Благословение небожителей: правдивая история почти Непревзойдённого демона

-Что смотришь? Ци Жун взъерошил волосы, откидывая длинные пряди назад, и мрачно уставился на Лан Ина. Демонёнок стушевался. -Ну, как бы... Может, всё-таки надо сначала научить его писать? Гуцзы, высунув от усердия язык, старательно вырисовывал на бумажном прямоугольнике простые но причудливые символы, а Ци Жун сидел рядом, подсказывая и контролируя процесс. Разумеется, бинтованный чертила прав. Разумнее сначала выучить мелкого засранца грамоте и письму. Но князь демонов справедливо опасался, что, стараниями не Хуа, так Се Ляня, он может тупо не успеть. -Успею.- он небрежно махнул рукой.- Наверное. Сейчас главное впихнуть ему в башку то, что знаю только я. Ци Жун никогда не питал каких-либо иллюзий по поводу доброты или благородства ублюдочного одноглазого пса. И уж тем более, он не питал никаких иллюзий по поводу наличия этих качеств у царственного брата. Тот всегда был тем ещё лицемером, и теперь его лицемерие пробило потолок. Как лазурный демон ни убеждал себя в том, что ему плевать, и он переживёт это, его очень обидело поведение Се Ляня. Тот потом вроде как всё осознал, и попытался сделать вид, что никакой ссоры не было, но идти на контакт Ци Жун больше не хотел. Не желает царственный брат видеть в нём адекватную личность, и нахер надо... Этот демон, конечно, безумен, но не глуп, вовсе не глуп. У него есть определённые таланты. Помимо тяги к музыке и астрономии, уже после смерти он обнаружил в себе способность к языкам и заклинательству. Вот спрашивается, какого хрена не учился, пока был живой? Три года, проведённых на горе Луаньцзян, в компании последователя Тёмного пути и выживших адептов клана Цишань Вэнь, не пропали даром. Наработки дурилки Вэя и его собственный опыт в обращении с мёртвыми дали превосходные плоды. Он щедро делился своими знаниями с весёлым заклинателем и составлял компанию в его исследованиях, а тот принимал лазурного демона таким, какой он есть, и взамен учил играть на флейте и правильно обращаться с талисманами. На их основе Ци Жун потом начал делать свои. -Папа, я всё!- звонкий голосок пасынка вытащил его из воспоминаний. -А? А... Хорошо. Дай, посмотрю... Вэй Усянь, или, как его ещё звали, Старейшина Илин, повстречался ему за полгода до того, как Хуа Чэн в очередной раз разорил его логово. Чёртов мальчишка с дурацкой флейтой едва не прибил князя демонов. И этот же мальчишка позднее протянул ему руку помощи, когда он, избитый и вымотанный очередным припадком и долгим переходом, вместе со своей свитой задержался где-то в районе Илина. Три года Лазурный Фонарь, блуждающий в ночи и двенадцать преданных ему демонов провели на горе мертвецов. Три года Ци Жун жил среди тех, кто относился к нему с искренним пониманием и дружелюбием. Не будь этого, он вряд ли бы сумел так адекватно воспринимать прицепившегося к нему мальчишку. -Правильно. Умница, Цзы-Цзы. Теперь смотри, что тебе надо сделать. Обычные талисманы требовали хоть сколько-то развитого золотого ядра, либо божественной или демонической ци, но Ци Жун, покрутив полученные от Сянь-Сяня знания так и эдак, придумал свои, такие, которые не требовали каких-либо сил вообще. Ради этого пришлось попыхтеть, разумеется, но результат того стоил. Он не только сумел облечь проявление своей ци в физическую форму, но и придумал ещё несколько вариаций её применения, вроде зелёных призрачных зверят или россыпи искр лазурного пламени. По крайней мере, от призрачных кроликов Сянь-Сянь и малютка А-Юань, которого бестолковый старейшина кое-как пытался нянчить, пришли в восторг, а позднее к ним присоединился и воскрешённый призрачный генерал А-Нин. Он взял в руку образец, с которого Гуцзы срисовывал талисман, зажав двумя пальцами, и встряхнул. Бумажный прямоугольник вспыхнул, и в ладони демона заискрилось лазурное призрачное пламя. -Чертила, ты тоже смотри и запоминай, я тут зря стараюсь, что ли? Лан Ин отчаянно заморгал, пытаясь прогнать набежавшие слёзы. Этот странный демон теперь относился к нему так же хорошо, как и покойная дева Сяоин, и от этого бедному юноше хотелось плакать. -Да ёптваю, давай руку, покажу как надо! Ци Жун ощущал себя неуютно. К слезам Гуцзы он давно привык, то были слёзы маленького ребёнка, который мог напугаться какой-то ерунды, но разнюнившийся великовозрастный паршивец вызывал у него дискомфорт. И ещё его напрягало то, что Лан Ин начал разевать варежку только когда остался один на один с ним и мелкой писклёй. От этого он непроизвольно начал повышать голос и ругаться, чем, как ему казалось, сделал только хуже. К его удивлению, и ребёнок и демонёнок довольно быстро сообразили, как можно призвать призрачных зверят. Лан Ин удовлетворился этим, и улез в привычный угол, держа в ладонях призрачного кролика, а Гуцзы освоил и призыв призрачных бабочек, и призрачных рисовок, и самое, как Ци Жуну казалось, базовое- зелёный огонь. Всё-таки, этот милостиво подобранный ребёнок его... сын. Логично, что он должен уметь призывать призрачное пламя. Устав от занятий, лазурный демон хмуро покосился на дверь. Настроение у него снова испортилось. Прошлой ночью к ним кто-то приходил. Он так и не решил для себя, чья всё-таки была инициатива- Се Ляня или Хуа- отправить кого-нибудь присмотреть за монастырём, пока они устраивают какие-то свои дела, но это было, по меньшей мере, странно. Раньше они чего-то этим не заморачивались, было пару раз и такое, что он и дети просто сидел взаперти, причём не сутки и не двое, а тут... с чего такая забота? Чушь какая-то. Нет, это точно не Хуа Чэн. Ему насрать, что с ним будет, и на мелкую писклю ему тоже плевать. Лицемер... Скорее, это всё-таки Се Лянь. Тоже тот ещё лицемерный ублюдок. Типа, за два дня братец ребёнка не сожрёт, а за четыре точно попробует, надо проконтролировать, а то мало ли. Наверняка ведь, он именно так и думает. Тогда он проснулся от того, что хлопнула входная дверь, хотя он отлично помнил, что запер её на ночь, и здорово всполошился. Конечно, после того, как он шуганул того придурка, тот больше к ним не заявлялся, но мало ли... -Ну, и кто там был? И кто там, блять, стучал?- рявкнул он, выскакивая на улицу и изящными движениями засучивая широкие рукава ханьфу. Жест чисто символический, потому что они сразу упали обратно, но он означал, что лазурный демон готовился дать нарушителю спокойствия пиздов.- А?! Стукари? Стукачи, сука! Постучишь ещё-то, нет, рискнёшь?! Но сколько он ни вглядывался в деревья, так никого и не увидел. Несмотря на это, неприятный осадок в душе демона всё-таки остался. Он почему-то был уверен, что это были Се Лянь и Хуа. Опять же, какого хуя... А чё не днём? Ещё его напрягало, что Черновод, с которым он вчера пытался связаться по духовной сети, чтобы сбагрить Непревзойдённому сородичу тот подарочный горшочек рисовой водки, не отвечал, хотя обычно, стоило упомянуть о том, что будут кормить, у вечноголодного карася тут же отключалась способность здраво мыслить. А тут тишина в эфире, причём полнейшая. Чего у них там происходит?.. Ближе к вечеру, Гуцзы принялся канючить, чтобы отец нарисовал ему пару крольчат. Ци Жун немного поворчал для приличия, но согласился. -Аргх, ладно, ладно, щас нарисую... Он протянул руку, собираясь взять кисточку, но тут вдруг в голову будто ударили чем-то тяжёлым, и обёрнутым в вату. Охнув, князь демонов упал на пол, кое-как успев подставить руки, чтобы не разбить себе нос, и взвыл от тяжёлой ноющей боли, которая расползалась от мозга по нервам, по всему телу. Через секунду на пол грохнулся Лан Ин, и отчаянно закричал, прижимая к голове руки. -Ой-ёй-ёй, больно, больно!!! Гуцзы, видя, что сразу двое старших валяются на полу, крича и хватаясь за голову, громко заревел. -С-спокойно...- Ци Жуну довольно быстро удалось взять себя в руки, и подняться. Приступ странной боли закончился так же внезапно, как и начался, и теперь он чувствовал только сильную слабость.- Цзы-Цзы, не ори, лучше принеси воды и тряпку... Он кое-как скрутил извивающегося на полу демонёнка, и уложил на подстилку, обмотав ему лоб мокрым полотенцем. -Что с ним?- расхныкался Гуцзы, вытирая слёзы рукавами. -Не знаю. Тащи аптечку, там где-то болеутоляющее было... Напичкав демонёнка лекарством, он лёг рядом, и прижал руку к голове. -Папа, что с тобой?- всхлипывал Гуцзы, ложась рядом, и обнимая его.- Тебе больно? -Нет... Уже нет... Не реви, а? Всё нормально, никто пока не помер... Он закрыл глаза. Под веками тут же заплясали искры, и он открыл их обратно, уставившись в пыльный потолок. То, что его и мелкого чертилу одновременно подкосил приступ странной боли, могло значить только одно. Но делать окончательные выводы ещё рано. Даже если это то, о чём он думает, то приступы будут повторяться, пока не придёт время, надо подождать и понаблюдать. В любом случае, похоже, сейчас он переносит это намного легче, чем раньше, что весьма странно. Но удобно. Хотя, башка всё равно болит... Гуцзы ещё немного полежал рядом, пока не понял, что отец и Лан Ин заснули, и сел. Он был напуган происходящим, и одновременно не знал, чем ему заняться. Можно было пойти погулять, но, пока за ним некому смотреть, наверное, лучше не стоит. Поэтому он взял со стола миску с печеньем, и уселся рисовать талисманы. Он не раз видел, как Лан-гэгэ делает маленьких полупрозрачных бабочек, но они не шли ни в какое сравнение с волшебными бабочками и зверушками, которых показал ему отец. Крупные полупрозрачные бабочки с узорчатыми крыльями, сотканные из зеленоватого огня, очень красиво летали, слегка освещая пространство, а ещё он показал ему, как сделать пёстрых носатых птичек, похожих на воробьёв, белок, и кроликов. В сравнении с этим, призрачные бабочки Сань Лана в воображении мальчика окончательно потускнели. Поэтому он взял в руки кисточку, и взялся за рисование. *** Утром оказалось, что в монастырь вернулись Хуа Чэн и Се Лянь, и именно с этого момента для семейки Ци всё покатилось на полной скорости на санях в пизду. Ци Жун проснулся раньше всех, в прескверном настроении, с болью во всём теле и раскалывающейся головой, будто вместо того, чтобы спать, всю ночь глушил дешёвое винище. Он вообще не хотел вставать, рассчитывая проваляться в постели до обеда, а лучше до ужина, чтобы отдохнуть после недельной работы домохозяйкой. Раз уж Се Лянь вернулся домой, пускай сам со всем корячится. Он снова лёг, но не успел проспать и часа, как его дражайший братец проснулся, свежий, как весенний ветер, и принялся греметь посудой. Лазурный демон, бормоча проклятия, попытался спрятаться от шума, который сегодня почему-то особенно омерзительно бил по ушам, под подушкой, но это не помогло. Видимо, его настроение передалось и Гуцзы, потому что мальчик, обычно тихий и послушный, вдруг закапризничал. Сначала он ничего толком не различил через подушку, а потом всё-таки высунул нос на воздух, и увидел, как его дражайшая обуза, надув губки, отталкивает от себя тарелку с ебаными булками. Се Лянь поставил греться чайник, покосился на брата, который что-то агрессивно бурчал, лёжа на животе и натянув на голову подушку, и позвал Гуцзы и Лан Ина завтракать. Заварив чай, он пододвинул к детям тарелку с маньтоу, которые купил вчера. Демонёнок молча начал жевать, а Гуцзы почему-то надулся. -Лянь-гэгэ, я не хочу булочку!- плаксиво объявил он, отпихивая от себя тарелку.- Я хочу папину вкусную кашу! Принц, который никак не ожидал бунта с такой стороны, растерялся, и с горечью подумал, что Ци Жун окончательно испортил мальчишку. Раньше Гуцзы никогда не капризничал, и всегда ел, что дают, а тут такое. Конечно, готовит его демонический брат вкусно, но булочки-то чем не угодили? Пока он переваривал услышанное, Гуцзы вылез из-за стола, и стал тормошить отца, чтобы тот поскорее встал, и обиходил родного ребёнка. Кое-как Ци Жун собрал себя в кучу, умылся, и, глуша стаканами воду, встал к плите. -Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста.- объявил он через двадцать минут, выставляя на стол три миски с густой сладкой кашей. Гуцзы сразу перестал дуться, и сел завтракать. Се Лянь же копался в своей порции с недоверием. Из тарелки на него смотрела вся крупа, которую он когда-либо покупал в дом. -Ты не будешь?- спросил он Ци Жуна, который рухнул обратно на подстилку, и прижал руку ко лбу. -Отвали. И без тебя башка трещит, как не в себя. Не нравится, можешь жрать что хочешь. Проводив неестественно бледного демона сочувствующим взглядом, Его Высочество принялся за еду. К обеду в монастырь притащился Хуа Чэн. Ци Жун, который всё это время никак не мог выпутаться из липких и муторных объятий сна, наконец сумел проснуться и уже собирался вставать, но заметив, что его заклятый враг сидит за столом, и о чём-то говорит с Се Лянем, мигом притворился мёртвым, для надёжности даже перестав дышать, чтобы не привлекать к себе внимание. Мало ли, что паршивая псина учудит в этот раз, особенно с учётом того, что царственный братец снова хочет свалить куда-то на неопределённый срок. Потом он снова задремал, и проснулся только тогда, когда Гуцзы потянул его за руку. -Папочка, вставай, я не могу почистить орешек. -Ацтань... Не открывая глаз, он сжал в кулаке водяной орех, отчего скорлупа рассыпалась в пыль, сунул ядрышко сыну, и снова вырубился. Разбудил его шум на улице. Пытаясь открыть глаза, которые, почему-то превратились в две узкие щёлочки, и никак не хотели открываться, он перелез через посапывающего сына, и пошёл искать источник шума. Утренняя вялость, которую он воспринял как недосып, оказалась признаком болезни. Лазурного демона бил озноб, а голова ныла, стоило только немного сглотнуть. Отхлебнув воды, он вышел на улицу, намереваясь немного подышать свежим воздухом, и заодно надрать жопу тем несчастным, которые посмели его разбудить. Спросонок он решил, что это тот придурочный вор, которого он тогда прогнал со двора. -И откуда ж, мать твою, этот псом любленный гений выискался?!- рявкнул он, одной рукой распахивая дверь, а второй держась за голову, чтоб она не отвалилась.- Кто, блять, промышляя воровством, доворовался до того, что решил потревожить сон самого меня, апчхуй!? Да если я не... Свежий холодный воздух немного привёл его в чувство, и Ци Жун смог открыть глаза как следует. Лучше б он этого не делал. Когда его взору предстали Хуа Чэн, и сжавший его в объятиях Се Лянь, слившиеся в страстном поцелуе, бедный демон сначала решил, что ему померещилось. Потом осознал, что это реальность, и испустил душераздирающий вопль: -ИИИИИИЙЙЙЙЯЯЯЯЯЯААААА!!! Из дома послышался испуганный голосок Гуцзы: -Папа, что с тобой? -СИДЕТЬ!!!- взревел Ци Жун, отскакивая обратно в дом, и с грохотом захлопывая дверь. Он метнулся к ребёнку, и схватил его в объятия. Видя, что отцу плохо, мальчик расхныкался. -Тихо ты, тихо, наказание, всё нормально...- хрипло шептал ему Ци Жун, тщетно пытаясь унять дрожь.- Я тебя напугал? Прости... Тебе на это смотреть не следует, мелкий ты ещё... У, сук, царственный брат, драть тебя всем лесом, непорочный принц-извращуга... Лучше б я опять на солнце посмотрел!!!... В иной ситуации он бы не отреагировал на это вот прям так. В конце концов, ему уже не семнадцать годиков, а на восемь сотен лет побольше, он знает, что некоторые больные на голову извращенцы, типа Хуа, влюбляются в особей своего пола. Но то, что к извращенцу типа Хуа прилип не кто иной, как его бестолковый братец... Ци Жун отлично помнил, что Се Лянь специально выбрал такой способ самосовершенствования, при котором нельзя было контактировать с кем-то в интимном плане, и даже расстраивался, что тому не удастся создать семью. Но с появлением этого одноглазого ублюдка... С появлением этого одноглазого ублюдка в жизни Се Ляня, для остального его окружения всё резко пошло по пизде. Он кое-как досидел до утра, не выпуская из рук спящего сына, забившись в угол, и дрожа от озноба и пережитого недавно страха. А потом в дом вошёл Хуа Чэн. Тут Ци Жун уже приготовился умирать по-настоящему. Он собирался найти каких-нибудь лекарств, а потом, вместе с Гуцзы, бежать, куда глаза глядят, но пропустил время, надо было валить сразу, как только он увидел сосущихся Се Ляня и Хуа, а не орать на всю округу. Сейчас же его уже вряд ли что-то спасёт, даже если это что-то будет цепляться за ногу Хуа Чэна, и просить его не бить папу. Спрашивать у паршивого пса, где его дражайший братец, и что это вообще, блять, было, тоже бессмысленно. К счастью, одноглазый демон почти не обращал внимания на забившихся в угол отца и сына Ци, и вёл себя так, будто их тут нет. Дождавшись, пока он выйдет на улицу, Ци Жун метнулся к плите, быстро разогрел остатки каши, одним глотком опрокинул свою порцию, а вторую спешно запихнул в Гуцзы. Малыш не понимал, к чему такая спешка, но спорить не решался. Если его отец так сильно испугался Сань Лана, что даже слово ему сейчас сказать не может, значит он действительно опасен. К тому же, Лянь-гэгэ опять ушёл, а с ним мальчику всё-таки было чуточку спокойнее. Прошло несколько часов, прежде чем Се Лянь наконец явился. При виде брата, который выглядел ещё более замученным, чем в их прошлую встречу, Ци Жуна прорвало. Раз у паршивой псины Хуа ничего не спросить, так он точно объяснит, что за порнуху вчера устроил. Правда, высказана претензия была в типичной манере Лазурного Фонаря: -Паршивый пёс Хуа Чэн! Псом вылюбленный Се Лянь! Вы двое вконец стыд потеряли! Посреди ночи до смерти демона напугали! Ослепили меня, господина хорошего, и платить за ущерб не собираются! Это чё вообще было?! Он ведь так и знал, что между этими двумя что-то происходит, и вот оно, подтверждение! Хорошо хоть, трахаться при нём не вздумали! У, сук... При мысли, что он или Гуцзы могли увидеть ночью такую содомию, его передёрнуло. В следующую секунду Хуа Чэн отвесил ему подзатыльник, и лазурный демон потерял сознание. Придя в себя, он, в первую очередь, убедился, что простуда никуда не ушла, а потом услышал на улице смех Гуцзы. Стало быть, мелкий паршивец при деле, главное, чтоб в воду не полез. Ци Жун попытался встать, понял, что тело его не слушается, и заголосил. А чо бы и нет, собственно. Если на его крики никто не откликнется, так хоть поорать от души. И ему развлечение, и заблудшим прихожанам радость. Пусть знают, какими извергами могут быть их обожаемый даочжан Се и его Сань Лан. Он хрустнул затёкшими плечами, прокашлялся, набираясь сил для очередного вопля, и вдруг рухнул на пол, согнувшись от сильной боли, которая пронзила его, будто раскалённый штырь, от макушки до пяток, в самое сердце. Изо рта демона сам по себе вырвался совершенно искренний, полный боли и отчаяния крик. Ему было так плохо, что перед глазами плясали искры, а в голову снова ломилось что-то тяжёлое и мягкое. Кое-как придя в себя, он обнаружил рядом перепуганного Гуцзы, и бледного, как погребальный саван, Лан Ина, который, дрожа, хлебал обезболивающее прямо из бутылки. То, что ему и демонёнку снова одновременно стало плохо, могло значить только одно. Гора Тунлу раскрывается, и призывает к себе всех демонов, дабы выбрать нового Непревзойдённого. Больше всего на свете бессмертный князь демонов Ци Жун, Лазурный Фонарь, блуждающий в ночи, хотел стать Непревзойдённым, чтобы его наконец начали уважать, принимать всерьёз, и бояться по-настоящему. К тому же, это автоматически значило, что он сможет надрать зад Хуа Чэну, чего он тоже очень хотел. Долгие столетия это было его самым заветным желанием. Теперь же в этом желании появилась небольшая брешь по имени Гуцзы. Время от времени, качая на руках мелкого паршивца, Ци Жун задумывался о том, что, не потащись они на гору Тайцан, а поселись где-нибудь в уединённом месте, как настоящая семья, сейчас всё было бы по-другому. Конечно, мальчишка вполне вписывался и в его изначальный план с горой Тунлу, но до неё сначала надо было как-то дойти, чему вечно что-то мешало. Когда домой вернулись Хуа Чэн и Се Лянь, который решил, что его демонический братец опять съел что-то не то, и орёт от безысходности, он долго бросал на них пристальные взгляды, пытаясь понять, был ли приступ у самого Хуа. Но тот был бодр, весел, и, судя по всему, недавно хорошо поработал. С другой стороны, его организм, как у полноценного Непревзойдённого, был крепче, и, возможно, влияние горы на него пока не так сильно распространялось. В любом случае, его рано или поздно жмыхнет, решил Ци Жун. Тем и утешился. -Чё, псина, по утрам рано встаешь?- фыркнул он, пытаясь взглядом просверлить в развалившемся на скамье Собирателе цветов дыру. Хуа Чэн сначала недоумённо выгнул бровь, а потом через весь стол плюнул водой, которую в данный момент пил. Следом за ним закашлялся и Се Лянь. Довольный своей маленькой местью, лазурный демон на мгновение высунул кончик языка, хищно сверкнув глазами. -И ведь не поспоришь...- смущённо пробормотал Его Высочество, когда ему удалось выровнять дыхание. Принц долго обдумывал слова Ци Жуна. Поначалу он решил, что кузена взбесил сам факт того, что его брат творит всякие непотребства, а потом он вспомнил, как ревностно племянник государыни Сяньле относился к его статусу небожителя и выбранному пути самосовершенствования, и всё осознал. Бедолага просто беспокоился за него, пусть и в своей манере, и это было так... Мило? Несмотря на недовольное пыхтение Сань Лана, его тронула эта искренняя и неуклюжая забота. Он налил в чашку успокоительных трав, и присел рядом с забившимся в угол лазурным демоном. -Ничего такого не было.- сказал он, протягивая кузену лекарство.- Правда, ничего. Успокойся. -Ой, да фто ты говориф!- Ци Жун, который еле-еле сумел восстановить душевное равновесие, мигом вскочил, и, выхватив у царственного брата чашку, принялся в ярости ходить по комнате, отмахиваясь от расхныкавшегося в очередной раз Гуцзы. -Ща вы, суки ебаные, охуеете, как я успокоюсь.- шипел он сквозь зубы, мелкими глотками отпивая противный на вкус отвар.- Я такой спокойный буду, пиздец просто, потом как лягу спать, вам, сука, такое и не снилось, и посплю сладенько до самого утра, ебать вас в сраку! Убедившись, что Ци Жун пока больше не планирует истерить, Се Лянь вымыл котёл, и снова взялся за готовку. Ребёнок и демон переглянулись. Похоже, с этого дня им снова придётся играть в развесёлую игру "съешь еду, пока она не попала в руки Его Высочества". Ци Жун тут же схватил Гуцзы в охапку, и выскочил за дверь. Следом за ним рванула Жое, решившая, что расслабившаяся за последнюю неделю семейка Ци, снова пытается сбежать. Впрочем, её рвение было чисто показушным. Чем больше времени они проводили вместе, тем больше непутёвый брат хозяина начинал ей нравиться. Может, демон он и ужасный, но отец очень даже ничего, и в глубине души шёлковая лента была очень довольна тем, что сумела разглядеть в орущем зелёном чудовище такой потенциал. Ну, и ещё ей очень нравился Гуцзы. В отличие от задаваки Эмина, с ним было интересно играть. Они уселись под окном, и некоторое время молча сидели, глядя на кленовые деревья, которые в изобилии росли вокруг. Наконец Гуцзы спросил: -Папа, тебе очень плохо? -А? Да нет, уже всё нормально... Подумаешь, жалкая простуда. Поживу, пока не сдохну, а как сдохну, оживу. Из окна доносились негромкие голоса, и звяканье посуды. -И с вами снова кулинарные курсы Его Высочества наследного принца Сяньле "Сдохни, или умри".- вполголоса сказал Ци Жун, облокачиваясь на подоконник, чтобы посмотреть, что там делает его драгоценный брат. Судя по всему, на обед будет суп из капусты, если, конечно, Се Лянь как обычно не забудет про котёл часика на четыре. Тогда будет уже ужин из жареной капусты, которую всё равно будет невозможно есть. А то уже было дело, Се Лянь и сковородку в сковородке на плиту ставил, а потом не понимал, чего всё так долго жарится, и кастрюли сжигал, а один раз у него даже что-то рвануло. Ци Жун с Гуцзы тогда посовещались, и оценили взрыв на десять мокрых штанов из десяти. Лан Ин от голосования воздержался, но с тех пор во время готовки стал выходить на улицу. Если бы не присутствие паршивой псины Хуа-Хуа, он бы непременно свистнул что-нибудь съедобное. Можно сказать, спас бы еду от страшной и мучительной смерти. Лазурный демон положительно не понимал такого халатного отношения к столь важному аспекту жизни. Конечно, Се Лянь родился с золотой ложкой во рту, его детство прошло в сытости и достатке, в отличие от младшенького, но неужели восемьсот лет бродяждничества не приучили его если не более-менее сносно готовить, так хотя бы относиться к продуктам с уважением? Нет, наверное, он никогда его не поймёт. Гуцзы печально вздохнул. -Иди, спасай жрачку.- скомандовал ему Ци Жун.- Прямо в рукава пихай, сколько влезет. Кивнув, малыш вошёл в дом, и вскоре вышел, неся в руках свиток, и кувшин с водой. -Нет уж, я тебе больше читать не стану! Давай лучше буквы учить. Научишься читать, будешь меньше приставать ко мне... АПЧХУЙ!!! Ух, блять... Услышав оглушительный чих, Хуа Чэн вышел на улицу. Семейка Ци, в компании Жое, сидела под окном, где был более-менее ровный участок без травы. Рядом, придавленная для надёжности камушками, лежала всё та же многострадальная "Сотня записей". Гуцзы, держа в руке веточку, старательно вырисовывал на земле иероглифы, а Ци Жун руководил процессом. В глазах (точнее, в глазу) Градоначальника, это выглядело так непривычно и дико, что он забыл, чего вообще хотел. -Слушай внимательно, потому что я повторю всего раз десять.- он застыл, глядя, как Гуцзы, высунув от усердия кончик языка, вычерчивает своё имя.- Держишь руку вот так... Ага, молодец... Теперь веди палочку вбок... Услышав шаги, Ци Жун дёрнул ухом, и уставился на мерзкую одноглазую псину. Даже спрашивать было не нужно: на лице Хуа Чэна отражалась целая гамма чувств, суть которых сводилась к тому, что он безмерно удивлён тем, что лазурный демон учит свою бывшую закуску писать. Вдумайтесь только! Ци Жуну это категорически не понравилось. Ему вообще после смерти практически ничего и никто не нравился, за исключением малыша Гуцзы, к которому он прикипел. К тому же, если о Лан Ине его брат ещё как-то заботился, то Гуцзы практически не воспринимал, и если бы не его личное желание приглядывать за мальчишкой, тот рос бы как сорная трава, сам по себе. Кроме того, он отчётливо ощущал, что грядёт очередной пиздец. Если Се Лянь ещё мог у него что-то просто спросить, то от Хуа, за очень редким исключением, можно было ожидать только одного. Обычно после его появления лазурный демон оказывался избитым. Что на этот раз? Он может хоть иногда просто побыть со своим ребёнком без того, чтобы у них стояли над душой?! -Что?- он скривился, передразнивая демона.- Мы отдыхаем. Нам на двоих всего восемьсот двадцать три годика. -Я переговорил с Се Лянем.- бросил Хуа Чен, занося руку, как для удара.- Мы отправляемся в Призрачный город. Там найдётся способ вышвырнуть тебя из этого тела. -Чего?!.