***
— Кеша… Я поднял голову, смотря на Лизу, которая махала мне рукой. Та тут же хихикнула, видя меня с полным ртом пшеничной лапши, которую я умудрился свистнуть с суши-бара. — Потом доешь, там твой ёбнутый постоянник пришёл: если не подойдёшь, опять скандал устроит, а там ещё и Михаил в зале. Я тяжело вздохнул, проглатывая лапшу, которую я успел засунуть в рот, вставая и идя в зал. Меня зовут Алексей и мне 34 года. Однако, в ресторане где я вот уже 2 года работаю официантом, моё настоящее имя навряд ли помнят, потому что даже бухгалтер, выдавая мне зарплату, обращается ко мне Кощей. А прозвали меня так по двум причинам. Во-первых, у нас у каждого официанта есть личная, именная коробочка куда мы во время смены складываем свои чаевые и у меня в этой коробочке постоянно куча мелочи и наш старший официант как-то пошутила, что я как Кощей «над златом чахну», а вторая причина прямо сейчас сидит в зале… Я вздохнул, открывая дверь кухни и выходя в зал. Вот она: вторая причина! Сидит, блин! С этими своими кудрявыми, золотыми локонами по плечи, глубокими васильковыми глазами, тонкими и всегда изогнутыми в лёгкой улыбке губами, стройным станом и самым что ни на есть примитивным русским именем: Иван. Именно он, придя однажды к нам в ресторан, когда я подошёл к нему принять заказ, поднял на меня глаза и на весь зал воскликнул: «Нихрена себе: это что косплей Кощея?» — и засмеялся; а после будто в шутку оставил мне на чай 100 рублей мелочью, процитировав на прощание Пушкина: «Там царь Кащей над златом чахнет…». — Кощей, вы почему не в зале? Гости вас ждут! — сбоку от меня уже стоит Михаил, наш генеральный директор. К большому сожалению, ему уже 50 и у него на всю работает старческий маразм; иначе такую припездь я объяснить не могу, хотя… Частично всё же могу. Основная его проблема в том, что он не знает, что нельзя совмещать семью и бизнес, а он делает это на все 100%. Ресторан в котором я работаю — это его ресторан, то самое ИП, которое он поднимал сам без чьей либо помощи, потому что мама у него инвалид, а его брат, который работает тут же администратором, вообще хер клал на этот самый ресторан и помощь родному брату, потому Михуил, как мы его иногда тут называем, постоянно нервничает: боится доверить что-то брату, потому что тот либо не сделает, либо сделает так, что лучше бы не делал, боится что-то менять в ресторане, волнуясь, что гости не будут ходить, — короче, он боится вообще всего и активно глотает Валокордин, запах которого стал для нас уже обыденным. — Михаил, я отошёл на пару минут поесть, я с утра ничего не ел, а сейчас уже 6 вечера. — сказал я. — Кощей, ты же знаешь, что гости на первом месте! — Но я умру, если не буду есть. — Не драматизируй, иди принимай заказ. Даже не пытаясь натянуть улыбку, я, достав из кармана блокнот и ручку, подхожу к столику Ивана, который, только завидев меня, сразу же растянулся в полунахальной улыбке. — Здрасте. — кинул я. — Сегодня как обычно, нажрёмся и оставим мне кучу мелочи? Ваня в ответ на это лишь засмеялся: — Здравствуй, здравствуй, Кеша. А ты как обычно, начинаешь с грубости? — О, это я ещё достаточно мил. — Смотри, а-то я Михаилу расскажу как ты общаешься с гостями. Я сжал зубы и те громко скрипнули друг о друга. Ещё одна проблема связанная с этим постоянником: он лично знаком с Михаилом, а значит может рассказать ему, что угодно и Михаил поверит, потому что, во-первых, гость всегда прав, а во-вторых, Михаил верит кому угодно кроме меня (кончено, в этом есть моя вина, но это слишком долгая история); а про чувствительность нашего ген директора к критике я вообще молчу! Чего только стоит тот раз, когда один вредный дед во время бизнес-ланча сказал, что блинчики с мясом лучше без сыра и Михаил, услышав это, пошёл на кухню и заставил поваров переделывать все заготовки блинчиков прямо во время бизнес-ланчевской запары! Натянув дружелюбный оскал, я сделал реверанс и спросил: — Что жрать изволите, господин? — Может ты мне для начала хотя бы меню дашь? — вскинул бровь Ваня. — Зачем, господин? Вы ходите сюда чуть ли не каждый день и знаете меню лучше чем я. — Аххаххаха… Ну, тут ты, возможно, прав. Записывай. Час, два, три, четыре — время течёт всё быстрее по мере того как у меня появляется всё больше столов и начинается обычная вечерняя запара, что очень характерно для субботы. Постепенно я перестаю замечать всё что угодно, кроме блюд стоящих на раздаче, напитков — на баре и своего блокнота, в котором написано куда то или иное блюдо надо отнести, отдалённо успеваю услышать, что дозаказывают гости и к кому из них надо подойти. Обожаю запаровский дзен! Для новичков — это тяжёлая ноша, а для прокачанных офиков — способ скоротать время и не заметить как в коробочке появится пару тысяч. И только ближе к закрытию, когда народ постепенно расходится и Ваня остаётся почти один, я замечаю, что в этот раз… — Нихрена, твой постоянник в этот раз нажрал! — присвистнула кассир, подавая мне счёт Ивана. — Аж на 20 тысяч! Я вздохнул. Вообще по этикету принято оставлять официанту на чай 10% от счёта, то есть, если вы поели на тысячу, то 100 рублей, если на 5 тысяч, то 500; если были какие-то незначительные замечания к обслуживанию, можно оставить 5%, а если сервис превзошел ожидания — 15%. Но, как правило, люди так устроены, что больше тысячи на чай не оставляют; ну, вот как-то так получается, что после 10 тысяч, у них счётчик на 10% перестаёт работать. А уж от Вани, который постоянно оставляет мне чай мелочью, я и вовсе ничего не ждал. Элегантная рука опускает золотую, но не ярче его волос, карточку на терминал, тот одобрительно дзынькает и выдаёт чек. Ваня, слегка пошатываясь от количества выпитых коктейлей, выходит, а я убираю посуду, протираю столы и выдыхаю, понимая, что на сегодня смена окончена и ресторан закрыт. Я собираюсь взять со столика Ивана небольшую коробочку, в который мы приносим счёт, и… — Что? — я недоумённо мигаю глазами и снова пытаюсь взять коробочку, но она невообразимо тяжёлая! Я открываю её и… В секунду, мои глаза наливаются кровью. Это, блять, уже ни в какие ворота не лезет! Коробочка доверху наполнена 10-тирублёвыми монетами, а сверху лежит записка «Тут ровно 10% от счёта» и подмигивающий смайлик! Эта сука оставила мне 2 тысячи чая мелочью!!! — Настя! — я распахиваю дверь в раздевалку. Кассир, надевающая куртку вздрагивает. — Дай мне номер карты этого урода!***
«Боже, и зачем я столько выпил? Хотя, хах, я же всегда пью по одному и тому же поводу!» — с этими мыслями Ваня устало кидает ключи на тумбу в прихожей и, немного пошатываясь, идёт в ванну. Прохладный душ освежает и немного оживляет парня и он выдыхает. Натягивает боксеры и проходит на кухню, где, привстав на носочки, достаёт бутылку вина и бокал. Налив себе немного багровой жидкости, парень делает глоток и тянется к вазочке с конфетами, где, найдя плитку горького шоколада, закусывает ей и его взгляд падает на печенье с предсказанием. Попилив безобидную печеньку глазами и, вспомнив свои же слова о том, что зачастую эти печенья просто поднимают настроение радушными надписями и вовсе уж не обладают никакой мистической силой, он берёт ту в руки и разламывает пополам. Откусив кусочек и развернув бумажку, парень читает: «То о чём ты мечтаешь, вот-вот станет реальностью.». Парень усмехается и перед его глазами тут же встают длинные чёрные локоны, пронзительные серые глаза с каким-то розоватым оттенком и эти сильные жилистые руки. Ваня сглатывает и чувствует как мир начинает немного покачиваться перед глазами. — Хватит на сегодня… — шепчет он сам себе и, оставив бумажку и вино с бокалом на столе, идёт в спальню, падая на кровать. Однако, когда парень уже почти проваливается в сон, вдруг слышится звонок в дверь. Ваня приоткрывает один глаз и хмурится: показалось? Но нет. Проходит буквально секунда и звонок повторяется, а после превращается в непрерывную трель. Ваня воет и, встав, всё же выходит в коридор, кутаясь в халат от прохлады ранней осени. Даже не смотря в глазок и представляя, как он выскажет незваному гостю всё, что он о нём думает в лучшем жаргоне родного языка, Ваня распахивает дверь и…***
Летя по адресу, который был указан в скидочной карте Вани, я не помнил себя от злости! Ладно ещё, когда я с его счетов на 5-7 тысяч вижу по 50-100 рублей мелочью — это ещё куда ни шло; за 2 года работы в общепите начинаешь верить не только в первого клиента, но и в чёрную кошку (говорят же, что официанты — самые суеверные люди в мире); но нажирать на 20 тысяч, гоняя меня весь день, и оставлять мне вот эту гору мелочи — это уже просто грёбанное свинство! Я уже придумал, что сделаю, когда приеду и потому как только дверь распахнулась, я собирался исполнить своё намерение, но… Замер с горстью мелочи в руке… Придя сюда, я собирался кинуть мелочью этому уроду в лицо, но… Эти стройные ножки, выглядывающие из-под коротенького халата, выбили все заготовленные речи из моей головы. Я поднял глаза и… сглотнул. Его васильковые глаза снизу вверх смотрящие в мои намного дальше чем банально в душу, тоже поставили меня в тупик. Время остановилось. Я не понимал, что со мной творится, но мелочь выпала из моей руки и с грохотом рассыпалась по полу его квартиры, и этот звук привёл бы нас в себя, если бы не мои губы на его в этот момент. Этот доставучий постоянник уже давно нравился мне. С самого первого момента, как он появился на пороге нашего ресторана с этими его золотыми, словно самое настоящее золото переливающееся на солнце, локонами, с этими его глубокими васильковыми глазами, с этими тонкими губами и стройным станом — с того самого момента я мечтал, как запущу пальцы в эти золотые локоны, как блаженно будут прикрыты эти васильковые океаны, как будут срываться стоны с этих тонких губ и как будет выгибаться этот тонкий стан. Воздух заканчивается и я вынужденно отрываюсь от чужих тонких губ. Тонкая ниточка слюны соединяющая наши языки рвётся и Ваня приоткрывает затуманенные желанием глаза. Время снова остановилось, и мы просто стояли, прижавшись друг к другу и смотря в глаза. Каждый думал о своём, но об одном и том же. Чёрт… Как же давно я мечтал об этом… Просто прикоснуться к нему… Ваня первым приходит в себя, тянет руки к моему лицу и, обхватив мои щёки, снова наклоняет меня к себе, привставая на носочки, чтобы хоть как-то компенсировать разницу в росте. Я с радостью тянусь ему навстречу и дарю уже более уверенный и горячий поцелуй. Наши языки сплетаются в ласковом танце и я обвиваю его талию руками, ещё крепче прижимая к себе и чувствуя как он тоже этого на самом деле хочет. Недостаток кислорода снова вынуждает нас отстраниться друг от друга и снова мы как дурачки смотрит друг дружке в глаза и не знаем, что сказать или сделать. Немного придя в себя, я облизываю губы и хоть и знаю, что спросить — значит получить отказ, но всё же приоткрываю губы, чтобы задать этот решающий вопрос и прервать это молчание, как… — Спальня справа… — шепчет Ваня и его щёки подёргиваются краской. Я весь загораюсь и, не медля, подхватываю парня под бёдра, впиваясь в его губы поцелуем. Мы падаем на кровать и я нависаю сверху. Минуту любуюсь разбросанным по подушке золотыми кудрями и покрасневшими щеками, а после снова впиваюсь в его губы, не в силах оторваться от него. Ведь, когда кто-то чего-то хочет и не получает этого — хочется только сильнее; а не получая желаемого люди истерят и творят безумства, то на что раньше не были даже способны. И я раньше не думал, что способен на такой огонь по отношению к кому-либо. За время работы в адской сфере общепита я привык ко всему: люди стали для меня просто уродским мусором, который в силу пустоты и серости своей жизни, приходит в ресторан, чтобы оторваться на таких же людях, которые просто в этот момент в силу работы не могут ответить им — официантах. Однако, порой они забывают, что не все официанты подхалимы и подлизы и некоторые из них отвечают. И я начал отвечать! Отвечать жёстко и уверенно, почти всегда одной фразой: «Никогда не груби одному из двух людей, которые знают, что у тебя в блюде.». Эта безотказная фраза сразу делает шёлковым самого уёбищного клиента и лишь один человек, однажды вывел меня из состояния покоя, мило улыбнувшись и спросив: «И что же?». И когда я, не ожидая такого, стал на автомате перечислять состав блюда, не переставая улыбаться отозвался: «Вроде ничего страшного.». И именно этот человк сейчас со мной и разубеждает меня в том, что все люди — ужасные создания. Целуя его, я чувствую как руки Вани скользят по моему торсу, оглаживая нечёткие кубики пресса и задирая футболку, скользят к спине. Я немного хмурюсь, потому что после работы обычно болят ноги или спина, либо и то, и другое. Ноги — от почти постоянного бега в течении 12 часов; спина — от тяжеленных подносов, а как бы я не любил людей, я всё равно постоянно помогаю коллегам-девочкам таскать эту тяжесть. Однако, Ваня как будто знает это и скользит пальцами к пояснице, поглаживая и массируя её. Я невольно отрываясь от его губ и блаженно выдыхаю. Массаж больной поясницы после 12-тичасовой смены — что может быть лучше? Он улыбается мне и я опускаюсь к его шее: лаская её языком, целуя и слегка прикусывая; а руками скольжу по его талии дёргая завязку халата и распахивая его. Ваня вдруг тянет меня вверх и целуя, немного приподнимается, высвобождая свои руки из халата. Я лишь улыбаюсь ему в поцелуй и ещё раз нежно коснувшись его губ, прикусываю ключицу парня и опускаюсь к его груди, обхватывая губами соски, целуя их, играясь языком и легко прикусывая. Ваня тяжело выдыхает и одной рукой сжимает мои длинные чёрные локоны, а палец другой стыдливо прикусывает. Всё же каким бы нахальным и смелым в этом плане он не был, он всё равно немного смущается и… Блять, и это адски мило! Я стягиваю футболку, откидывая её прочь и скольжу поцелуями ниже, а мои руки опускаются на бёдра парня и стягивают его боксеры. Ваня тут же отчаянно краснеет и как-то немного нервно впивается в мои волосы, путаясь в них пальцами. Я же, дразня его, провожу языком от лобка до пупка парня и слышу полустон, полувсхлип. Этот милый звук словно ласка для моих ушей. Я целую его в головку и, подразнивая его, провожу языком по стволу, а после опускаюсь ниже и немного торможу. Блин, всё так закрутилось, что мы даже не подумали ни о подготовке, ни о защите. — У меня есть… — будто читает мои мысли Ваня и дёргает ящик прикроватной тумбочки, извлекая оттуда баночку со смазкой. — Ещё даже не распакована? — удивился я, принимая ту из его рук. Он в ответ лишь сексуально закусил губу и шепнул: — Я ждал кого-то очень особенного и сегодня он наконец-то пришёл. Тут же по моему сердце разлилось какое-то очень понездоровому горячее тепло. Боже, я даже не осознавал как мне не хватало его! Я подался выше и припал к его губам, шепнув: — Я буду нежен. — Особо не сдерживайся. — горячо прошептал в ответ Ваня и перевернулся на живот, пряча своё раскрасневшееся от стыда и желание лицо от меня, однако я всё равно видел как пылает его шея и краешки ушей и… — А давай 69? — шепнул я, склоняясь к его уху. Тут же я увидел как уши парня вспыхнули ещё сильнее, однако… — Давай… — хрипло прошептал он. Мы поменялись местами: я лёг, а он навис надо мной, закидывая ноги мне на плечи и склоняясь к моим натянутым на максимум джинсам. Я услышал как парень сглотнул и почувствовал как его руки, немного подрагивая, потянули мой ремень, а после расстегнули пуговицу и потянули вниз бегунок молнии. Решив не ждать его, я притянул его бёдра ближе к себе и, разведя ягодицы, провёл по тут же сжавшемуся колечку мышц языком. Ваня издал какой-то странный всхлип и шепнул мне: — Бёдра подними… Я исполнил просьбу и он стянул с меня джинсы сразу вместе с боксерами и я вновь увидел его пылающую шею и кончики ушей. Парень сглотнул и взял меня в руку, для начала лишь поглаживая и касаясь языком головки. Я не сдержал стона и на минуту отстранился от его округлых бёдер. Ваня же, почувствовав некую власть надо мной, еле слышно усмехнулся и вдруг почти целиком взял меня в свой горячий ротик, сжимая губами. Я простонал и, решив отомстить ему, вновь припал к его бёдрам, сразу запуская язык внутрь и всё же аккуратно лаская его. Внутри было очень туго и жарко и я вдруг подумал о его недавних словах и о том, что у него давно никого не было и снова этот тёплый удар по сердцу оросил кипятком мою заледеневшую от работы в общепите душу. Ваня негромко выдохнул, выпуская меня, чтобы вдохнуть поглубже и снова обхватил губами моё достоинство, пытаясь расслабиться и пропустить в горлышко, а я всё глубже проникал в него языком, двигая им по кругу и растягивая парня. Ещё пару минут подготовки и я чувствую, что ещё немного и уже кончу, так и не приступив к самому интересному. Я запускаю пальцы в его волосы и шепчу: — Иди ко мне. Ваня снимает ноги с моих плеч и садиться на мои бёдра, уже собираясь опуститься на меня, но… — Подожди… — я притягиваю его к себе и парень ложиться на мою грудь. Я беру смазку, которую до этого положил рядом и, выдавив немного на ладонь, провожу по его проходу, смазывая и медленно вводя первый палец. — Какой ты заботливый. — улыбнулся Ваня. — А по обслуживанию так и не скажешь. — он вдруг закусил губу и впился пальцами в мои плечи, немного прогибаясь в спине. Я лишь улыбнулся: — Нашёл ту самую точку, да? Парень кивнул, всё больше кусая губы и выгибаясь от моих поглаживаний там. — Иди ко мне. — горячо прошептал я и запустил пальцы в его волосы притягивая к себе и вводя второй палец сразу целиком. Ваня выдохнул мне прямо в поцелуй и больше подался бёдрами к моим пальцам, пытаясь заставить меня проникнуть глубже. Я решил не мучить его и себя и, пару раз сделав «ножницы», вытащил свои пальцы и не отрываясь от его губ, резко вошёл в парня. Ваня издал громкий стон в поцелуй и его глаза, которые стали практически целиком чёрными из-за расширившихся зрачков посмотрели прямо в мои глаза. Я оторвался от его губ, выдыхая и поглаживая парня по щеке, а он вдруг выпрямился, оседлав мои бёдра, и стал быстро двигаться на мне. Я же лишь наслаждался видом его развивающихся кудрявых волос, чёрных от наслаждения глаз и стройным станом двигающимся на мне. Всё быстрее комната заполняется нашими стонами и пошлыми шлепками тел друг о друга, а после… яркие фейерверки в глазах обоих и Ваня бессильно сваливается в мои объятия. Боже… Как в самой лучшей сказке!***
— Изначально, я оставил тебе чаевые так, чтобы привлечь твоё внимание. — Вот как? Мы лежим в обнимку на кровати и Ваня водит пальцем по моей груди, вырисовывая одному ему известные узоры. — Я ведь, — он складывает руки на моей груди и ставит на них подбородок, смотря на меня, — раньше я тоже работал официантом и по себе знаю, что пизданутые клиенты зачастую запоминаются больше чем хорошие. Я знал, что ты будешь думать обо мне и точно не забудешь. — Не представляю тебя с подносом в руках. — улыбнулся я. — Зато мне и представлять не надо. — улыбнулся он, кладя голову мне на плечо, прикрывая глаза и… — Брось завтра резерв на мой любимый столик. — Чего?! — охренел я, слегка отстраняясь и смотря на него. Парень же лишь улыбнулся в ответ: — Я приду опохмелиться, — он приподнялся и легко поцеловал меня. — И оставить Кощею золото над которым он сможет почахнуть. Я же, смотря на его ласковую улыбку, тоже невольно улыбнулся и шепнул: — У меня уже есть золото над которым я буду чахнуть… золото твоих волос.