Нежные мгновения

       Локи пробирался сквозь глубокую зимнюю простыню, его небольшое тельце утопало по колено в снегу. Он задыхался от раздражения, но упорно продолжал продвигаться вперед с неиссякающей силой, утопая с каждым шагом все глубже и глубже, новый шаг отбирал все больше усилий. Он остановился, озираясь по сторонам, только тогда, когда снег поглотил его по пояс.        Щеки горели насыщенным синим оттенком: то ли от гнева, то ли от смущения, если же не от всего сразу. Локи, казалось, впервые обратил внимание на след, который он оставил за собой: не следы, а длинная зияющая полоса вдоль гладкого снега. Вдобавок ко всему, она даже не шла прямо, как отметил Локи, а скорее шла извилистой кривой, удаляясь прочь от него.       Нижняя губа Локи оттопырилась и задрожала от отчаяния. О, да, конечно! Он прекрасно осознавал свой маленький рост, это было просто невозможно игнорировать в царстве великанов, где все было рассчитано на йонутов вдвое и втрое выше его роста. Локи уже давно научился справляться с повседневными трудностями от того, что он был настолько маленький в своем огромном мире. Однако, невзирая на свое упорство, у Локи были свои пределы возможного, которые проявлялись нетерпением маленького ребенка. Лафей понял, что его сыну в край осточертело, когда он, со слезящимися глазами, запрокинул голову назад и проскулил: «Папа».       Лафей, пытаясь скрыть сдержанный смешок, схватил большим и указательным пальцем своего младшего ребенка, чтобы вытащить из снега. Локи быстро перебрался на руки своего отца и, все еще дуясь, обвинил: «Ты смеешься надо мной!»       — Вовсе нет, милый, — отрицал Лафей, хотя он также тайно вместе с Фарбаути признавал, что постоянные проблемы Локи приносят ему море удовольствия. Ничего не поделаешь, маленькие существа склонны к очарованию, не говоря об их взаимодействии с вещами превосходящими их самих.       — Да, папа! — настаивал Локи, скрестив руки на груди, прежде чем плюхнуться на свою задницу. — Ты насмехаешься надо мной, как Хельблинди и Бюлейст!       Два старших принца в самом деле насмехались над миниатюрностью Локи, но не со зла, а из обычного поддразнивания и соперничества, которое есть между детьми. Локи, однако, всегда воспринимал шутки и замечания весьма серьезно, что часто вынуждало Лафея и Фарбаути вмешиваться. Не сильно помогло то, что Локи был рожден через столь долгое время после их среднего ребенка, Бюлейста, чья разница в возрасте со старшим ребенком была всего лишь десять лет, а не столетия. По правде говоря, Лафей и Фарбаути никогда не планировали третьего ребенка, тем более в разгар войны с Асгардом, но Локи все же появился, такой крошечный еще до своего рождения. Пока у Фарбаути не начались роды, они даже не догадывались, что она вынашивала ребенка, и вначале предполагали, что ребенок был результатом выкидыша, в лучшем случае мертворождения. Они не ожидали живого ребенка; не ожидали этого и Хельблинди с Бюлейстом, которые привыкли делать все вместе, как соучастники преступлений. В первые годы жизни Локи, они оба не желали признавать существование третьего ребенка, и даже сейчас, век спустя, они редко включали Локи в свои планы, если только они не затевали какую-то шалость. Неудивительно, что миниатюрный размер Локи оказался до смешного полезным в таких вещах.       — Ты знаешь, они не желают тебе ничего плохого, — сказал Лафей в оправдание старших. — Они, вероятно, ждут тебя прямо сейчас.       — Угу.       Лафей вздрогнул, услышав хохот других сыновей, донесшийся до них с поляны, откуда-то из леса. Слабый, но все же звонкий смех Фарбаути был еще одним ударом по словам Лафея. В самом деле, он не смел упрекать Локи за предвзятость.       — То, что они сейчас веселятся не означает, что они не будут веселиться с тобой тоже, — тогда Лафей постарался, чтобы его голос звучал достаточно убедительно. Хотя он должен был признать, что Локи был не самым лучшим товарищем для игр на улице. Но он знал, что мальчики способны придумать что-то такое, что подошло бы им всем. Они втроем неоднократно доказывали свои творческие способности, чересчур хорошо к вечному ужасу дворца.       К сожалению, Локи не поверил ему.       — Папа, я хочу вернуться домой, — сказал он, обхватив руками колени. Сейчас Лафей мог увидеть, что слезы выходили за рамки простого разочарования, вызваны не от текущей ситуации, а каждый раз, когда рост Локи мешает ему жить жизнью обычного йотунского ребенка. Даже будучи принцем, быть низким было нелегко.       — Ты знаешь, почему ты такой маленький? — спросил Лафей, используя один палец, чтобы гладить голову Локи, проводя обратно вниз, а затем снова возвращаясь к голове.       — Ох, папа! Не останав…        — Потому что однажды ты станешь великолепным сейдмадом, — закончил Лафей, прежде чем Локи смог бы продолжить жаловаться. В конце концов, это был не первый их разговор на эту тему. — Да, милый, ты станешь одним из лучших, когда ты вырастешь. Даже если ты никогда не будешь того же роста, что и гигант. Знай, что с тобой будет твой сейд. Такой дар дается не каждому.        — Дар! — усмехнулся Локи. — Это не дар. Лучше быть высоким. Нормальным. Как другие дети.        Лафей хмыкнул, взъерошив волосы Локи пальцем: «На самом деле тебе не хочется этого, милый. Мы оба знаем тебя слишком хорошо, чтобы изображать обратное. Ты ненавидишь быть как все.»        Локи застонал, откинулся на спину и отмахнулся от пальцев Лафея. Свободной рукой он прикрыл свои глаза: «Я сказал, я хочу быть высоким, а не тупым. Это разное.»        В ужасе от собственного ребенка, Лафей усмехнулся, и на этот раз, он не пытался скрыть это: «Ты сказал, что ты хочешь быть нормальным, а нормальные дети не такие умные, как ты. Так же, как и их сейд не так силен.»       — Да-да, — согласился Локи, сделав тем самым самое искреннее признание, на которое была способна его горделивая душа. — Тогда наверное я не хочу быть нормальным. Но я однозначно хочу быть высоким. Папа, какой толк от этого сейда, если я даже не могу поиграть на улице?       — Но ты можешь играть на улице.       — Нет, не могу, — горячо отрицал Локи. — Я не могу выйти на улицу, не утонув в снегу. Ты только что видел это, папа! Не говори мне, что ты не видел.       — Да, видел, — уступил Лафей. — Но для этого и нужен твой сейд.       Лафей подтолкнул Локи пальцами к вертикальному положению, игнорируя протест ребенка.       — Давай, — настаивал Лафей. — Давай попытаемся сделать это по-другому. Используя твой сейд.       — Сделать что? — раздраженно спросил Локи, вновь скрестив руки на груди. Если что-то и восхищало Лафея в своих детях, кроме творческих пакостей, так это их упрямство. Безусловно, они были целеустремленными личностями.       — Призвать лед, конечно. Помни, что твое окружение — это и есть часть тебя. Не все существа девяти миров обладают таким превосходством, но мы обладаем. Возможно, мы потеряли Ларец…— Локи закатил глаза; Лафей демонстративно проигнорировал это. — Но лед по-прежнему в нашем распоряжении. Продолжай. Призови его.       Несмотря на маленький рост, лед возникал у Локи так же легко, как у любого Йотуна. На самом деле, Лафей сказал бы, что Локи управлял им с изяществом, которого достигали лишь немногие. У большинства лед возникал в спешке, практически без всякого искусства. У Локи был почти идеальный контроль потока своих сил, когда он призывал лед, тот скапливался на кончиках его пальцев в струйку, неуверенную, но острую и великолепную, мерцающую на солнечном свете.       — Вот так, — похвалил Лафей. — Ты отлично справляешься. А теперь направь ее под ноги. Будь готов, когда коснешься снега.       — Папа, я не… я не понимаю.        С последними словами Лафей подхватил ребенка и опустил его на землю. Сначала, Локи рьяно сопротивлялся, крепко вцепившись в руки Лафея, болтая ногами в сантиметрах от снега. Чтобы немного подтолкнуть его, Лафей немного тряхнул руками, и хотя Локи жалобно заскулил от такого грубого обращения, он ослабил свою хватку так, что его ступни могли коснуться снега. Одна сразу увязла в зимней простыне; другая застряла в тонком слое льда.        — Это прекрасное начало, Локи, — похвалил Лафей, возможно с чересчур большим воодушевлением, чем должен был, отчего Локи недоверчиво нахмурился, словно подозревая какую-то насмешку. Однако, видя, что больше никаких комментариев не последует, Локи опять сосредоточился на сейде. Наморщив лоб, в этот раз он более внимательно поднял ногу и поставил ее на землю, образовав тонкий слой льда. Он стоял шатко, неустойчиво. Пришлось встряхнуть застрявшую ногу ото льда, затем создавать еще раз, для того чтобы он мог нормально стоять на ногах. Но даже после этого, он выглядел неуверенно, переминаясь с ноги на ногу, будто тестируя прочность своего творения.       — Готов? — спросил Лафей.       Локи растеряно посмотрел на него: «Ты действительно рассчитываешь на то, что я буду так ходить?»       — Давай! Не теряй веру в себя! Немного попрактикуйся.       Улыбаясь, Лафей ободряюще потрепал Локи по голове, Локи увернулся от этого жеста, как псина. Надув щеки от негодования и раздражения, Локи топнул ногой по снегу, отчего тот провалился прямо под лед, который он наколдовал, размахивая руками в попытках сохранить равновесие.       Лафей не смог сдержать усмешки.        — Прекрати смеяться! — потребовал Локи, его лицо вспыхнуло глубоким лазурным цветом. Злой, но еще более настороженный, он продолжал пытаться колдовать и ходить, хотя бы для того, чтобы удрать от Лафея. Честно говоря, это был очень сложный процесс. Пусть и некоторые шаги были весьма успешными, были и такие, в которых слой льда оказывался слишком хрупким, либо Локи топал слишком резко, либо же нога застревала во льду. Было даже то, что Локи в отчаянье завопил в небо, но в ответ донеслась лишь тишина. На мгновенье, Фарбаути и двое мальчиков отложили свою игру. Лес за поляной затаился в ожидании, что произойдет дальше: хищник, безумец, какая-то беда, что же?       Как только Локи выпустил свой гнев, ребенок полностью сосредоточился на колдовстве, не обращая внимания на то, какое напряжение вызвал его крик. Вскоре лес затих, его обитатели и гости, будь то животные или Йотун, вернулись к своим делам, как будто ничего не произошло.        — У тебя большой объем легких, — прокомментировал немного впечатленный и шокированный Лафей.        — Угу, — ответил Локи, едва обращая внимание на отца, в то время как его крохотная фигура удалялась все дальше и дальше.       «Какое странное создание мы с Фарбаути породили на этот свет», — подумал Лафей. Удивительное и одновременно странное, горячо любимое Лафеем. Он растет, это маленькое дитя Йотунхейма, которое так стремиться быть самостоятельным. Лафей мог только надеяться, что вырастя, Локи не уйдет слишком далеко от дома. Однако Лафей прекрасно понимал, что настанет день, когда Локи покинет родину и отправится в место, более подходящее ему. Вот только где будет это место? Лафею, не говоря уже о Фарбаути, было больно и неприятно сознавать, что их царство никогда достаточно не удовлетворит их младшего. Лед мог предложить лишь немногое.        — Папа, — позвал Локи, и Лафей перевел на него взгляд с горизонта.       — Да? — спросил он.        Локи сиял, столь невинно и лучезарно.       — Спасибо, папа. За то, что научил меня новому трюку.       Лафей мягко улыбнулся, его печальная задумчивость растаяла от любви.       — Всегда пожалуйста, милый.        Да, настанет время, когда Локи покинет их, но этот день наступит через много веков. А сейчас у Лафея все еще был ребенок, маленький и нуждающийся в нем. И это всё, о чем Лафею стоило беспокоиться.