательств Феликс не выдержит. Борясь с головной болью и внезапной слабостью, омега оказался в толпе людей с чемоданами и сумками. Обоняние обострилось на фоне стресса, и сотня запахов окружила его, но он постарался не обращать внимания на это. Сейчас главное позвонить Хенджину и попросить его забрать отсюда хоть куда-нибудь. Остановив какую-то пожилую женщину, Феликс выпросил у нее телефон и набрал знакомый номер. Длинные гудки били по замершему сердцу, и когда наконец-то прозвучал знакомый и родной голос брата, юноша готов был упасть на колени от облегчения. - Хенджин, это я, - находясь на грани слез, Феликс пытался связать больше трех слов, но выходило трудно, - Пожалуйста, забери. Забери меня. - Феликс? – Хенджин не верил тому, что слышал – его младший брат, который, по словам родителей, должен был быть с мужем на медовом месяце, звучал так побито и изнеможённо, - Феликс, где ты? Что случилось? - Я здесь, в аэропорту Инчхон. Пожалуйста… - Никуда не уходи, я вышлю самолет, - решив, что со всем остальным он разберется позже, альфа махнул рукой помощнику, - Держись, родной. - Спасибо, - слабо улыбнулся в трубку омега и отключился. Низко поклонившись старушке и отдав ей телефон, Феликс устало опустился в кресло, ожидая свой самолет. Разглядывая помещение и мельтешащих людей, парень наткнулся на кафешку, но чувство голода его не волновало. Наоборот, при одном лишь воспоминании о еде ему стало плохо. Единственное, что он хотел, это воды, но карманы были пусты, поэтому оставалось только ждать. К счастью, ожидание было недолгим. Уже через час он поднимался на борт небольшого частного самолета, и, остановившись на последней ступеньке, обернулся, всматриваясь куда-то вдаль. Он не сомневался в своем решении, ибо объективно понимал, что здесь, в этой стране, у него нет ни близких людей, ни собственного дома, куда бы он мог вернутся. Сглотнув огромный комок и прогнав непрошенные слезы, он крепко зажмурился – Хосок, вот что все еще держит его здесь и мешает сделать последний шаг. Но после того, что было, нужен ли он ему таким? Быть может он ищет его, не находит себе места от волнения, но сейчас у Феликса нет сил показываться ему на глаза. Он слишком слаб и унижен, его гордость растоптана, и увидеть жалость или еще хуже отвращение в любимых глазах добьет его окончательно. Нет, сначала ему нужно попробовать восстановить все, что он потерял, и только потом, когда он сможет без содрогания смотреть в зеркало, он вернется сюда. «Прошу, дождись меня, любимый» Как прошел перелет Феликс совершенно не помнил, ибо стоило ему только сесть в уютное, мягкое кресло, как разум его сразу отключился под тяжестью пережитых эмоций. Он ощущал себя как выжатый лимон, и чувство невесомости, охватившее его после того, как самолет взлетел, было сродни блаженству. Пилот быстро набрал нужную высоту, и уже совсем скоро, сквозь дрему, Феликс наблюдал за тем, как за окном проносятся пушистые темные облачка, а между ними и ночным небом сияет яркий оранжевый закат. Слабая улыбка тронула сухие губы парня, ибо свет солнца, неважно, заходящего или восходящего, так сильно напоминал ему о Хосоке, и не улыбаться он попросту не мог. Он очень надеялся, что его возлюбленный все же сможет прожить это время без него и не будет изводить себя напрасными переживаниями. В его груди цвела надежда, что пройдет не много времени, полгода или год, и он сможет стать на ноги и вернутся назад, чтобы встретится лицом к лицу с ним и попросить прощение за то, что вот так оставил его одного. Засыпая, Феликс представлял себе тот счастливый момент, когда они снова встретятся, и уже ничто не разлучит их. Невольно его рука сползла вниз и так и осталась лежать на животе, накрыв его ладонью, а сам омега незнамо отчего нахмурился. Самолет неспешно летел над облаками далеко-далеко, оставляя позади заходящее за горизонт солнце. Пробуждение вышло нелегким. Едва самолет приземлился, Феликс не сумел найти в себе сил подняться, словно он и не спал все одиннадцать часов перелета. Благо что Хенджин сам приехал встретить его, и помог брату сойти с трапа, поддерживая, а после и вовсе подняв на руки, ужаснувшись бледности и худобе. Феликс умудрился снова провалится в сон, совершенно не чувствуя ни ног, ни рук – все было ватным и тяжелым одновременно. Встревоженный Хенджин привез брата домой и немедля попросил помощника Джисона вызвать доктора, пока сам он размещал парня в подготовленной заранее спальне. Температуры не было, и в целом спал Феликс спокойно, лишь иногда вздрагивал и отчего-то обхватив себя руками за живот в защитном жесте. Это наводило Хенджина на свои мысли, особенно когда он мельком увидел синяки на теле младшего брата. Если этот Ким Джимин посмел ударить его Феликса, то Хван его из-под земли достанет и придушит. Доктор приехала спустя пятнадцать минут и сразу приступила к обследованию сонного омеги. Хенджин беспокойно метался из угла в угол, не находя себе места. Закончив удивительно быстро осмотр, женщина кивнула альфе и вышла в коридор. Отправив брата в ванную, Хенджин вышел из комнаты, мысленно строя самые худшие догадки, трактуя молчание доктора по-своему. Прохладный душ помог Феликсу взбодрится и прогнать усталость. Разглядывая себя в зеркале и пытаясь не обращать внимание на страшные следы на шее и синяки, юноша провел рукой по отросшим светлым волосам, зачесывая их назад. Подстричь бы их, или может оставить так? Или вообще перекрасить? Улыбнувшись таким простым мыслям, Феликс не стал ничего делать и, ополоснув лицо, вернулся в комнату, где его уже ждал нервный брат. - Хенджин, что с тобой? – встревожился не на шутку омега, - Я умираю? - Нет, дело не в этом, - выдохнул старший, пытаясь взять себя в руки, - Присядь, я должен тебе сказать кое-что. - Ладно, - выполнив просьбу брата, Феликс нахмурился. Ему категорически не нравилось поведение Хенджина, - Что случилось? - Енбок, вы с Джимином предохранялись? – вопрос альфы заставил младшего вздрогнуть и ощутить, как подкосились его ноги. Резко метнувшись вперед, он схватился за руки Хенджина и запричитал: - Нет, нет, пожалуйста, только не говори, что я… - Ты в положении, брат, - весь воздух куда-то делся, испарился, и стало так больно сделать хотя бы один вдох, - Уже как месяц. Что? Месяц? Но ведь с момента изнасилования прошло не больше пяти дней, как может быть месяц? Если только это не ребенок Джимина. В памяти всплыли воспоминания с его последней течки, которую он таки решился провести с Хосоком, и ее срок как раз и попадал на месяц назад. Он помнил каждую мелочь тех дней и ночей, помнил, как их, потерявших голову от страсти, соединил узел, а они будто и вовсе не заметили этого, продолжая любить друг друга, как в последний раз. Сперва слабая, едва заметная улыбка тронула губы Феликса, а всего через несколько секунд его грудь распирал громкий и надрывный смех сумасшедшего. Прижавшись к брату, омега беззвучно вздрагивал плечами, будто плакал, но это были не слезы горя. Это были слезы радости. Хенджин не понимал, что творится с младшим и почему у него разразилась настоящая истерика, но объятий не размыкал, давая тому время успокоится. Поглаживая Феликса по светлым, слегка влажным после душа волосам, Хван позволил себе выдохнуть – чтобы не случилось с Енбоком, он теперь с ним рядом, а значит под надежной защитой. Как и его ребенок. - Это… - когда истерика немного улеглась, омега отодвинулся от брата и заговорил, вытирая слезы и пытаясь безуспешно подавить широкую улыбку, - Это не ребенок Джимина. Это ребенок моего истинного, Хенджин. - Ты встретил истинного? И родители все равно отдали тебя замуж за другого? Ты им не говорил? - Лучше бы не говорил, - фыркнул парень, - Узнав об этом, они как можно скорее подложили меня под Джимина, а тот и взял. Силой. Как только подвернулся удобный случай я сбежал, ибо больше не мог терпеть его насилие и издевательства. - Ты хочешь связаться с ним? – наблюдая как неосознанно Феликс накрывает еще плоский живот ладонью, спросил Хенджин, - С отцом ребенка. Рука сжалась в кулак, а от мысли услышать любимый голос пробежались мурашки. Связаться с Хосоком и сообщить ему о беременности? Чтобы что? Чтобы он сорвался сюда, приехал и… - Нет! – закричал Феликс, широко распахнув глаза, - Нет, не сейчас. Я… я еще не готов увидеться с ним. - Хорошо, решать только тебе, - примирительно подняв ладони согласился старший, - Если тебе так будет легче, то давай пока мы не будем думать наперед. Сейчас тебе вообще нужен отдых после перелета. Как только тебе что-то понадобится, говори сразу мне или Джисону, а пока поспи. Я зайду завтра. И поцеловав брата в лоб, Хенджин ушел, кивком головы попросив невысокого альфу с милыми щечками пройти за ним. Джисон, обеспокоенно посмотрев в сторону прибывшего омеги, согласился с Хваном и пошел следом. Феликс устало откинулся на спину, ощущая смертельную усталость, но в тоже время спать ему не хотелось. Лежа в постели и бездумно смотря в потолок, он все никак не мог убрать ладони с живота, не веря, что там, внутри него, растет маленькая жизнь – ребенок. Их с Хосоком ребенок, которого они и не планировали так-то, но сейчас, разобравшись в своих ощущениях, Феликс думает об этом с теплотой. Он действительно счастлив, что все обернулось так, ведь теперь, пусть он и далеко от своего истинного, часть его все равно с ним, внутри него. Он хочет прижать этого малыша к сердцу и подарить ему всю свою любовь, и дело тут вовсе не в инстинктах омеги. Пытаясь представить, как будет выглядеть их ребенок, будут ли у него карие глаза отца или же голубые папы, его улыбку и, быть может, веснушки, Феликс все же уснул с расслабленной улыбкой на устах. Войдя в кабинет Хенджин сразу же потянулся к запрятанному графину с виски и одним махом осушил стакан, а затем еще один. Махнув в приглашающем жесте Джисону, альфа развалился в кресле, приложив холодную бутылку к вискам. Кончились его спокойные дни. - Это был твой младший брат, так? – уточнил Джисон, опустившись в кресло напротив. Дождавшись утвердительного кивка, он спросил еще раз, - И он беременный, но не от своего мужа, а от истинного? - Я рад, что глухотой ты не страдаешь, - фыркнул Хван, налив себе еще алкоголя, - И как ты понял, я готов пристрелить к чертям собачьим этот кусок дерьма по имени Ким Джимин. Хотя одной пули ему будет мало, хочу, чтобы он мучился. - Засади его в тюрьму и муки ему обеспечены, - нахмурился Хан, - Перед этим можно и пулю пустить. В ногу. Случайно. - Лучше в яйца, - махнул пустым стаканом альфа. - Можно и туда, и в ногу. - Пожалуй, так и сделаю, когда вернемся в Корею. - Ты планируешь вернутся в Корею? – всполошился Джисон, - А как же компания? - Не кипятись, - закатил глаза Хенджин, - Это будет не ближайший год точно. Енбоку нужно прийти в себя и родить, раньше я точно не собираюсь его отпускать туда. А по поводу возвращения – ему нужен его истинный, а ребенку отец. - Возможно, ты прав, - задумался Хан. - Я всегда прав, - хмельно подмигнул альфа и допил остатки алкоголя, - Значит так, тебе задание – утром подготовь документы на имя Хван Енбок, купи телефон, страховку и все в таком духе. Не забудь и про другие мелочи. - Понял, - со всей серьезностью кивнул Джисон, - Что-то еще? - Ах да, - щелкнул пальцами Хенджин, - Купи мольберт, краски и полотна. Не став расспрашивать о последнем, альфа кивнул и молчаливо покинул кабинет друга. Вся эта ситуация немного не укладывалась в голове Джисона – он знал Хенджина и его семью еще со школы, и про Феликса слышал не мало, пусть личных встреч по сути и не было, и то, что случилось, казалось ему непостижим. Да, родители Хенджина всегда были строгими и требовательными, но Хан никогда не думал, что они могут быть способны на такое предательство по отношению к младшему сыну. Пусть сам Джисон не сильно верил в истинность, но ведь если Феликс не хотел выходить за этого Джимина и любил другого, то зачем было его заставлять? Это было полнейшей дикостью. В любом случае Джисону сейчас трудно представить, как себя чувствует Феликс и что ему пришлось пережить, но главное, что теперь он в безопасности. Может быть, вкусный чизкейк способен хотя бы немного поднять ему настроение?.. Первое, что утром встретило Феликса, это настенный календарь. Еще не совсем проснувшись, он спохватился с кровати и подбежал к нему ближе, вглядываясь в дату. Увиденное его не обрадовало и заставило взяться за голову – скоро течка, а значит снова придется терпеть свое повышенное либидо и бушующую, требовательную внутри омегу. Негромкий стук в двери отвлек от нерадостных мыслей. Недоумевая, кто мог прийти в такое время, потому что Хенджин бы явно не стал стучать, Феликс приоткрыл дверь. - С добрым утром, - сияя широкой улыбкой в комнату протиснулся Джисон, в одной руке держа воздушные шары, а в другой круглую коробку, - Надеюсь, ты выспался, и я тебя не разбудил. - Нет, я только что проснулся, - не совсем понимая, что происходит, ответил парень, но тут же встрепенулся, вспоминая о своем скором сумасшествии, - Но тебе стоит уйти. - Почему? – склонил голову набок Хан, - Ты себя нехорошо чувствуешь? - Нет, дело не в этом, просто… - не зная, как объяснить, замялся омега, - Просто, если я не ошибаюсь, то ты ведь альфа, а я скоро… ну… - Погоди, - отставив подарки в сторону, нахмурился Джисон, - Я конечно не эксперт в области анатомии и биологии, но разве во время беременности омеги не перестают испытывать течку? Это ведь все знают. - Беременности? Так, это был не сон? – схватился за голову Феликс. - Нет, чувак, - пожал плечами альфа, - Вчера тебя бессознательного после самолета притащил Хенджин, а после вызвал доктора, и она сообщила эту замечательную новость после осмотра. Или для тебя эта новость уже не замечательная? - Нет, нет, - замахал руками омега, - Я рад, правда рад, только вот… Только вот теперь, когда эмоции поутихли и Феликс пережил ночь с этими мыслями, он вдруг понял, что воспитать ребенка, да еще и одному, будет очень и очень сложно. А вдруг он не справится? Вдруг ему не хватит сил? - Эй, эй, - заметив внутренние метания Енбока, Джисон в поддержку обхватил его за предплечья и встряхнул, - Чтобы ты там себе не надумал, не думай! Ты далеко не один, у тебя ведь есть Хенджин, который за тебя любого порвет. По секрету, он уже начал думать над тем, как лучше всего оформить детскую, а вчера отправил меня по документы на твое имя. И вот еще, если тебе нужна будет еще какая-нибудь помощь, смело обращайся ко мне. Братья моих друзей - мои братья! - Может друзья? – хихикнув, уточнил Феликс. - Нет, - довольно протянул Хан, приобнимая парня за плечи, - Братья. А теперь, когда ты улыбнулся и я смог развеять твои хмурые тучки, время завтрака. Как тебе ягодный чизкейк? О, кстати, Хенджин вчера еще попросил купить всякие принадлежности для художников. Ты рисуешь? - Купить что? – засверкав восторженными голубыми глазками, Феликс бросился в коридор, где у стены его уже ждали мольберт, рядом сложенные в рулоны полотна и небольшой чемоданчик с красками. Бережно прикоснувшись к ним, парень не мог оторвать радостного взгляда. Как же давно он не держал кисточку в руках, потому ладони едва ли не чесались хотя бы один мазок провести по белому листу. - А ну стой, - заметив, что Феликс уже схватился за тяжелый мольберт, чтобы занести его в комнату, Джисон успешно опередил его, - Тебе нельзя тяжести таскать. - Да он не тяжелый, - возмутился омега, но, поняв, что зря, фыркнул и взял чемоданчик и полотна, - Ладно. Водрузив мольберт напротив окна, Джисон кинул взгляд на часы и, извинившись, убежал, сославшись на дела, не забыв напоследок напомнить о чизкейке. Проводив альфу легкой улыбкой, Феликс достал кисточки, краски и палитру и, набрав полную грудь воздуха, задумался. Он никогда раньше не страдал, думая над сюжетами своих картин, но теперь он банально не знал, что ему нарисовать. Идей было много, но и в тоже время катастрофически мало и все они были не тем, что ему хотелось. Мелькнула мысль изобразить тот самый старый пляж, где они с Хосоком впервые встретились, но тоска, что охватила его сердце, перечеркнула все желание вообще что-то рисовать. Опустив руки вместе с кисточкой, Феликс с удивлением ощутил, как в уголках его глаз скапливается влага и вот-вот побежит вниз, по веснушчатым щекам, в виде слез. Острая нехватка Хосока полоснула по сердцу ножом и застила глаза пеленой. Не ведая, что он творит, Енбок выронил кисть на пол и ладонью прикоснулся к палитре, смазав краски в одно разноцветное пятно. Прерывисто дыша, парень провел по белоснежному полотну, оставляя след руки на нем. Перед глазами все расплывалось и вскоре вторая ладонь оказалась испачкана в краске, а на полотне все больше и больше стало появляться разных линий и отпечаток рук. Все эмоции, что душили Феликса, выплеснулись на картину, и с каждым мазком ему становилось легче дышать, а с плеч скатывались огромные булыжники. Последним штрихом, завершившим картину, стал огромный желтый круг среди тусклых, перемешанных цветов, от которого словно исходило тепло. Нарисовал его Феликс с помощью большой кисти, любовно вырисовывая контуры одной рукой, а другую положив себе на живот, где находился его маленький лучик. Картина, начатая слезами художника, закончилась его улыбкой. В таком состоянии его и увидел Хенджин, вошедший в комнату – сидящего за мольбертом, испачканного в краске, но счастливого. И это было главное. Первые несколько месяцев пролетели слишком быстро и слишком медленно одновременно. Феликс фактически не выходил из своей комнаты, опасаясь непонятно чего. Джисон пытался несколько раз вытащить его на улицу, аргументируя это полезностью для малыша, но омега упрямился – покидать свою зону комфорта было для него слишком. По привычке, Енбок даже делал гнезда несколько раз, но все они не продержались и двух дней, и все потому что ни одна вещь в гнезде не пахла ни лаймом, ни корицей. Но парень не грустил. Чувство грусти и одиночества сменялись гневом и раздражением, что было привычным делом для беременных, только вот знал об этом лишь Джисон, потому и старался в такие моменты не попадать на глаза злому Феликсу, а то неровен час отхватил бы мольбертом по спине, с которым омега практически не расставался. Что касается Хенджина, то пусть он даже и был предупрежден, все равно большая часть эмоциональных встрясок брата попадала на него, благо хоть он нашел секретное оружие на такие случаи – обнимашки. В других случаях, когда Феликс не злился и не плакал, он проводил время за картинами и кистью, и как итог его работ собралось немало, что даже хватило бы на небольшую картинную галерею. Хенджин как-то завел разговор на эту тему, но Енбок категорически заявил, что свою давнюю детскую мечту он исполнит только в родном городе, а не здесь. Когда срок беременности достиг пятого месяца, эмоциональные встряски сошли на нет, и Хенджин, и Джисон смогли выдохнуть, а Феликс вернулся в свое обычное состояние и даже стал как можно чаще бывать не в четырех стенах своей комнаты. Пусть с уже немаленьким животом передвигаться стало труднее, и все больше парень стал походить на милый колобок, о чем не уставал твердить Джисон, Енбок просто не хотел сидеть у брата на шее. Он даже предложил продавать свои картины, но Хенджин и слушать не стал, из-за чего произошел небольшой конфликт. На помощь пришел Джисон и заверил Феликса, что с состоянием его брата ему не о чем беспокоится, а самого Хенджина Хан осудил за несдержанность и грубость, ибо младший просто беспокоится о нем. Это была не единственная ссора братьев, но долго они не держались и почти всегда шли мирится оба, или же, как сейчас, их мирил Джисон, что невольно он сам стал чувствовать себя частью их семьи. В общем, воцарилась идиллия и мир. До первых подготовок к родам. - Хенджин, я, конечно, все понимаю, - удивленно рассматривая список, что составил брат, начал Феликс, - Но зачем нам сейчас няня? Я только на пятом месяце. - Лучше сейчас, пока всех хороших и опытных нянь не разобрали, - настаивал на своем Хенджин. - Но это ведь не коляска, чувак, - плюхнувшись рядом с омегой на диван, присоединился к разговору Джисон. - И не пирожки с духовки, - фыркнул Феликс, закатив глаза, и тут же ощутив, как толкнулся ребенок внутри, - Ой, есть захотелось. - Держи, колобок, - торжественно водрузив на стол коробку с чизкейком, широко улыбнулся Хан, - Как чувствовал. Этот клубничный, ты еще не пробовал. - И все равно, - наблюдая с каким большим аппетитом брат уплетает полюбившуюся за время беременности сладость, Хенджин не смог сдержать улыбки, - Лучше позаботится сейчас об этом вопросе, потому что тогда, когда няня может понадобится, мы можем ее не найти. И кроме того, у меня уже есть прекрасная кандидатура. - Удиви нас, - расслабленно откинувшись на спинку дивана, махнул рукой Джисон. - Ли Минхо. - Нет! – подскочил Хан, - Просто нет! Доверять этому… этому типу ребенка это самая худшая твоя идея, Хенджин. - Вы знакомы? - К сожалению. Да уж лучше я буду сидеть с малым, нежели этот хмурый грубиян, вечно пахнущий мятой. Хенджин и Феликс, с полными щеками, переглянулись и едва смогли сдержать улыбки, пока Джисон продолжал что-то возмущенно бурчать в сторону мятного омеги. Их хитрые глаза говорили об одном – Ли Минхо будет отличной няней для малыша. Лениво ведя кисточкой по полотну, Феликс мелодично и тихонько напевал колыбельную ребенку. Оставалось так мало времени и уже совсем скоро, через три месяца, он сможет наконец-то его обнять. Небольшой страх перед родами присутствовал, но не критично, ибо он знал, что рядом будут родные и близкие ему люди, которые его поддержат. Хенджин даже обещал присутствовать на самих родах, но что-то подсказывало Енбоку, что альфа в первые же секунды хлопнется в обморок и все пропустит. - Хотел бы я, чтобы твой отец был рядом, - прошептал омега, коснувшись ладонью места, где отчетливо было слышно, как воротится его малыш. Ребенок толкнулся в ответ, услышав, как папа упоминает отца, - Я все еще не могу простить себе то, что случилось. И не знаю, смогу ли вообще. Отложив кисточки, Феликс, осторожно придерживая живот, поднялся и подошел к окну. Прикоснувшись одной рукой к стеклу, он завороженно смотрел на мерцающие звезды, не в силах оторвать от них взгляд. Подул легкий ветерок и, сделав глубокий вдох, Феликс ощутил то, что уже так давно не ощущал – запах лайма и щепотки корицы ворвались в его легкие и заполнили собой. Он знал, что это все лишь игры его воображения, но иногда все же позволял себе хотя бы на миг этот обман. Феликс понятия не имел, что делает все это время Хосок, ищет ли он его до сих пор или уже давно забыл и отпустил, но омега очень надеялся, что его альфа счастлив без него и спокойно живет дальше, построив с нуля свой бизнес, как и мечтал. - Если счастлив он, значит счастливы и мы, правда, малыш? – отпуская мираж и выдыхая его остатки, спросил Феликс, опустив взгляд вниз. Принюхавшись, он не мог понять, что это – лайм ушел, но корица все еще парила в воздухе, щекоча обоняние, а вместе с ней было что-то еще, что-то, что отдаленно напоминало и лайм, и апельсин. Грейпфрут. Корица и грейпфрут. Вот как пахнет его крошка альфа. - Мой маленький защитник, - ласково улыбнулся Феликс, ощутив, как сладко щемит в груди, - Папа был бы очень рад, также, как и я сейчас. Омега все еще не знал, какой второй пол будет у ребенка, что он носит под сердцем, так как разглядеть себя на УЗИ тот попросту не давал, но это было не важно. Мальчик или же девочка, омега или альфа, какая разница? Главное, что он будет счастливо улыбаться губками-сердечками и смотреть на этот мир светлыми глазками, в которых искрится радость. - Я люблю тебя, мой лучик, - прикоснувшись виском к прохладному стеклу окна, Феликс смотрел на этот внешний мир и мысленно пытался стереть расстояние, что разделяло его с Хосоком. Ему все еще было страшно предстать перед ним, но с каждым прожитым днем желание брало вверх над этим страхом, вытесняя его из сердца омеги. И вместе с тем крепла вера, что альфа сможет простить его за то невольное предательство и наконец украсит хрупкие ключицы своей меткой и одарит своей любовью за все то время, что они провели порознь. Последние месяца два, стоило только Феликсу свыкнуться с мыслью о своей беременности, его сводило с ума острое желание быть помеченным, и не абы кем, а именно своим истинным альфой. Слишком яркие сны, наполненные похотью, страстью и любовью, сводили с ума, и заменяли собой ненавистную течку, отчего Феликс и ходил днем злой и раздраженный. Еще и токсикоз давил на нервы, мешая нормально питаться. В общем, спокойной его беременность никак не назовешь, благо что на второй семестр гормоны поуспокоились и стало легче. Может, в следующий раз все будет по-другому. - Что скажешь, малыш? – хихикнув, спросил Феликс, - Хочешь братика или сестричку? Нельзя было точно трактовать толчки ребенка за согласие или несогласие, но омега и не пытался, улыбнувшись бурной активности малыша на такой вопрос. Как бы там не было, но на второго он точно решится лишь в том случае, когда будет уверен, что больше ничто не сможет разлучить их с Хосоком. Потому что пережить еще одну беременность вдали от него, да просто жить порознь, Енбок был не в силах. Взглянув в последний раз на яркие звезды и чистое ночное небо, Феликс лег в постель и укрылся одеялом, слушая убаюкивающее пение цикад. Этой ночью он спал тихо и спокойно без сновидений. Знакомство с будущей няней, точнее нянем, припало в очень интересный день. Феликс как раз находился на последнем месяце и со дня на день должен был отправится в больницу, а пока находился под чутким контролем Хенджина и Джисона, и еще парочки слуг в их доме. Иногда бедному парню казалось, что он задыхался от их заботы, но это было редко и все-таки наблюдать за тем, как все бегают вокруг него и паникуют стоило ему только чихнуть, было очень и очень весело. Живот округлился до такой степени, что Джисон даже поставил на то, что родит Феликс двойню, чем едва не довел до седины не только будущего папу, но и будущего дядю. Сидя в саду и потихоньку раскачиваясь на качели, Феликс как раз обсуждал с Джисоном все ли у них готово для самого ожидаемого события в ближайшие дни. Омега как мог отговаривал Хана от грандиозной вечеринки, но даже обещанием взять его в качестве крестного отца альфу было не заткнуть. - Хорошо, хорошо, - махнул рукой Джисон, - Давай сойдемся на небольшой гулянке и сменим тему. Имя уже придумал? - Можно и так сказать, - задумчиво выдал Феликс, поправив плед, - Мы планируем возвратится в Корею, поэтому смысла в американских именах я не вижу. Если будет девочка, назову Рюджин, а если мальчик… - То? – нетерпеливо подпрыгнул Джисон. - То Енсок, - смущенно улыбнулся парень. - Енсок? – переспросил Хан, пытаясь что-то сложить в уме, - Погоди, погоди. Это типа Енбок и Хосок? Чувак, зря мы с тобой на днях Сумерки смотрели. Ты не Белла Свон, очнись. - Очень смешно, - шутливо толкнул друга Феликс, чей замысел очень быстро раскрыли. - А я считаю это отличные имена, - в веселую атмосферу затесался Хенджин, а за его спиной замаячил кто-то незнакомый. - Ну да, - фыркнул Джисон, не замечая, или делая вид, что не замечает, как в воздухе повеяло свежей мятой, - Девочку-то, можно сказать, что в твою честь назовут. Мог бы тогда и мальчика в честь меня назвать, Ликс. - И испортить тем самым ребенку жизнь, - подал голос незнакомец, выйдя вперед, - Хан Джисон, не ожидал тебя здесь увидеть. А я-то еще думаю, почему так орехами несет. - Черт тебя дери, Минхо! – подскочил на месте альфа, наконец обратив внимание на гостя, - Что ты здесь забыл? - Уж точно не тебя, белка-переросток. Знакомлюсь с ребенком, которого ближайшие пару лет буду нянчить. - Ну уж нет, кошак ободранный, я тебя и близко к малому не подпущу. - А кто тебя спрашивать будет? - Я сказал… - Ребят, - слабый оклик Феликса утонул в напряженной атмосфере, что воцарилась между альфой и омегой, - Ребят, я кажется рожаю. Знал бы Феликс что после его слов начнется настоящий апокалипсис промолчал бы и тихонько себе сбежал в больницу, но сказанного не воротишь, потому, все, что оставалось делать омеге, это спокойно наблюдать за паникой двух альф. Потому что вряд ли в таком состоянии они смогли б его услышать. - Так, а ну быстро заткнулись, - командующим тоном начал Минхо, помогая Феликсу встать, осторожно придерживая его за локоть, - Хенджин, за машиной. А ты, Джисон, не стой истуканом и помоги мне отвести его к гаражу. И сумку прихвати. Уже в машине Феликс ощутил все «радости», когда отошли воды – он чувствовал боль в нижней части живота и позвоночника, но сосредоточится на этом всем сильно мешал шум вокруг него. Рядом, с одной стороны его за руку держал все еще паникующий Джисон, а с другой более-менее собранный Минхо, постоянно твердящий ему о том, что нужно глубоко дышать. Вел автомобиль Хенджин, и дорога была единственным, что удерживало его от присоединения к Джисону и его крикам. Енбоку даже стало казаться, что он оглох на одно ухо. Слава небесам все закончилось по приезду в больницу и, хотя бы, несколько минут тишины воцарилось вокруг бедного омеги, что уже и забыл о том, что он тут рожает как бы. Отдав Феликса в надежные руки врачей, компания из двух альф и одной омеги устало плюхнулись в коридоре в кресла, переведя дух. К ним вышел главный врач, что-то сверяя в карточке, и спросил: - Кто из вас отец ребенка? Трое мужчин переглянулись и неловко замялись. - Я дядя, - ответил Хенджин. - Я няня, - пожал плечами Минхо. - А я… - начал Джисон, но прервался, понимая, что по сути, он никто Феликсу, - Друг. Лучший друг. - Ладно, - сконфуженно протянул доктор, снова всматриваясь в карту, - Тогда кто-то из вас будет присутствовать на самих родах? Джисон незаметно толкнул опешившего Хенджина, но тот отчаянно замахал головой, понимая, что отключится прямо на пороге и никакой моральной поддержки Феликс от него не дождется. Про самого Хана и говорить не стоило, ибо тот волновался так, что дрожащие ноги вряд ли смогли бы его выдержать. Закатив глаза, Минхо поднялся и, молчаливо спросив разрешения у Хенджина, кивнул доктору: - Я пойду. - Хорошо, - что-то черканув в блокноте, ответил мужчина, - Когда начнутся сами роды мы вас позовем и дадим вам халат. А пока ожидайте. - Ты уверен, Минхо? – когда ушел врач, спросил у омеги Хенджин, - Ты не обязан… - Все в порядке, - серьезно ответил Минхо, игнорируя испепеляющий взгляд Джисона, - Феликсу нужна поддержка, и думаю, что присутствие кого-то знакомого поможет ему хотя бы немного. Кроме того, я ведь омега, и наконец-то хоть где-то это пригодилось. - А ты что, - не сдержался от вопроса Хан, - Уже рожал? - Так я тебе и сказал, - фыркнул старший, откинувшись на спинку кресла и скрестив руки на груди. Воцарилась тишина, в которой каждый думал о своем. Когда позвали Минхо и тот ушел, градус напряжения повысился. Не в силах сидеть спокойно, Хенджин вскочил и заходил из угла в угол, нервно зачесывая волосы назад. Джисон тоже не мог найти себе места, потому решил отвлечь и себя и Хвана непринужденным разговором: - Как ты думаешь, у Минхо реально есть дети? - Кхм, Джисон, - резко остановившись и едва не врезавшись в стену, прочистил горло Хенджин, - А чего это ты так занервничал об этом? - Да мне просто интересно, - снизал плечами альфа, - Скорее всего нет. Кто бы клюнул на этого вечно хмурого кошатника? - Его истинный, например, - сдерживая ухмылку предположил Хван. - Ты же знаешь, что я в это не особо верю. - Хорошо, - хитро сощурил глаза Хенджин и присел рядом с другом, - Тогда вот тебе пища для размышлений: почему только ты один чувствуешь, как Минхо пахнет мятой? - В каком смысле один? – подскочил на месте обескураженный Хан, - А ты? - Нет, - довольно протянул альфа, смакуя реакцию Джисона, - Ни разу не слышал. Кстати говоря, как он там говорил? Что ты пахнешь орехами? Хм, нет, я ничего такого не ощущаю. Странно, правда? - Я за кофе! – блеснув румяными щеками, Джисон вскочил на ноги и убежал вниз, игнорируя смешок друга. Да чтобы он и этот Минхо оказались истинной парой? Быть того не может! Судьба не может так над ним издеваться. Последующие несколько часов прошли словно в тумане. Хенджин измерил шагами весь коридор, а Джисон выпил не меньше пяти стаканчиков кофе. Про Минхо они больше не говорили, но Хан всерьез задумался о том, что ему сказал Хенджин. Так-то да, Минхо был довольно симпатичным, но его характер портил совершенно все и бесил Джисона неимоверно. Еще его ненормальная любовь к кошкам. Откуда они были знакомы? Ну, опять-таки, знакомы они были еще со школы. И, может если спросить сейчас Джисона, то он будет все отрицать, но в те года Минхо ему понравился буквально с первого взгляда. Это была та самая первая подростковая влюблённость, но никак правильно показать ее у Хана не выходило. Он хотел казаться перед Минхо крутым и классным, а на деле выходило, что вел он себя как придурок и постоянно его задирал. Омега не понимал, что таким образом за ним ухаживают, а потому скалился и огрызался в ответ. Шаг за шагом их отношения только сильнее портились, и до окончания школы они едва врагами не стали, а все потому, что Джисон так и не нашел способов сблизится с Минхо. Так они и разошлись, ничего толком друг другу не сказав и не объяснив. И сейчас, думая об этом всем, Джисон осознал, что запах мяты постоянно витал вокруг омеги, привлекая его. А нравился ли его запах Минхо? - Чувак, - убито позвал Хенджина Джисон, глядя куда-то перед собой. - М? - Мне походу нравится… - Феликс родил! – счастливо ворвавшись в коридор, прокричал радостный Минхо, - Он родил мальчика. - Я стал дядей! – в тон ему воскликнул Хенджин, кинувшись обнимать все, что он видел. А видел он в этом случае Джисона и Минхо, - Когда к нему можно? - Сейчас, их с ребенком переведут в другую палату, и тебя сразу же пропустят, - ответил омега, слабо пытаясь отодвинутся от взбудораженного друга. - С ними все хорошо? – спросил Джисон. - Да, - кивнул Минхо, - Слава небесам, роды прошли без осложнений, и малыш родился здоровым и крепким. Эй, Джисон, ты что, плачешь? - Тебе кажется, - шмыгнув носом, отвернулся от старшего альфа. - Ну чего ты? – положив руку ему на плечо в знак поддержки ласково улыбнулся Минхо, - Все же хорошо, дурачок. Не выдержав накала эмоций, Джисон уткнулся носом в плечо старшего и позволил себе пустить совсем не скупую мужскую слезу. Минхо вовсе не был против, потому приобнял его и успокаивающе поглаживал по волосам, не пряча улыбку. Хенджин не смел прерывать такой трогательный момент и тихо прошмыгнул за позвавшим его доктором, оставляя эту истинную парочку наедине. Когда-нибудь и он встретит свое настоящее счастье, например, какую-нибудь милую девушку-омегу, которая родит ему такую же красавицу, как и она, дочку. Тихонько постучав в приоткрытые двери, Хенджин заглянул в палату. Мило воркуя над спящим сыном в своих руках, Феликс и внимания не обратил на брата, пока тот не подошел ближе. Осторожно присев рядом, дабы не разбудить племянника, Хван заглянул через плечо младшего. - У него твой носик, - заметил альфа, разглядывая наимилейшее создание, что он когда-нибудь видел, - А вот губы совсем не твои. - Они такие же по форме, как и у Хосока, - улыбаясь и не отрывая взгляда от младенца, прошептал Феликс, - Но глаза тоже мои, голубые. Он прекрасен, правда? - Правда, - согласился Хенджин, - Весь в папу. - Мой Енсок-и, - поцеловав ребенка в лобик, Енбок обернулся к брату, - Хочешь его поддержать? - А можно? - Конечно, можно, - широко улыбнулся омега, бережно передавая сына альфе, - Вот так, держи аккуратно. Молодец. Оказавшись на руках у дяди, Енсок будто бы почувствовал, что его держит вовсе не папа и открыл свои невозможно ясные глазки. Хенджин сперва испугался, что сейчас племянник расплачется, но нет, малыш был совершенно спокоен. Зашевелив ручками, он словно хотел поймать сверкающую подвеску на шее у дяди, но все никак не мог до нее дотянутся. Сердито что-то пыхнув, мальчик перевел внимание на папу и потянулся ручками к нему, при этом даже не думая плакать. Вернув Енсока обратно Феликсу, Хенджин еще немного побыл с ними и ушел, оставляя их отдыхать. Нужно вернутся домой и подготовить последние штрихи к приезду племянника. С рождением чудесного малыша по имени Хван Енсок жизнь потекла, как быстрый ручеек. Мальчик действительно был удивительный – плач или истерику, как все нормальные дети, он устраивал настолько редко, что слишком заботливые Хенджин и Джисон били панику. Минхо как мог успокаивал эти две истерички, но иногда и его нервов не хватало, и тогда плакали уже сами альфы. Феликс и Енсок лишь тихо хихикали над всей этой ситуацией. Няня, точнее нянь, очень пришелся по душе малышу, поэтому Минхо едва ли не жить переехал в особняк Хванов, чтобы видеться чаще с мальчиком. Енсок был не единственный, кто радовался таким частым визитам омеги – Джисон таки смог найти подходящие слова и начать правильно за ним ухаживать, не редко ревнуя то ребенка к Минхо, то Минхо к ребенку. Благодаря воспитательным навыкам Минхо и врожденной любознательности Енсок рос ребенком умным и смышлёным, радуя папу и дядю. Но иногда это же приносило и ряд неудобств для взрослых. Укладывая четырехлетнего сына спать, Феликс читал ему обычную сказку про доброго волшебника и принца-неудачника, которым выпала честь спасать прекрасную принцессу из лап злого дракона: - …Король-отец как мог искал своего младшего непутевого сына, но лишь сильный волшебник мог отыскать его следы и спасти из западни, которую устроили ему русалки… - Папа, - прервал его Енсок, сверкая любопытными голубыми глазками. - Что, лучик? – отложив книгу, спросил ласково омега, убрав темные и слегка кудрявые прядки с лобика сына. - А где мой отец? Феликс знал, что, рано или поздно, Енсок спросит об этом, и как бы он не готовился, а вопрос все равно застал его врасплох. Задумавшись на несколько секунд и подобрав слова, омега заговорил, сделав глубокий вдох: - Понимаешь, лучик, твой отец сейчас очень далеко… - Он бросил нас? – не по-детски серьезно спросил маленький альфа. - Нет, что ты, - поспешил заверить его Енбок, - Раз уж мы начали такой взрослый разговор, то это я убежал от него. - Он тебя обижал? - Малыш, твой отец самый добрый и нежный человек на этом свете, он бы никогда меня не обидел. - Тогда почему ты убежал? - Потому что один нехороший человек сделал мне очень больно, и я испугался. - Но почему ты убежал к дяде Джин-и, а не к отцу? На этот вопрос как бы не старался, но дать ответа Феликс не смог. Он попросту не знал, как объяснить четырехлетнему ребенку свой страх перед Хосоком, от которого сейчас остались лишь жалкие крохи. Он хотел вернутся к нему, но было решено подождать еще годика два-три, пока Енсок не подрастет, а Хенджин не разберется с компанией и правами на нее. Ребенок терпеливо ждал ответа, а язык Феликса словно прилип к небу, но, к счастью, ему на помощь пришел Хенджин: - А кто этот тут не спит? – подойдя к племяннику и принявшись его щекотать, альфа шутливо строил гримасы, - У, ну-ка быстро в кровать, пока не утащила злая русалка! Уложив совместными усилиями слишком активного малыша спать, братья, не сговариваясь, вышли на кухню. Спиной ощущая тяжелый взгляд старшего, Феликс все пытался его игнорировать, но выходило плохо. Вместе с чайником закипели и нервы омеги. - Что? – обернувшись, резко спросил младший. - Почему ты не ответил Енсоку на такой простой вопрос? – обколотившись о дверной проем и скрестив руки спросил Хенджин. - Простой? И чтобы я ему сказал? – злился Енбок, - Что я побоялся осуждения его отца за то, что меня изнасиловал другой, струсил и убежал к брату? Ты в своем уме, Хенджин? - Ладно, прости, я не подумал, - извинился альфа, подойдя к брату и обняв его, - В последнее время ты стал очень беспокойным и пусть пытаешься это скрыть, я все равно замечаю и волнуюсь за тебя. - Я просто не могу больше, - надломлено прошептал Феликс, - Вы все мне так помогаете. Я не знаю, чтобы я делал без тебя, без Джисона и Минхо, но мне не хватает его, моего Хосока. Я не знаю, что буду делать, когда вернется течка. Я сойду с ума, Хенджин. - Тихо, тихо, - успокаивал брата Хван, - Потерпи еще немного, хорошо? Совсем скоро компания официально перейдет под управление Джисона и мое присутствие здесь будет необязательно. И тогда, я обещаю, что верну вас в Корею. - Правда? - Правда. И «совсем скоро» случилось действительно очень скоро. Не прошло и полтора года, как на руках были не только нужные документы на счет компании, но и билеты в некогда родной Сеул на имена Хван Хенджин, Хван Енбок и Хван Енсок. Счастливый донельзя, Феликс поднял пятилетнего сына на руки и закружил, а на его вопрос что случилось, ответил: - Мы летим к твоему отцу, лучик мой. *** Ким Сынмин, молодой альфа двадцати двух лет, всего как год работал в компании одного бизнесмена, но успел за такой короткий срок хорошо выучить своего начальника и понять главную вещь – никогда не ходи в его кабинет, когда он злой. Вот как сейчас – пройдя мимо секретаря и его помощника Чон Хосок так сильно хлопнул дверью в свой кабинет, что задрожали окна. - Что с ним? – спросил Чонин у Сынмина, боясь повысить голос. - Я уже задолбался угадывать что с ним, - фыркнул альфа, - Давай просто сойдемся на том, что он… - Сынмин, быстро ко мне! – громом прозвучало из кабинета. - Я ему что, собака? – пробурчал себе под нос парень, тяжко поднимаясь из мягкого и такого уютного кресла. - Стой-стой, - остановил его помощник и залез куда-то под стол, - Вот, сегодня просили передать господину Чону. Это заявка на спонсорство. - Ты смерти моей хочешь? – округлил глаза Сынмин, - Да он мне его в глотку запихнет. - Ничего не знаю, - по лисьему улыбнулся Чонин, пихнув в руки секретарю бумаги, - Ни пуха. - Иди ты к черту, - послал младшего альфа и, набрав полную грудь воздуха, взяв злосчастные бумаги, вошел в кабинет. Стучать он смысла не видел, ибо и так его ждет болезненная и несправедливая, что самое обидное, смерть. А ведь он так молод. О, небеса, за что? Не обратив внимание на вошедшего секретаря, Хосок, уже немного успокоившись, с кем-то обсуждал что-то важное по телефону. Даже не взглянув на недышащего парня, альфа махнул рукой, разрешив ему присесть, а сам отвернулся к огромному панорамному окну и продолжил разговор. Сынмин слышал периодическое «Да-да» и «Конечно», а когда в речи начальника промелькнуло «Хорошо, мам», то готов был идти молится на лик этой святой женщины. Госпожу Чон в компании любили и боготворили, ибо только она могла сдержать и успокоить нечастый, но весьма сильный гнев сына. - Прекращай, а? – устало протянул Хосок, из-за чего Сынмин дернулся, думая, что это адресовано ему, - Я тебе уже говорил, мама, – никаких невест. Я понимаю, что ты желаешь мне счастья, но мое решение ты знаешь, и чтобы больше такого, как сегодня, не было. А сейчас прости, мне некогда. Положив трубку, Хосок потер пульсирующие виски и, задержав взгляд на ярком закате, повернулся обратно к секретарю. - Ваша мать снова пыталась вас женить на ком-то? – рискнул завязать диалог Сынмин. Ни для кого не было секретом огромное, почти что маниакальное, желание госпожи Чон обзавестись невесткой и ее тщетными попытками женить сына. - Да, - кисло ухмыльнулся Хосок, доставая из тайника алкоголь, - Будешь? - На работе не пью, спасибо, - отказался секретарь. - И правильно, - кивнул удовлетворенно мужчина, делая глоток, - Напомни мне повысить тебе зарплату. - За то, что я не пью? - За то, что ты работаешь, - хмыкнул Хосок, - Кстати о работе. Давай документы и можешь идти. Сегодня отпущу тебя раньше. - А, вот, - протягивая начальнику папку, проговорил радостный Сынмин, - Это заявка на спонсорство одной картинной галереи, что планируют открыть на днях. Владелец Хван Енбок, недавно приехал из Америки вместе с маленьким сыном и то ли братом, то ли мужем, я не понял. Подтвердите вы ее или нет, но господин Хван выказал огромное желание о личной встрече в любом случае. - Хм? – недоумевал Хосок, - Он так сильно хочет со мной встретится, даже если я откажу? Надеется изменить мое мнение? - Я не знаю, босс, - пожал плечами альфа, уже мысленно будучи дома и смотря серию любимой дорамы. Взглянув на документы внимательней, Хосок нахмурился, ощутив тонкий и едва заметный шлейф аромата, что преследует его вот уже как пять лет. Не понимая, что за чертовщина, мужчина отложил папку. - Слушай, Сынмин, - что-то обдумав в голове и решив, мужчина кивнул парню, - Пока заявку я не принимаю, но передай, что на встречу я согласен. Завтра жду этого господина Хван Енбока у себя в офисе до обеда. А теперь иди. - Понял, - встав с кресла и, коротко поклонившись, Сынмин вышел с кабинета и счастливо пронесся мимо недоумевающего Чонина. Он-то думал, что парня давно убили и выкинули из окна шестого этажа, а он живой домой скачет. Оставшись один, Хосок снова перевел взгляд на папку, что так знакомо пахла свежим апельсином и шоколадом. Но ведь это невозможно. Рыкнув от недоумения и путанности мыслей, альфа поднялся и подошел к окну, ловля последние лучи солнца, уходящего за горизонт. Точно так же от него ушло его личное солнышко, которое он не смог уберечь, а после найти. Он ни на миг не прекращал искать своего возлюбленного, но осознание того, что Феликса давно не было не только в городе, но и вообще в стране, пришло к нему слишком поздно. Лишь спустя несколько недель со дня исчезновения Феликса он сумел найти видео с камер в аэропорту Инчхон, на котором было так отчетливо и детально видно испуганного парня, словно в упрек Хосоку. Камеры показали, как, попросив телефон у доброй старушки, омега позвонил кому-то, а после сел на частный самолет, который никак нельзя было отследить, и улетел, забрав с собой последнюю надежду. И вот теперь она снова пытается пробиться сквозь толстый шар асфальта, в который втоптал свое сердце Хосок. Но что если он ошибается и это все ему только кажется? Что если этот Хван Енбок не тот, кого он ищет? В любом случае, завтра он все узнает и увидит сам. А впереди его ждет бессонная и неспокойная ночь… Суматошно прибежав на рабочее место, Сынмин выдохнул и с гордостью посмотрел на часы – успел. Вчера он малость засмотрелся и увлекся сюжетом дорамы настолько, что не мог оторваться от ноутбука до четырех часов утра. Усталый, он вырубился прямо за столом и забыл поставить будильник, а когда проснулся, было уже без пятнадцати девять. Это при условии, что в офисе ему нужно быть в девять, а дорога, пусть и не долгая, но добрых двадцать минут занимала. - Не хочу тебя расстраивать, Сынмин, - подал ехидный голос Чонин, попивая чай, - Но господин Чон сегодня в кабинете с семи утра и твои ранние забеги он прекрасно видел. - Вот же черт, - взвыл старший, - Он мне вчера зарплату пообещал поднять, а сегодня я умудрился проспать. - Красиво рифмуешь, - отсалютовал чашкой альфа, - Не думаешь стать писателем? Деньги же где-то нужно будет брать после увольнения. - От же ж заноза мелкая, - замахнулся каким-то документом Сынмин, но своей цели он не достиг, ибо на пороге появился нежданный гость. Привлекши внимание секретаря и его помощника наигранным кашлем, молодой человек заговорил, удивив парней необычным, как для омеги, низким голосом: - Здравствуйте, я к господину Чону. - А вы кто? – спохватился Сынмин. - Простите, забыл представится, - улыбнулся незнакомец, показывая милые веснушки, - Я Хван Енбок. - О, точно, проходите, - включился в разговор Чонин, - Господин Чон вас с утра ожидает. - Спасибо, - кивнул парням омега и прошел вперед. - Слушай, - стоило только Енбоку скрыться за дверью в кабинет, шепотом начал Сынмин, - А он ничего так, милый. Думаю, что боссу будет трудно ему отказать. - Думаешь? – задумался Чонин, откинувшись на спинку кресла, - Нет, я согласен, он симпатичный, но эта красная шуба ни в какие ворота. - А мне кажется ему идет, - пожал плечами старший, - Но я б такое не одел. - Тебе б и мешок из-под картошки не подошел, - показал язык альфа, уворачиваясь от комка бумаги. - Ах ты!.. Пересматривая отчеты и сверяя графики под мерный цокот часов, Хосок, услышав кроткий стук в дверь, на автомате крикнул «Входите», и, как только повернулась дверная ручка, пораженно застыл, ощутив родной, но давно забытый запах. Двери не успели толком открыться, а мужчина уже знал, кто стоит за ними, заставив одним своим появлением остановится его каменное сердце. - Здравствуй, Хосок, - и все краски, что до этого потеряли свой цвет, снова засияли, отобразившись в смущенной, но такой искренней улыбке его потерянного возлюбленного, что все-таки вернулся к нему спустя пять долгих лет. - Феликс… - альфа не верил своим глазам, не верил слуху, он верил лишь обонянию, ибо нельзя ни с чем спутать этот сладкий аромат его и только его омеги, - Это правда ты. - Я, конечно я, - никто из них не заметил, как расстояние между ними стерлось, превращаясь в ничто, - Я так скучал. - Ты не представляешь, как сильно скучал я, - целуя дрожащие ладошки, шептал словно в безумии Хосок, - Почему ты ушел? Господи, неужели я снова сплю?.. - Это не сон, дорогой, я правда вернулся к тебе и больше никогда-никогда не убегу, - ощущая, как нежные и ласковые поцелуи неспешно переходят к его лицу, Феликс плавился от чувств и задыхался от эмоций. Прикоснувшись к обнаженной в распахнутом вороте рубашки груди альфы, юноша ощутил, как гулко бьется сердце, без ошибок повторяя темп его собственного. Подняв потемневшие голубые глаза и столкнувшись с таким же темным от желания взглядом Хосока, Феликс призывно приоткрыл губы, встречая жадный язык альфы своим. Не сдержав томного вздоха, омега зарылся пальчиками в густые волосы мужчины, ощутив, как сильно сжалась его хватка на тонкой талии. Хосок целовал голодно и страстно, пока его руки неконтролируемо блуждали под майкой Енбока, словно он все еще не верил, что его недоступная мечта наконец-то в его власти. Оторвавшись от таких желанных губ, мужчина спиной облокотился на стол и столкнулся влажными лбами с Феликсом, ловля его тяжкое дыхание своим. Разум омеги падал в пленительную тьму, и его организм, получив желаемого альфу, начал просыпаться, требуя его всего и без остатка. Запах апельсинового шоколада смешался с терпким ароматом начавшейся течки, что в свою очередь сводило с ума Хосока. Едва слышно порыкивая и покрывая поцелуями лебединую шею тершегося об него одурманенного Феликса, он таки смог найти в себе силы и, оторвавших от тела любимого, выглянул в коридор: - Быстро по домам, иначе я вырву вам ноги! – а после хлопнул дверью и закрыл ее на ключ. Нетерпеливо сбросив с себя пиджак, Хосок вернулся к скулящему от острого желания Феликсу и, одним движением усадив его на стол, сбросив с него все ненужные сейчас документы, вернулся к просящим, нет, требующим его губам. - Мой, мой, - рычал он в самые губы, заставив младшего обхватить себя ногами за талию и прижаться сквозь одежду к его паху своим, выбив тем самым громкий, несдержанный стон, - Мой. - Метка… - изнемогая, прошептал Феликс, зажмурившись и подставив альфе шею, - Пожалуйста, поставь ее. Я хочу быть только твоим, Хосок-а… - Как попросишь, малыш, - блеснув клыками, ухмыльнулся мужчина. Острая, режущая боль всего за секунду сменилась приятным ощущением, и, сделав короткий вдох, Феликс задышал спокойно и размеренно, чувствуя, как заботливо его альфа зализывал место укуса и довольно урчал, словно большой и сытый волк. Захотелось даже почесать его за ушком, в чем себе парень ну никак не мог отказать. Окинув хищно прикрытыми глазами разнеженного омегу, Хосок припал к его губам, терзая их ласками, пока его руки, медленно оглаживая контуры тела, опускались ниже к разведенным ногам. Ощутив касания на внутренней стороне, Феликс невольно задержал дыхание и подмахнул бедрами, случайно, а может и нет, задев стоящий колом член альфы. Давние воспоминания о том, как этот самый член пробыл в нем несколько часов подряд во время сцепки, заставил омегу захныкать от обжигающего желания, что никак не укрылось от чуткого слуха мужчины. - Чего же еще ты хочешь, солнце? – низким, ласкающим тоном спросил Хосок, нависнув над Енбоком и ловля его хмельной от страсти взгляд. - Тебя… - сорванным голосом протянул Феликс, теряя с концами голову от усиленного запаха лайма. Нотки корицы полностью заменил собой другой, более сильный и терпкий запах, от которого подкашивались колени, и имя которому дать было очень трудно, но то, что он собой знаменовал, не знать было просто нельзя – гон. И, по-хорошему, им бы сейчас остановится и постараться добраться домой, но крышу сорвало у обоих настолько, что ни о чем другом, кроме друг друга они просто не могли думать. Им было плевать, совершенно плевать, на неудобства, ибо главное – это наконец ощутить своего истинного сполна. Вся одежда в один миг оказалась на полу. Подхватив обнаженного Феликса, Хосок перенес его с неудобного стола на более удобный, мягкий диван и усадил омегу на себя, легко проникнув в него благодаря природной смазке. Упершись ручками в спинку дивана, Феликс то опускался до упора, то поднимался вверх, оставляя внутри одну лишь головку, и, не сдерживая себя, позволял хриплые стоны и вздохи, когда член альфы попадал по простате. Поймав очередной стон губами, Хосок уложил возлюбленного и проник в него под другим углом, чувствуя, как начинает набухать узел. - Нет, постой, - слабо сопротивляясь желаемому, Енбок завертелся под альфой, пытаясь выскользнуть из-под него. - Что случилось, малыш? – повинуясь просьбе омеги, мужчина вышел, сдерживая, как мог, своего зверя. - Думаю, что нам пока хватит и одного ребенка, - робко улыбнувшись красными от поцелуев губами, раскрыл свой небольшой секрет Феликс, - Прости, я не подумал и не принял противозачаточные перед тем, как прийти… - Подожди, солнце, - не понял Хосок, - Ребенок? - Да, - замялся парень, - Когда я улетел в Америку, оказалось, что под сердцем я уже как месяц носил малыша. Нашего малыша, Хосок-а. - Почему же ты мне не сказал, глупый? - Я боялся, что тебе он будет не нужен, - отведя взгляд в сторону, пролепетал Феликс, - Ни он, ни я. Особенно после того, как… - Что? – дрожащий от одних воспоминаний возлюбленный пугал и заставлял Хосока сильно нервничать, - Солнышко, что случилось с тобой в доме у Джимина перед тем, как ты сбежал? - Он изнасиловал меня, - всхлипнул парень и уткнулся в шею альфе, крепко обняв его, - Он брал меня силой на протяжении пяти дней, пока полиция не заставила его бежать. Хосок не стал говорить, что тогда вместе с полицией приехал и он, потому что понимал, что осознание того факта, что они могли быть вместе еще раньше, если бы Феликс таки дождался его, больно ударит по омеге. Вместо этого он сильнее прижал плачущего парня к себе и принялся его успокаивать, шепча ласковые слова на ушко. - Ну же, прекрати плакать, малыш, - вытерев горькие слезы, Хосок бережно приподнял лицо любимого и посмотрел в его заплаканные светлые глаза, - Давай мы сейчас успокоимся, приведем себя в порядок, и ты мне все-все расскажешь про нашего сына. Что я пропустил? - Ты правда хочешь знать? – спросил Феликс, не веря своему счастью. - Конечно, котенок. - Енсок, - улыбнувшись, ответил омега, - Его зовут Енсок. Эй, не смейся! - Прости, - прикрывая смешок рукой, хохотнул мужчина, - Не знал, что твоим любимым фильмом являются «Сумерки». - Да не настолько они мне нравятся, - возразил младший, - И ты туда же. Меня только Джисон прекратил подкалывать на этот счет. - Что еще за Джисон? – изменившимся тоном резко спросил Хосок, - И вообще, малыш, есть еще что-то, что я должен знать? Например, с кем это, кроме нашего сына, ты вернулся из Америки и откуда эта фамилия Хван? Советую ответить побыстрее, пока я еще могу себя контролировать. Феликсу было очень трудно говорить – все его внимание всецело переключилось на то, каким опасным и горячим в этот момент был его альфа, а его запах… - Это фамилия моего брата, - облизнув пересохшие в момент губы, ответил парень, и тут же его ответ прервался стоном, когда член мужчины снова оказался в нем, - Я вернулся с ним… Еще, пожалуйста!.. - Хорошо, - низко и утробно прорычал Хосок, - Тогда кто такой Джисон? - Это мой… ах!.. друг, - царапнув короткими ноготками плечи мужчины, простонал Феликс, выгнувшись дугой в его руках, - Хенджин оставил на него и его пару Минхо свою компанию и поехал со мной. Даже в дурмане омега знал, что нужно сказать, чтобы успокоить своего ревнивца, пусть даже этот внезапный приступ лишь сильнее возбуждал. Сжав одной рукой оба запястья парня, Хосок поднял их у него над головой и продолжил яростно вбиваться в такое податливое и словно созданное только для него тело, удивительным образом контролируя свое собственное так, чтобы не возникло нежеланных сейчас сцепок. От сильных толчков Феликс ворочался на неудобном, кожане диване как мог, силясь получить как можно больше приятных ощущений. В конце концов, не выдержав, Хосок закинул его тонкие ноги себе на плечи и, сминая мягкие губы, кончил, не успев выйти. Ощущая себя наполненным, словно до краев, Енбок выплеснулся следом себе на живот с небольшими после родов растяжками. Тяжко дыша, Хосок опустился ниже и ласково коснулся этих отметин губами, почувствовав, как вздрогнул Феликс. - Прости, - устало улыбнулся он, - Видимо, второй ребенок у нас не за горами. - Если ты того хочешь, - улыбнулся ему в ответ изнеможённый омега. - Очень хочу. Рассматривая под разным углом одну очень наляпистую картину с желтым кругом по центру, Сынмин грел в руках слишком холодное шампанское. Со своей стороны, он мог бы сказать, что картина много говорила о внутреннем состоянии художника и выглядела в какой-то степени даже гармонично, вот только… - Кто-то чихнул, а после бросил туда яйцо? – рядом стоящий Чонин в принципе верно озвучил его мысли, только в немного грубой форме, - Напомни, пожалуйста, как нас занесло сюда? - Господин Чон сказал, что мы обязаны здесь присутствовать, как представители компании-спонсора, - пожал плечами Сынмин. - А он что? - А он тут в качестве партнера хозяина галереи, - сделав глоток, что помог ему немного расслабится, альфа бросил другу, - Зато нам дадут за это премию. - Ты в курсе, что это меркантильно? – хмыкнул Чонин, рассматривая другие картины, - Никогда не пойму искусство. - Деньги правят миром, - отсалютовал бокалом Сынмин, - Особенно нашим. Это нам повезло, и наши родители пока не стремятся нас женить на ком-то ради выгоды. - Пф, мои и так знают, что от всех омег меня тошнит, так что ничего у них бы и не вышло. Кстати, ты обратил внимание на того сексуального полицейского рядом с начальником? Обернувшись в ту сторону, куда указал Чонин, Сынмин действительно увидел подкаченного и высокого альфу, которого так-то он уже не впервые видел в компании Хосока – Бан Кристофер Чан, если он не ошибается, частенько заходил раньше в офис к господину Чону вместе с младшим напарником по имени Чонгук, только вот Чонина вечно в такие моменты не было на рабочем месте. На сегодняшнем мероприятии как-то многовато охраны было, заметил Сынмин, но лезть в это дело даже из любопытства, не стал. - Не хочу тебя расстраивать, но что, если этот полицейский уже давно кого-то пометил? – улыбнулся в бокал Сынмин, разбивая в дребезги надежды младшего. - Пока сам не узнаю, не отступлю, - по лисьему улыбнулся Чонин, и, вооружившись всем своим обаянием и вторым бокалом шампанского, пошел испытывать свою удачу. Мысленно пожелав ему не ударить лицом в грязь, Сынмин вернулся к созерцанию выставленных картин, как тут кто-то случайно толкнул его сзади, заставив парня по инерции полететь вперед на проходящего мимо высокого, светловолосого мужчину. Благо, что незнакомец успел быстро среагировать и поймал Кима, тем самым спасая его от позора. Прямо как в дораме какой-то. - Вы в порядке? – обеспокоенно спросил Хенджин, рассматривая милого юношу в своих руках и пытаясь незаметно услышать его запах. - Да, да, все хорошо, - неловко замявшись, Сынмин выкрутился из объятий этого красивого принца и поклонился, - Спасибо вам. - Будьте осторожней в следующий раз, - улыбнулся Хван, не совсем понимая, кто перед ним, - Меня может не оказаться рядом. - Будет очень жаль, - позволил и себе улыбнутся Ким, совершенно не заботясь о том, что начинает флиртовать с альфой. Если Чонину плевать, то и ему тоже, - Я бы хотел увидеть вас еще раз, господин… - Хван Хенджин, - учтиво кивнул альфа, до которого таки дошло, что вот этот милый, обаятельный и чертовски привлекательный юноша на самом деле тоже альфа. За что жизнь его так не любит? - Ким Сынмин, - ага, значит это брат возлюбленного начальника. Сынмин еще не совсем понял повезло ему или нет, но то, что он умудрился вкрашиться в этот ходячий секс было ясно как день. Ну, почему бы не попытать счастье? Попрощавшись с понравившемся ему парнем, Хенджин в расстроенных чувствах нашел Феликса, что критично осматривал размещение своих картин. Поправив раму, омега обернулся и наткнулся на грустного брата: - Эй, ты чего? Что-то случилось? - Только что успел поймать такого красивого юношу, - честно все рассказал Хенджин, - Но, черт, он оказался альфой. Не судьба, да? - Оу, - вырвалось удивленное у Феликса, - А в чем проблема? Если он тебе понравился, то попробуй сначала просто пообщаться. - Думаешь? – выгнул вопросительно бровь старший, - Ладно, может ты и прав. В любом случае, он пришел? - Поверь, он не мог не прийти, - догадавшись сразу о ком спросил брат, фыркнул Енбок, - Такие как он так просто не сдадутся. - Ты боишься? - Нет, - блеснул яркой и искренней улыбкой омега, - Мне нечего боятся, Хенджин, ведь ты и Хосок рядом со мной. Так что давай начнем? Кивнув младшему, альфа прошел за ним к импровизированной сцене в центре зала, внимательно следя за многочисленными гостями. Пока Феликс благодарил присутствующих и спонсоров, Хенджин, переглянувшись с Хосоком, держал ухо вострой – они искали Ким Джимина. Все трое были уверены, что мужчина захочет вернуть себе свое и так просто не отступит, потому то вокруг была не только охрана, но и полицейские, которые точно так же внимательно следили за всем. Самоуверенный альфа попадет прямо в ловушку, и Феликс наконец-то сможет выдохнуть спокойно – его все еще тяготило то, что формально он считался супругом Джимина, даже не смотря на метку от Хосока и их общего ребенка. Закончив речь, Феликс улыбнулся для камер, и сошел вниз пообщаться с гостями, потеряв из виду брата и возлюбленного. Сердце его взволнованно забилось, припоминая все ужасы, что он пережил в плену, но мысленно дав себе пощечину, Енбок смог улыбнутся парочке, что подошла к нему. Наверное, каждый второй в Сеуле знал о скандальном дуэте Со Чанбина и Джексона Вана – с недавних пор они стали очень востребованными критиками и если что-то одно нравилось одному из них, то второй это критиковал в пух и прах. - Рады познакомится с вами, Хван Енбок, - поприветствовал омегу Чанбин. Если бы кто-то сказал Феликсу что вот этот накаченный красавчик тоже омега, он бы в жизни не поверил, но факты оказались на лицо. - Позвольте поздравить вас с открытием такой замечательной галереи, - приветливо улыбнулся Джексон, который вполне соответствовал понятию «альфа». - Благодарю вас, - улыбнулся им юноша, пряча вспотевшие ладошки за спину, - Как вам мои картины? - Скажу без преувеличений, - начал Чанбин, - В них отчетливо видно след художника и его внутреннее состояние, а в наше время – это большая редкость. Вы писали их в какой-то определенный период? - Да, - ответил Феликс, спиной ощущая знакомый масляный взгляд. Нашелся, мразь, - Все они были написаны во время моей беременности, которую мне пришлось провести вдали от истинного. Венец моей коллекции – это «Золотой круг надежды». Он подарил мне ее, надежду, что все будет хорошо. - Это очень трогательно, господин Хван, - выслушав художника, проговорил Джексон, - У вас действительно талант. Надеюсь, мы сможем увидеть еще ваши работы. - Безусловно, - широко улыбнулся Енбок, ища взглядом хоть кого-то знакомого, ибо страх начал больно царапать когтистой лапой сердце. Попрощавшись с критиками, омега отошел к столу с закусками и выпивкой, нервно оглядываясь и мелко вздрагивая от каждого случайного прикосновения от других людей. Рядом все еще не было никого, ни Хенджина, ни Хосока, лишь там, где-то среди гостей, виднелся Чан, но их разделяло слишком огромное расстояние. Пытаясь держать панику под контролем, Феликс схватился за бокал с алкоголем и одним движением выпил все за раз. Стало чуточку легче. Когда в его руке оказался второй бокал, спину снова обожгло знакомым острым взглядом, но парень сумел стоически его выдержать. Вальяжно перехватив ножку бокала, Феликс развернулся и смело встретился лицом к лицу с наибольшим своим страхом. - Ну здравствуй, сука, - злостно сплюнул Джимин, пытаясь взглядом испепелить не поведшегося на провокацию Феликса. - Здравствуй, - протянул низко омега, окинув оценивающим взглядом мужа, - Вижу, жизнь тебя потрепала. - Зато ты у нас цветешь и пахнешь, - всем своим видом мужчина напоминал побитую собаку, которую шпыняли абсолютно все, кому не было противно, а он, вместо того чтобы одуматься, только больше огрызался и тявкал, - Что, уже и рад раздвигать ноги перед тем уродом? - Заткни свою пасть, - сжав в руке бокал, отчего оно опасно затрещало, зарычал Феликс. Кто сказал, что омеги не умеют рычать? О, поверьте, они многое умеют, особенно когда нужно защитить свое, - Ты, жалкое подобие человека, ничего не стоишь без своих денег… Продолжая скалится, словно хищный, белый волк, Енбок неспешно наступал на Джимина, тесня его в угол. Мужчина, дрожа от страха, был готов поклясться, что ощущал давление жуткой ауры, но ведь омеги не могут!.. - А сейчас слушай сюда, ублюдок, - зеленые глаза опасно полыхнули огнем, - Ты убираешься отсюда, пока еще можешь, поднимаешь своих адвокатов, что еще остались, и разрываешь наш брак, а после я ни видеть, ни слышать тебя не хочу. Понял, жалкая дворняжка? И молись небесам, чтобы я и близко не чуял тебя возле своей семьи, погань. В довершении к этому, Джимин ощутил еще как минимум двух убийственно настроенных альф по отношению к нему, поэтому, приняв решение спасать свою шкуру, мужчина убежал, поджав хвост. Больше Феликс его не увидит, за исключением того момента, когда получит от его юристов подтверждение того, что больше его ничего не связывает с человеком по имени Ким Джимин. Удовлетворенно выдохнув, омега позволил себе расслабится, как тут услышал топот маленьких ножек позади. - Папочка! - Лучик мой, - обернувшись и поймав Енсока, Феликс счастливо обнял сына, вдыхая родной запах, - Когда ты пришел? - Только что, - тряся телефоном, маленький альфа принялся бурно что-то рассказывать, - Минхо-хен очень хотел увидеть твою галерею, поэтому я попросил няню привезти меня сюда, чтобы я мог хотя бы по телефону все ему показать. Папа согласился и вот я здесь. - Папа? - Конечно папа, - рядом возник Хосок, довольно ухмыляясь. Подняв на руки звонко хохотавшего сына, альфа покружил его, заражаясь его смехом, - Не думал, что ты так быстро сюда доберешься, Енсок-и. - Просто я очень хотел увидеть вас, - удобно устроившись на руках отца, ребенок оглянулся, - А что, все уже закончилось? - Нет, малыш, все только начинается, - ответил ему Хосок, смотря на Феликса. Да, мысленно согласился омега, не веря своему счастью, все только начинается.