Это не то, чем кажется

      Силуэт передвигался довольно быстро, невзирая на недавнюю стычку с раненым и сердитым Дэвидом, который успел не только вымотать местного Маньяка, но и приятеля, таская того по всей карте, пытаясь не только замеси следы, но и в случае чего подставить спину товарища не по его воле, дабы дать себе фору. Успеть дочинить генератор.       Когда это началось, он уже сам не помнит, с каждым разом углубляясь в разум и свое желание как можно дальше. Человек по сравнению с Эваном был совсем хилым и будто бы фарфоровым. Лишь коснись, и тот мигом развалится на нескончаемые блестящие острые осколки. Невзирая на это, именно его телосложение позволяло быть ему ловким и более быстрым. Именно человек, как-то давно работающий в душном и таком противном офисе, испытывал судьбу, засиживаясь за обычным камнем, пристально наблюдая за фигурой, превышающей его по всем параметрам.       Каждый шрам на теле был уже давно изучен и детально рассмотрен. И как бы не было прискорбно, Дуайт ничего не мог поделать с этим въевшимся в кожу недугом. Сейчас он, как подобие крысы следил за объектом всех проблем, по мнению его друзей и товарищей. Смысла чинить оставшиеся генераторы не было. Их осталось штуки три, а вот единственные, кто мог прикоснуться к ним и отремонтировать — это Клодетт и Фэйрфилд собственной персоной. Что же, в любом случае, если бы кто-то и был ещё жив, то мужчина в галстуке явно не изменил бы своей привычке, и как подобает крысе, следил и разглядывал фигуру с оружием в руках. Все стало ещё хуже, когда Эван все-таки заметил девушку, чинившую необходимое для выхода устройство. Опасно близко, и не ясно, было ли это стрессом, спешкой или страхом. Но провода были соединены неверно, отчего раздался отчётливый звук, схожий на взрыв. Бедняжка Клодетт. Если бы девушку можно было спасти, он бы ей помог, но к разочарованию, это был последний раз, после которого тело напарницы пронзят отростки сущности, напоминающие клешни, забирая то ли тело, то ли душу с собой. Девушке было суждено погибнуть от рук Макмиллана. Однако первоначальная теория провалилась. А все из-за того, что Дуайт засмотрелся на темную фигуру в маске и совсем не заметил спрятанный капкан в траве. Бедный Дуайт. Симпатия к большому мужчине погубила его как морально, так и физически. Клодетт осталась позади, и теперь Эван был заинтересован в более лёгкой добыче. Вырываться из злополучного капкана не было смысла, так как вскрики и всхлипы будут слышны прекрасно, а аптечки, как на зло не было вот уже как пару часов. Последние бинты были потрачены на все того же Кинга. Да и Эван был не так далеко, ведь Дуайт сам хотел быть как можно ближе, дабы сотый раз рассмотреть все очертания мужчины как можно ближе. Что же, в одном ему повезло: скоро Эван будет на столько близко, что можно будет даже ненадолго прикоснуться к самому Трапперу.       Вскоре из-за толстого ствола дерева, принадлежавшего, по видимости, к семейству Буковых , в действительности вышла знакомая фигура Макмиллана. Незамедлительно лезвие его массивного и потрепанного тесака прошлось по левой стороне, задевая ногу, отчего острая боль мигом пронзила не только задевшую часть, но и все тело, а сам раненый даже вскрикнул. Лёжа на все той же, на удивление мягкой траве, мужчина ожидал, пока его поднимут и поволокут в нужном направлении. Однако ничего такого не последовало ни через тридцать секунд, ни через две минуты. По некоторым признакам можно было понять, что устрашающая маска сверху вниз с интересом всматривалась в силуэт, лежавший перед ним, явно показывая свою превосходство. Вот только Фэйрфилду не нужно было подобного взгляда от «врага» тот уже давно осознал его лидерство не только в этом мире, но и над своим телом.       —«Почему ты смотришь так бездонно, устрашающе и при этом зловеще бездействуешь? Маска твоя не пугает меня уже давно. Не старайся. Но в одном мое желание осталось прежним — это невыносимая жажда снять с тебя этот лишний атрибут. Прошу, закончи с этим. Положи меня на свои плечи, а я стану вырываться не потому, что хочу, а потому, что так нужно. Насади на крюк, не беспокойся, он в пару метрах от нас. В следующий раз я попробую быть аккуратным. Вот только который уже раз я говорю это себе? Почему ты, черт возьми, ничего не делаешь?» — эти мысли одна за другой проносились в голове, как ночной гром с дождем, быстро и громко, вызывая множество вопросов с невозможными ответами на них. Вскоре все пришло на свои места. Эван оставил парня, а сам направился в противоположном направлении, именно туда, где раздался отчётливый звук захлопнувшегося капкана и знакомый женский крик, в котором было столько разочарования, что многим стало бы явно не по себе. Что же, теперь было ясно, почему мужчина бездействовал столько времени, наблюдая за бедолагой Дуайтом, у которого в это время глаза находились на возвышенном над ним силуэтом, пытаясь ухватиться и разглядеть все очертания Охотника. Он знал, что времени ему предоставили немного, и тот, как дикий зверь, разглядывал и поглощал фигуру, взглядом отмечая знакомые шрамы и совсем свежие, глядя на которые мог возникнуть вопрос: «Это последствия столкновений с выжившими товарищами, а может вовсе чем-то или кем-то иным?».       Капкан раскрылся не без помощи знакомого маньяка, а девушка через парочку мгновений оказалась на крюке. В этот момент сам Фэйрфилд, конечно, не видел той развернутой картины, но ему этого и не нужно было. Он наблюдал за этим множество раз, и ранее горящий в глазах интерес пропал после третьего раза первых подношений иными жителями других территорий. Главное здание, в котором мог появиться люк, находилось довольно близко, но Эван был ближе. Намного ближе. Как и ожидалось, вскоре маньяк вернулся за Дуайтом, в котором глупая надежда на спасение уже давно исчезла, заменяя ее на вечно пламенный интерес к Макмиллану.       На плече было немного неуютно из-за выпирающих железных острых наконечников, которые, само собой ожидаемо оставляли партию неглубокие царапины. Но тот и не смел жаловаться. Шрамы украшают мужчину. По крайней мере, это выражение точно подходило владельцу поместья. А вот насчёт выжившего можно было сказать лишь обратное. Вскоре Дуайт осознал, что находятся они оба в здании, где предположительно должен быть люк. Однако по возможности немного повертев головой и осмотрев пространство его нигде не оказалось, а сам хозяин дома прошел мимо того самого знаменитого подвала. Вот же жертва одержимости могла гордиться собой. Сегодня он не станет висеть, как противный червь — приманка для рыб, отчего, в свою очередь, становилось не лучше.       Та самая дверь, что была заперта каждый раз при нахождении на этой территории, вмиг отворилась, показывая весь внутренний мир, окутывая человека в большее непонимание в поставленной ситуации. Помещение оказалось обычной спальней. Окон не было. В самой комнате, как и предполагается, находилась двухместная кровать; в серых тонах простыни; старинный деревянный стол, но все еще пригодный для работы и вполне неплохо сохранившийся; темно-бордовый шкаф с различными причудливыми узорами. И будь у Дуайта больше времени, он в обязательном порядке был бы не против рассмотреть этот элемент декора, предлагая своему разуму открыть воображение по полной. Журнальный столик приятно дополнял недалеко расположившееся кресло такого же оттенка, как и сам шкаф, на что напрашивался лишь один вывод: по всей видимости, они из одной коллекции.       Мысли вернулись к своему хозяину тогда, когда тот ощутил, что его небрежно, как вещь, бросили на пол около кровати, и тот с трудом, но сумел принять сидячее положение, обнимая себя руками, будто это могло спасти от нависшим над ним «чудищем».       Молчанка долго не продолжалась. Из-под знакомой устрашающей маски Траппера раздался голос, до этого времени ни разу не воспроизводимый. Конечно, в голове проскакивали мысли о том, каким он будет при воплощении в реальность слов или фраз. По крайней мере, он мог услышать короткие обрывки негодования, когда попадал в собственный капкан или когда на него кто-то из друзей/товарищей скидывал паллету, оглушая маньяка. Но ожидание и реальность сильно отличались, так как грубоватый голос будто проходил насквозь, залезал под кожу, как опарыш, поедая труп, беспощадно питался разумом, заставляя раненого выпадать из настоящего времени, перемещаясь в собственный разум, дабы прийти в себя.       — Уж не думал, что подобные индивиды будут забирать часть работы некоторых моих товарищей. Хотя, должен признать, сегодня ты удивил меня. Однако загвоздка в том, что просто так никто не наблюдает за другими. Что тебе нужно?       Минута глубокой, безответной, мрачной тишины. Две, три. Итак нескончаемо, как яд, поселяется в организм. Ужасная пустота, тревожность и злость, что накрывала не тем легким покрывалом, для которых оно являлось более принятым, а скорее нескончаемым ливнем, смотря на который ожидаешь, чтобы тот поскорее закончился.       — Ну и чего же мы молчим? — Снова мертвое молчание в ответ. А взгляд, подобно лезвию, стремительно был направлен на обладателя поместья.       — Я понимаю, что очередная смерть от моих рук тебе уже не страшна, но. — неожиданно для себя человек в маске замолчал, впадая в свои мысли, тем самым создавая небольшую, но такую напряжённую паузу для выжившего. В это же время широкая ладонь, в которой беспрепятственно могли поместиться целых две кисти рук парня, легла на ногу Дуайта. — но я могу предпринять, по меркам нормального человека, более противные меры, если ты продолжишь молчать как немой. — тихий и одновременно с этим хриплый смешок на пару секунд раздался из-под маски, заполняя собой все пространство, давая понять, что звук с отличием отбивался от стен комнаты и будто точным, с заострённым концом копьем проникал в голову Фэйрфилда.       Следующие по ощущениям пару чересчур долгих минут Траппер терпеливо ожидал хоть каких-либо звуков или фраз от человека, но по виду тот вовсе не собирался ничего предпринимать. Дуайт не был дураком и прекрасно понимал, о чём идёт речь и что ему может грозить. Что же он тогда делает? Детально рассмотреть ничего нельзя было, но раненому смутно показалось, что под угрожающим атрибутом уголки губ растянулись в хищной улыбке. Он не сопротивлялся, когда руки маньяка опасно прикоснулись внутренней стороны левого бедра, не предпринимал никаких мер, когда его тело откровенно изучали, при этом не забывая издевательски останавливаться, когда возбуждение вот-вот было готово нагрянуть в гости. В какой-то из частей этой азартной игры даже Трапперу стало не по себе. Как-никак он все еще являлся таким же человеком, как и те простые выжившие, но с особой привилегией и психическим расстройством. Ко всему прочему, Макмиллан — охотник, а не насильник. Держа эту мысль в своей голове, тот отстранился и встал в полный рост, снова обдав парня своим взглядом в какой-то презрительной манере. Фэйрфилд в свою очередь уже более ли менее привык к болевому ощущению, которое никак не хотело отпускать его. По этой причине он последовал примеру Эвана и тоже встал на ноги, численность которых пока что не превышало число «два» хоть и далось это испытание с трудом. Как только человек покинул свое первоначальное положение, из-под маски Охотника раздался отчётливый тяжелый выдох, а после в достаточной манере пояснение человеку, что от крюка в тот еще не спасён. В самой головной черепушке бродили различные мысли, в особенности о том, на что тот вообще рассчитывал, когда привел этого засранца в свою уютную обитель. Из мыслительного процесса его вытащил сам виновник всего этого торжества. Такое удивительное нечто нахлынуло, окуная владельца поместья в этот коктейль из различных чувств и эмоций, начиная с простой неясности от происходящего, заканчивая настоящим удивлением и в конце принятием. Даже через этот устрашающий и плотный атрибут он чувствовал не только отчетливое прикосновение, но и исходящее тепло от чужих губ.       Следующий час прошел для Макмиллана и его пассии в приятной эйфории, размывая серые краски разноцветными искрами неимоверного удовольствия, и само собой — страстной похоти.       Ногти у Фэйрфилда были достаточно короткими, но даже это не помешало оставить ему парочку ярко-бордовых полос на спине любовника. Где-то короче, а в некоторых местах вовсе отметины достигали не меньше пяти сантиметров.       Мужчина уже почти был собран. Осталось просто натянуть комбинезон до груди и надеть лямки от него на плечи. Вот только прикосновение чужих мягких рук вмиг остановили обладателя маски.       − Можно я еще немного посмотрю? — Бархатный голос развеял сомнения и позволил хозяину поместья ненадолго остановится, пока все те же руки блуждали по недавно оставленным отметинам. По сравнению с Охотником у Дуайта действительно были мягкие руки, такие аккуратные и будто сделанные из чистого фарфора. Тем временем у любителя масок они были жесткие, будто старый асфальт у которого судьба одна — быть вечно одиноким. Но никого сейчас это не смущало и тем более не волновало.       Они сами создали для себя эту игру. Она начала свое распространение ещё тогда, когда Фэйрфилд решился на слежку за хозяином поместья. А окончательной точкой стал момент, когда Макмиллан не сумел оттолкнуть от себя одного из надоедливого выжившего.       Никто никогда не разгадает небольшую тайну этих двоих. Они не позволят.       В случае простого наблюдателя заметна лишь обычная попытка товарища выжить с другими ребятами и в это же время не нарваться на злополучную опасность в виде человека с массивным тесаком. После глубокого познания первой стороны можно плавно перейти и к самим мужчинам, которые прекрасно играли свою роль, не показывая истинные чувства и действия. Непременно, лишь они одни знают: оказавшись Дуайт по чистой случайности на открытой местности, он моментально становится объектом одержимости. И станут не важны иные люди, что всеми силами пытаются помочь приятелю. Траппер в обязательном порядке устроит погоню, но будет более щадящим, нежели с другими выжившими.       Именно в те редкие моменты, когда Эван знал, что больше кроме них на его территории никого нет, а единственный путь к отступлению был люк и оставшиеся не дочиненные генераторы, тот не патрулировал местность в попытках отыскать единственного живого. Спокойным шагом Траппер предпочитал добирался до знакомой постройки, ожидая человека около своего поместья.       Макмиллан с полной уверенностью мог сказать, что такие моменты ценны не только для него одного. Моменты, где они могут без проблем побыть наедине, и где запертая комната оказывается открытой на пару часов.       Он — обычный офисный червь — никем не любим в прошлом, смог отворить давно забытое чувство в каком-то кровожадном существе.       Кажется теперь, он знал ответ, если бы ему кто-то сказал о подобной ситуации в прошлом, дальнейшее сотрудничество и общение сошло бы на нет. А в глазах Дуайта рассказывающий эту ересь человек получил бы статус «ненормальный извращенец».