Наедине с монстром

      Перед ним стояло чудовище. При всём желании Донни не смог бы описать его: оно представляло из себя нечто настолько бесформенное, расплывчатое и неясное, что дать этому существу точную или хотя мало-мальски правдивую характеристику просто не представлялось возможным. Оно стремительно разрасталось в арифметической прогрессии, заполняя всё больше и больше пространства лаборатории и медленно накрывая собой всё, чему не посчастливилось оказаться на пути его растекающегося в разные стороны тела, переливающегося из чёрного в зелёный и обратно и оставляющегося на месте своего пребывания мерзкий гнилостлый запах мертвечины, резко смешивающийся в воздухе со свежей кровью. Донни сильнее сжал в руках посох, кинув быстрый взгляд на стальную дверь — она была плотно закрыта на замóк. Он мысленно кивнул себе: тварь навряд ли сможет выбраться и навредить остальным. Но и они не смогут попасть, а это значит, что разбираться с проблемой ему придётся в одиночку. Он незаметно нажал на кнопку — на одном из концов посоха появилось лезвие — и бесцеремонно рванул на чудовище. Оно разъярённо взревело и слепо бросилось на оружие, напоровшись на остриё. Чудовище издало длинное болезненное рычание — из раны бурным потоком хлынула прозрачно-розовая жидкость, окатив Донни с головы до ног. Тот, отходя немного назад и попутно отряхиваясь, почувствовал зарождающуюся в душе радость от предчувствия лёгкой победы: тварь оказалась не очень сильна и — возможно из-за консистенции своего тела — на удивление нерасторопна в своих действиях. Или это он слишком быстр? На фоне невнятных звуков, издаваемых чудовищем, Донни отчётливо разобрал хаотичные, быстрые и нервные стуки в дверь. Тварь, тоже услышав их, разрослась, потянувшись к выходу. Донни порывисто бросился на чудовище вновь — на этот раз оно увернулось от удара, продолжив движение к двери. Донни решительно напал ещё раз — нельзя допустить, чтобы тварь добралась до его братьев — вновь ранив чудовище. Жидкость на этот раз полилась кислотно-жёлтая и сильно вязкая. У неё «кровь» ещё и разноцветная? Тварь истошно взвыла — стук усилился, став сопровождаться приглушёнными криками — и подняла вверх образовавшееся из тела щупальце, намереваясь, по всей видимости, нанести ответный удар. Донни отпрыгнул в сторону, почувствовав резкую боль в ступне. Он аккуратно приподнял ногу, опустив вниз беглый, непонимающий взгляд — из ноги торчали длинные острые осколки от разбившихся — видимо, во время битвы — колб. Донни почувствовал, как от неприятного запаха содержимого, находившегося когда-то в склянках, голова стала болеть в разы сильнее, чем прежде. Он, проигнорировав боль в ноге, вновь атаковал чудовище — оно, заметив всё никак неутихающее желание Донни сражаться, трусливо подобрало под себя конечности и, увернувшись от удара, проскользнуло в противоположную от двери сторону. Отлично, ему удалось его спугнуть. — Что, испугался? — злорадно прошептал Донни, перехватив поудобнее оружие и кинувшись вслед за монстром. Оно, в отчаянном желании спастись, попыталось залезть на стеллаж. Донни, ненадолго растерявшись, замер, после чего схватил со стола большую железную голову ещё незавершённого им робота и со всей силы кинул в чудовище. Оно, взвизгнув нечеловеческим голосом, оглушительно грохнулось вниз, перевернув на себя стеллаж. Теперь дверь выламывали — Донни с всё нарастающим раздражением подумал, что его братья, должно быть, совсем спятили: он тут монстра убивает ради них, а они к нему ломятся, сами его выпуская! — но сталь ни в какую не поддавалась, продолжая держать оборону. Тварь тем временем, словно жидкость, выбралась из-под стеллажа, оставляя за собой длинные рваные следы, окрашенные в оранжевый. — Да что ж ты всё не сдохнешь, — в сердцах выругался Донни, глядя на неё, забившуюся в дальний угол, спешно собирающую себя по кусочкам и параллельно с этим о чём-то жалобно скулящую. Донни стал аккуратно приближаться к ней, боясь спугнуть — она, заметив его действия, из последних сил ринулась в сторону. Он, мгновенно среагировав, успел перехватить её, задев лезвием бесформенное тело. Дверь, нагреваясь и плавясь, разрывалась от криков за ней. Тварь, до этого занимавшая в лаборатории внушительное пространство, резко остановилась, замерла, прекратив всякое сопротивление, и сжалась до размеров вдвое меньших самого Донни. С этим действием комната, на глазах у своего хозяина, неспешно поплыла, заплясала, расстаяла и вновь собралась, с каждой секундой покрываясь пёстрыми — синими, красными, жёлтыми, зелёными, оранжевыми, фиолетовыми — полосами и волнами всё сильнее и сильнее, и искажая реальность до неузнаваемости. Чудовище не двигалось. Донни, лихорадочно дрожа от перекосившегося вокруг него мира, крикнул: — Возвращай всё назад! Тварь не отреагировала. — Иначе я убью тебя… Оно не ответило. Донни со всей силы вонзил лезвие посоха в тело монстра. Всё вокруг зависло — мозг не поспевал за руками. Донни показалось, что он промахнулся — он поднял посох и ударил вновь. Чудовище не умирало Поднял, ударил. Оно ещё дышало Поднял. Тварь… Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил Ударил

***

      Дверь с гулким, разочарованным в своём поражении скрежетом поддалась, наконец открыв путь внутрь. Из лаборатории мгновенно повеял отвратительно знакомый запах. Крики прекратились — теперь стало понятно почему. Погромленная лаборатория была окрашена лишь единственным цветом: красным. Стены, мебель, книги, пол. Красным, медленно засыхающим и постепенно буреющим. На полу валялись осколки. От того, что содержалось в них раньше исходил настолько ужасно едкий запах, что начинала кружиться голова. Они лежали на полу. Оба. И не двигались. Оба. И спали — тоже оба. Но одному из них уже было суждено не проснуться