wolf spider

Мигель боится. Это чувство не является для него незнакомым, как он хотел бы заставить поверить большинство людей. Правда в том, что Мигель боится каждый час каждого дня, а то и больше. Он боится разрушить шаткое общество, которое построил. Он боится слишком крепко держаться за тех, кого полюбил. Он боится смотреть, как вселенная распадается между его когтями на миллион падающих разноцветных осколков. Это все обычные ужасы Мигеля О'Хара. Однако сегодня Мигель О'Хара напуган по нескольким экстраординарным причинам. Миссия была простой до самого конца, потому что , когда Мигель набрал часы, чтобы телепортироваться обратно в штаб-квартиру Общества пауков для разбора полетов, часы замерцали. Затем оно зашипело. Потом оно вспыхнуло. Затем он умер неутешительной и трагической смертью на запястье Мигеля, циферблат превратился в невосприимчивую тьму, которая отказывалась мигать, как бы Мигель ни возился с внутренними компонентами. Так что теперь Мигель застрял. Итак, теперь Мигель застрял на чужой планете с четырьмя детьми. Итак, теперь Мигель застрял на чужой планете с четырьмя детьми, абстинентным синдромом, отсутствием контакта с внешним миром и стремительно истощающимся терпением. —Mierda. — Ага, — стонет Майлз, растянувшись на лесной подстилке. — Вот и все. —Хотите мой кусок льда, bruvs?— спрашивает Хоби, все еще склонившись над своими неисправными часами и возясь с их поддельным процессором. —Расслабься —Легко тебе говорить. Твоя мама не собирается запереть тебя на всю оставшуюся жизнь. Меня уже два дня нет . Я сказал ей, что уйду максимум на несколько часов, а сегодня днем должен был сдавать экзамен по физике—Майлз переворачивается, уткнувшись лицом в колючую коричневую траву, прежде чем снова застонать. — Я так устал — Это немного драматично, тебе не кажется? — говорит Гвен, скрестив ноги, чтобы сесть рядом с ним. Она протягивает руку, запуская пальцы в его кудри. — Да, я уверен, она поймет, — весело говорит Павитр. он плетет венок из желтых цветов, совершенно не беспокоясь о ситуации. Пока они вчетвером разговаривают, Мигель взбирается на ближайшее дерево, чтобы посмотреть на лес. Аномалия, которую они отслеживали, прибыла далеко от цивилизации или любых ее признаков. Насколько Мигель знает, они единственные разумные существа на всей этой проклятой планете. Он осматривает горизонт и глубоко дышит, но все его чувства передают одно и то же: они чертовски одиноки. Даже стадо странных шестиногих быков, которых он заметил ранее в тот день, двинулось дальше. Они должны знать что-то, чего не знает он. — Собирайтесь, — кричит он остальным. —Мы переезжаем. Навстречу ему поднимается хор стонов, и он хмурится. — Почему, tío? Майлз жалуется. — Мы только сегодня утром приехали. —Животные двигаются. Мы следуем за ними. — Не понимаю, почему мы должны это делать, — протягивает Хоби, опираясь на ладони. — У нас все хорошо. —Хочешь сегодня поесть, Браун? Потому что у нас закончились последние несколько пайков, и мы не знаем, сколько времени пройдет, прежде чем мы сможем вернуться в Нуэва-Йорк, чтобы пополнить запасы. Если мы не будем придерживаться этого стада, мы застрянем в питании растениями, которые не сможем безопасно идентифицировать. Так что собирай вещи, перестань жаловаться и вставай. Хоби бормочет что-то невежливое себе под нос, но поднимается на ноги. Его всегда труднее всего уговорить — как только он встает, остальные трое, естественно, следуют его примеру, и Мигель успокаивает их ворчание с легкостью долгой практики. Он скользит своим болезненным взглядом по лесу, отслеживая след из сломанной листвы, оставленный стадом. Вскоре животные должны были остановиться у источника воды, и его команда могла там отдохнуть и наполнить свои бутылки. Мигель спрыгивает с дерева и мягко приземляется на землю, хватая свою сумку с припасами. Он роется в нем в поисках флакона ибупрофена. По крайней мере, ему этого достаточно, хотя его метаболизм сгорает намного быстрее, чем у обычного человека. Он проглатывает пару таблеток, запивая их глотком горькой химически очищенной воды. Этого будет достаточно, чтобы предотвратить худшие из его абстинентных болей, по крайней мере, на час или около того. Но Мигель не настолько глуп, чтобы думать, что это продлится — чем дольше он будет вне Восторга, тем хуже ему будет. Им нужно вернуться в штаб, и как можно скорее. Когда дети собраны, Мигель выводит их. Он прыгает с дерева на дерево, как огромная пантера, глубоко впиваясь когтями в кору, чтобы оставить след для тех, кто будет их искать (для своего Питера) . Остальные раскачиваются с ветки на ветку, радостно крича и выполняя ненужные акробатические трюки высоко над его головой. Он игнорирует их, по большей части. Пока они рядом и слушают, ему не нужно микроуправление. (В любом случае, это только разозлит Хоби.) Мигель только поднимает руку, сигналя им остановиться, когда чувствует запах воды. Он слегка меняет их курс, отклоняясь в сторону небольшого ручья. Он работает и чист, что является хорошим знаком. Он приседает рядом с ним, раздувая ноздри. Он рад обнаружить, что это пахнет чистотой. Тем не менее, он раздает несколько таблеток для очистки воды из своего аварийного набора. —Это хорошая вода, — говорит он. —Наполняйте свои бутылки и пейте. — Эй, наконец, — говорит Хоби, опуская бутылку в ручей. Он делает глоток, предварительно не очистив его, вытирая рот тыльной стороной ладони. —Серьезно? Это… —Челюсть Мигеля сжимается, и он обрывает себя. —Что бы ни. Просто — что угодно. Подхватить холеру, посмотри, не волнуюсь ли я. К сожалению, Мигеля это волнует, и если судить по ухмылке Хоби, он это тоже знает. Остальные трое жалеют его и ведут себя более осторожно. Они бросают таблетки в воду перед тем, как выпить, за что Мигель благодарен. Как только он очистит свою воду, он будет пить из нее. Он никак не облегчает нарастающую болезненность под глазами или ригидность мышц. Есть только одна вещь, которая может сделать это в данный момент, и это в сотне вселенных отсюда. Но нет смысла останавливаться на неизбежном — никогда не было — и поэтому Мигель возвращается к работе. Он кладет бутылку обратно в сумку, затем плещет себе в лицо холодной водой. Он проводит мокрой рукой по волосам, стряхивая часть грязи. Он находит ветку, запутавшуюся в один завиток, и корчит рожицу, выдергивая ее. Грязные флюиды пещерного человека, не так ли? —Я собираюсь найти стадо — объявляет он. — Вы четверо ставите палатки на сегодняшнюю ночь и продолжайте дежурить. Это наш лучший шанс выбраться отсюда. —Видите ли, вы говорите мне делать это, и мне просто меньше хочется этого делать — говорит Хоби. — Можно подумать, вы уже поняли это, босс. Босс , безусловно, оскорблен. —Но мы сделаем это, — вмешивается Гвен, — потому что мы все хотим вернуться домой. — Э-э, — говорит Хоби, пожимая плечами. — У меня экзамен по физике, чувак— говорит Майлз, проводя руками по лицу. —Сделать это для меня! — Уверен, Хоби разберется, — говорит Павитр, доставая из сумки спальный мешок. —Мой мужчина — сумасшедший гений. Верно, Хобс? Хоби отдает ему честь —Видите? Нам не о чем беспокоиться—Павитр сияет, уперев руки в бока. —Мы поняли. Я имею в виду, да ладно, мы же Человек-Паук! Это не так утешительно, как кажется Павитру. По мере того, как Мигель углубляется в лес, голоса за его спиной стихают. Он запрыгивает на дерево, подтягивая свой вес когтями, пока не сможет удобно сесть на вершину. Со своего наблюдательного пункта ему лучше виден лес, и он замечает стадо, движущееся вниз по течению. Он направляется к нему, держась верхушек деревьев и с подветренной стороны от животных. Звери странные, неземные, но достаточно похожие на крупный рогатый скот, так что Мигель почувствует себя полу комфортно, поедая их мясо. Он сел на высокую ветку, критически оглядывая стадо. У некоторых животных короткие изогнутые рога. Он не задерживается на них надолго — этого риска он предпочел бы избежать, если бы мог. У некоторых из более мелких еще не выросли рога, и поэтому он сосредоточил свое внимание на одном из них. Мигель не часто охотится на животных, но, как оказалось, охотиться на них гораздо проще, чем на аномалий или злодеев. Его жертва не замечает его до тех пор, пока он уже не закрывает глаза паутиной, спускаясь с деревьев, чтобы зацепиться за ее спину. Он ревет, дергается и брыкается, но когти Мигеля впиваются в его шкуру. Он пронзает ими его плоть, прижимаясь к его плечам, прежде чем наклониться вперед, чтобы укусить его сзади за шею. За свои хлопоты он набирает в рот густую шерсть и отшатывается, сплюнув. Хорошо. Дерьмо. — Давай, малыш, просто… Дыхание Мигеля оставляет его в покое , когда животное снова брыкается, ударяя своим весом ему в грудь. Сила удара сбивает его со спины, и он сильно падает на землю. Остальная часть стада в панике разбегается, и их копыта стучат в опасной близости от его черепа. Он переворачивается вертикально, приседает на землю и с широко раскрытыми глазами ищет свою добычу. Он запутался в зарослях ежевики, все еще ослепленный его паутиной. Прежде чем он успевает снова броситься на него, один из других зверей бросается на него с опущенными рогами. Он рычит и вскакивает на ближайшее дерево, пока его не растоптали, ощетинившись от негодования. — О да ладно! — плачет он, обиженно. —Это смешно. Я Человек-Паук! Я не собираюсь терпеть поражение от каких-то тупых заросших коров. Более крупный зверь фыркает на него, топая копытами и махая хвостом. Он не убегает вместе с остальным стадом — на самом деле, он демонстративно встаёт между Мигелем и меньшим зверем, которого он выбрал своей добычей. Этот зверь все еще ревет, неуклюже плетется за стадом и задирает голову, чтобы избавиться от паутины. —Послушай, — говорит Мигель большему зверю, — я понимаю, понимаю, но у меня есть рты, которые нужно кормить. Более крупный зверь бьет передними копытами по земле, выкрикивая вызов. Никто не говорил, что он не может взять два. Мигель трется изгибом когтя о кончик клыка, счищая с зуба тонкий слой паралитического яда. Он покрывает все когти на одной руке, на тот случай, если звери достаточно большие, чтобы выдержать меньшую дозу. Он поджимает под себя ноги, готовясь к броску. Сначала он поражает более крупного зверя, проведя когтями по его хребту несколько глубоких бороздок. Затем он делает выпад со спины на спину меньшего зверя, вонзая кончики своих когтей в его плоть. После этого остается только позволить его яду подействовать. Мигель забирается обратно на дерево, наблюдая, как звери под ним начинают слабеть. Он удовлетворенно вытирает кровь и шерсть с когтей. Хотя ему не нравится убивать, не говоря уже об убийстве невинных животных, ему еще меньше нравится голодать. К тому же у него— — паучков кормить; они маленькие и без него им не выжить, так что ему приходится. —Принесите им что-нибудь свежее поесть. Мигель на мгновение колеблется в замешательстве, прежде чем осознает собственные подавленные инстинкты. Так что, думает он, это не здорово. Инстинкты Мигеля обычно проявляются во время стресса или боли, а замкнутость, состоящая из того и другого, является верным билетом в задний мозг. Надеюсь, он сможет подавить свои буйные порывы, пока они не вернутся домой. _____________ Мигель действительно должен знать лучше, чем надеяться, к настоящему времени. _____________ — Вот, — говорит Мигель, передавая Павитру свой последний пакет с пайком. Это один из немногих вегетарианских вариантов, которые у них остались, и он не хочет, чтобы Павитр начал есть неопознанные растения, пока ему не придется. —Съешь это. Я съем мясо сегодня вечером. —Ооо, тортеллини со шпинатом? Залезь мне в живот, вкусняшка, — говорит Павитр, открывая беспламенный нагреватель, который идет в комплекте. — Я хочу попробовать мясо, — говорит Майлз с набитым ртом. Мигель качает головой. —Подожди до завтра. Мясо выглядит и пахнет достаточно безопасно, но Мигель хочет удостовериться, что это не заставит его упасть и умереть, прежде чем он начнет кормить им свою команду. Майлз — всегда слишком умный для своего же блага — хмурится, понимая подтекст. Мигель невозмутимо игнорирует его, кладя несколько полосок мяса на сковороду, уложенную в тлеющие угли их костра. Он аппетитно шипит, и желудок Мигеля урчит. — Хочешь попробовать мой напиток? — предлагает Павитр, бросая порошкообразный пакетик Kool-Aid в свою бутылку с водой и энергично встряхивая ее. —Это арбуз. — Нет, — говорит Мигель. — Ну, если он не собирается… Хоби выжидающе протягивает руку, и Павитр передает ему бутылку. Он делает глоток. —Мм. На вкус как капиталистические клише и коммерциализм». — Фу, — смеется Гвен. — Расскажи мне об этом, приятель. Хоби растянулся рядом с ней, заложив руки за голову и глядя на звезды. Они незнакомы, растянуты в чужие узоры, от которых грудь Мигеля сжимается от внезапной тоски по дому. —Эй, на самом деле, человек с Kool-Aid немного пугает меня. Вы его видели? Чертов урод. — Язык — машинально произносит Мигель. А поскольку он умник, Хоби отвечает: —Кокни-инглиш. Гвен фыркает, хлопая Хоби по плечу. —Умник. — Точно мои мысли, — вздыхает Мигель. если бы он только мог понять, что это за что-то и как этому противодействовать. Несколько часов Мигель возится со сложными внутренностями своих часов. Он ненадолго зажигает его, но экран остается замороженным и синим. Его глаза болят от внезапного света, и он на мгновение откладывает это в сторону. Его головная боль возвращается с удвоенной силой, и он тянется, чтобы помассировать виски. Холодный пот выступил на затылке. На мгновение он позволяет себе передышку, оглядываясь на свою команду. Видя, как они все, свернувшись калачиком, мирно спят под его охраной, успокаивает самые худшие из его раздраженных инстинктов. Паучки находятся именно там, где они должны быть. Они здесь, и они в безопасности, и он оставит их такими, даже если это будет последним, что он сделает. Но ему нужно будет держать их в безопасности от себя, если он продлится без Восторга намного дольше. Он должен вернуться домой. Он должен вернуть их домой. Мигель делает глубокий вдох и снова поднимает часы. Проходит еще пара часов, прежде чем Хоби начинает двигаться, осторожно отделяясь от своих младших коллег и направляясь прямо к месту Мигеля на окраине. Он останавливается позади Мигеля, его тень растянулась на лесной подстилке. —Мигель. —Что ты хочешь?— спрашивает Мигель, держа часы в руках. Его глаза горят от усталости. — Иди спать, Хоби. —Нет, чувак. Я возьму следующую смену. —Ты не обязан этого делать. Я все еще работаю над этим. —Я могу испортить пространство-время не хуже любого другого парня — говорит Хоби, засовывая руки в карманы и покачиваясь на каблуках. — Дай-ка я посмотрю на него пару часов. — Я все равно не могу уснуть. —Отлично. Не спите. —Хоби пожимает плечами, плюхаясь рядом с ним на спальный мешок. Он держит одну руку выжидающе. — Но передай. —Что? Нет. Иди на хуй. —Мой отличается от твоего. —Да, потому что ты переделал его из украденных частей. —Мужчина должен делать то, что должен делать мужчина. Хоби снова беззаботно пожимает плечами. —Позвольте мне взглянуть на ваши. Может быть, я увижу что-то другое. Неохотно Мигель передает свои часы. —Это произведение искусства, —говорит Хоби. На этот раз Мигель не уверен, комплиментарно это или уничижительно. Однако, зная Хоби, скорее всего, второе. —Для кого-то такого умного, приятель, ты наверняка можешь быть глупым. — Слушай, если ты собираешься только оскорбить меня, верни часы и… — Это не было оскорблением. — Это точно звучало как один. Эх, я думаю, отчасти это было так, — соглашается Хоби, вертя циферблат часов между пальцами. —Это те наркотики, не так ли? —Что? — Эти наркотики, которые ты принимаешь, — говорит Хоби и бросает на него подавляющий взгляд. — Не горячись из-за этого, приятель. У каждого свой порок. Если у тебя что-то настраивается, когда ты не на кристалле… — Это не гребаный хрусталь, — плюет Мигель, скривив губу, чтобы показать осколки клыка. Стыд прожигает его насквозь. —Это тщательно контролируемое лекарство, которое не дает мне сойти с ума, и я был без него с первого дня, когда мы сюда попали, так что на вашем месте я бы действовал немного осторожнее. —Не угрожай мне хорошо провести время. — Ты иногда ведешь себя как настоящий придурок, ты знаешь это? —Ну да, это дает мне то, что я хочу — говорит Хоби, вытаскивая тактильный механизм часов. — Например, информацию о том дерьме, которое вы принимаете каждый день. Не пришлось бы манипулировать тобой, если бы ты просто говорил со мной время от времени, ты чувствуешь —Ты- Мигель колеблется, стыдясь того, как легко он позволил заманить себя в эту ловушку. —Дай угадаю, "ты умник?" — предлагает Хоби, ухмыляясь. —Акцент на попу. Хоби хихикает. —Так это лекарство, оно тебе нужно, чтобы не свалиться со стены? — Что-то в этом роде, — бормочет Мигель. —И вы уже начинаете абстиненцию», — предполагает Хоби. — Вот почему ты так беспокоишься о том, чтобы быстро доставить нас домой. Мигель пожимает плечами. — Что ж, — через мгновение говорит Хоби, — не волнуйся так сильно. — Тебе когда-нибудь говорили, что твои советы — дерьмо? —Много народу — говорит Хоби с ртутной ухмылкой. —Но на этот раз это не так. Мы вернемся домой так или иначе, и если ты потеряешь свое дерьмо, я здесь, чтобы защитить всех. Не недооценивайте нас. Однажды ты совершил эту ошибку, помнишь? — Я помню, — говорит Мигель, потирая переносицу. —Так что больше так не делай— говорит Хоби. — Доверься нам, а? — Ага, — говорит Мигель, позволяя себе откинуться на ствол дерева. —Конечно. —Холодный. Затем Хоби замолкает, все его внимание сосредоточено на часах в его руках. Мигель наблюдает за ним, туманный и измученный. Его веки кажутся такими тяжёлыми. Он моргает один раз, а затем еще раз, каждое из которых длится дольше предыдущего. От зевка у него хрустит челюсть, и он трет глаза. Хоби не комментирует это — даже не смотрит на него. Так что там, в темноте и тишине места, охраняемого его семьей, Мигель наконец засыпает.