Посмотрим на звёзды

Оттуда, из поднебесья, мягким светом мерцали звёзды. Небо было покрыто светло-фиолетовыми подушками пушистых облаков, напоминавших Северусу о детских годах: о сладкой вате, о парках развлечений. Бесспорно, можно сколько угодно спорить, что детство Снейпа было далеко не самым счастливым, ведь его жизнь была далека от истинного удовлетворения, и он сам был безумно далёк от всякого проявления оптимистичности своей натуры. Северус тихонько усмехнулся про себя, сжимая в ладони кулон со звездой. Сегодняшняя ночь была ночью созерцания звёзд. Та самая ночь, когда к нему возвратится его личное счастье. Вернётся его личная, самая драгоценная звезда. Снейп покачал головой, пытаясь избавиться от приступа неожиданного гнева на самого себя. Он не был эгоистом, это можно понять, хотя бы, исходя из того, что он положил всю свою жизнь на алтарь некоего Высшего Блага, и потому ему уже был привычен и мил термин самопожертвования. Но почему же внутренний голос его насмехался над этими размышлениями, и тон того так до боли напоминал интонации Гермионы? Северус крепко зажмурил свои глаза. Он до безумия по ней скучал. И скучал по ней все эти годы. Считал секунды, недели, месяцы. Наблюдал за звёздным небом и заново учился тому, как можно наслаждаться летними деньками. Летними деньками, в которых её нет. Она появилась в момент его семнадцатилетней жизни, подобно некоей звезде, которой он никогда бы не осмелился загадать желание. Его раздирало на части от необходимости принять все эти судьбоносные решения: последовать ли ему за Волан де Мортом или же покинуть того и жить счастливо, не заботясь о том, что мир сошёл с ума, а вокруг нынешнего мира плетутся своеобразные интриги. Ему нужны были какие-то серьёзные перемены, и девушка с копной непослушных каштановых кудрей, со сверкающим золотым маховиком времени в руке, предоставила ему тех с лихвой. Она никогда не скрывала от него правды, за что он был ей безмерно благодарен: она сообщила ему сразу же, что она Гермиона Грейнджер, его ученица из будущего, которая прибыла сюда лишь для того, чтобы подарить ему немного счастья, которого он всегда был лишён. И он не поверил ей. В конечном счёте, Северус никогда не был оптимистом, который бы замечал в людях только хорошее. И, конечно же, он захлопнул дверь прямо перед её носом, чтобы потом совершить то, что у него удавалось делать лучше всего на протяжении всей его жизни — он замкнулся в коконе своих мыслей. Он не нуждался в том, чтобы этот мир нянчился с ним, точно с ребёнком. Из будущего она или же бредит, Северус не верил в столь отчаянное желание сделать кого-то счастливым из простой прихоти. Гермиона же могла посоревноваться в упрямстве с камнем. Та самая Гермиона, что потерпела неудачу в своём собственном счастье, стала неистовой природной стихией, с которой ему, рано или поздно, придётся считаться. Разумеется, всегда был выбор: она могла бы просто остаться в своём отрезке времени, в том, где Волан де Морт был повержен, в том, где царили лишь разочарование, а мечты были разбиты в стёкла; но она никогда бы не сумела найти там счастья. Вместо этого Гермиона выбрала совершенно иное. Она решилась на изменение хода истории, и важным шагом для этого, как ей казалось, означало заставить Северуса Снейпа почувствовать свою значимость в этом мире. Включая все возможные последствия, которые придётся вынести из-за своего решения. Ведь счастливый Северус боролся бы за счастливый конец, и никогда бы не рискнул своей жизнью в самом что ни на есть глупом, хоть и благородном, акте самопожертвования. У Гермионы было своё собственное, весьма твёрдое мнение обо всём том, что случилось с ними в прошлой жизни. И в её новом отрезке мира должна была править логика. И тогда она решила проявить деликатность и уважение по отношению к Северусу. Она сняла домик в Паучьем Тупике, прямо напротив того, в котором он жил , и с головой окунулась в работу. Каждый день Гермиона с энтузиазмом драила окна, вела нескончаемую войну с сорняками в некоем подобии сада трав, а так же пекла яблочные пироги и морковные лепёшки, пытаясь приманить вечно голодного, семнадцатилетнего Северуса внутрь своей обители. Она сажала травы и цветы, как маггловские, так и волшебные, а так же раскрасила стены дома различными оттенками синего, будто не сумела определиться. А по ночам ходила в свой сад, смотреть на звёзды. Северус, смертельно истосковавшийся на этом отшибе мира, приобрёл привычку наблюдать за ней, бесшумно притаившись за углом родительского дома. Гермиона пробуждала в нём интерес. Беспокойная юность, которой не было конца, травмирующее детство, не научившее его ничему иному, кроме, как необходимости выживать, а теперь... Она, не говоря ни слова, приглашала его всякий раз, чтобы разделить кусочек пирога. Его не отпускали подозрения. Она подбиралась к нему медленно и аккуратно, словно он был опасным животным. Единственная разница, что животным он не был, а она, казалось бы, и в самом деле желала стать для него другом. Он тосковал по чувству дружбы, тосковал по тому, с кем бы мог разделить своё существование. Но их сближение произошли не раньше, чем Гермиона специально перепутала некоторые ингредиенты, отчего произошёл мощный взрыв, лишивший её половины крыши дома, раскрасивший ночное небо снопами ярких, сияющих искр. Гермиона лишь философски пожала плечами и запрокинула свою голову, чтобы смотреть за звёздами. Мягкие шаги Северуса приближались достаточно быстро, точно и вправду произошла некая чрезвычайная ситуация. — Эй, у тебя там всё в порядке, девчонка? Гермиона улыбнулась. — Это был впечатляющий опыт приготовки испорченного зелья! Любопытство Северуса разгоралось. — И что же это было за зелье, из-за которого ты чуть не скончалась в процессе? — О, всего лишь Волчье противоядия. — Волчье... Что? — почти что вскрикнул он, все его прежние опасения и тревога словно бы улетучились. — О, знаешь, Волчье противоядие, с твоими собственными усовершенствованиями, по экспериментальным записям. По крайней мере твои, из моей версии будущего. Гермиона болтала обо всём, что было в голове, в то время, как Северус, с горящими от энтузиазма глазами, потащил её к себе домой, чтобы он сумел задать ей всевозможные вопросы обо всём на свете, за чашечкой своего знаменитого чая. Северус испытывал слабость к чаю. Тот был тёплым, имел приятный запах и успокаивал нервы. У него было огромное разнообразие различных сортов чая со всего мира. Гермиона ласково улыбнулась, окинув взглядом его коллекцию. Северус притворился, что не заметил нежности, а так же не очень-то тонкого слизеринского энтузиазма, в её попытке подружиться с ним. Он готовил чай для них обоих. — У тебя, должно быть, шок после этого взрыва, — пробормотал он себе под нос, почти в оправдательной манере, и сунул в руку Гермионы кружку, слегка отколотую с левого края. — Почему же ты мне помогаешь? — спросила она, в насмешке приподнимая бровь, напоминая в этом жесте его будущее воплощение. Северус взглянул на неё пристально. — Ты навязала мне знакомство с тобой, твой кот рыскает и в твоём, и в моём садах, ты совершенно неправильно выращиваешь свои целебные травы, а эти эксперименты с зельями продолжают из раза в раз портить мне вечера запахом дыма. Кажется, кому-то пора научить вас, как перестать портить всё в своей жизни и готовить хоть что-либо полезное. — Давай для начала посмотрим на звёзды. — Гермиона ухмыльнулась, глядя на него, а затем схватила за руку и бесцеремонно потащила на лужайку перед его домом. Так и начались их взаимоотношения. Большую часть времени она выводила его из себя. Он же сводил её с ума своей угрюмостью, замкнутостью и упёртостью. Гермиона пыталась научить его наслаждаться той самой жизнью, которую они проживали. Пыталась внушить ему, что совсем не обязательно быть застенчивым и измученным юнцом, ведь перед ним открыты все дороги, он может освободиться от старых предрассудков и выбирать свой путь. И Северус... Северус готовил ей чай, отчаянно желая верить каждому её слову. Гермиона прислушивалась к его чувствам, которые он не посмел бы озвучить вслух. В их совершенно фантастическом мире ведьм и волшебников совершенно не было места реальным сказкам, но Северусу отчаянно хотелось верить в свои желания падающей звезде, которые Гермиона научила его загадывать. Он знал, что она пропадёт через пару лет, когда волшебный песок из Маховика времени полностью из того исчезнет, но он искренне был готов ждать её столько, сколько потребуется. Они стояли под вишневым деревом в её саду, вокруг них разбросаны были нежные розовые лепестки. Гермиона нервно теребила свой кулон в виде звезды и сдерживала подступающие слёзы. Всю неделю она плакала, ознаменовывая свой скорый отъезд. Их дни были заполнены составлением планов, которые он будет вынужден осуществить, а так же делами, которые необходимо было успеть выполнить за столь сжатые сроки. Их ночи были наполнены невероятной, щемящей сердца нежностью, во время которых Северус нежно вытирал её слёзы, целовал красные от слёз глаза, а так же давал обещания ждать так долго, как потребуется. Она ненавидела себя за то, что навязывалась ему подобным варварским образом, но точно знала, что этот мужчина был самым лучшим из того, что вообще с ней могло бы когда-то случиться, вне зависимости от того, прошлое то было, настоящее или будущее. — Я люблю тебя! — сдавленно вскрикнула она, вцепившись пальцами в его чёрную футболку, на которой красовалась обложка альбома Led Zeppelin. — И я тебя, девчонка. Навеки. Его слова всё ещё эхом отдавались в её ушах, когда магия временного потока внезапно вырвала её из мягких объятий и швырнула в небытие... И вот сейчас, спустя почти целую жизнь, и ещё тринадцать лет сверху, взрослый и отчаявшийся Северус с нетерпением ждал, когда его двадцатилетняя ведьма, маленькая путешественница во времени, вернётся к нему. Он понимал, что Гермиону ждёт её длинный список с цветными стикерами, а так же длиннющий рассказ о том, чего ему удалось достичь и что осуществить в её отсутствие: рассказ о всех тех, кого он спас, о тех, кто некогда спас его, но главным его спасителем всё же всегда являлась она. Он сжимал кулон в виде звезды в ладони, чтобы унять дрожь тонких пальцев, и сделал первый шаг под дерево. Воздух вокруг заколебался. Он зажмурил глаза, чтобы сдержать внутри себя накопленные слёзы. Ныне у него виднелась седина на висках, сам он был до безумия разочарован в жизни, но сдержал все свои обещания. И всё ещё любил её. — Северус... — прошептала Гермиона, интонации её были полны благоговейного трепета, и тут же бросилась в его объятия. Ей было плевать на угрюмое и немного шокированное выражение лица мужчины, плевать на возможное раздражение на себя и окружающих его людей, на всё было плевать; он был здесь, снова в её объятиях. И она собиралась заново научить его, как вновь наслаждаться жизнью. Ярко светила на небе луна, оттуда, из поднебесья, мягким светом мерцали звёзды, а они страстно целовались под вишневым деревом, и любили друг друга так, как никогда ранее и не любили. Они нашли друг в друге дом.

Конец.