Она знала, что такое долг

Реммао было четырнадцать, когда случилось непоправимое. Его отец имел очень высокий чин и был приближен к самому Фараону. Их дом был достаточно большим, а придомовая территория цвела благодаря искусственному пруду, в котором плавали разноцветные рыбки. Реммао любил наблюдать за ними. Казалось, что рыбки живут в другом мире — беззаботно плавая, они методично двигали хвостами и плавниками. В отличие от более открытого для мира младшего брата, Рем не особо часто погружался в мечты и старался смотреть на события как они были в действительности, но он всегда был благодарен вселенной за то, что было дано ему Богами свыше. И потому мечта была одна — чтобы ничего не менялось, чтобы безмятежность детства и радость сытой жизни никогда не были забыты. Вместе с отцом Реммао часто посещал дворец Фараона. Тот всегда утверждал, что ему, Реммао, наследнику своего отца, первенцу, в будущем суждено было занять свою нишу в этом дворце. Реммао на эти реплики сдержанно улыбался. Ему нравилось видеть гордость на лице отца, оттого Рем очень прилежно учился. Науки давались ему легко: письмо, счёт, основы медицины и бальзамирования (просто для общего развития) и, конечно, военное дело. И если отец Реммао был царским жрецом Бога Тота, то мать принадлежала женскому отряду воительниц. Это был малочисленный элитный отряд специального назначения при Фараоне, а мать Реммао являлась предводительницей и имела официальный статус главнокомандующей. Именно по этим причинам их старший сын рос не только очень смышлёным, но и всесторонне образованным ребёнком, принимая от родителей все блага, которые они могли ему дать. Любимым местом оказалась царская библиотека, куда, как и в глубины пирамиды, вхож был очень ограниченный круг людей. Здесь, в отличие от своих сверстников, Реммао любил просиживать дни за свитками: трактаты, труды и мемуары великих учёных, врачей, полководцев были написаны достаточно сложным языком, но молодого человека это не смущало — у него хватало знаний для их анализа. Мать проводила много времени с сыном, изучая подобные свитки, и теперь читать их Реммао не составляло большого труда. Отдельно его интересовали пособия и выкладки жрецов. Такие папирусы ему давали с опаской и в ограниченном количестве. Уже тогда ходила молва о том, что магией могли заниматься только жрецы, но Реммао не оставлял попыток найти как можно больше книг по магии. Он, пользуясь тем, что его поведение было безукоризненным и за ним не было необходимости следить круглые сутки, стал тайно переписывать основные моменты к себе в папирус. Если бы кто-то заметил — могли быть неприятности, но интерес к магии был слишком велик. Несмотря на опасность, мальчик уже не мог остановиться от изучения ритуалов и колдовства. Неудивительно, что о его интересе прознал отец — жрец, вопреки предположениям сына о том, какое наказание его ждёт, стал тайно учить Реммао основам магии. Он представил его с другими жрецами, которые были лояльно настроены к отцу и те иногда делились с Реммао информацией. Конечно, никто не смел учить его практике, но отец сказал, что в будущем у Реммао будет возможность стать жрецом и заниматься тем, чем ему действительно нравится. Соврал. Отца не стало, когда Реммао было двенадцать, а Рэйммсу — два года. Это был сезон дождей. Фараон поручил ему задачу по приготовлению службы в праздник у храма Бога Тота в Мемфисе, и отец работал на износ. Ритуалы которые он проводил над храмовой землёй были слишком энергозатратные даже для опытных, тексты, которые он читал — огромны, и, в конце-концов, периодически работая на улице под дождём и без отдыха, он захворал и вскоре скончался, выполнив свои обязанности с блеском, впрочем, как и всегда. Именно после смерти отца Реммао стал по крупицам собирать знания, которые ему до этого дали. Он чувствовал: скоро всё изменится. Он не ошибся. Мать стала работать из последних сил, дома её практически не бывало и все заботы о младшем брате легли на плечи старшего. Смерть отца подкосила мать и периодически случалось, что все свои выходные она хворала. Реммао даже боялся как бы хворь не забрала и её. Поскольку мать очень много работала, то и всё хозяйство пришлось взять на себя Реммао. Из прислуги большинство пришлось распустить. Реммао учился готовить, стирать и убирать, а так же начал учить Рэйммса основам того, что знал сам, но брат был мал и менее старателен, чем Рем в своё время. Рэйммс стал спрашивать про отца, почему мамы дома не бывало, и Реммао терялся, не зная, что отвечать трёхлетнему ребёнку, который уже неплохо помнил и отца, и то время, когда всё у них было хорошо. Дом пришлось продать и переехать в жилище поменьше и подальше от пирамиды. Рем, в последний раз оглядывая родной двор, посмотрел в пруд. Рыбок там уже не было, новые хозяева потребовали, чтобы от них избавились. Он вспомнил, как на днях узнал об этом, выловив из пруда вместо рыбки труп, который забыли убрать оттуда. Именно тогда он понял: всё меняется в этой жизни и, чаще всего, в худшую сторону. Ничего уже не будет как прежде. Его мечты о неизменности самого сокровенного, его желания, его чистая, детская вера — всё оказалось пустым… Во дворце Реммао больше не бывал. Всё его время занимали учёба и младший брат. И вот настал тот день. Реммао тогда было всего лишь четырнадцать.

***

Он утешал рыдающего на его плече, но уже вполне понимающего что произошло, младшего брата. Реммао на автомате гладил его по тёмным, густым, ещё совсем детским, волосам и сам невидящим взглядом смотрел в стену и размышлял, что, Слава Богам, как раз успел получить образование, что явно не будет лишним. Он думал и думал о том, что делать дальше и абсолютно ничего не ощущал. Казалось, что сердце вырезали и выжгли в груди огромную дыру. Никаких эмоций, лишь голый расчёт: что теперь делать? Как прокормить брата? Как дать ему достойную жизнь? Реммао сам ещё был ребёнком, но в этот день ему пришлось моментально повзрослеть, ведь произошло самое ужасное, что только могло произойти. Несколько часов назад им сообщили страшную весть: во время прогулки по саду кто-то пытался убить Фараона, который тогда был с их матерью. Со слов меджаев, которые решили лично сообщить осиротевшим детям весть, она вовремя заметила и успела среагировать, оттолкнув правителя с траектории полёта стрелы, но отбить её она уже не успела. Лучшие царские медики несколько часов боролись за её жизнь, но так и не смогли спасти воительницу. — Ей будут оказаны величайшие почести. Мы же за неё отомстили. Фараон без суда тут же жестоко казнил убийц. Её душа отошла в мир иной как подобает воину. Фараон редко устраивал пышные похороны не члену королевской семьи, но, похоже, самопожертвование матери стало тем самым поступком, что затронул какие-то струнки в душе правителя. Ей оказали величайшие почести, как и обещал меджай, и максимально сделали всё так, чтобы душа её быстро и беспроблемно добралась до суда Осириса. Путь на поля Иалу был ей открыт, Реммао был уверен, и хоть что-то грело душу в настолько горькой ситуации. Юноша сглотнул ком, который встал в горле, обвёл убранство гробницы взглядом и провёл рукой по саркофагу отца. Теперь они воссоединятся на полях Иалу. «Прошу, помогите нам с Рэйммсом, сберегите нас», — Реммао до крови во рту закусил губу, вытер слёзы, которые всё-таки предательски выскользнули из глаз и тряхнул головой. Минута слабости прошла. Погорюет он потом, когда их с братом жизнь не будет ассоциироваться с одним большим вопросом. Он смотрел на тихо плачущего Рэйммса и крепче прижал его к себе. Пускай оплакивает. Реммао же было нельзя поддаваться горю. Он был старшим и понимал свою ответственность. Теперь только от него зависела их жизнь. Нужно было собраться и идти дальше. Так хотели бы родители. В первое время Реммао было тяжело: — Почему мама оставила нас, брат? Ей было всë равно на нас, она ценила только работу! — Рэйммс топнул ножкой и, не удержав равновесие, упал на пол. Реммао, собиравший вещи и пересчитывающий вырученные от продажи дома деньги, нахмурился и обернулся к брату: — Она знала, что такое долг, Рэйммс, не нам с тобой её судить. — А как же мы? Брат, разве мы не были её долгом? — Иногда долг перед страной перевешивает материнский, брат. Представь, убили бы Фараона и начались бы паника да смута. Если бы люди не шли на подобные жертвы, то человеческий род очень быстро прервался бы. Рэйммс снова полез в объятия и Реммао почувствовал, как он дрожит: — Всё будет хорошо, Рэйм, а сейчас собирайся, мы уезжаем. — Куда? — всхлипнул малыш. Похоже он не был готов к переменам, как и старший брат. Реммао помедлил и, посмотрев в окно, тихо ответил: — В Гермополь. …но он верил, что справится со всем. Он ни за что не позволит, чтобы с братом что-либо случилось. Он будет оберегать его, пока Боги не призовут в мир иной. Реммао поклялся, а он всегда выполняет свои обещания.