где-то за радугой

маска (сущ.) — изделие, закрывающее все лицо или его часть, надеваемое для сокрытия личности, развлечения или устрашения других людей I. Все началось вот так: Они были в парке, карабкались по нижним ветвям довольно старого дуба. Череп смеялся над чем-то, что сказал его брат, когда почувствовал, как одна из веток прогнулась под ним. Дерево треснуло, и шестилетний мальчик упал. Его голова болезненно столкнулась с землей, череп разлетелся вдребезги. Смесь оранжевого и фиолетового пламени окутала его тело. Всего через несколько минут он снова побежал. II. Череп был сиротой. Это не было чем-то необычным спустя лишь десятилетие после Второй Мировой войны. Он вырос в украинском приюте вместе с братом, который был старше на четыре года. У них было непростое детство. III. Даже в юном возрасте мальчик с фиолетовыми волосами, казалось, притягивал к себе людей. Они находили его харизматичным и успокаивающим и зачастую пытались завоевать его расположение. Когда он еще жил в приюте, все было неплохо. Череп всегда получал большие порции во время ужина и редко нуждался в чем-либо. Если были доступны угощения, он был первым, кто получал их. Почти несправедливо, что покровители приюта, казалось, обожали его. Это было только началом его проблем. IV. — Не глупи, Череп. Ты же помнишь, что произошло в прошлый раз, когда ты залез на дерево? — спросил его брат, сощурив глаза и недовольно скривив рот. — Это была случайность. Это не повторится, — попытался заверить его Череп. Его ладони начали потеть от взгляда, который другой мальчик бросил в его сторону. — Нет, — это слово не оставило место для спора. — Няня позвала нас на ужин, так что приходи. Череп ненавидел то, насколько чрезмерно заботливым мог быть его старший брат. Годы спустя он поймет, что именно это и означало быть Хранителем Облака. V. Витя, его брат и единственный оставшийся в живых член семьи, всегда был рядом с Черепом. Когда молодая пара пришла в приют с намерением изменить это, братья громко восстали. VI. В конце концов, у них не было иного выбора, кроме как уйти. Или так, или их разлучат. VII. Два мальчика девяти и тринадцати лет сбежали на улицы Украины. Тогда они еще не осознавали, что разлука друг с другом — это не самое худшее, что может с ними произойти. VIII. Холод. Страх. Голод. Это лишь немногое, через что им пришлось пройти. IX. Улицы были заполнены такими же детьми; детьми, у которых не было дома и которые делали все, чтобы выжить. Они создавали небольшие банды и крали еду и деньги у ничего не подозревающих жителей. В течение трех недель вокруг Черепа образовалась новая банда. X. Их было шестеро: пять мальчиков и одна девочка. Вместе они научились выживать без поддержки взрослых, и некоторое время им даже удавалось жить. XI. — Я могу отвлечь продавца, — сказала Ира, накручивая прядь светлых волос на палец. Наряду с Черепом, она была самым юным членом их маленькой группы, а также самой энергичной. В глазах Вити появился скепсис, когда он перевел взгляд на девочку. — Ты же понимаешь, что тебе придется увести его от прилавка больше, чем на несколько секунд. Улыбка, которая медленно растянулась на ее лице, была поистине дьявольской. XII. В конце концов Ира ввязалась в драку с членом другой банды и толкнула его на фруктовый ларек, в процессе опрокинув ящик, полный яблок. Затем она схватила с земли два укатившихся плода и растворилась в толпе, заполнявшей тротуары. Быстро выйдя из оцепенения, оставшиеся пять членов банды выскочили из укрытий и схватили столько фруктов, сколько смогли. Продавец громко закричал, увидев их, но к тому времени, как он двинулся в их сторону, они уже почти убежали. Тот день был хорошим и благополучным. Такие дни были редкостью. XIII. Ира была первой из них, кто умер. XIV. Зима была жестоким и опасным временем года. Она украла у них двоих. XV. Кашель был первым признаком. Затем появлялись тошнота и головные боли. Это была лихорадка, которая в конце концов забрала Иру и Ваню. XVI. Они плакали. Они горевали. В конце концов, у них не было иного выбора, как продолжать двигаться дальше. XVII. Когда они были младше, всего через несколько недель после того судьбоносного дня, когда Череп должен был умереть в первый раз, между двумя братьями сформировалась связь. Это происходило постепенно, и все же казалось, что она была всегда. Череп и Витя были не просто братьями. Они были друг для друга лучшими друзьями и единственной семьей. И, что важнее всего, мальчики были друг для друга домом. XVIII. Люди всегда обращали на него внимание. Череп не мог никуда пойти, чтобы его не заметили. Это редко было хорошо. XIX. — Однажды мы станем счастливыми, — сказал Витя, скосив опухший глаз в сторону Черепа. Они ввязались в драку с другой бандой из-за территорий. Единственным утешением Черепа было то, что, независимо от того, насколько плохо выглядела их маленькая группа, Витя заботился о том, чтобы их враги страдали в два раза больше. Мальчик с фиолетовыми волосами не думал, что когда-либо видел своего брата таким сердитым, каким он был в тот момент, когда они поняли, что другие дети вторглись на их территорию. «Грешные» было недостаточно сильным словом, чтобы описать последующие действия Вити. Склонив голову набок, Череп взял брата за руку. — Я сейчас счастлив. Они оба знали, что это было ложью. XX. Неизвестные начали преследовать его. XXI. Мальчики знали о мафии. Каждый, кто был на их месте, знал. Таким образом, они знали, что те неизвестные состояли в преступной организации. Татуировки, огибавшие их тела, говорили сами за себя. XXII. Им всегда удавалось уйти от преследователей. … …до поры. XXIII. Черепу было тринадцать, когда двум мужчинам удалось его похитить. Ему было тринадцать, когда он увидел, как вместо него умер его брат. XXIV. — Заткнись нахуй, сопляк, — прошипел мужчина, который всего мгновение назад увел его с оживленных улиц, и впечатал Черепа в кирпичную кладку переулка. Мальчик смутно отметил, что такие ситуации, казалось, происходили все чаще и чаще. Борясь с жёсткой хваткой, Череп просипел: — Отпусти меня, ублюдок. Это оскорбление заставило бы его брата гордиться им, мальчик знал это с твердой уверенностью. — Ты слышал его, Ярослав? — рассмеялся похититель. — Он говорит мне отпустить его. Череп заметил веселье в глазах собеседника. И смог точно уловить тот момент, когда эта эмоция сменилась шоком. У мальчика было недостаточно времени, чтобы заметить что-то еще. Фиалковый туман врезался в мужчину, удерживая его, и раздался треск, который теперь ассоциировался у него с переломом костей. Впоследствии до ушей Черепа донесся звук выстрела из пистолета, который перевернул ось его мира. XXV. В ушах стоял громкий звон, и в течение бесконечного долгого мгновения Череп не слышал ничего. С желчью во рту и болезненно сжимающимся сердцем он повернулся, чтобы посмотреть на своего брата. Зрелище, открывшееся перед ним, будет преследовать его в кошмарах в течение многих-многих лет. XXVI. Кровь стекала из уголков рта Вити, когда он прижал руки к раненным ребрам и прошептал: — Тебе нужно уйти, Череп. Мне нужно, чтобы ты ушел и продолжил жить. Продолжил жить? Череп задавался вопросом, сможет ли он после этого жить. После того, как глаза его брата остекленели в смерти, после чувства, как что-то жизненно важное оборвалось в его груди. Это было сродни потере конечности или органа, но в то же время в тысячу раз хуже. Дрожащая рука поднялась к груди, туповатые ногти царапали кожу прямо над сердцем. (…Череп так и не заметил криков, которые вырывались из его горла… … …и, по мере того, как его пальцы зарывались глубже и глубже в его собственную грудь, пытаясь выцарапать из нее боль… … … …мир взорвался в фиолетовом шторме оранжевого Пламени…) XXVII. После того дня оранжевый окончательно исчез из его Пламени. XXVIII. Череп днями блуждал по улицам родного города, не останавливаясь ни на секунду. Он не пил, не ел и не спал. Это было только началом всего. XXIX. Часть его знала, что ему стоит вернуться к оставшимся членам его маленькой семьи. Он знал, что это не то, что имел в виду Витя, когда говорил ему жить. Череп не мог заставить себя беспокоиться об этом. Если не считать чувство пустоты, которое оставил ему брат, сироту ничего не беспокоило. XXX. Впервые Никита увидел мальчика, когда он выполнял какие-то поручения своего начальника. Он только что припарковал мотоцикл и оторвал взгляд от машины, когда увидел мальчика, который, спотыкаясь, шел по улице. Ребенок представлял собой печальное зрелище. Одетый в грязные лохмотья и бледный, как призрак, он, казалось, не замечал мир вокруг себя. (…в тот день Никита еще не понимал, что этот мальчик перевернет его жизнь с ног на голову…) Этот ребенок был не первым бездомным сиротой, которого мужчина когда-либо видел, и, похоже, был не в худшем физическом состоянии. Хотя, в этом и был смысл. В то время как физически мальчик был на пике своего развития, с психикой у него, казалось, было не все в порядке. Только много лет спустя Никита поймет, насколько большим было это преуменьшение. XXXI. Во второй раз Никита увидел странного ребёнка, когда прогуливался по рынку. Он как раз собирался купить несколько персиков, когда его внимание привлек шум. Неизвестный мужчина громко матерился, одной рукой крепко сжимая плечо мальчика с фиолетовыми волосами, а другой указывая на сэндвич, лежавший на земле. Каким-то образом принять решение оказалось гораздо проще, чем думал Никита. XXXII. Он остановил мужчину от избиения бедного мальчика, схватив того за плечо. Это, казалось, удивило другого взрослого до такой степени, что он просто поднял взгляд на Никиту и на мгновение уставился на него широко раскрытыми глазами. — Что тебе надо? Никита склонил голову набок и довольно презрительно взглянул на незнакомца. — Чтобы вы отпустили мальчика. У него явно нет денег, чтобы заплатить вам. — Тогда ему стоило следить за тем, куда он идёт, — произнес мужчина с хмурым выражением лица. Раздражённо закатив глаза, Никита сунул руку во внутренний карман куртки и достал из него несколько монет. — Этого должно быть достаточно. А теперь, ещё раз, отпустите ребёнка. С ухмылкой на лице незнакомец взял деньги Никиты, а затем толкнул мальчика в ноги каскадеру. Он развернулся и ушёл, прежде чем циркач отчитал его за грубость. Небо было довольно облачным, когда Никита поднял взгляд вверх, будто спрашивая у высшей сущности, что он сделал, чтобы заслужить подобное обращение. И, поскольку никто не соизволил ответить на немой вопрос, мужчина снова опустил взгляд и задумался над тем, что ему делать с двенадцатилетним мальчиком, которого он решил взять под свое крыло. — А теперь, что, черт побери, мне с тобой делать? XXXIII. Оказалось, что ему ничего не оставалось, кроме как забрать мальчика к себе домой. Сделать это должно было быть намного сложнее, чем было на самом деле, поскольку Никита, по сути, похищал ребенка. К сожалению, как выяснилось, никого не волновало, что могло случиться с неизвестным сиротой, впрочем, как и самого ребёнка. Он не оказал никакого сопротивления, когда Никита взял его за руку и повел к мотоциклу. Поездка домой была довольно нервной. Никита постоянно опасался, что мальчишка просто вяло соскользнет с мотоцикла прямо посреди дороги. Казалось, какое-то божество все же сжалилось над ним, потому что ребёнок сидел, словно приклеенный. Их приезд в цирк не привлёк к себе много внимания, потому что большая часть артистов была занята подготовкой к предстоящему отъезду. Никита осторожно взял мальчика на руки и отнес прямо в свой трейлер, который был его домом. Потом он посадил его за маленький кухонный столик и поставил перед ним стакан воды и тарелку с печеньем. Ничто из этого не вызывало реакцию со стороны ребенка. XXXIV. Понадобилось три недели, чтобы вытянуть из ребенка хотя бы имя. Мужчине не раз приходила в голову мысль, что его новый сосед психически нездоров, так что он был по-настоящему удивлен, когда однажды утром во время завтрака незнакомый голос произнес одно слово. — Череп. Никите понадобилось несколько минут, чтобы сложить два и два и осознать, что мальчик не просто говорил о каком-то черепе, а назвал свое имя. Небольшой прогресс заставил его улыбнуться. — Приятно познакомиться, Череп. XXXV. Череп делал все, что он ему говорил, с механической апатией, чем пугал Никиту. Его фиалковые глаза были мертвы, как будто они увидели худшее, что мог предложить этот мир, и не смогли выдержать такое напряжение. По большей части именно этот взгляд, а также поведение мальчика заставляли Никиту постоянно задаваться вопросом, что же с ребенком случилось. XXXVI. Они путешествовали по Румынии, Венгрии и Австрии, и Никита делал все возможное, чтобы показать мальчику только хорошие стороны каждой страны. Он провёл его по уличным рынкам и показывал на самые чудесные виды. Ничто не могло вытащить Черепа из скорлупы. XXXVII. — Тебе стоит попробовать немного супа. Это фирменное блюдо Ю, — добродушно сказал Никита, накрывая стол на себя и Черепа. Он не удивился, увидев, что мальчик всего через несколько минут делал то, что ему сказали, выражение его лица не изменилось ни на йоту, когда насыщенный вкус супа коснулся его языка. XXXVIII. Один из его коллег-циркачей спросил, почему он «тратит свое время на этого умственно отсталого». Никита наслаждался тем, что сломал мужчине нос. XXXIX. Перемена произошла, когда они добрались до Словении. Тогда, когда Череп впервые побывал на его выступлении. XL. Фиолетовые глаза сверкали любопытством. Рот распахнулся, открывая ряд белых зубов. Это было зрелище, которое Никита никогда не забудет. XLI. — Можете научить меня? XLII. Второе, что Череп когда-либо сказал ему, была хриплая просьба. Никита не думал, что смог бы ему отказать, даже если бы захотел. XLIII. Учить кого-то, как быть каскадером, было непросто. Учить ребенка было еще сложнее. XLIV. Череп никогда не видел ничего столь интригующего, как Никиту, выступавшего в шоу. Мужчина, казалось, летел по воздуху с беспечной непринужденностью, как будто ничего, кроме него самого и машины под ним, не существовало. Облако хотело этого для себя. Пусть даже на бесконечно короткое мгновение, Череп хотел обо всем забыть. XLV. Первым делом Никита отправил его на занятия акробатикой. Он сказал Черепу, что нужно тренировать тело до тех пор, пока оно не станет достаточно сильным, чтобы нести бремя жизни каскадера. И было разочарование, которое терзало Черепа больше, чем что-либо другое за последние месяцы, и все же обещание свободы, которое таило в себе будущее, удерживало его от того, чтобы высказать хоть малейшую жалобу. XLVI. Череп тренировался. Он тренировался, и иногда казалось, что это было единственным, чем бы он занимался, если бы не вмешательство его опекуна. Никита заботился о нем, и по прошествии лет сердце Черепа начало собираться воедино. XLVII. Ни одна из травм, полученных на тренировках, не задерживалась дольше, чем на час. XLVIII. На пятнадцатый день рождения Черепу впервые разрешили сесть за руль мотоцикла Никиты. Он был взволнован и слишком нетерпелив, когда заводил двигатель, так что не было ничего удивительно, когда он сразу же спровоцировал аварию. XLIX. К нынешнему моменту вид того, как его раны закрываются сами собой, уже не был таким шокирующим. Выражение лица Никиты говорило о том, что так и должно быть. L. И Черепа, скрытого под слишком большой курткой, отнесли в его квартиру. Уже внутри Никита запретил ему когда-либо кому-либо показывать, на что он способен. LI. Он никогда не чувствовал себя таким живым, как тогда, когда мчался по улицам на мотоцикле Никиты. LII. Как только было доказано, что Череп не получил никаких травм из-за аварии, Никита начал должным образом обучать его своей профессии. Одним поздним вечером мужчина средних лет преподал ему свой самый важный урок. — Ты должен улыбаться, Череп, будь шоуменом, иначе ты не будешь нравиться людям. LIII. Позже тем же вечером Череп стоял напротив зеркала, тренируя неиспользуемые мышцы лица. Он улыбался и смеялся столько раз, сколько было необходимо, чтобы выражения его лица казались хоть немного искренними. LIV. В последующие годы Череп создал свой сценический образ. Он решил назваться Скаллом де Мортом. LV. Годы пролетели в тумане, и Череп постепенно начал принимать участие в шоу своего стареющего наставника в роли Скалла де Морта, Бессмертного Каскадера. LVI. В какой-то момент быть Скаллом стало проще, и Череп практически исчез. LVII. Он никогда не переставал скучать по брату. LVIII. — Поприветствуйте великого Скалла де Морта, — ведущий драматично замолчал. — Человека, которого ненавидит сам мрачный жнец! Высоко на рампе показался Скалл, его лицо было выкрашено в мертвенно-белый цвет с фиолетовыми акцентами. Он преувеличенно замахал руками и послал в сторону зрителей несколько воздушных поцелуев. Неосторожный, он споткнулся о край рампы, едва удержавшись в последнюю секунду. Мгновение спустя он уже мчался вниз по рампе и подпрыгивал в воздух. Стойка на руках на сиденье мотоцикла и сальто назад, и каскадер благополучно приземлился. Спрятавшись среди зрителей, Никита с грустью смотрел на подростка, который был ему как сын, и задавался вопросом, когда Череп в последний раз был действительно самим собой. LIX. Разница между Скаллом и Черепом была довольно разительной. LX. Неудивительно, что Скалл быстро стал международной сенсацией. Тот факт, что слава досталась ему ценой того, что он все больше и больше терял себя в созданном образе, был всего лишь досадным побочным эффектом. LXI. (…Мафия так и не оставила его в покое… … …к счастью, Скалл не имел ничего против того, чтобы избавиться от них… … … …он даже сделал бы это с широкой улыбкой на лице…) LXII. Вместе с его славой пришел человек в железной шляпе и с опасным предложением. LXIII. I Prescelti Sette LXIV. Вопреки распространенному мнению, Скалл не был глуп. Он знал, что все, что говорит ему незнакомец, не может быть правдой. Кавахира даже не пытался скрыть ловушку, которую расставил для предполагаемой «Избранной Семерки». Мужчина пытался привлечь его такими титулами как «Сильнейшее в Мире Облако», даже не осознавая, что эти слова ничего для него не значили. Тем не менее, в Скалле проснулся интерес. Все обещания незнакомца не заинтересовали каскадера, но его знания — с точностью до наоборот. Кавахира явно знал, кем был Скалл. Он знал о пламени, которое делало его практически бессмертным, и это было то, о чем молодой человек всегда хотел знать больше. Того факта, что этот незнакомец явно хотел ему навредить, было недостаточно, чтобы на самом деле остановить Скалла от принятия предложения. В конце концов, что Кавахира мог сделать с ним такого, чего Скалл уже не сделал с самим собой? LXV. Черепу нужно было знать, за что именно умер его брат. LXVI. — Тебе нужно это прекратить, Череп, — произнес Никита, наблюдая, как другой каскадер наносил ежедневный макияж. Молодой человек посмотрел на него прищуренными глазами, насмешливая усмешка растянулась на фиолетовых губах. — Не волнуйся, я скоро оставлю тебя в покое. Застигнутый врасплох, Никита прищурился. — Во-первых, смена темы не заставит проблему исчезнуть. Во-вторых, что именно ты имеешь в виду? — Я получил очень заманчивое предложение о работе. Она… очень хорошо оплачивается и весьма интригующая, — он замолчал. — Я уезжаю через две недели. — И ты уедешь? Вот так? — недоверчиво спросил старик. Скалл моргнул. — Да. — И ты думаешь, что это нормально или даже в малейшей степени нормально? — злость медленно проникала в его голос. — Я больше не ребенок, и ты никогда не был моим законным опекуном, так что на самом деле мне не нужно твое разрешение, — спокойно объяснил молодой человек, его глаза незаметно скользнули по Никите. (…он проигнорировал чувство вины, немедленно осевшее в груди… … …Скалл знал, что ему скоро придется покинуть цирк, чтобы уйти от Никиты, и мужчина в железной шляпе дал ему идеальное оправдание… … …Облако просто не могло рисковать и дольше оставаться рядом с другим человеком… … …не с той эмоциональной властью, которой обладал над ним Никита… … …не тогда, когда он был единственным человеком в мире, который все еще мог заставить его передумать насчет выбранного пути…) — Я понял, — таков был горький ответ, полученный Скаллом. Он знал, что это еще не конец их разговора, точно так же, как знал, что не может позволить словам опекуна поколебать его. LXVII. Он дал свое последнее шоу в Австрии. Если бы он знал, что это будет последнее шоу на десятилетия, то Скаллу, возможно, понадобилось бы некоторое время, чтобы пересмотреть свое решение. LXVIII. Италия была страной, в которой он должен был получить дальнейшие указания. Также это было место, где ось его мира снова сместилась. LXIX. Они встретились в особняке в глуши. Группа предположительно сильнейших людей в мире. Скалл почувствовал, как они его зовут, еще до того, как он приблизился к огромному особняку. Это было не похоже ни на что, что он когда-либо испытывал раньше. Конечно, бывали моменты, когда он чувствовал определенный подъем в душе, но эти люди никогда не были по-настоящему достойны. (…раньше был один человек, который был достоин… … …этот же человек умер за него больше десятилетия назад…) Скалл был вынужден остановить мотоцикл, иначе он мог бы попасть в аварию. Его руки ужасно дрожали, когда что-то, что он считал мертвым, пробудилось в груди. Оранжевые искры заплясали между его пальцами, и у каскадера вырвался сдавленный крик, когда он попытался заставить их исчезнуть. Прошло несколько минут, прежде чем ему удалось затмить их фиолетовым огнем души. LXX. Оказалось, что он был последним, кто прибыл на место встречи. Остальные уже собрались вокруг большого стола из красного дерева в помещении, которое, должно быть, служило гостиной. Затаив дыхание, Скалл почувствовал, как маска медленно сползает с лица. Зов был невероятно сильным в непосредственной близости и, казалось, подбадривал огненного монстра в его груди. Он царапал Скалла изнутри, пытаясь вырваться на свободу. С огромным усилием он спрятал оранжевое пламя и поправил маску на лице. Улыбнувшись, Скалл величественно объявил о своем присутствии: — Наконец прибыл великий Скалл де Морт. Склонитесь перед его величием! Скрывать свои настоящие чувства за маской неуклюжего идиота стало привычным действием. Если это заставляло всех недооценивать и недолюбливать его, то Скалл просто рассматривал это как приятное преимущество. В конце концов, это не позволит им узнать его поближе и выяснить, кем на самом деле был Скалл. LXXI. Реборн. Фонг. Вайпер. Верде. Лар. (…весь его мир…) LXXII. — Гражданский? — спросил Реборн после того, как Скалл представился как «Величайший в мире каскадер». Неверие в его голосе звучало четко и ясно. — Ты что, шутишь? Раздраженный Скалл наблюдал, как взгляд итальянца переместился на женщину, которая должна была стать их лидером. Это могло быть иррационально, но каскадер чувствовал угрозу каждый раз, когда внимание других переключалось на Луче. Не туда их взгляд должен был быть направлен. Повинуясь инстинктам, Скалл помахал руками во всех направлениях, чтобы привлечь чужое внимание. — Не сбрасывайте со счетов фантастического Скалла, Человека, которого боится даже мрачный жнец! — Мрачный жнец, хах? — Реборн наставил пистолет на Скалла. — Ты в этом уверен? Прежде чем Скалл успел ответить, Солнце выстрелил из пистолета. Выстрел эхом раздался по комнате и задел его щеку. Если бы Скалл не отпрыгнул в сторону, пуля пробила бы его голову. — Какого… — тихо начал Скалл, и был тихо прерван Луче. — Достаточно, Реборн. Скалл может быть гражданским, но он все еще Облако. Это, казалось, на мгновение остудило пыл киллера. Он слегка прищурился и перевел взгляд на щеку байкера. Там, где раньше была рана, осталась только кровь. LXXIII. После этого они стали терпимее относиться к его присутствию, но по-прежнему не доверяли ничего более важного, чем управление машиной. К счастью, это было то, что Скалл уже давно превратил в искусство. LXXIV. С каждым днем задания становились все более кровавыми. Было очевидно, что его товарищи по команде ожидали, что от этого факта ему станет плохо. Они были удивлены, когда увидели, что он без колебаний продолжает идти. (…Череп был свидетелем жестокости этого мира…) … …и знал лучше, чем большинство, что иногда насилие было единственным возможным ответом…) LXXV. Ему понадобилось несколько недель и пара-другая удачных взяток, чтобы узнать больше о новом мире, в котором он оказался. Вайпер стали очень хорошим источником информации, когда им предложили нужную сумму денег. LXXVI. Небо, он был Небом. LXXVII. Он не знал, когда именно это произошло, но однажды Реборн начал называть его «лакеем». LXXVIII. Информаторам редко можно полностью доверять; это был урок, который Скалл был вынужден усвоить очень быстро. LXXIX. — Что-то не так, — пробормотал Скалл, наблюдая за входом в дом их текущей цели. Дубовые двери были заперты, чтобы звуки внутри не достигали ушей Скалла и Верде. — Они уже должны были закончить, Великий Скалл-сама уверен. Верде пренебрежительно фыркнул. — Мы ничего не можем с этим сделать. Если у них проблемы, тогда им нужно самим с ними разобраться. За этим заявлением последовала тишина, и Скалл задумался о том, что ему следует делать. (…на самом деле всегда был только один вариант…) Предполагаемое Облако отстегнуло ремень безопасности. — Я пойду туда. Очевидно, они нуждаются в спасении Великим Скаллом-самой. Что-то похожее на смех сорвалось с губ Верде. — Делай то, что сделает тебя счастливым. Если ты умрёшь, я позабочусь о тщательном изучении твоего тела. Скалл по-детски показал ему язык. LXXX. Все изменилось в тот момент, когда каскадер вошёл в особняк. Крики и громкие звуки выстрелов на мгновение оглушили его, и ему понадобилась бесконечно долгая секунда, чтобы понять, что вообще происходит. Туман; Туман, должно быть, скрывал особняк снаружи, чтобы не допустить прибытие подкрепления. Это были тревожные новости по двум причинам. Во-первых, их информатор не сообщил им об этой угрозе, а значит, он либо предал их и заменил в ловушку, либо не знал об этом. Во-вторых, для того, чтобы Туман успешно обманул их чувства, Вайпер должны быть устранены. (…что-то злое проснулось в его груди…) Пуля, вонзившаяся в его плечо, вырвала Скалла из задумчивости. Фиолетовое Пламя агрессивно вспыхнуло вокруг него и прежде чем кто-то действительно понял, что происходит, в бой уже вступило Облако. LXXXI. Реборн был очень рациональным человеком, способным контролировать себя и свои эмоции в любой ситуации. И все же, вся эта рациональность, казалось, исчезала, стоило появиться Скаллу де Морту. Этот мужчина раздражал его до такой степени, что Реборн действительно чувствовал необходимость придушить этого идиота до тех пор, пока… пока… что ж, пока кое-что не произошло. Он даже толком не знал, что на самом деле так сильно беспокоило его в Облаке. Да, он был гражданским, которому не место в мафии, но это все равно не объясняло иррациональных побуждений Реборна по отношению к товарищу. Лучшим объяснением было то, что Солнце, кажется, что-то упускал из виду. И нет, даже он сам не знал, что это вообще могло значить. И все же было несколько вещей, которые Реборн за последние несколько недель осознал насчёт предполагаемого бессмертного во время совместной работы, и самой важной из них было то, что ему никогда не следует недооценивать другого мужчину. В конце концов, нужно быть довольно специфичным человеком, чтобы быть способным убивать людей голыми руками и с широкой ухмылкой на лице. LXXXII. Они все ушли оттуда со слегка задетым самолюбием и несколькими царапинами. Даже Вайпер в итоге получили лишь легкое сотрясение мозга из-за сильного удара по затылку. Удовлетворение, наполнившее Скалла из-за этих фактов, напугало мужчину до полусмерти. LXXXIII. Он начал привязываться. LXXXIV. Луче верила в концепцию сплоченной команды. Именно поэтому она заставляла всю их группу принимать участие в еженедельных трапезах. По крайней мере раз в неделю они все вместе садились за огромный стол из красного дерева в гостиной, ели и все время препирались. Чаще всего эти встречи заканчивались спором или односторонней дракой между Скаллом и Реборном. Хотя, справедливости ради, каскадер редко бывал полностью невиновен. Он поддразнивал Реборна своими действиями — только на прошлой неделе он заменил весь сахар в особняке солью, тем самым уничтожив единственное, чем Реборн свято наслаждался по утрам, — и теперь ждал предстоящую реакцию со скручивающимся животом и горьким привкусом во рту. (…он должен был привлечь их внимание… … …оно все время должно быть сфокусировано на нем, никогда не переключаясь на другого возможного кандидата… … …а было ли внимание позитивным или негативным, в конце концов, не имело значения. До тех пор, пока Скалл был единственным центром их вселенной, ничего не имело значения…) LXXXV. Скаллу нравились тихие вечера с Фонгом. Китаец был самым спокойным членом группы, но в то же время обладал самым опасным характером. В мире не было почти ничего, что могло превратить члена Триады в бушующий Ураган, которым он был на самом деле, но когда такое происходило, никому ничего не оставалось, кроме как бежать в укрытие. Это было что-то, что разделяли оба мужчины. В душе каждого притаилось чудовище, только и ждущее, чтобы обрушиться на этот бедный и ничего не подозревающий мир. LXXXVI. — Хе-ей, Фонг, как думаешь, ты мог бы немного научить Скалла своему потрясающему каратэ? — спросил мужчина с фиолетовыми волосами. Невозмутимо моргнув, Фонг сделал глоток чая. — Это не каратэ. — Не-каратэ тоже будет неплохо, — ухмыльнулся Скалл. На этот раз выражение лица мастера боевых искусство в точности передало то, что он думал об образованности Скалла. — Мне не стоит тебя ничему учить из-за того неуважения, которое ты проявляешь к моей профессии. И все же, он поступил с точностью до наоборот. Раз в неделю Фонг начал давать другому мужчине несколько базовых приёмов самообороны. (…ни одному его товарищу не позволялось быть слабым…) LXXXVII. Дальше было много миссий. LXXXVIII. Они впали в рутину. Жить в одном доме с теми, кого большинство сочло бы незнакомцами, не должно было быть так просто, особенно если учесть, что почти все были профессиональными убийцами. И все же во всех их взаимодействиях присутствовало определенное товарищество, которое никто из них не мог игнорировать. Это, конечно, не мешало им быть параноидальными ублюдками, но ощущения сами по себе были довольно приятными. LXXXIX. У каждого из них были свои причуды и черты, которые рядом с ними не стоит пересекать. Скалл скрупулезно изучал и исследовал их. XC. Он ни любил, ни ненавидел Луче. Просто в этой женщине было что-то, что, казалось, раздражало его. Возможно, дело было в том, что она была единственным связанным членом их команды. Или, быть может, потому, что она так неосторожно подвергала опасности жизнь своего будущего ребенка. Может, это была просто зависть ко всему тому, что было у другого Неба, чего у Скалла никогда не будет. И все же, какой бы ни была причина, каскадер не доверял Луче. Она представляла собой неизвестную опасность, которая, Скалл был уверен, однажды их погубит. XCI. — Твое место никогда не будет рядом с другим Небом. XCII. — Ты же знаешь, что состояние именно твоего Пламени побуждает большинство их действий? — спросила Луче однажды поздним вечером, когда они сидели одни на диване в гостиной. Скалл промычал, его ответ не был ни отрицаним, ни согласием. — Их всегда будет тянуть к тебе, и в то же время они будут постоянно ощущать что-то похожее на отторжение, — женщина задумчиво замолчала. — Это не сравнимо с полным отказом Неба, но по большому счету все же довольно разрушительно. Его улыбка напоминала гримасу. — Тогда хорошо, что я не Небо. XCIII. Он никогда не просил о Пламени… … …никогда не хотел быть Небом. XCIV. Реборну нужна хотя бы одна чашка кофе, чтобы нормально функционировать в течение дня. Эспрессо ровно с одной чайной ложкой сахара. Вайпер любила клубничное молоко так же, как и получать в свои руки новые секреты. Верде, если за ним не следить должным образом, мог проводить дни напролёт в своей лаборатории без сна и нормальной еды. У Лар была определённая причуда, когда что-то сильно её раздражало. Её бровь дергалась презабавным образом, и Скалу всегда приходилось сдерживаться, чтобы не расхохотаться. Фонг был тайным фанатом поп-музыки, хотя и старался скрыть это от всего мира. Всю эту информацию Скалл собирал и ревностно охранял. XCV. Одна из их миссий закончилась проникновением. Вся команда была удивлена, увидев, что Скалл ведёт себя как настоящий аристократ. Разница между мужчиной перед ними и тем, кем, по их мнению, на самом деле являлось Облако, была невероятно шокирующей. XCVI. В глубине души они все осознавали, что Скалл, которого они знали, был ложью. XCVII. Все они расслабились за время, проведённое вместе. Хотя сначала они всегда были бдительны, через несколько месяцев они перестали уделять должное внимание всей ситуации. (…они начали доверять друг другу… … …и, возможно, именно это и привело их к падению в тот роковой день…) Хотя они знали, что вся эта схема была всего лишь ловушкой, они не ожидали, что их предаст один из них. И это было их величайшей ошибкой. XCVIII. — Я только что получила информацию о нашей следующей миссии, — сказала Луче, прежде чем сообщить точное местонахождение цели. К настоящему времени никто из них не задумывался над странностями некоторых заданий. XCIX. Они, как и планировалось, взобрались на гору, вышли на описанную поляну и были неожиданно ослеплены светом, появившимся из ниоткуда. Больше ничего не было прежним. C. Их шансы, как люди говорят, были пятьдесят на пятьдесят. Несмотря на все их странные задания — однажды им даже пришлось украсть все сладости из кондитерской фабрики — они должны были знать, что с их текущей миссией что-то серьезно было не так. Для начала, конечная точка была буквально в глуши. Во-вторых, информация, которую они до этого получили, была еще более скудной, чем обычно. И в-третьих, Луче никогда раньше напрямую не сопровождала их на миссиях. Все эти пункты должны быть стать для них тревожными звоночками. И теперь из-за их же глупости, понял Скалл, глядя на свои крошечные ручки, они заплатят за свои действия. CI. Напротив него был крошечный осьминог. Он появился со светом проклятья. Взяв малыша на руки, Скалл тупо решил назвать его Оодако. CII. Их животные-компаньоны были не единственными, кто появился в тот день. Когда яркий свет постепенно перестал их слепить, в поле зрения появился светловолосый мужчина, который был уже младенцем. Несмотря на шок и панику, охватившие Скалла, его Пламя счастливо извивалось при виде его последней недостающей части. CIII. Все они вернулись в то, что, как они теперь знали, было особняком Аркобалено. Там им не потребовалось много времени, чтобы понять причастность Луче к их текущему положению и последовавшему предательству. Её тут же выгнали из дома. Скаллу было больно видеть, как много боли причинило предательство этой женщины его товарищам. На самом деле сейчас все причиняло боль. На самом деле, как раз сейчас все болело. Воплотив свой план, Луче и Шахматоголовый забрали и разрушили все их будущее. С этого дня они будут заперты в телах малышей, пока не умрут. Романтические отношения, дети и прочие другие мечты теперь стали невозможными. Скалл больше никогда не сможет ездить на мотоцикле. Никогда не выступит перед толпой. (…тихий голос на задворках его разума не переставал спрашивать, кем был Скалл де Морт без своего величайшего таланта… … …ответ был так же прост, как и мучителен… … … …без своего таланта, он был просто маленьким сломанным Черепом, беспризорником с улиц Украины и мальчиком, который подвел собственного брата…) CIV. Большинство из них поначалу просто сидели в своих комнатах, пытаясь самостоятельно справиться с этой трагедией. (…Скаллу понадобилось несколько дней, чтобы переделать свою маску…) К тому времени, когда некоторые из них были готовы к общению, прошло уже три недели. «Неуклюжие» — недостаточно сильное слово, чтобы описать их нынешнее физическое состояние. Двигаться было тяжело, не говоря уже о том, чтобы заботиться о базовых человеческих потребностях, с их неожиданно слишком короткими конечностями. Их речь и в некотором роде восприятие мира также пострадали. В любой другой ситуации Скалл счёл бы забавным тот факт, что Реборн даже не мог правильно произнести «чао». Но сейчас, услышав это, каскадеру хотелось только плакать. (…в каком-то смысле Реборн всегда был его любимчиком…) CV. Из комнаты Реборна доносились громкие звуки разрушения: выстрелы из пистолета и звон разбитого стекла. Его гнев был безграничным. CVI. Однажды, во время теперь одного из редких обедов, который они все решили посетить, Лар, наконец, должным образом представила своего спутника команде. — Это Колонелло, мой глупый ученик. Впервые за несколько недель Скалл почувствовал какое-то благоговейное тепло в груди. Он не мог отделаться от мысли, что, вероятно, никогда не видел ничего столь прекрасного, как эту пару Близнецового Пламени. CVII. Они провели вместе ещё несколько недель, приспосабливаясь к новой жизни рядом друг с другом. За короткое время Скалл стал объектом гнева не только Реборна, но и Колонелло. Все оскорбления и действия в свой адрес он принимал с распростертыми обьятьями. Таким образом, у них хотя бы был кто-то, кроме них самих, на кого можно было направить гнев, а иногда и ненависть. (…ему нужно было заботиться о них, давая им убежище всеми возможными способами…) CVIII. Их пути быстро разошлись. CIX. Одиночество; нет ничего более ужасного, чем быть одному. CX. Скалл некоторое время путешествовал по миру. Он посещал страну за страной, всегда стараясь оставаться вне поля зрения и вне пределов слышимости. Сразу стало ясно, что за ним охотится мафия. Все хотели иметь одного из Аркобалено в качестве члена своей Семьи. Предполагаемая сила I Prescelti Sette могла заставить даже самого могущественного босса мафии жадно пускать слюни. Никому не было дела до того, что Облако Аркобалено было просто гражданским. Никому не было дела до трагедии, обрушившейся на их группу. Все, что их заботило, — это сила. И несмотря на то, что Скалл де Морт был всего лишь гражданским, нельзя было отрицать, что он обладал силой. CXI. К счастью, за то время, что они провели вместе, Реборн взял на себя обязательство научить Скалла итальянскому. CXII. Мир продолжил меняться, в то время как они были теми же. CXIII. Неудивительно, что он не мог слишком долго находиться далеко от остальных. Единственным поразительным моментом было то, что Верде оказался первым, кого Скалл решил найти. CXIV. «Здесь полный беспорядок», — была первая мысль, которая пришла Скаллу в голову, когда он вошёл в лабораторию Верде. Он должен был быть чрезвычайно изворотливым, чтобы пройти мимо телохранителей Молнии, и только благодаря своему маленькому размеру и ловкости ему удалось избежать большого количества механических ловушек, которые могло предложить это место. — Когда ты в последний раз спал? — спросил каскадер, когда наконец нашёл своего… товарища. Верде понадобилось очень много времени, чтобы оторваться от записей. — Сон для слабаков. У меня нет на это времени, если я хочу что-то сделать. — Скалл думает, что несколько часов сна пойдут тебе на пользу, — сказало Облако, театрально надувшись, подчеркивая свое заявление. — А я думаю, что это не твое дело, — был единственный ответ, который он получил. Было неприятно смотреть, как другой мужчина отвернулся, но это не помешало Скаллу принести ему что-то поесть и попить. Это также не помешало ему положить теплое и пушистое одеяло на плечи Верде, когда усталость все же настигла его, и тот уснул за столом. (…и если во время его следующего визита Верде, в качестве благодарности, подарил Скаллу мотоцикл, которым мог управлять человек его нынешних размеров, то никто и не осмелился указать на это…) CXV. Его жизнь продолжалась именно так. Скалл одного за другим навещал остальных Аркобалено; пил чай с Фонгом или притворялся, что нападает на Мафию Лэнд, и, таким образом, провел время с Колонелло. (…он терпеть не мог тот факт, что они всегда были порознь…) Так прошли годы, и прежде чем Скалл это осознал, он внезапно понял, что значит жить вне времени. Мир развивался, и люди, которых они знали, старели. Только благодаря случайности Скалл узнал, что его опекун умер. К тому времени Никита был похоронен уже два года. (…в ту ночь Череп плакал…) CXVI. Хотя их тела не менялись, изменились их личности. По мере того, как надежда на нормальную жизнь таяла, а признание постепенно росло, все Аркобалено начали оправляться и снова жить. CXVII. Ария родилась, и Луче умерла. Потом родилась Юни, и Ария умерла. Скаллу в любом случае было все равно. CXVIII. Наблюдение за Реборном превратилось в одно из его любимых занятий. Невероятно, кем стал этот человек. Постепенно смирившись со своей судьбой, киллер начал брать от жизни все. Он продолжил добиваться титула Величайшего Киллера в Мире, а также сосредоточился на том, чтобы узнать как можно больше о мире. Где-то по пути Реборн обнаружил в себе страсть к обучению других. Скалл не мог сдержать тепло, которое наполняло его грудь каждый раз, когда он видел это гордое выражение лица Реборна, когда один из его учеников делал что-то правильно. (…даже если бы он захотел, Скалл не смог бы отвести от него глаз…) CXIX. Мир продолжил вращаться. Мафиозные семьи пытались его завербовать. Именно благодаря случайности он стал боссом Семьи Каркасса. CXX. — Откуда Скалл мог знать, что убийство этого чувака автоматически сделает его следующим Доном Каркассы? — спросило Облако, размахивая руками. Вайпер уставились на него из-под капюшона. — Исходя из обычной логики? У него не было наследников, что значит, что его положение будет унаследовано по праву завоевания. Скалл мог только тупо смотреть. CXXI. Всего несколько лет спустя Вайпер нашли свое Небо. Агония, которую испытал Скалл, когда узнал об этом, была второй по величине после смерти его брата. CXXII. Целая мафиозная семья прекратила свое существование в ту ночь, когда Скалл узнал о связи Вайпер и Занзаса. CXXIII. Вскоре после этого в их жизнь вошел Савада Тсунаеши. CXXIV. Забавно, как иногда, казалось бы, самый незначительный человек может изменить весь мир. CXXV. Свершилось Будущее. Произошла Битва Представителей. Их проклятие было разрушено. Жизнь продолжилась. CXXVI. Повторное взросление, пусть и в ускоренном режиме, заставило Скалла вспомнить множество неприятных событий. Тем не менее, время, проведенное со всеми Аркобалено, снова все компенсировало. CXXVII. Это была ошибка, которая поставила под угрозу самый большой секрет Скалла. CXXVIII. Через пять лет после снятия проклятия Аркобалено, некогда младенцы, наконец достигли своего первоначального возраста. В честь этого Семья Вонгола устроила для всех торжество. Присутствовали самые важные лица их мира, среди которых было много Небес, искавших Хранителей. Вполне естественно, что все они кружили вокруг бывших Аркобалено. Скалл не мог это вынести. CXXIX. После потери Вайпер внутри Скалла что-то сломалось. CXXX. Последней каплей в чашу терпения стала женщина с Пламенем Неба, которая пыталась привлечь Реборна с помощью обольщения, ее Пламя почти агрессивно касалось кожи мужчины. Яркий и всеобъемлющий гнев затопил все тело Скалла. Ограничения, сдерживавшие его Пламя, лопнули всего на секунду. Небесное Пламя, более мощное, чем даже у Юни или Тсуны, затопило весь банкетный зал. Оно отогнало Пламя неизвестного Неба от Реборна и нечаянно задело Солнце. В последний момент Скаллу удалось вырваться. К тому времени для Реборна было уже слишком поздно. CXXXI. Тишина охватила весь зал, когда женщина, Корделия или как её там, спотыкаясь, отошла от него. Обычно Реборн хотя бы попытался её поймать. Попытался бы удержать свой образ джентльмена от разрушения. Прямо сейчас ему было плевать на все это, не тогда, когда он впервые в жизни почувствовал, каким должно быть настоящее Небесное Притяжение. Почти лихорадочно его глаза искали источник этого чуда, когда он почувствовал, как Пламя в последний раз коснулось его собственного. Он попытался схватить его и удержать на месте, инстинктивно пытаясь сформировать связь, которую Небо явно не хотело ему давать. (…что-то в его душе взвыло от ярости…) Несколько недель спустя Реборн проклинал себя за невежество. Потому что в безумных поисках своего Неба он не заметил, как то вышло из комнаты. Он не заметил, как Скалл практически сбежал от него. CXXXII. Скалл ожидал, что Аркобалено прекратят свои поиски через несколько дней. Он был удивлен, увидев, что Лар из бывших Аркобалено стала первой, кто через неделю продолжил обычную жизнь. За ней последовал Колонелло. Потом Верде и, наконец, Фонг. Реборн не сдавался. Даже три недели спустя мужчина все ещё просматривал список гостей, присутствовавших во время празднования, пытаясь найти наиболее вероятного кандидата, который мог быть тем неизвестным Небом. Это было безумно, то, как он изо дня в день изнурял себя, но это совсем не удивляло Скалла. В конце концов, его всегда больше всего тянуло к Реборну. Солнце Аркобалено всегда было самым тяжёлым испытанием для его выдержки, оно вызывало Небесное Пламя Скалла на поверхность каждый раз, стоило ему войти в комнату. Череп всегда больше всего хотел Реборна. CXXXIII. Прошла неделя, потом вторая, третья. На отметке в месяц Скалл был не единственным, кто серьезно беспокоился о Реборне. Даже Тсунаеши вмешался, чтобы помочь своему учителю. Конечно, они ничего не смогли найти. Это не принесло Скаллу такого облегчения, как следовало бы. CXXXIV. — Тебе следует немного поспать, Реборн-семпай, — воскликнул каскадер, наблюдая, как Реборн просматривает очередной комплект документов. Единственным ответом, который он получил, был мрачный взгляд. CXXXV. — Я сделал тебе кофе, Реборн. — На этот раз это был Тсуна, пытающийся растормошить Солнце. Ответ не так уж и сильно отличался. CXXXVI. В течение следующих нескольких недель самые близкие Реборну люди пытались заставить его отказаться от этой одержимости. С каждым разом их ждали все более агрессивные ответы. CXXXVII. Нужно было что-то делать. К несчастью, Скалл был единственным, у кого было реальное решение. CXXXVIII. Это было забавно, что Скалл всегда боялся раскрыть свой секрет, а когда пришло время его выдать, он понял, что совершенно спокоен. Он нашёл Реборна в саду особняка Вонголы и остановился в нескольких метрах от него, чтобы понаблюдать за профилем мужчины в лучах заходящего солнца Ему потребовалось некоторое время, чтобы собраться с духом и сделать шаг вперед, и еще больше времени, чтобы начать говорить. — Когда-то у меня был брат, — прошептал Череп сквозь ветер. — Он был Облаком. Будь то необычный тон голоса, который тот использовал, или то, что он впервые в присутствии Реборна не говорил о себе в третьем лице, что-то в его поведении явно привлекло внимание Солнца. Итальянец повернулся в сторону Черепа, вопрос уже ясно звучал у него на губах. Рука, нежно прижатая к его груди, остановила его от слов. Секунду оба мужчины смотрели на конечность. Только когда пурпурное пламя начало танцевать по ней, Реборн отшатнулся. Его остановила рука, крепко схватившая его за рубашку. — Все в порядке, — пробормотал Череп. — Прости. Что бы ни вылетело из рта Реборна дальше, оно было прервано громким вздохом, сорвавшимся с его губ в тот момент, когда он увидел мягкие апельсиновые вспышки на тыльной стороне руки другого Аркобалено. Инстинктивно его рука взлетела вверх и крепко сжала руку Скалла. И когда Небо и Солнце встретились, связь немедленно установилась. — Ох. CXXXIX. — Ты Небо, — произнес Реборн, как только безумное чувство Гармонии немного улеглось, его голос был полон не только неверия, но и благоговения. Не последовало никакого реального ответа от Скалла, чья голова тяжело упала вперёд и прислонилась к плечу Реборна. — Ты… — снова попытался Солнце. — Как? — Витя был не просто Облаком, — каскадер замолчал и глубоко вздохнул, готовясь сказать правду, которую он никогда не произносил вслух. — Он был моим. До этого момента моим первым и единственным Хранителем. Реборн молча обдумывал это заявление. Не нужно было быть гением, чтобы заметить специфическое использование Скаллом прошедшего времени. Почти ничего не требовалось, чтобы понять, что это значит. Была причина, по которой так мало Элементов имели Небо, и дело было не только в том, что Небес в целом было немного. Носители Оранжевого Пламени сильно зависели от своих Хранителей. Они были нужны им не только для собственной защиты, но и баланса. Зачастую Небу требовалось всего несколько месяцев, чтобы найти весь набор Хранителей. Они ревностно их защищали и без колебаний устраняли любую угрозу по отношению к ним. Не было ничего неслыханного в том, что Небо сходило с ума после потери слишком большого количества Хранителей. (…"слишком большое» не было заданным числом… … …оно варьировалось от просто одного до всех шести…) Его руки крепче сжались на плечах Скалла — и когда он успел их положить? — и Реборн медленно выдохнул. Впервые с тех пор, как они встретились, Реборн осознал, что понятия не имеет, кем, черт побери, на самом деле был Скалл де Морт. CXL. Внезапно все обрело смысл. CXLI. Скрыть это событие от остальной команды оказалось невозможным. Таким образом, Скалл обзавелся почти целым набором Хранителей. CXLII. — Мне жаль, Вайпер. CXLIII. Капюшон не сдвинулся с лица Вайпер. Занзас стоически застыл рядом с ними. На мгновение показалось, что битва между двумя Небесами неминуема. Прежде чем что-либо успело произойти, Вайпер, несмотря на явное недовольство Занзаса, заявили: — Я могли быть твоими. — Я знаю, — Череп тяжело сглотнул. — Сомневаюсь, что тебе станет от этого лучше, но потеря тебя будет одним из моих величайших сожалений. На это никто ничего не смог ответить. CXLIV Он никогда не пытался найти Хранителей Тумана или Облака. Никто и никогда не сможет заменить тех, кого он потерял. CXLV. Небесное Пламя разлилось в воздухе, возвещая о его присутствии всему миру задолго до того, как он вошёл в комнату. Его Хранители были рядом, когда большие двери банкетного зала открылись, и все присутствовавшие там потеряли дар речи, увидев открывшуюся перед ними правду. CXLVI. И вот так величайший секрет их мира был раскрыт, и вся мафия в конечном счете была шокирована, потому что Скалл де Морт, Облако Аркобалено, на самом деле был Небом.