Уже который год Ибрагим кашляет вязкой кровью, в которой с каждым разом находил всё больше цветов лаванды. Это приносило режущую боль в животе, а оставляло лишь раздражённое горло. А скрывать становилось всё сложнее.
В очередной раз Паша ранним утром заперся в хаммаме. Резкая боль заставила его бежать, если он не хочет быть раскрытым. Ибрагим просто скрывал от своей жены это явление. Их отношения были настолько натянутыми, что, казалось, любая мелочь может развести по разным путям.
Он не любил Хатидже. Ему просто не за кого было держаться. За Сулеймана? Нет, доверие уже подорвано. За Махидевран? Конечно нет, ей самой помощь нужна. Больше у Паши никого не было. Оставалось надеяться на самого себя. Только вот и сам себе он помочь не может.
Тихо покинув подаренный дворец, мужчина решил последний раз попробовать излечиться. И вот, возвращаясь от очередного лекаря, что на его вопросы только разводил руки в стороны и этим стëр все надежды, он решил прогуляться по рынку. В его душе трепетало желание встретить своего бывшего друга, Матракчи, с которым они на недружелюбной ноте расстались. Однако, расспросив общих знакомых, Ибрагим узнал, что его друг умер при странных условиях.
— Говорят, его нашли на полу в хаммаме, а лицо в луже крови находилось. — продавец покачал головой и ахнул. — Чуть не забыл! В крови-то лепестки амариллиса были. А запах какой сладкий стоял.
— Сладкий запах рядом с мëртвым телом?
— А вот почитайте про цветы, Ибрагим-паша. Я даже специально для Вас книгу отложил.
Поторговавшись со своим информатором, он забрал книгу и отправился в Топкапы.
Дворец его встретил своим обычным утренним шумом. Из гарема слышалась музыка, а девушки словно порхали от счастья. Калфы и евнухи бегали за непослушными наложницами, что веселило других. Казалось, что ни один человек в этот день не может быть опечален.
Добравшись до своего кабинета, Ибрагим положил купленную книгу и лениво развалился на кресле. Синяки под глазами выглядели болезненно. Тело стало исхудавшее, мышцы уменьшились. Многие интересовались, что с ним происходит, но правду никто не услышит. Наверное, никто.
Одна женщина, что мелькала в его сознании также не давала покоя в жизни.
Хюррем всё продолжала свою войну, а он притворялся. Ему нужен был хоть мимолетный момент, чтобы увидеть её, заглянуть в эти голубые глаза, иногда полные печали, а иногда, наоборот, счастья. Её глаза, словно море, что тянет на глубину. С каждой встречей ему хочется приблизиться, прикоснуться, смотреть в любимые глаза, не отрываясь. Аккуратно прикусить эти пухлые губы, целовать веснушки. Она бы нежно на него смотрела, просила бы больше, сама бы отдавала всю свою любовь и заботу.
Громкий стук в дверь заставил встрепенуться. Похоже, что незванный гость пытался достучаться уже долгое время. Не торопясь, Ибрагим размял тело и подошёл к двери вплотную. Однако, не успел он коснуться ручки, как её дёрнули с другой стороны.
Хюррем Султан вся красная, словно помидор, оттолкнула Пашу и ввалилась в кабинет. Всë это выглядело так странно, будто какой-то пошлый сон. Мужчина качнул головой и вновь посмотрел на свою погибель, свою любовь.
— Приветствую, Хюррем Султан. — он поклонился, еле удержав равновесие. — Вам что-то понадобилось?
— Это твоих рук дело?! Твоих же, признавайся! — женщина пыхтела и показывала свою злость только перед ним. — Ты же Махидевран помогал вечно!
Ибрагим вздëрнул бровь. Уже давно он оборвал связи с Гюльбахар по самой глупой причине. Точнее, вранью. Сказал, что любит Михримах, как девушку. В тот момент ему было очень стыдно об этом говорить, но тогда нужно было действовать быстро, да и сказанного не воротишь, поэтому просто оставалось играть влюблëнного мужчину. Благо, Махидевран Султан всё же сохранила эту новость в секрете.
— О чëм Вы, госпожа?
— Ты что, шутишь?!
— Нет, я искренне не понимаю..
Молчание. Она косо поглядывает на него, выражая недоверие. А он, как подросток, любуется её огненными волосами.
«Таким образом я своими руками себе могилу вырою.» — промелькнуло в голове, из-за чего пришлось отвести взгляд в сторону.
Ничего не сказав, султанша поджала губы и выбежала из кабинета, задев плечо мужчины. Ибрагим долго бы ещё наслаждался теплом, что осталось от этого прикосновения, но не смог. Жгучая боль в животе снова настигла его. Еле закрыв дверь на замок, он упал на колени. Живот ужасно крутило, словно кто-то с удовольствием копошился там мечом. Во рту появился металлический вкус, а следом полезли цветы, раздирая горло. Пытаясь сильно не шуметь, он выхаркивал всë, что лезло наружу. Появилось ощущение, будто растение так разрослось, что его стебли царапают стенки желудка. По телу прошли мурашки, а волна боли утихла. Наконец, мужчина смог встать в полный рост, не чувствуя боли.
— Словно ничего и не было..?
Тряхнув головой, он позвал человека, который уже давно не раскрывал его тайну. Калфа, как только услышала, что Паргалы зовëт её, мигом отправилась к нему.
Она была готова отдать ради него всë. При каждой встрече ладошки потели, глаза судорожно пытались зацепиться за что-то, лишь бы не смотреть в эти тëмно-карие омуты. И вот, она снова нервничает, ведь ей сказали, что это очень важно. Женское сердце всегда будет искать тепла, любви, заботы — это всем известно. Именно поэтому в душе её не угасала надежда, что чувства всë-таки взаимны.
— Что произошло у Хюррем Султан?
— Ах. — Нигяр дёрнула рукой и покосилась в сторону. Её ожидания вновь разбились, словно стеклышко. — Говорят.. Точнее, у Султана другая хатун, Паша. Он отослал Хюррем Султан, даже не впустив.
Ибрагим мимолетно протёр лицо и отвернулся от служанки. В голове проносились различные варианты исхода этой ситуации. Однако мозг всё цеплялся за возможность выловить из этого выгоду и, если получится, сблизиться с рыжеволосой девицей.
Мужчина повернулся на пятках лицом к калфе, что всё это время разглядывала крепкую мускулистую спину.
Руки сами тянулись тронуть, обнять. Но, впившись ногтями в ладоши, она стояла неподвижно.
— ..Нигяр-калфа! — Ибрагим хлопнул руками перед её лицом.
— И-извините, господин, что Вы говорили?..
Грек тяжело выдохнул. Ему сейчас не до того, чтобы разбираться с какой-то калфой, что решала в облаках полетать.
— Я сказал: скажи Хюррем Султан, чтобы она вышла на балкон. Только скажи, что тебе неизвестный передал. И ещё. Сюда отправь кого-нибудь убраться. — он отвернулся и прошёл к углу, где обычно стояла его скрипка. — Ты свободна.
— ..Да, Паша. — Нигяр поклонилась и расстроено вышла.
«Чувствую как эти чертовы цветы заполняют меня полностью. Сулейман даже не замечал всё это время. Вот это друг. Хотя я сам всё скрывал боль, глотал различные отвары от боли..»
Мужчина осторожно поднял скрипку и нежно провёл по ней пальцами. Выдохнув, он вышел на балкон.
Взглянул на балкон, находящийся пониже, — улыбнулся. Взглянул на соседний — улыбка пропала.
Кашель незаметно подкатил и, решив перетерпеть, Ибрагим немедленно начал играть.
Скрипка, его лучшая подруга, и в этот раз не подвела. Ноты, словно живые, помогали скрипачу.
Девушка, завороженная мелодией, совершенно забыла о вражде. Она подошла ближе и прикрыла глаза. Мелодия, перетекающая в далёкую печаль, а после вновь возвращающаяся в невесомый крик души. Чувства, прописанные в игре, прочитает даже тот, кто не воспринимает музыку.
Хюррем коснулась своей щеки. Мокрая дорожка оставила неприятные ощущения, однако это в данный момент не было чем то важным.
Сулейман расслабленно прошагал на балкон. Он собирался провести всю ночь с новой наложницей, однако чувственная музыка, что играл лучший друг, заставил мужчину покинуть хатун.
Собравшись с мыслями, Сулейман приготовился слушать игру и восхищаться. Однако заветного продолжения так и не прозвучало. С боку же послышалось кряхтение и кашель. Повернув голову, Султан увидел кровь изо рта друга и то, как тот падает.
— Ибрагим!
— Ибрагим, черт!
Сулейман повернул голову на голос своей жены, но на том месте никого не оказалось. Оставив это явление на потом, мужчина побежал на балкон к Паше.
***
Вокруг было шумно. Кто-то плакал, кто-то кричал. Внутри одна боль. Органы уже не являются таковыми, а превратились в кашу.
«Терпеть было плохой идеей. Зато я увидел её… то, как она наслаждалась моей мелодией. Это правда стоит моей жизни.»
На лице проявилась улыбка. Последний вздох. Он правда, наконец-то, умер.
***
Великая могила для Великого Паши. Ибрагим достоен такой могилы. Столько цветов, сколько было людей на похоронах.
Тёмный вечер. Все уже простились и разошлись. Но девушка с огненными волосами не собиралась ещё уходить.
Устало опустившись на колени, Хюррем провела рукой по земле.
— Ты дурак. Правда, дурак. А если бы это стихотворение нашли раньше меня? А если бы тогда, когда ты играл мне, Сулейман меня увидел?..
Слëзы сами собой покатились из глаз. Султанша сжала губы и лбом прислонилась к могиле.
— Прости меня. Я думала, ты меня ненавидишь. Почему же мы не могли просто поговорить?..
Ещё около получаса Хюррем сидела в такой позе. За ней приехал Сюмбюль со словами, что Султан ищет её, а ей всё равно. Она лишь прокручивает в голове стихотворение, написанное любимым только для неё.
— Госпожа, я пишу Вам посреди бескрайнего моря. Вокруг бесконечная тишина и благодать. Вдруг у меня над головой появляется стая птиц. Стая птиц, улетевших так далеко от берега. Я думал, что могу увидеть русалку, а тут — птицы. Интересно, куда они летят? Уж не симурги ли это? Птицы анка, летящие в поисках правды, которая скрыта далеко за горой Каф. Пролетев через море любви, они попадут в долину разлуки. Чтобы воссоединиться с Вами, я тоже стал летящим симургом. И пусть мои крылья окутают Вас своим теплом и дадут Вам защиту. Я сяду симургом на Ваше плечо и услышу биение Вашего сердца. У Вас на плече я испущу свой последний вздох. Но ваш поцелуй воскресит к жизни уставшего раба, а божественные звуки Вашего голоса успокоят его. Пусть я пьянею от запаха Вашего тела в своём сне. Пусть мы никогда не будем просыпаться, пока наши дети не закричат нам из колыбели.
Ваш раб и поклонник, Ибрагим.
