Мой подкроватный монстр

— Тора, ты тут? — произнес Чифую, падая на кровать.      В ответ тишина.      — Я знаю, что ты тут, Казу!       Из под кровати раздался вздох:      — Ты же знаешь, я не могу подавать признаки жизни днем.       — Ты уже подал, значит сегодня день-исключение!      — Как и вчера, и позавчера. Хуево будет, если меня застукают.       Мацуно улыбнулся, прикрыв глаза, а затем произнес:      — Ты покажешь мне когда-нибудь свой нормальный облик, не демонический?      — Подкроватные монстры и демоны не одно и тоже, Чифую.    — Ты всегда такой зануда?      — Нет конечно. Я бы давным давно выкинул к хуям твою кровать или поджег бы ее, если бы мне потом пиздячек не вставили.      — Все еще боишься папашу? Он глава вашего общества монстров?      — Иди нахер.      — Да ладно тебе, у меня вообще бати нет. Хотя, если выбирать между твои батей и ничем, я бы выбрал ничего. Ну ты понял. Ты бы хотел встречаться с обычной девушкой?      — Как из той манги, которую ты мне бросил?      — Ну да.      — Не знаю даже. Ваши девушки ведь почти не отличаются от наших внешне. Просто у наших есть, как ты выражаешься, "демонический" облик, а у ваших нет. Ну и характер у них разный, мне кажется.       — Это только в манге девушки такие легкодоступные, нежные и милые. А бывают такие, что... В общем и с вашими потягаться могут.        — С нашими порнуху проще достать.      Мацуно рассмеялся от такого неожиданного факта, от чего кровать слегка затряслась.      — Как с тобой хорошо, Казу. Я бы вечность лежал на кровати и разговаривал с тобой.       — И я бы. Ты только слишком не разгоняйся в этом плане, я все еще твой подкроватный монстр.      — Лично мой. Дай руку.      — Только лапу могу.      — Давай лапу, что уж.      Мацуно лег на живот и свесил руку с кровати. Поманил пальцами и вскоре огромные черные когти с ладонью, покрытой шипами и чешуей аккуратно взяли парня за руку, будто боясь ее повредить. Мацуно аккуратно погладил большими пальцами чешую, внимательно разглядывая ее и маникюр. Потянул, но проще было бы сдвинуть тонну, чем заставить Ханемию вылезти из под кровати в "демоническом" облике в дневной час. Честно, Тора и в ночной не показывал больше, чем темного силуэта, так что о том, как он выглядит, можно было только догадываться.      — Тебе бы в купидоны, — улыбнулся Чифую и Ханемия слегка сжал на секунду его руку.      — Обязательно, я бы взял, и стрельнул тебе в сердце.      — Ты уже.      — Тебе бы личную жизнь развить, девушку найти, а ты все... Со мной за ручку держишься.      — Тебе же нравится.      — Очень. Так бы и откусил ее.      — Врешь, ты бы потом еще тысячи лет думал, как ты передо мной виноват.      — Всё ты знаешь.      — А как же.      Мацуно разжал руку и Казутора быстро убрал лапу.      — Я так хочу тебя увидеть, Тора.      — Могу ночью напугать, хочешь?      — А слабо без облика напугать?      — Это ты так хочешь узнать, как я выгляжу?      — Ну типо.       Кровать чуть скрипнула.      — Мы уже несколько лет дружим, а ты мне все так и не показался.      — Это как общение в сети, Чифую. Хорошо тогда, когда на расстоянии.     — А если это отношения?      — Тогда не знаю. У меня не было такого.      Мацуно вдруг вновь свесил руку вниз, разжал и сжал ладонь, как бы намекая, что она слишком пустует сейчас.      Небольшой шорох и темная когтистая лапа вновь в чужой руке. Мацуно уже взрослый парень, ладонь у него не маленькая, но по-сравнению с лапой кажется ничтожной.      Мацуно вдруг закрывает глаза ладонью, чтобы Ханемия не волновался лишний раз, наклоняется чуть вниз и мягко, быстро и еле ощутимо целует чужую лапу.       Она тут же отдергивается и исчезает под кроватью.      — Ты чего это?      — Не понял что ли?      — Понял, наверное.      — И тогда... что скажешь?      — У нас только в сказках монстры с людьми встречались. И то, не в самых лучших реалиях. Но ты мне нравишься, Чифую.      — Правда?      — Я три года наблюдаю, как ты спишь. Знаешь, все бы отдал, чтобы хоть раз оказаться с тобой на равных.       Чифую вдруг неожиданно даже для себя краснеет. Он ожидал очередного занудства от своего монстра, но не долгожданного признания.      — Если никто до сих пор не узнал, что мы дружим, может попробуем встречаться?      — Как на расстоянии?       — Я все еще хочу тебя увидеть.       — Чифую, я не хочу, чтобы ты принимал такие решения. А если ты потратишь всю свою жизнь, но так и не увидишь меня? А еще хуже, если ты потратишь на меня время, а я тебе не понравлюсь?      — Тогда, что делать?     Ханемия лишь вздохнул и Мацуно только и услышал, как тот стукнул коготками по полу.      — Закрой шторы.      — А свет лампы не страшен? — уже с этими словами Чифую подпрыгнул с кровати, мигом закрыв шторы и включив свет.      — Нет, так нельзя, — вдруг изменил свое мнение Ханемия. Как же было страшно, вот так вот решить все. Он знал, что все это общение было не просто дружбой. Но выходить на новый этап, когда это такое табу, было ужасно страшно.      — Казу, ну чего ты?       — Моя мать тоже человек. И знаешь, если бы она не была беременна в тот момент, когда все узнали, отец бы ее убил.      — Кодекс чести помешал?      — Типо того. В общем, я не знаю. Даже если я понравлюсь тебе, я не думаю, что у наших отношений есть шанс.       Ханемия редко и впрямь лежал под кроватью — обычно использовал мини портал для конечностей из собственной комнаты для общения с Чифую. Благо, голос этот портал тоже пропускал. Но раз разговор был настолько серьезным, Ханемия не мог не лечь под кровать Чифую по-настоящему. Чтобы лучше слышать, понимать. Лучше доносить информацию и мысли.       Раздался чих. Блядская аллергия.       Услышав чих, Мацуно резко слез с кровати, будто свалился. И при всем желании Казуторы вновь оказаться в своей комнате, он не успел.      Чифую смотрел на симпатичного парня на против. Бледная кожа была хорошо видна в темноте, а с ней и длинные волосы, перепачканные в пыли, красивые, большие, янтарные глаза, родинка и изящные ключицы. У Мацуно замерло сердце от счастья, у Ханемии от испуга. Так они смотрели друг на друга, не в силах произнести ни слова. Блондин рвано выдохнул и протянул руку вперёд. Дотронулся до чужих, невероятно мягких волос, а Казутора, казалось, даже не дышал от страха. Чифую тихо выдохнул: — Ты очень красивый... Ханемия вдруг улыбнулся и нервно засмеялся, прикрывая рот рукой, не в силах поверить в происходящее. Мацуно вдруг встрепенулся: — У тебя же аллергия на пыль! Давай вылезай, — протянул руку парню и тот, замешкавшись на секунду, принял ее. Ещё секунда, и Казутора уже снаружи. Не понял толком, как оказался сидя на кровати, с быстро бьющимся сердцем под прицелом изучающего взгляда Чифую. Все не мог наглядеться, милашка. — Ты очень красивый, — ещё раз повторяет Чифую, разглядывая чужую руку. Утонченные длинные пальцы, тонкие кисти, но подкаченные плечи. Ханемия слегка краснеет, что непривычно для него и отводит взгляд: — Спасибо, ты тоже. И наверное, Чифую все это время очень сильно хотел его коснутся, потому что левая его рука не выпускает все это время руку Казуторы, когда правая проводит по чужой шее, ключицам, стирая напряжение Ханемии, который расслабляется, постепенно чувствуя себя более уверенно. Сердце все так же быстро стучит, когда происходит осознание происходящего, но уже не от страха — от счастья, что любимый человек сейчас с таким удовольствием его изучает. — У вас принято обниматься? — Нет. Но я умею. Чифую вдруг обнимает парня, прижимая его к себе всем телом, чувствуя его тепло на себе и наслаждаясь им. — Ты идеальный. И Казутора тоже был бы отнюдь не прочь показать, как сильно он любит Чифую, но лишь прижимается к нему, как напуганный щенок, который все не может перестать вилять хвостом. Вдруг отстраняется, рукой проводя по чужой шее, щеке, будто слепец, который исследует людей на ощупь. Чифую вдруг подаётся вперёд и целует парня напротив, не по-детски глубоко и чувственно, так, что будто растворяется в этом поцелуе целиком и полностью, а Ханемия не медлит с ответом, вкладывая в этот поцелуй всего себя. Отстранившись, звонко смеётся, держа Мацуно за плечи. Смеётся от счастья, от радости за то, что все страхи позади, а Чифую, крепко обнимает его, прижимая к себе и вряд-ли когда-нибудь отпустит. — Я было уже подумал, что ты и останешься таким серьезным. — Да иди ты, дурак. Никогда до этого Мацуно не слышал, чтобы в обзывательстве было столько нежности, а в Казуторе, казалось, ее было ещё больше и как же парни были счастливы, что она наконец нашла выход.