Только семь гномов

…И принц обнял Белоснежку, и отвёз её в свой золотой замок, и с тех пор жили они долго и счастливо. Лишь следующим вечером, когда семь гномов уселись за безвкусный ужин, Чихун озвучил вопрос, крутившийся в голове у каждого: — А теперь что? — Что теперь что? — спросил со свойственным ему красноречием Док. — В смысле, что теперь теперь что? В смысле… что ты имеешь в виду? — Теперь, когда она ушла. Разумеется, в жизни гномов была только одна она. — Мы справимся, — Док постарался улыбнуться. — По крайней мере, она жива, — отметил Весельчак. — И со своей истинной любовью, — вмешался Скромник. Остальные согласились, но их бормотание вышло тихим и неубедительным. Мнимая смерть принцессы опустошила их, но нынешняя тишина в некотором смысле была ещё хуже. За те несколько недель, что она провела с гномами, их маленькая избушка действительно стала домом. Никто не верил, что однажды она просто уедет. — И всё же, — сказал Док, — мне будет её не хватать. Слова «и мне» хором прокатились по столу. — Без её уборки уже не будет так, как прежде, — продолжил он, с тоской глядя на грязный стол. — И без её красивого пения, — добавил Соня. — И, — добавил Весельчак, — без её пирогов. Четверо других гномов восторженно воскликнули: «Пироги!» — а Простак не менее восторженно ухмыльнулся. Все они улыбнулись, с удовольствием вспоминая её стряпню, а затем Соня рискнул задать вопрос: — Думаешь, она навестит нас? — Ох, абсотивно! То есть, пози… Я уверен в этом. — Б-ха! — шесть пар глаз повернулись в сторону Ворчуна, единственного (за исключением Простака), кто не проронил ни слова на протяжении всего разговора. Он с грохотом бросил свою деревянную ложку. — С чего бы? — Да ладно, — произнёс Док, стараясь рассеять сомнение, более сильное, чем когда-либо прежде, в чужом голосе. — Наверняка… — Наверняка ничего. Принцесса покончила с такими, как мы. Вы видели этого принца: высокий, красивый, богатый, обаятельный — мужчина её мечты. Её истинная любовь, — он произнёс эти слова с едкой язвительностью. — Он тот, кого она ждала. Конечно, она решила уйти с ним. Неужели вы, простофили, и впрямь рассчитывали, что она останется здесь навсегда и будет строить из себя хозяюшку? — Ну… нет, но… — начал Док. — Может, вы уже забыли, но эта коварная женщина пришла сюда лишь за тем, чтобы спрятаться. С уходом Королевы она бы... — его голос слегка дрогнул от воспоминаний о смерти Белоснежки, но он продолжил: — Она бы отправилась на поиски своего принца. У неё не было причин оставаться в этой лачуге. И вы надеетесь, что она вернётся? Б-ха! Она ушла навсегда. Говорю вам, забудьте о ней. Она ведь уже забыла обо мне. Остальные гномы уставились на него. Молчание стало гнетущим. Док дважды хотел что-то сказать, но так и не решился. — О нас, — исправился Ворчун, заливаясь при этом краской. Он вновь поднял ложку и демонстративно принялся за невкусное рагу. Простак с сочувственным видом попытался пересечься с ним взглядом, но так и не смог; остальные гномы неуверенно переглядывались между собой. Ужин прошёл без дальнейших попыток завести разговор о принцессе или о чём-либо ещё. Первым попытался улизнуть Соня, поднявшись со стула и пробормотав: — Пойду-ка я в постель, пожалуй. Но не успел он сделать и двух шагов, как услышал командное «эй!» от Ворчуна и остановился как вкопанный. Остальные шесть гномов приготовились к новой тираде, Простак даже спрятался за спину Дока, но Ворчун спокойнейшим тоном из всех, что когда-либо доводилось от него слышать, произнёс: — Положи посуду в раковину.