Фото на память

— Миш, разбери документы в письменном столе. Оторвавшись от книги, Док ощутил краткий приступ лени, нежелания покидать столь удобное кресло возле камина. Он вздохнул, потому что делать было нечего, а спорить с женой не хотелось. Когда он вообще в последний раз возился с этими бумажками, чеками, квитанциями… Куда удобнее было сложить их в одном месте, как говорится, в долгий ящик. Но супруга, как заядлая хозяйка, была в душе перфекционист. Она не любила, когда в одном месте накапливалось очень много лишнего — листков, мусора и прочих вещей, что были явно не на своём месте. И как бы сильно терапевт не надеялся, что сотни накопленных бумаг в ящике письменного стола останутся незамеченными, от всевидящего взора жены не ускользнуло ничего. Это не портило Доку жизнь, но задевало его прирождённую ленивость. — Иду-иду. — И если найдёшь что-то лишнее, передай мне. Я выкину. — Думаю, тебя ждёт богатый улов… Как бы то ни было, к любому делу надо приступать с ответственностью. Поправив очки, Док уселся за стол, выдвинул ящик и тяжко выдохнул. Он и не ожидал, что бумаг будет мало, но всё же их количество было достаточно большим, чтобы заставить душу заскрипеть от недовольства. Стало ясно: это надолго. Документы лежали стопкой, некоторые из них были в файлах или соединены с помощью скрепок. Док посмотрел на них с три секунды, а после начал неторопливо сортировать. — Так, квитанция за свет… пока оставлю. Список продуктов, чеки… да уж, многовато лишнего, и не поспоришь… Электрическая лампа с плафоном зелёного цвета бросала на стол достаточное количество света, чтобы терапевт мог вчитываться в содержимое каждой бумаги и при этом не щурить глаза. Процесс затянулся, и по обеим сторонам от Дока появились две новые стопки: в левую пошло все на выброс, а в правую — ещё нужное. В какой-то момент Док отложил очередную бумагу, на которой был скан паспорта уже бывшего клиента, как вдруг его взору предстал необычный предмет. Это была небольшая рамочка из картона, на которой чёрным маркером изрисовали незамысловатые узоры и одну валентинку. Внутри находились две небольшие фотографии размером тридцать пять на сорок пять; на паспорт. Присмотревшись получше, Док узнал себя — ещё молодого, с бритой головой и по-хулигански сверкающими глазами без очков — и свою возлюбленную, только с более длинными волосами. Обоим на фото было по двадцать лет. — Хм. А это как тут оказалось? Откуда оно вообще? Док смотрел на самодельный коллаж из двух фотографий и чувствовал, будто перед ним вновь замаячило не столь далёкое, но уже ушедшее прошлое. То время, когда кругом стояла неразбериха, когда будущее казалось туманным и безнадёжным. Тяжёлое время, попавшее на юность Дока и его жены. Всё прошло; они уже не те, что прежде, опыт и выдержка сделали своё дело. И тут терапевт вспомнил… Поджарый паренёк лет двадцати в неприлично грязной кофте и в штанах, покрытых пятнами, стоял напротив дверей в институт, явно кого-то дожидаясь. На его лице красовались ссадины, под глазом синела приличная подкова, а из нижней губы текла кровь. Со стороны могло показаться, что он караулит свою жертву, — настолько неряшливо и по-нехорошему тот выглядел, походя на подворотного хулигана. У просторного входа больше никого нет, ведь время было ближе к вечеру. Суетливые прохожие, шагая мимо стоявшего на одном месте парня, бросали на него презрительные взгляды, прежде чем отвернуться и пойти дальше. А тот в свою очередь, не обращал на них внимания. Он смотрел на двери в нескольких метрах от себя, переступал с ноги на ногу и молча ждал. Неожиданно те открылись, и на улицу вышла красивая, опрятная на вид студентка с сумкой в руке. Черная юбка, белая кофточка и золотистые, как пшеница, волосы. — Наташ! Привет! Парень широко улыбнулся, махнув девушке рукой. Та обернулась, удивлённо подняла брови над очками. И сразу пошла навстречу, чтобы получше его разглядеть. — Я же обещал, что провожу тебя до дома. Вот я и здесь! — Миша, что с твоим лицом? Вопрос прозвучал громко, почти взволнованно. Парень занервничал, отвёл глаза в сторону, почесал затылок. — Ничего особенного. Нормально всё, — сказал он. Но такой ответ девушку не устроил. Она нахмурилась, светло-голубые глаза за стёклам очков будто сверлили парня. Её лоб наморщился, губы сжались в черту. — Ты опять с кем-то подрался? — спросила она со строгой материнской интонацией, заставив парня виновато потупить взор. От волнения он не знал, что говорить и как оправдываться. — Да так, какие-то дебилы нарывались по дороге. Пришлось им рожи начистить, вот и мне чутка досталось. Пустяки. — Пустяки?! — девушка даже возмутилась. Она повысила голос, явно переполненная разочарованием: — А если бы тебе руку сломали или того хуже? Для тебя это тоже пустяки?! Почему ты постоянно подвергаешься таким неприятностям? Миша невольно ощутил себя ребёнком, которого отчитывают за плохую оценку в школе. Его Наташа всегда была такой: чуть что он делал не так, и та сразу превращалась в сурового родителя. Забавно получалось… сам он ни перед кем не робел, а какая-то студентка с третьего курса была в праве заставлять его испытывать вину. — Ох… значит так, — решила та, немного успокоившись. — Пойдём ко мне домой. Я тебя осмотрю. — Да ладно тебе, не надо… Что я, маленький что-ли? Но Наташа была непреклонна. — Нет уж, в таком виде я тебя не оставлю! И за что мне такое, Господи… Она взяла парня за руку и повела его за собой. Ноги на невысоких каблуках шагали на удивление быстро, заставляя Мишу еле поспевать следом. Краснеть от стыда. И нисколько не сопротивляться: — Как твой день прошёл? Хорошо учёба идёт? Попытка сгладить ситуацию не удалась: девушка даже не удосужилась ответить. Кажется, она и не думала ни о чём другом. У подъезда она останавливается, лезет в сумку за ключами, чтобы открыть дверь. — Идём за мной. Мамы с папой сегодня не будет. — Да куда, блин, Наташ… — Идём, я сказала! Миша вздохнул и понуро поднялся с Наташей по лестнице до второго этажа. Небольшая квартира встречает их уютом, тонким запахом лака и светло-серым котом, который тут же подбежал к девушке, чтобы с мурлыканьем потереться об её ноги. — Привет, Мурзик, — с улыбкой прошептала та, погладив его по спинке. После повернулась к парню: — Разувайся. Заходи в гостиную и жди меня там. Я пока аптечку доставлю. В квартире было тихо, и Миша тихонько зашёл, стараясь не скрипеть носками по половицам. Интерьер привлекал внимание своей простотой, но в то же время в нём имелось что-то домашнее, приятное для восприятияя Наверное, тут всегда царило спокойствие. Об этом парень догадался, когда услышал негромкий бой старинных часов в соседней комнате. Шесть раз. Размеренно и плавно, будто напевая мелодию. Наконец Наташа появилась, поставив на стол небольшую аптечку. — Что стоишь? Садись на табуретку, лицом ко мне. Юный голос не терпел возражений, и Миша послушно принял сидячее положение, позволив девушке начать процесс: достать мазь, перекись и баночку с антисептиком. Нанести немного мази на палец и начать бережно наносить её на синяк под глазом парня. Затем заняться обработкой ссадин, расцарапанной губы и всего остального. Миша залюбовался стоявшей напротив него девушкой, пока та приводила его в человеческий вид. Она была умной, строгой и упрямой, но в тоже время её душа была полна отзывчивости и желания помочь. Её характер был уникален: из всех своих ровесниц она сама была по истине необыкновенной. За всё то время, что он был знаком с нею, Миша убеждался в этом неоднократно. — Наташ, ну чесслово. Будто я совсем дитё мелкое. Мне теперь перед тобой очень… стыдно. Ты этого хочешь услышать? — последнее было, скорее, не упрёк, а озвучивание собственных мыслей. — Я хочу, чтобы ты не попадал в неудобные для себя ситуации, — со вздохом ответила девушка, приложив ватку с перекисью к губе парня. — Не будешь ребёнком и не будешь набивать себе шишки. И я не буду за тебя волноваться. Хорошо? Её тон перестал быть строгим, а в словах зазвучали ласковые нотки. Миша улыбнулся, не скрывая румянца, и кивнул: — Хорошо, не буду. В следующий раз постараюсь проводить тебя, не подравшись. Прекрасные глаза светло-синего цвета закатились, выразив полное разочаровние в романтике парня. — Сейчас принесу чай. Чёрный будешь? — Буду. Наташа ушла, а Миша остался сидеть на табуретке. Вскоре на кухне послышался звук закипающего чайника. Парень тем временем осматривался по сторонам, стараясь всё увидеть и запомнить. У небольшого буфета он заприметил несколько белых фотографий на паспорт. На всех была запечатлена его подруга, такая красивая и светловолосая. В голове у парня возникла идея. — Наташ, а можно я возьму у тебя одну фотографию на буфете? — громко спросил он. Девушка выглянула из-за кухни, покосилась сначала на парня, а после на снимки. — Ну… ладно, возьми одну, — неуверенно решила она. И скрылась обратно. Миша усмехнулся, взял одну фотографию с лицом Наташи и, немного полюбовавшись ею, бережно сунул в карман штанов. *** Воспоминания накрыли Дока с головой, и тот стоял, держа рамку в руках и боясь пошевелиться. Осознание пришло само собой: после того дня он вернулся к себе, нашёл свой снимок на паспорт и соединил их вместе одной рамкой из обыкновенного картона. А когда нашёлся маркер, он изрисовал мини-портрет, чтобы выглядело красиво. И после стольких лет он оказался здесь, в ящике письменного стола среди вороха, по сути, ненужных и мелочных бумаг… Док забыл про всё остальное. Этот маленький предмет вернул его в ту сторону прошлого, которая была полна света. Была полна его будущей возлюбленной. И в особо грустные и трудные дни его прошлая версия вспоминала об этой самоделке, наполнялась надеждой и уверенностью в себе и в завтрашнем дне. Терапевт прижал портрет ко груди, широко улыбнулся. А затем, зайдя в гостиную, поставил самодельный портрет-коллаж в картонной рамке туда, где стояли остальные памятные фотографии. Туда, где ему было самое место. Там, где была их история. Там, где была их жизнь.