Ещё молодая луна

Снейп уставился в окно, упираясь ладонями в подоконник. Было уже далеко заполночь, и мрачные блики, исходящие от луны, проникали сквозь стекло, странно мерцали на стенах его личного кабинета. Он прикрыл глаза и постарался опустошить свою голову от лишних мыслей; он ни в коем случае не желал попасть в ловушку собственного сознания в эту ночь. Снейп сделал несколько достаточно глубоких вдохов, стараясь сосредоточиться на чем угодно, но только не на своей собственной персоне. Чуть погодя он повернул голову в сторону книжной полки. Его взгляд выцепил название: "Грозовой Перевал". То был достаточно старый экземпляр, обложка его выделялась нежно-зелёным цветом, потёртая по краям за долгие годы хранения. Он вспомнил то время, когда та впервые оказалась в его руках. Подарок. Совершенно неожиданный, но оттого куда более ценный. Всякая мелочь, что появлялась в периоды его послевоенной жизни, имела для него особенный, сакральный смысл: он научился ценить всё то, что имел сейчас. То было трудной для него задачей. Но Северус Снейп, нынешний директор Хогвартса, мог назвать себя как угодно, только не педантом. Он медленно потёр свои уставшие глаза. Ему давно следовало бы спать, но то была одна из тех самых ночей, во время которой каждый шорох и треск веток деревьев, любая рябь на поверхности Чёрного Озера, а так же любая тень на поверхности луны навевали ту или иную мысль из числа нежелательных. Он умел избавляться от бессонницы, но сегодняшним вечером никакая окклюменция попросту не могла бы позволить ему обрести столько желанный покой. Снейп оттолкнулся руками от места, где стоял, и спокойно подошёл к своему столу. Взял в свои руки перо и, откупорив чернильницу Снейп взялся за письмо, стараясь следить за временем, которое прошло, покуда он писал. Северус внезапно выдохнул и тут же отложил перо. Что же именно вызывало всякий раз поток этих нежелательных мыслей? Ему искренне не хотелось думать о месяцах бессонных ночей, которые он проводил прямо здесь, в этом самом кабинете, стараясь не сойти с ума от этого самокопания. Ему попросту не хотелось снова впускать в свою жизнь это чувство непреодолимой, вечной ненависти. И ни за что не хотел бы признавать того факта, его единственный человек, которого он ненавидит больше всех на свете — это он сам. Оно ведь так и было, пока она не появилась в его жизни, пока не сумела доказать, как он ошибался. Она делала подобное для любой вещи, которая хоть что-то значила в её жизни. Порой он задумывался, что терпеть не может это место за все те воспоминания о своём прошлом. Но ведь одними тяжёлыми мыслями это место не ограничивалось. В его кабинете происходило и множество совершенно иных событий. Множество хороших вещей. Счастливых вещей. И всякая такая вещь непременно ассоциировалась у него с ней. С её милой улыбкой в моменты, когда она здоровалась, с её глазами, что сияли всякий раз, когда она видела его, и с её лицом, что в мгновение светлело, когда она смотрела на что-то для неё интересное; с её добротой и необычайным великодушием. Его взгляд на миг метнулся в сторону окна: луна всё так же ярко светила. Какая же ирония, наверняка подумалось тогда ему. Она была той, что однажды сказала, что он должен перестать видеть в себе только плохое. Но он ведь всегда столь упрям. Тогда он нежно улыбнулся и покачал головой. Мужчина должен быть сейчас с ней, обнимать её и находить утешения в нежных объятиях. Вместо же этого он решил прийти к себе в офис, чтобы в одиночестве вариться во всех этих мыслях. Старые привычки вот так просто не отпускают. Гермиона и без того кардинально изменила всё, однажды придя осенним днём, примерно два года назад, на должность преподавателя арифмантики. Конечно, меж ними не всё шло сразу без сучка и задоринки. Глава Когтеврана, она же Гермиона Грейнджер, всё ещё жаждала показать, на что способна, целому миру и своему начальнику. Меж ними летали искры, в ход легко бы пустились ножи, всякий раз, когда они пытались доказать свою правоту в той или иной момент, и однажды, прямо в разгар такого спора, они просто остановились и начали смеяться, точно два сумасшедших. К концу этого же вечера Снейп набрался смелости и пригласил Гермиону поужинать в Хогсмиде. В этот самый момент он понимал, что такой шанс мог предоставиться лишь однажды. Его взгляд снова обратился в сторону луны, он вздохнул, но в этот раз вздох был... Счастливым. Он любил свою женщину, был полноправным и единственным директором Хогвартса, и жизнь его можно было отнести к разряду хорошей, так почему же сейчас он расхаживает по своему кабинету и роняет усталые вздохи в пустоту? Он ненавидел себя в такие ночи, в которые прошлое стучалось в его дверь, ведь он в такие моменты был слишком утомлён, чтобы вот так просто отбросить подобные мысли. Может, сегодня была годовщина со дня смерти Дамблдора, или же ему просто приснился внеочередной кошмар, а возможно какая-то незначительная деталь напомнила ему о тех самых вещах, которые он так отчаянно стремился забыть?.. Он не желал знать ответа на этот вопрос. Ему просто хотелось отдохнуть. Гермиона прошлёпала босыми ногами в его кабинет и тихонько обняла его со спины, прижимаясь щекой к его лопатке, и тихонько прошептала: — Я заварила для тебя кружечку чая Масала, это должно помочь. Снейп лишь закрыл глаза и спокойно выдохнул, хоть и не осознавал, что до этого задерживал дыхание. Он придвинулся к ней так, чтобы примыкать своей спиной вплотную, закрыв глаза и положив свои руки поверх её ладоней. Он знал, что сейчас ведет себя совсем, как ребёнок, но потребность ощущать её каждой клеточкой своего тела была сильнее всякого здравого смысла. У неё была необыкновенная способность: она всегда могла утихомирить бурю внутри его души, успокоить и утешить усталую душу. — Ох, это всего лишь одна из тех самых ночей... — сказал он ей почти застенчиво. Гермиона понимающе кивнула, и лишь крепче прижалась к нему. Мужчина, в свою очередь, был благодарен ей за то, что она не стала задавать лишних вопросов. Он повернул голову и посмотрел на неё. По какой-то неведомой причине, несмотря на то, что она больше не скажет ему ни единого слова, одного лишь присутствия было достаточно, чтобы придавать сил. — Спасибо за то, что ты здесь. — прошептал Снейп, целуя её пальцы, всё ещё переплетённые со своими собственными. — Давай уже спать, любимый. — ответила она на это, крепче сжав его руки. И он последовал за ней, оставляя позади свой кабинет, свою прошлую жизнь. К своему острому чаю, в их спальню и её нежные объятия. Почему-то он был уверен, что сон скоро сам его найдёт, ведь то бывало всякий раз, когда она была там, вместе с ним. Он повернулся на мгновение, чтобы в последний раз взглянуть на луну, и прошептал: — Спокойной ночи.

Конец.